виртуальный клуб Суть времени

ТВ СВ-ДНР Выпуск 351 from ECC TV.
Youtube
 

Только что вернувшийся из плена ополченец «Скальпель» и его командир «Крест» решили посмотреть, в каких условиях живут пленные в бригаде «Восток».

Корр.: Представьтесь, пожалуйста.

Военнопленный: Яницкий Юрий Александрович. Город Никополь. Девяносто третья бригада.

Корр.: Сейчас где находишься?

Военнопленный: В плену.

Скальпель: Позывной "Скальпель". Освобождённый. Обменяли меня. Вчера. Был в плену.

Корр.: Вот расскажи, пожалуйста, Скальпель, как тебе было в том плену?

Скальпель: Не сладко. Б-было тяжело, очень. Каждая минута пребывания там тянул.. тянулась как неделя, год. Постоянно подвергали нас пытками, выбивая информацию, на которую они уже заранее знают ответ. Не меня одного. Нас всех. Нас избивали. Нас пытали. Нам рас.. постоянно рассказывали, как мы жестоко относимся к вам. Что мы нелюди. Что мы вас избиваем, добиваем. Вот. Мне просто вот хотелось бы вот с твоих слов услышать, так ли это действительно, В первый раз вижу военнопленного с другой стороны баррикады. Расскажи мне, как здесь к вам относятся?

Военнопленный: Нормально. Кормят. Никто не трогает.

Скальпель: А почему твои сослуживцы с такой большой ненавистью и с такими вот объяснениями… говорят за нас, что мы над вами издеваемся?

Военнопленный: Я не знаю.

Скальпель: То есть, получается, справедливо они нас вот так вот вот?

Военнопленный: Нет.

Скальпель: Били, унижали.

Военнопленный: Нет, не справедливо.

Крест: Резали.

Скальпель: Резали. Я показывал, резали. И не просто резали. Делали это с большой насмешкой, с большим желанием. Вас тут режут?

Военнопленный: Нет. Нас никто не трогает здесь.

Скальпель: А, скажи, пожалуйста, почему к нам такое отношение?

Военнопленный: Я же говорил, я не знаю.

Скальпель: Вы, вы ж как вроде, ваши же объясняют, мы вроде бы как братья, да, там. Все с одной земли, вот. Кто-то говорит про братоубийство. А почему так получается, что мы вас, за вами ухаживают, как за своими. Бывает, за своими порой так не ухаживают, как за вами. Вас берегут. Вот. А нас, получается, уничтожать можно? Мы быдло для вас? Вас кормят даже.

Крест: Бесплатно.

Ополченец: Раз в сутки нас кормили там...

Скальпель: Да. За десять суток мы питались сухарями с водой. Кидали, как собакам. У тебя такое было?

Военнопленный: Нет.

Скальпель: Врагу не пожелаешь такого, пережить то, что мы с пацанами пережили. Это, да, нас сделало сильнее опытнее уже будем, мы после этого сплотились. А так вот, скажи честно, положа руку на сердце, вы вот таких как мы ненавидите? Вот честно, вот, я вот, показал тебе рану. Вот.

Военнопленный: Своих именно – ненавижу.

Скальпель: Нет, я имею ввиду вот таких как мы, вот я перед тобой сижу.

Военнопленный: Ну, нормально.

Скальпель: Ну, нормально ж относишься?

Военнопленный: Нормально.

Скальпель: Я молодой, да, допустим. Ты там постарше, да, поопытнее, может жизненный путь больше прошёл. Просто моё мнение, вот, как молодого бойца. Я вот просто хочу дойти своим умом. За что? Ради чего эта война идёт?

Военнопленный: Правительство делят что-то. Никак не поделят.

Скальпель: Мы с тобой, ну, побывали по обе стороны баррикад. Я был там, ты здесь. Какие выводы вообще? Делаются какие-либо?

Военнопленный: Конечно, делаются.

Скальпель: Получается, нигде врагов нету.

Военнопленный: Получается так.

Скальпель: А почему идёт такое вот уничтожение?

Военнопленный: Я даже не знаю.

Скальпель: Насильство. Мы это заслужили?

Военнопленный: Нет.

Скальпель: И твои...

Военнопленный: Никто, никто не заслужил этого.

Скальпель: И твои сослуживцы, и наши. Только узнали, какой мой позывной – «Скальпель»: «Ах, ты наших резал!» Соответствующие проехались и по мне.

Корр.: Ноги резали, да? Или что?

Скальпель: Да. Вот. И зашивали. Когда уже отъезжать начал. Уже оказали помощь. А говорили, чтоб я на камеру говорил, что осколочное ранение. Что украинская армия такая хорошая, оказала неотложную медицинскую помощь. Они спасли. Вам же ж такого не делали?

Военнопленный: Нет. Нас привезли, сразу поселили. Нормальное отношение. Никто не трогал.

Скальпель: А для твоих сослуживцев, которые выбивали информацию, по поводу «Креста» интересовались, вот. Этот человек никогда не надевал ни балаклавы, этот человек никогда ни от кого не прячется, вот. Вот командир «Крест». Он вёл в бой. И он не раз ещё поведёт нас в бой.

Крест: Я очень рад, что Вы вернулися. Надеюсь, что скоро будете в строю. И как бы ещё хотел сказать про нашего позывного «Чёрного». Убили его из-за того, что он был снайпер. Отправили его в шахту. И здесь же завязался бой. Ну, наступление пошло. Увидев это, что он с СВДшкой – сразу же здесь расстреляли его. Я прав?

Скальпель: Да,

Крест: Вот.

Скальпель: Просто казнили.

Крест: Казнили

Скальпель: Просто понимаешь. Человека…

Крест: Тогда когда с ихней стороны погибают солдаты, они лежат в этой грязи, никому не нужные. Мы даём постоянно, открываем зеленый коридор. Это всегда было. Вот, разговаривал как-то. Мне звонил Сан Саныч, какой-то. С той стороны своему бойцу и сказал такие слова: «Где Александр?»

Скальпель: Артём…

Крест: «Артём. Он мне должен деньги». Я говорю: «Заберите. Здесь лежат ваши солдаты. Заберите их. Мы открываем вам зеленый коридор. Заходите. Забирайте солдат. Отправьте их мамам, чтоб нормально их похоронили». В ответ он сказал: «Мы вместе с ними вас захороним, закопаем там же». Было такое?

Скальпель: Да.

Крест: Мы не такие. Мы не будем делать того, что вы делаете. Мы умнее вас, сильнее вас. И следующее – сколько раз я уже говорил: с нашей стороны за нашими не так ухаживают, как за вами. Мне вытаскивали осколок в Калининском. Я видел так одного лежащего. За ним ухаживают… я не знаю, так, наверное, за президентом так не ухаживают. Мой позывной «Крест». Мною вы интересовались. Я не прятался, и не прячусь, и не буду никогда прятаться. Я как ходил – и буду ходить в наступление, потому что это наша земля, и вам здесь делать нечего.

Скальпель: Меня заставила жизнь вот так вот взять в руки автомат. Я работал, я сотрудник железных дорог. У меня при артобстреле Ясиноватой, у меня родной человек погиб — бабушка. Раньше, понимаешь, фраза была: «Мой дом – моя крепость». На данный момент это даже значение потеряло всякий смысл. Потому что мой дом – уже не моя крепость, за которой можно действительно спрятаться.

Корр.: Сколько наших ребят в плен попало туда?

Скальпель: 8 человек. Одного, ну, казнили. Нашего собрата.

Корр: В первый день или..?

Скальпель: Да, ну, в первый день, как нас привезли, получается вечером, вот. Били, как и всех, а потом, ну, застрелили.

Корр: А остальных удалось обменять?

Скальпель: Да.

Крест: Каких мы пленных ваших меняем? Одетых в теплую зимнюю одежду, чистеньких. Наши выходят (я три раза видел на ротационном мосту, я там был)… вытаскивают в одних носках, трусах – и раны гниющие. Это постоянно. Это есть и у вас – на камерах и на видео. Вы покажите, что вы люди, даже при обмене пленных. Так нет, вы дальше показываете, что вы такие люди. Нельзя этого делать, даже в таких мелочах. Вы сами делаете, чтобы у людей набиралась злость вот эта вот, хотя у нас у русских нету такой злости. Мы умеем прощать, мы умеем забывать обиды – и мы умеем помогать. С той стороны этого не видать. Раздели пацанов догола, пугали, это и на видео было видно, заставляли сказать , для чего, для пиара? – что у нас по два КамАЗа убитых, двухсотых, когда таковых нету. Для чего это?

Военнопленный: Я не знаю.

Скальпель: Ты кадровый?

Военнопленный: Нет, мобилизованный.

Скальпель: Мне бы хотелось бы узнать: в вооруженных силах Украины есть какое-то вот понятие как «военная этика»? Должно быть?

Военнопленный: Должно быть. «Директива номер восемь» называется.

Скальпель: Мне просто вот интересно: если есть вот любая какая-то военная этика, ну почему односторонне происходит это соблюдение? Хотя тут тоже люди далеко не все военные. А военная этика более-менее соблюдается.

Военнопленный: Я не могу, не знаю вообще, что сказать насчет этого.

Крест (военнопенному): Сказать хочешь что-нибудь?

Скальпель: Да, своим братьям по оружию.

Военнопленный: Даже не знаю, что им и сказать….

Крест: Я даже рядом с тобой сижу, который вот, хотя же видеть меня. Целый ты, здоровый, упитанный. Я заходил к тебе, поздоровался сегодня? Поздоровался. По-человечески вы лежите, отдыхаете, кушаете – правильно? Даже у вас хлеб на столе лежит. Скажи, вот, на камеру, как ты себя здесь чувствуешь вообще.

Военнопленный: Хорошо. Никто не трогает. Обращение нормальное. Им что сказать, я даже не знаю. Ничего человеческого нету у них.

Крест: Даже вы это сами видите.