виртуальный клуб Суть времени

Репортаж штаба пикета
     Cм. так­же ре­пор­таж Пресс-цент­ра СВ-Нск и фо­то­ма­те­ри­а­лы.
     Осень в Сиби­ри жар­кая, толь­ко отвер­нёшь­ся – что-то про­пус­тишь.
     В те самые дни, ког­да мы раз­го­ва­ри­ва­ли с людь­ми о Ре­во­лю­ции, в Но­во­си­бирс­ком пе­да­го­ги­чес­ком уни­вер­си­те­те со­сто­я­лась меж­ду­на­род­ная сход­ка юве­наль­щи­ков. С 6 по 8 но­яб­ря про­шёл семи­нар, на ко­то­ром ра­бот­ни­ки со­ци­аль­ных служб из Ита­лии, Да­нии, США учи­ли на­ших пе­да­го­гов, сту­ден­тов и при­ём­ных ро­ди­те­лей сво­ему «пе­ред­ово­му опы­ту», вклю­ча­ю­ще­му и бо­лее про­стой отъём де­тей. С вос­тор­гом об этом го­во­ри­ла до­ктор пед.­наук про­фес­сор ка­фед­ры пси­хо­ло­гии и пе­да­го­ги­ки З. И. Лав­рен­ть­е­ва: «Это куль­тур­ный шок, ко­то­рый застав­ляет че­ло­ве­ка отка­зать­ся от тра­ди­ци­он­ных, пре­дыду­щих идей и най­ти но­вые».

Узнав из те­ле­ре­пор­та­жа об этой но­вой шо­ко­те­ра­пии для Рос­сии, мы ре­ши­ли сле­ду­ю­щий ан­ти­юве­наль­ный пи­кет про­вес­ти не в цент­ре го­ро­да, а у мес­та ра­бо­ты этих пе­да­го­гов-юве­наль­щи­ков – глав­но­го кор­пу­са НГПУ. Прав­да, пря­мая дис­кус­сия не со­сто­я­лась – до­ктор-шо­ко­те­ра­певт в этот день не ра­бо­тал. Но сло­ва про­фес­со­ра, вы­несен­ные на стенд, де­ла­ли своё де­ло, слу­жа хо­ро­шим пред­ло­гом на­чать раз­го­вор. «По­смот­ри­те, что го­во­рят пе­да­го­ги ва­ше­го ву­за!» – и про­хо­жий, ко­то­ро­го не тро­га­ли дру­гие при­гла­ше­ния, под­хо­дил, вклю­ча­ясь в раз­го­вор.      В этот раз мы не толь­ко раз­да­ва­ли лис­тов­ки, со­би­ра­ли под­пи­си и раз­го­ва­ри­ва­ли у стен­дов, но и бра­ли ин­тервью у про­хо­жих. Нам бы­ло ин­те­рес­но по­об­щать­ся со сту­ден­та­ми, и пре­по­да­ва­те­ля­ми ву­за, по­нять раз­ни­цу с пи­ке­ти­ро­ва­нием в дру­гих мес­тах. Впе­чат­ле­ния неодноз­нач­ные.

С одной сто­ро­ны, бы­ло не по­хо­же, что в пе­да­го­ги­чес­ком ву­зе в сред­нем боль­ше лю­дей знают о «юве­нал­ке».      С дру­гой сто­ро­ны, те, кто знает, охот­но де­ли­лись сво­ими мне­ни­я­ми, вы­ра­жая их гра­мот­но и раз­вёр­ну­то. Со всеми ого­вор­ка­ми, ес­те­с­т­вен­ны­ми для гра­мот­ных пе­да­го­гов, что луч­ше об­хо­дить­ся без фи­зи­чес­ких на­ка­за­ний, мо­ло­дые лю­ди (боль­ше де­вуш­ки) со­гла­ша­лись с тем, что всё же вос­пи­та­ние не де­ло чи­нов­ни­ков, и ста­ви­ли под­пи­си.      Тре­тье впе­чат­ле­ние – те, кто рань­ше не слы­шал о про­блеме, с лёг­костью при­ни­ма­ли на­ше из­ло­же­ние – до­ка­за­тель­ные до­ку­мен­ты с ра­зо­бран­ны­ми текс­та­ми за­ко­нопро­ек­тов до­ста­вать не при­хо­ди­лось. То ли мо­ло­дёжь во­об­ще очень лег­ко­вер­ная, то ли от влас­ти лю­ди го­то­вы уже ждать че­го угод­но – труд­но ска­зать.

     Бы­ли, впро­чем, и со­мне­ва­ю­щи­е­ся, ко­то­рым бы­ло недо­ста­точ­но дан­ных на стен­дах, что­бы при­нять ре­ше­ние. Кар­ти­на ста­но­ви­лась для них жиз­нен­ной по­сле рас­ска­за о кор­руп­ци­он­ной по­до­плё­ке юве­наль­ных за­ко­нопро­ек­тов, свя­зан­ных с кри­ми­наль­ным и некри­ми­наль­ным «рын­ком де­тей», на ко­то­ром чи­нов­ни­ки или осо­бые об­ще­с­т­вен­ные ор­га­ни­за­ции лег­ко мо­гут ра­бо­тать по­сред­ни­ком.
     В один мо­мент мы убе­ди­лись, что по­па­ли в точ­ку.
     – Я под­пи­шу, у ме­ня с ни­ми свои счё­ты. – Мы да­ли по­ста­вить под­пись и при­го­то­ви­лись слу­шать ещё одну ис­то­рию об отъё­ме де­тей. Но де­ло бы­ло в дру­гом. – Я хо­жу на ра­бо­ту как на вой­ну, и пре­крас­но ви­жу, что та­кое «ры­нок де­тей»... (О чём был этот рас­сказ, мы под­го­то­вим отдель­ную пуб­ли­ка­цию.)
     Та­кие встре­чи, ко­то­ры­ми при­рас­тает на­ша ор­га­ни­за­ция – самая боль­шая ра­дость пи­кет­ной ра­бо­ты. И на этом пи­ке­те мы об­ме­ня­лись те­ле­фо­на­ми с несколь­ки­ми ин­те­рес­ны­ми ак­тив­ны­ми людь­ми. Как пра­ви­ло, они ещё не слы­ша­ли о на­шем дви­же­нии, так что да­же над­пись «Суть време­ни» на на­ших крас­ных курт­ках не вос­при­ни­ма­ли как имя со­бствен­ное. Мы рас­ска­зы­ва­ли о Дви­же­нии, да­ва­ли спец­вы­пуск га­зе­ты, при­гла­ша­ли на на­ши со­бра­ния.

* * *

     За 3 ча­са ра­бо­ты на двух ал­ле­ях у вхо­да в Пе­ду­ни­вер­си­тет мы со­бра­ли 185 под­пи­сей. Ра­бо­та­ли, сме­няя друг дру­га. На заклю­чи­тель­ном фо­то – на­ша друж­ная ко­ман­да по­сле 3-х ча­со­во­го ма­ра­фо­на.

* * *

     На пи­ке­те мы про­во­ди­ли и эксп­ресс-исс­ле­до­ва­ние, о том, как отно­сят­ся на­ши граж­да­не к юве­наль­ной юс­ти­ции. Опрос про­дол­жил­ся всю сле­ду­ю­щую неде­лю, охва­тил г.Но­во­си­бирск, г.Бердск, пгт Ли­не­во. Опро­ше­но бы­ло 136 че­ло­век.
    На во­прос: «Вы зна­ете, что сей­час в Рос­сии идет борь­ба про­тив вве­де­ния юве­наль­ной юс­ти­ци­и?» 69.85% отве­ти­ли «да». Циф­ры в це­лом сви­де­тель­с­т­вуют о про­ры­ве ин­фор­ма­ци­он­но­го ва­ку­у­ма. Кос­вен­но это под­тверж­да­ет­ся и бе­се­да­ми с людь­ми на пи­ке­тах. Одна­ко, сре­ди сту­ден­тов кар­ти­на дру­гая: толь­ко 14,29% в кур­се.
     Мы ста­ра­ем­ся ин­фор­ми­ро­вать об­ще­с­т­во об ак­тив­ном пра­ве граж­дан и об усилиях на­ше­го дви­же­ния по про­ти­во­дей­ст­вию юве­наль­но­му злу. На сле­ду­ю­щий во­прос: «Дви­же­ние «Суть време­ни» и АРКС со­бра­ли бо­лее 141 ты­ся­чи под­пи­сей про­тив за­ко­нопро­ек­тов о Юве­наль­ной юс­ти­ции и пе­ред­али их Пре­зи­ден­ту Пу­ти­ну. Вы слы­ша­ли об этом?». – «Нет, не слы­ша­ли», – отве­ти­ли 73.5% (у сту­ден­тов ник­то не слы­шал).
     И на­ко­нец, на во­прос: «Вы за или про­тив вве­де­ния Юве­наль­ной юс­ти­ци­и?» отве­ты рас­пре­де­ли­лись так: «про­тив» – 94,12%, и сре­ди сту­ден­тов по­чти так же – 92,86%.

В демократическом государстве, которым объявила себя Россия, принимаемые законы не могут противоречить мнению большинства граждан о правильном и справедливом. Это в теории, а что происходит на практике? Внесенные в Госдуму законопроекты, относящиеся к теме так называемой "ювенальной юстиции" или "ювенальных технологий", касаются подавляющего большинства граждан страны и вызывают у этих граждан активный и массовый протест во всех регионах страны.

24-го ноября 2012 года новосибирские активисты Общероссийского Движения "Суть времени" провели пикет против внедрения в России западных ювенальных технологий. Место проведения - Новосибирский Государственный Педагогический Университет, где в начале ноября прошла международная конференция с участием иностранных специалистов по ювенальным технологиям. В рамках пикета был проведен опрос мнения граждан о западных ювенальных технологиях.

Более того, на пикете активисты начали экспресс-исследование (анонимное анкетирование) об отношении граждан к ювенальным технологиям. Опрос проводился и в последующую неделю и охватил г. Новосибирск, г. Бердск, пгт Линево. Было опрошено 121 человек. После обработки данных были получены весьма показательные результаты.

На вопрос: «Вы знаете, что сейчас в России идет борьба против введения ювенальных технологий?», 76.9% ответили «Да», что говорит о прорыве информационного вакуума в этой сфере. Косвенно это подтверждается и беседами с людьми на пикетах. Тем не менее, иногда приходилось отвечать на вопросы вроде: «Это когда детей отбирают?».

"Суть времени" информирует общество об активном праве граждан и об усилиях движения по противодействию ювенальному злу. На следующий вопрос: «Движение «Суть времени» и АРКС собрали более 141 тысячи подписей против законопроектов ювенальной системы и передали их Президенту Путину. Вы слышали об этом?», отрицательно ответили 73.5%, что говорит о недостаточном освещении. Другими словами, о ювенальных технологиях массовые СМИ говорят, но умалчивают о тех, кто борется против их внедрения.

И наконец, на вопрос: «Вы за или против введения ювенальных технологий?», ответы распределились так: «Против» - 94,2 %, «За» - 2,5 %, "Затрудняюсь ответить" - 3,3% граждан.

На воскресенье был запланирован римейк совместного с КПРФ пикета в Коломне. Однако, по причине внутренних разногласий в КПРФ, этот пикет был перенесён на период светлого будущего. Тем не менее, накопленную специально к этому мероприятию потенциальную энергию необходимо было с пользой применить, поэтому я решился на внезапную одиночную импровизацию. Так сказать, "вариант бис". Тем более, что мы уже подготовили стенды с ударными плакатами, статьями и фотографиями.

Вдоволь запасшись антиювенальными листовками, информвыпусками и подписными листами, в холодный воскресный день 25 ноября, я таки выдвинулся на площадь перед рынком. Место для меня уже знакомое, можно сказать, обжитое.
Стенды поставил домиком, зачерпнул щедрую пригоршню листовок, и запустил процесс преобразования потенциальной энергии в социальную.

 

Пальцы рук быстро задубели.
Люди, проходя мимо, бросали любопытные взгляды на стенды, и, как правило, брали мои листовки.
Немногие останавливались вплотную перед стендами и активно их изучали.
Некоторые спрашивали, что у меня в продаже. Одна женщина сказала, что на ювелирные украшения у неё денег нет, но листовку всё же взяла. ))

 

Вообще, листовки расходились быстро. Двое или трое прохожих попросили несколько листовок, чтобы отдать своим знакомым.
А ещё двоих человек информация о грядущей ЮЮ настолько задела за живое, что они стали требовать от меня немедленного и решительного противодействия. Их кипящую энергию я превратил в 2 (Две) подписи под антиювенальным обращением. Больше подписей мне нынче собрать не довелось.

250 листовок и информвыпусков растаяли в течение двух часов, на чём мой импровизированный пикет сам собой завершился.
Дважды мимо меня проезжала патрульная машина, но ко мне интереса не проявила, хотя, может быть, просто не заметила.
А послезавтра в школу, где учатся мои дети, приезжает некто областного уровня, которое таки будет агитировать учителей и родителей за неё, за нашу заклятую ЮЮ ! 
 

........
Всех проучим памятным уроком,
Кто ворвется в наш советский дом
И за око вышибем два ока,
А за зуб - всю челюсть разобьем!
........

В общем, встретимся в СССР-2.0 !

«Мягкую силу» продвижения ювенальной системы в России (пресловутое soft power) первым делом ощущают на себе юристы и педагоги. Именно из числа педагогических кадров планируют вербовать себе сторонников те, кто намерен совершить над народом юридическое, социальное и культурное насилие — принуждение к ювенальным стандартам.

Сейчас всё педагогическое сообщество, как и многих других бюджетников, держат на коротком и жёстком финансовом поводке. Хоть как-то развивать можно только то, на что выделены средства. А отчётность об «инновационном развитии» — требуют непрерывно. Так педагогическое сообщество помещают словно между молотом и наковальней, калеча профессиональное сознание, выворачивая его ценности и смыслы.

Каждый учитель в России знает, какие достижения за плечами у нашей педагогики в деле защиты и развития детей. Какие социальные подвиги совершили славные поколения учителей, воспитателей, социальных работников и психологов в нашей стране. За отечественной педагогикой и психологией — не просто глобальные достижения, но и пример служения народу, и профессиональная честь.

При всём при этом, конференции, на которые европейцы приезжают учить (а то и поучать!) наших педагогов, стали сейчас обычным делом. Так, с 6 по 8 ноября в Новосибирском Государственном Педагогическом Университете прошла Международная конференция «VI Сибирский педагогический семинар: Стратегия и ресурсы социального воспитания: вызовы XXI века»

Патронат по-европейски:

Из видео понятно: компетентные, «по сравнению с Россией», итальянские специалисты приехали учить российских педагогов не просто с высоты своих знаний, а с позиции своего «менталитета» и «культуры»: сами итальянцы «слишком любят детей». А значит — научат и нас.

Концепция социального патроната стала одной из основных тем конференции. Так что «Суть времени» не могла остаться в стороне: активисты движения провели пикет прямо у входа в Новосибирский государственный педагогический университет.

      

В пикете приняли участие около двух десятков человек. На стендах разместили информацию о ювенальной юстиции и прошедшей в Новосибирске проювенальной конференции, а также о том, какая работа была проведена «Сутью времени» по предотвращению этой угрозы. На подходах к подписным столикам члены движения раздавали листовки и нулевой выпуск газеты «Суть времени». Активисты общались с прохожими, брали интервью, раздавали анкеты и приглашали поставить свою подпись под обращением к Президенту.

      

Как отвечали нам сограждане, идущие в университет и обратно? Многие из них знали о ювенальной юстиции. Подписываться подходили и преподаватели, и студенты. Представители администрации университета пришли на пикет с проверкой, а ушли, подписав обращение. Несмотря на субботний день, на пикете собрали 160 подписей. Но гораздо приятнее то, что у многих студентов и преподавателей вуза наши доводы нашли понимание.

      

От души желаем российским педагогам оставаться верными своему профессиональному долгу и принципам служения народу. Мы и впредь будем препятствовать тому, чтобы российских специалистов противопоставляли всему остальному обществу, заставляя выступать против семьи, ломая и нивелируя высокие российские и советские традиции развития и воспитания детей.

   

Статья члена движения "Суть времени" Ольги Аветисян из Пятигорска в "Комсомольской правде"
http://www.kp.md/daily/25989/2920475/

Давайте это обсудим! Тема - Ювенальная юстиция.

Передача «Давайте это обсудим» Коломенское ТВ.
Автор и ведущий – Елена Судакова.
Формат передачи - беседа в студии с представителями власти, культурной, социальной, трудовой сферы, и просто с интересными людьми на актуальные темы.
В этот раз обсуждается ювенальная юстиция. В студии активисты коломенской ячейки "Сути времени" и протоиерей Георгий Муравлев.

http://youtu.be/fRjn_q_dNug

  Елена Борисевич с внучками. (Фото с сайта kurer-sreda.ru, репортаж Анны Ноговицыной)

Как через суд возвратить детей домой? По известному делу семьи Борисевич даёт интервью юрист фонда «Дети России — будущее мира» Надежда Хохлова.

Российская семья как социальный институт переживает сейчас далеко не лучшие времена. По данным министерства социального развития, 80% воспитанников детских домов попадают туда при наличии родителей или родственников, отказавшихся от детей. И потому особое внимание привлекают случаи, когда сохранную и жизнеспособную семью разбивают насильно, как это произошло в селе Морозово Новосибирской области.

14 августа 2012 года сотрудники опеки забрали из семьи Борисевич 7-летнюю Фатиму и 4-летнюю Ульяну, поместив детей сначала в больницу, а затем — в детский приют. Девочек растила их бабушка Елена Викторовна Борисевич, которую они называют мамой. Родная мать Татьяна, дочь Елены Викторовны, умерла при родах в 2008 году, а отец (из тех, кто приезжает на заработки из Средней Азии) — покинул семью и область.

Бабушка Елена осталась с двумя малышками на руках. Проживая в деревне и не имея возможности найти работу, она обратилась в органы опеки и оформила опекунство над своими внучками. Это позволило получать пособие, около 15 000 рублей в месяц.

Казалось бы — чего лучше? Государство помогло бабушке сохранить семью и поднять детей на ноги: недоношенная Ульяна родилась весом в 960 грамм с рядом врождённых заболеваний, и чтобы выходить девочку, требовались поистине самоотверженные усилия, на которые способен родной человек.

Массажи, уколы, парафиновые обёртывания, разнообразное физиолечение и другие медицинские процедуры — для всего этого надо было ездить из деревни в ближайший город Бердск. И вот здоровье выправляется, врачи снимают диагнозы один за другим, сёстры ходят на танцы в сельский Дом культуры, а старшая готовится в школу. Однако спустя 4 года опека забирает Фатиму и Ульяну. И уже на третий день в больницу для знакомства с девочками приходят желающие их удочерить.

Итак, государство помогало бабушке растить девочек через институт опекунства. А теперь лишило бабушку опекунских прав и забрало детей из семьи. В актах районных органов опеки, на основании которых глава района постановил отнять обеих сестёр, указаны по существу три причины для лишения опекунских прав:

• задержка в предоставлении опекуном финансовых отчётов, а также ошибки при их составлении;
• ненадлежащие условия в доме (недостаточное количество продуктов, беспорядок и грязь);
• допущенная опекуном халатность по отношению к здоровью девочек.

Отнятие девочек вызвало шок у бабушки и односельчан. Известие о случившемся быстро распространилось по округе, а благодаря интернету о семье Борисевич узнали многие жители области. Формулировки актов возмутили людей, и тут же нашлись желающие помочь семье. Односельчане представили положительные характеристики на Елену Викторовну. Православная община на свои средства сделала в сельском доме ремонт, который Борисевичи не могли себе позволить. Общественники ходили на приём к главе района Олегу Лагоде с просьбой отметить постановление и вернуть детей родным. Общественно-политические организации Новосибирска провели пикет и митинг в центре города за восстановление семьи.

Однако ничего из этого не помогло: Фатима (односельчане зовут её Фаиной) и Ульяна четвёртый месяц живут в приюте «Юнона» города Бердска. Бабушка, приезжая из деревни, навещает их почти ежедневно. Каждый день сёстры просятся домой. Им говорят, что в приюте они временно, и девочки пока не знают о том, что, возможно, они не вернутся в родную семью уже никогда.

В конце сентября Елена Викторовна обратилась в суд, надеясь вернуть внучек. Средств на адвоката, разумеется, не было, но тут снова вызвались помочь неравнодушные люди. Вести дело взялась Надежда Валерьевна Хохлова, юрист благотворительного фонда «Дети России — будущее мира». Началась напряжённая тяжба, за ходом которой следят граждане и пресса. Представляем здесь интервью с Надеждой Валерьевной, которая разъяснит некоторые подробности происходящего.

— Надежда Валерьевна, каким образом Вы стали представителем семьи Борисевич в этом судебном процессе?

— Ко мне обратились представители организации «Народный собор», с которыми я просто хожу в одну церковь. Наш фонд занимаемся детьми-сиротами и выпускниками детских домов, но мы стараемся не отказывать тем, кто обращается за помощью по другим вопросам. Узнав о проблеме, мы съездили к Борисевичам, поговорили с бабушкой. Елена Викторовна остро переживает потерю девочек и, конечно же, вызывает огромное желание помочь.

— Что за судебный процесс сейчас идёт в Искитимском районном суде? Кто подал иск, на кого и с какой целью?

— Елена Викторовна Борисевич подала в Искитимский районный суд иск о признании незаконным постановления об изъятии детей и о восстановлении её в опекунских правах. Ответчиком выступает администрация района, в том числе органы опеки. Напомню, что глава района Олег Лагода является также главой районной опеки. Третьей стороной в деле выступают представители Министерства соцразвития области.

— Прошло уже четыре судебных заседания, последнее из них было 13 ноября. Каковы перспективы дела и когда состоится следующее слушание?

— Сейчас суд назначил психолого-педагогическую экспертизу Елены Викторовны на предмет соответствия её опекунским обязанностям. Вообще, по закону родственники опекаемых не обязаны проходить такое тестирование, но суд счёл нужным направить Елену Викторовну в соответствующий центр. Дата очередного слушания будет назначена после заключения психологов, а на подготовку к экспертизе уйдёт не менее 15 дней.

— Каковы юридические доводы за восстановление Елены Борисевич в опекунских правах?

— Если говорить о формальной, юридической стороне дела, то прежде всего стоит отметить, что органами опеки и попечительства не проведено должной профилактической работы с семьёй.

В 48-м Федеральном законе «Об опеке и попечительстве» говорится о необходимости профилактической работы с семьёй. Об этом же гласит 120-й Федеральный закон «О межведомственном взаимодействии». Полное толкование 48-го Федерального закона «Об опеке и попечительстве» дано в письме министерства образования РФ, и там также говорится об обязательности профилактической работы с семьёй.

К сожалению, в данном случае профилактическая работа проведена не была. Опека ограничилась надзорно-карательной функцией. Видите ли, помощь семье не сводится к составлению актов обследования и приглашению в отдел опеки. Профилактическая работа включает в себя содействие в составлении отчётности, если опекун не вполне владеет информацией или соответствующими навыками. Сюда же можно отнести помощь в прохождении медкомиссии, если семья проживает в селе, в отдалённой местности.

Ставить вопрос об изъятии стоит только тогда, когда профилактические меры будут исчерпаны, когда средства помощи опекуну в исполнении его обязанностей не дали результата. Скажем, опекун отказывается от предложенной помощи или не выполняет данные ему письменно конкретные рекомендации.

— Какие ещё претензии предъявлены органами опеки к Елене Викторовне, как к опекуну?

— Говорится о том, что дом находился в ненадлежащем состоянии. Имеется в виду отсутствие косметического ремонта. Однако и здесь можно было оказать семье профилактическую помощь. Ведь встаёт вопрос о средствах. Ежемесячное пособие — это около 15 000 рублей. Этого явно недостаточно для того, чтобы накопить на ремонт.

— Получается, что претензии опеки связаны с тем, что семья недостаточно обеспечена. Елена Викторовна не работает?

— В селе Морозово, как и в большинстве сёл, крайне трудно найти официальную работу. Елене Викторовне 53 года. Кроме того, чтобы пойти работать, нужно девочек устроить в детский сад, а его в Морозово нет. То есть фактически, чтобы пойти на работу, бабушка вынуждена была бы переехать, понимаете?

Нельзя при этом забывать, что младшая девочка, которую Елена Викторовна выхаживала буквально с рождения, родилась с серьёзными нарушениями здоровья. За ней надо было интенсивно ухаживать. Кстати, бабушка не жила полностью на опекунское пособие. Она подрабатывала в селе в среднем на 5000 рублей в месяц. Семье Борисевич также помогали односельчане: и лекарствами, и углём на зиму, и одеждой для девочек. Но и этого было недостаточно для проведения ремонта в доме.

— Но как же тогда сделать ремонт, который так требуется опекой?

Опека не может не понимать, что есть различные возможности помочь семье. Например, есть возможность установления возмездной опеки. Бабушка могла бы опекать внучек на возмездной основе, то есть получать от государства за это деньги. Тогда бы и претензий, связанных с материальными трудностями семьи, у опеки было бы намного меньше.

— Вопрос о финансовой отчётности опекуна. Елена Викторовна вообще не предоставляла отчёты или предоставила их не вовремя?

— Не вовремя. В 2010 году 30 января она предоставила отчёт, который был сделан с недочётами. К примеру, тогда Елена Викторовна не знала, что можно рассчитываться расписками, когда покупаешь продукты на рынке.

— А почему она не знала?

— Обучать опекунов правильно вести отчётность — обязанность опеки.

— Один из доводов в пользу отнятия опекунских прав — это санитарное состояние дома Борисевичей, отсутствие продуктов в доме?

— Это субъективная оценка. У опеки нет ни одного фотоматериала. Что касается оценки санитарно-гигиенических норм в доме — это прерогатива Роспотребнадзора, а не опеки.

Вот на суде говорилось о том, что в доме было мало хлеба. Извините. По прожиточному минимуму в год полагается 84 кг хлебо-булочных изделий на ребёнка. Сюда входит не только хлеб, но и другие мучные продукты, даже крупы. 84 кг — это менее 100 грамм в день. Сколько точно было хлеба в доме —- никто не говорит, и получается, что всё основано на субъективной оценке. Объективная оценка должна основываться на законе. В том числе на нормах прожиточного минимума, коль скоро они у нас есть.

— Свидетельствами каких специалистов воспользовались органы опеки для составления своих актов?

— Акты составляются самими специалистами отдела опеки и затем заверяются главой администрации. Так это и было в данном случае.

— И больше никто не причастен к этому? Получается, что они сами составили, а глава района подтвердил?

— Да. Причём опека акт пишет в отсутствие опекуна. Сначала приходят, смотрят, делают какие-то пометки, а потом у себя в администрации набирают на компьютере акт и подписывают у главы. На актах нет подписей каких-либо специалистов или присутствующих при составлении акта других лиц.

Но наша позиция в данном случае состоит в том, что документы составлены с нарушением действующего законодательства. Например, в акте обследования жилищно-бытовых условий по закону должны быть прописаны рекомендации, которые давались семье и сроки их исполнения. А ни в одном акте нет собственно рекомендаций по устранению недостатков, указанных органами опеки.

— Елену Викторовну Борисевич уведомляли о составлении актов?

— Пока что опека не предоставила никакого подтверждения, что они вручали акты обследования Елене Викторовне. Сама Елена Викторовна говорит, что никакие документы по отдельности ей не вручались. Всю кипу бумаг принесли ей, уже когда изымали детей в августе месяце.

— В чём состоят обвинения, связанные с состоянием здоровья девочек?

— По состоянию здоровья девочек картина следующая. В 2010 году дети прошли медицинское обследование в поликлинике, и там заключили, что девочки здоровы. В течение 2011 года девочек в селе Морозово посещал педиатр и не давал указаний на прохождение медобследования в стационаре. В 2012 году дети проходят обследование узкими специалистами в Бердске, в платном центре «Вега». И врачи везде пишут «здорова».

Для тех, кто не вполне понимает, что такое сейчас медицина на селе, поясню: в Морозово нет ни поликлиники, ни педиатра. Жители прикреплены к поликлинике в райцентре, до которого полтора часа езды в общественном транспорте. С другой стороны, в получасе езды — город Бердск с множеством коммерческих медцентров. Опека почему-то считает, что Елена Викторовна должна была провести обследование непосредственно в Искитимской детской поликлинике, хотя в соответствии с Конституцией человек может выбирать, где проводить обследование своих детей.

— То есть претензия органов опеки заключается не в том, что девочки не прошли обследование вовремя, а в том, что они прошли его не в том месте?

— Сейчас на суде получается, что именно так. Хотя в актах значатся обвинения в том, что вообще не прошли. Интересно вот что: 18 июня девочки проходят обследование, специалисты опеки знают, что медобследование пройдено, и всё же забирают детей в августе месяце. В июне — пройдено, в августе — забирают. Кстати, последнее обследование, проведённое после изъятия детей, также дало положительные результаты.

— Таким образом, получается, что причины, по которым отняли детей из семьи — не вполне состоятельны? То есть можно признать акты недействительными?

— Повторю: если формально-юридически подойти к анализу актов, составленных опекой, то — да, есть основания для признания их незаконными. Если же говорить менее формально, то органы опеки занимаются судьбами несовершеннолетних детей и, разумеется, должны учитывать психологическую сторону проблемы, привязанности ребёнка, его психику и тому подобные факторы, прежде чем принимать решение об изъятии ребёнка из дома.

— Тогда почему после 4 заседаний суда девочек ещё не вернули в семью? Насколько я поняла, иск подала Елена Борисевич, а ответчиком является районная опека. Но при этом экспертиза сейчас предстоит не опеке или её работе, а самой бабушке.

— Сейчас, отстаивая свою правоту, органы опеки подвергают сомнению моральный облик всей семьи Борисевич, состоятельность Елены Викторовны как воспитательницы детей, а также меру её ответственности за опекаемых. Скажем, опека представляет данные о судимости старшего сына Борисевичей и о том, что младший сын попал на учёт нарколога. Понятно, что речь идёт не о самой Елене Викторовне, а о взрослых мужчинах, отвечающих за свою жизнь. Старший сын вообще не проживает с матерью, младший с 2008 года также не проживал в семье постоянно: он приезжал временами и навещал сына (с Еленой Викторовной живёт ещё и внук, ходит в школу). Между прочим, сейчас младший Борисевич работает в охранной фирме и даже готовится забрать сына к себе.

— Поясните, пожалуйста: правильно ли я поняла, что на суде опекой предъявляются факты, не указанные в первоначальных актах по изъятию детей?

— Да, правильно. Опека приводит подобные факты с целью доказать несостоятельность Елены Викторовны как воспитателя несовершеннолетних. Были и другие попытки дискредитации истца. Помнится, на процессе представители опеки просили Елену Викторовну разъяснить назначение купленных ею лекарств. Возможно, подразумевалось невежество любящей бабушки в медицинской сфере. Отмечу, что выступавшие свидетелями односельчане высоко оценили заботу бабушки о внучках.

— То есть, по мнению специалистов опеки, дети должны воспитываться при полном отсутствии следов социального неблагополучия?

— Что тут можно сказать? Социальное неблагополучие села закономерно отражается на судьбе конкретной семьи. Особенно сильно безработица, преступность и социальные болезни ударяют именно по среднему поколению. В России сейчас масса случаев, когда бабушки и дедушки после печальной участи своих детей — растят внуков. Правомерно ли отнимать у них внуков? И в пользу какого будущего?

Потом, есть разные мнения о том, что считать социальным благополучием для детей. Возможно, что главным фактором благополучия для ребёнка является присутствие рядом любящего и заботливого родного человека, а также само наличие родной семьи.

— Четвёртый месяц Фатима и Ульяна находятся в детском приюте. Есть ли свидетельства независимых психологов об их состоянии?

— В «Юноне» девочки прошли обследование, есть заключение психологов. В нём говорится, что необходимо воспитывать девочек в семье, иначе их психика будет серьёзно травмирована. Они очень скучают по бабушке. То же самое на суде подтвердила директор приюта. Она считает, что детей следует вернуть в семью.

Замечу, что если передать сестёр в детский дом, то они будут жить отдельно друг от друга. Их направят в разные учебные заведения. Поясню: когда дети попадают в детдом, проводится Медико-педагогическая комиссия (МПК), она даёт заключение о выборе образовательного маршрута. В общем, по результатам МПК сёстры не попадут в один детский дом: у них разный образовательный маршрут.

— То есть они не просто лишатся бабушки, а ещё будут раздельно жить?

— Да, будут раздельно жить.

— Семью Борисевичей поддерживают общественники, которые даже провели ряд публичных акций в её поддержку. Как по-Вашему, чем вызван такой интерес общества к этому делу?

— Видимо, для окружающих очевидно, что семья Борисевич не является такой отрицательной, какой её хотят представить органы опеки. А общественный резонанс это дело получило, потому что люди готовы защищать детей. Мне кажется, что наши сограждане начинают понимать, что лучше для ребёнка воспитываться в родной семье.

— А по Вашему личному мнению, — не как юриста, а как человека, — является ли не вовремя сданная отчётность, следы социального неблагополучия и скромный достаток — основанием для отъёма детей, для лишения опекунских или родительских прав?

— Нет, я так не считаю ни как юрист, ни как человек. Да, могут быть формальные нарушения, или факторы трагедии в семье. Но мы говорим не о машине, мы говорим о живом человеке. Мы говорим о детях. Моё мнение как человека и как юриста: я считаю, что ни один ребёнок в нашей стране не должен воспитываться в учреждении. Любыми средствами нужно передавать детей в семью. Если нет родных, то к знакомым. То есть в любом случае у ребёнка должна быть семья, особенно в наше время. Потому что то, что происходит с детьми после государственного учреждения, — это отдельная и очень печальная тема для разговора.

С юристом беседовала Елена Васильева («Суть времени — Новосибирск»).

Про историю семьи Борисевич написано уже столько, что нет смысла писать только для того, чтобы в очередной раз осветить дело, резюмировать его или вникнуть в подробности. К примеру, бердское издание Курьер-среда сделало это достаточно подробно, за что ему большое спасибо:

• Суд рекомендовал психологическую экспертизу бабушке-опекуну, у которой отняли внучек и поместили в приют Бердска
• Министр Пыхтин обещал вернуть бабушке-опекуну внучек, находящихся в приюте Бердска
• Бабушка-опекун, чьи внучки находятся в приюте в Бердске, судится с органами опеки за детей
• Начался суд по делу бабушки-опекуна, у которой забрали внучек в приют Бердска

На протяжении многих часов заседания в искитимском районном суде, меня не покидало чувство недоумения и непрекращающегося кошмара. Позднее я убедилась, что по крайней мере половина присутствующих на процессе разделяет моё впечатление.

При этом почему-то было трудно до конца вникнуть в суть происходящего. Разум отказывался считать людей, отбирающих внучек у родной бабушки, — сумасшедшими злодеями, которые своими руками ломают не принадлежащие им судьбы. С недоумением наблюдали мы за тем, как суд над опекой (ответчиком) всё более выглядит как суд над бабушкой (истцом). Поразительным казалось мне при этом видимое чувство правоты у обвинителей бабушки. Откуда оно берётся, недоумевала я, с каких позиций они получают возможность чувствовать себя правыми на глазах у всех нас?

Да, отняли кровных внучек у бабушки, оформившей опеку над ними после смерти дочери. Почему отняли и зачем?

Да, сельская семья не благополучна по евро-урбанистическим меркам. Таких семей у нас, что называется, — валом. В чём же дело, почему именно у Елены Борисевич? И главное, — с какой целью?

Да, бабушка подала иск, и сейчас суд над опекой почему-то выглядит судом над бабушкой Еленой. Но по каким причинам это выглядит именно так?

И только на следующий день после суда родилось предположение, в какой именно модели опека и её глава — он же глава района Олег Ладога — черпают чувство собственной правоты. Изложу эту модель прямо и без обиняков. Как говорится, — следите за руками.

Итак, Елена Викторовна Борисевич уже 4 года проживает на получаемые ею опекунские средства — около 15 000 рублей в месяц, — фактически не работая и прикрываясь воспитанием внучек. Напомним, что во время оформления опекунства ей было 49 лет. При этом она «прикрамливает» опекунскими деньгами своего сына Ивана, который не имеет постоянной работы и состоит на наркологическом учёте. Также содержит Елена Борисевич ещё одного её внука — Иванова сына. Вот так целых три человека присосались к опекунским деньгам двух девочек.

Опекунша с недостаточным вниманием относится к здоровью девочек: целый год не обследовала детей в стационаре, а также допускает нерациональные траты, выбирая платные медицинские услуги в Бердске вместо бесплатной районной поликлиники. Как видно, семья Борисевич неблагополучна, а «родительская успешность» Елены Викторовны — под сомнением. Вдобавок ко всему, она не спешит отчитываться за полученные от опеки средства, предоставляя отчёты с задержкой.

Таким образом, на государственные опекунские деньги проживает целая семья из пяти человек, из которых двое являются трудоспособными. Опекаемые дети страдают в семье по трём причинам: им не достаются все положенные деньги от государства, за их здоровьем недостаточно ответственно следят, среда воспитания не благоприятна. Права детей явно ущемлены.

Согласитесь, что в определённом состоянии сознания эта модель может быть весьма убедительна. Допустим, есть некая идея справедливости, согласно которой «кто не работает — тот не имеет права есть». Исключение при этом составляют дети и старики пенсионного возраста. Когда двое трудоспособных граждан не работают, а живут на деньги детей, выделенные государством, — складывается ситуация так называемого тунеядства или паразитарного существования. Налицо несправедливость, которую необходимо исправить.

Путь исправления такой несправедливости прост: заставить двух взрослых людей работать. Для этого надо отобрать у них возможность паразитировать на государственных средствах. Но как отобрать, если бабушка — официальный опекун и должна получать помощь? Выход прост: лишить её опекунских прав, изъять детей под опеку государства, и всё встанет на свои места. Нерадивые селяне начнут работать, справедливость будет восстановлена. Дети получат финансирование в должном объёме и за их здоровьем проследят специалисты.

Именно эту позицию я увидела на суде. Она не проговаривается вслух. Почему-то её не высказывают прямо. Но она просвечивает за всем, что происходит в ходе судебного процесса: въедливый анализ наименований лекарств в чеках, приложенных к опекунским отчётам, справки о судимости старшего сына, подсчёты купленного молока и мяса, забота о том, не покупал ли парень в магазине сигареты и пиво, требования предъявить квитанции о платном лечении трёхлетней давности и вопросы к бабушке, знает ли она, что такое лазерная физиотерапия.

Характерно, что свидетелями на суде в этот день стали двое односельчанок Борисевичей. Это — предпринимательница, помогавшая деньгами Елене Викторовне за помощь в работе по дому. И продавец магазина, вспоминавшая на суде, что именно покупала у неё бабушка три раза в неделю. Именно у них выяснялись ключевые, по мнению суда, вопросы: сколько платили за работу, какая именно работа, есть ли трудовой договор, кто выписывал чеки в магазине, брали ли продукты в долг и тому подобное.

Тем более характерно, что в качестве свидетеля не была допущена Наталья Геннадьевна Щетинкина — социальный педагог, знающий современную российскую семью не понаслышке, ибо сама она за 15 лет работы забрала более 30 детей из действительно нежизнеспособных семей.

На процессе, куда её не допустили, Наталья Геннадьевна хотела засвидетельствовать простой факт: разлучение любящих внучек и бабушки уже нанесло девочкам огромный вред, и этот вред усугубляется каждую минуту их пребывания в приюте. Дни превращаются в недели, а недели — в месяцы: психическая травма детей растёт и станет необратимой в случае, если семья будет насильственно разбита. Психическая травма не может не стать соматической, так что под вопросом — здоровье и счастье двух девочек, о благе которых так пекутся в процессе разбирательства.

Получается, что на одной чаше весов — подозреваемые в паразитизме и безответственности. На другой — две девочки, очевидно любящие бабушку-маму, с перспективой попасть в детский дом, а затем — в приёмную семью. Допустим на мгновение, что подозрения органов опеки справедливы. Тогда опека и администрация района наказывают аморальных тунеядцев за счёт ... детей?

Возможно, что изложенная выше модель — ошибочна. Но тогда, согласитесь, остаются куда более чудовищные версии причин отнятия детей: от преступного коррупционного сговора до вопиющего непрофессионализма сотрудников. Разве нет? Потому предлагаю оставить радикальные версии за рамкой обсуждения и попытаться понять проявленную на суде позицию опеки. Позицию, согласно которой отнятие детей и опекунских прав есть благо для детей, семьи и государства.

Для начала просто изложим некоторые факты.

О работе. Для ревнителя свободного рынка это может показаться невероятным, но 50-летняя Елена Викторовна и сын её Иван не нашли в селе Морозово постоянной работы. Поэтому они, что называется, «подрабатывали». Свидетельница на суде упоминала колку дров Иваном и хозяйственную работу Елены Викторовны, включая вязание. Елена Викторовна работала для соседей за 5 000 рублей в месяц ещё до того, как умерла при родах её дочь Татьяна, оставив на руках у матери новорожденную Ульяну и трёхлетнюю Фатиму. То есть, 5 человек жили уже не на 15 опекунских тысяч. Кроме того, семье регулярно помогали соседи, покупая для девочек одежду, лекарства и подарки на Новый год. Иван, кстати, сейчас работает на постоянной работе и не живёт с матерью Еленой Борисевич, лишь навещая у неё своего сына. При этом он надеется вскоре забрать сына к себе.

О заботе. Ульяна родилась 4 года назад недоношенной, весом 960 грамм, с врождёнными болезнями, среди которых катаракта и дисплазия бедренных суставов. У новорожденной определили IV-ю группу здоровья. Через два года лечения диагноз катаракты был снят, через четыре года сняли диагноз дисплазии и присвоили девочке II-ю группу здоровья. Абсолютное большинство односельчан отмечают надлежащую заботу Елены Борисевич о внучках. Свидетели указывают: девочки посещали в ДК Морозово кружок танцев и подготовительные занятия для школы, всегда чистые, опрятные и хорошо выглядят.

А вот ещё немного объективных фактов.

В селе Морозово нет ни нормального производства, ни детского сада, ни педиатра (тем более, поликлиники). Для того, чтобы добраться из Морозово до Искитима, где находится детская поликлиника, нужно минимум 1,5 часа.

Во всём Искитимском районе нет возможности провести для ребёнка бесплатные процедуры для лечения дисплазии, рекомендованные профессором из НИИТО. Удивительно ли, что лечить Ульяну пришлось за плату в бердском санатории?

Кстати, законом РФ предусмотрена возможность оформления так называемой «возмездной опеки», когда опекун, помимо средств на детей, получает дополнительные средства от государства за исполнение опекунских обязанностей. Елена Викторовна не воспользовалась такой возможностью, и это, пожалуй, не вписывается в версию об опекуне, живущем за счёт детей при халатном к ним отношении.

На суде факты перетряхиваются и так, и эдак. Выясняются различные подробности, привлекаются неожиданные свидетели. Личная жизнь людей выворачивается наизнанку, как ношенная одежда перед стиркой. Суд идёт согласно законодательству РФ, и каким будет его вердикт — пока не ясно. Но можно проследить, как формируется позиция в соответствии с нашими ценностями и представлениями о добре и зле.

Кто является главным героем судебного процесса по делу Борисевичей? Главного героя нет в зале суда, потому что это — две маленькие девочки, сейчас живущие в приюте. Из какого основного принципа надо исходить, формируя позицию по делу Борисевич? Очевидно, из блага для девочек.

Но что есть благо для детей и что есть зло?

Является ли злом для детей проживание в современном российском селе со всеми вытекающими отсюда последствиями?

Должны ли дети жить в достатке и иметь свободный доступ к медицинским специалистам?

Должны ли дети быть отгорожены от всех негативных факторов, в число которых следует включить их общение с родным дядей? Почему дядя — это зло, и как это доказать?

Должны ли девочки жить в семье, в которой они родились, с бабушкой, которую считают и зовут матерью, и которую они любят?

От чётких ответов на эти вопросы зависит и наша позиция. При этом есть ещё вопросы другого порядка.

Как получилось, что деревенские жители работают почти нелегально? Зачем успешные соседи оказывают помощь своим односельчанам, не «вписавшимся в рынок»? Почему Борисевичи, еле сводя концы с концами, смеют брать на себя ответственность за детей, а всё село их в этом поддерживает? По какой причине Борисевичам помогают казалось бы посторонние им люди? Так, что всем миром сделали ремонт в доме, а адвокат взялась вести дело бесплатно.

Вся современная массовая культура и криминализованный уклад нашей жизни — толкают человека на воровство и пьянство, на гедонизм и эгоизм, на отказ от семьи. Разрушена не просто производственная и хозяйственная система, но и система смыслов и ценностей, демонтируется социум как таковой. От здоровой семьи остаются ошмётки: одинокие женщины, безработные мужчины.

Загнанные в социальное и моральное гетто люди пытаются остаться людьми. Они стремятся реализовать почти последнее оставшееся у них человеческое достояние: любить и растить своих детей. И, по-видимому, должны понести за это наказание?

Получив первый опыт организации и проведения массовых мероприятий, в продолжение наметившегося сотрудничества с Коломенским горкомом КПРФ, наша ячейка выступила с инициативой проведения нового мероприятия в форме массового пикета. Коломенские коммунисты поддержали эту инициативу, и началась подготовка. Были заявлены следующие темы пикета: "95 лет Великой Октябрьской Социалистической революции", "75 лет образования СССР", "Нет повышению тарифов ЖКХ" и "Сбор подписей против ювенальной юстиции". Наша ячейка, в основном, развивала последнюю тему, хотя и по другим активная подготовка тоже велась. Обновили агитационные стенды, изготовили (наконец-то!) флаги Коломенской ячейки СВ, напечатали новые листовки, привезли из Москвы нулевой выпуск газеты СВ для раздачи, у Рязанской ячейки СВ взяли взаймы плакаты против ЮЮ (большое спасибо рязанцам !), доработали музыкальное сопровождение, расклеили объявления о пикете, взяли на вооружение наиболее передовую политическую теорию.
И вот, в воскресенье, 28 октября в 11 часов наш пикет начался!

Место для пикета было выбрано очень бойкое (и иделогически выдержанное): площадь Восстания в Голутвине, вокруг которой расположены крупные торговые центры, автовокзал и железнодорожная станция. С самого утра моросил мелкий противный осенний дождь.
Не успели мы полностью расставить флаги, транспаранты и агитматериалы, как некоторые заинтересовавшиеся прохожие сами начали заплывать в наши сети: 

 
Первая подпись против ЮЮ:
 
А дождь всё моросил, поэтому мы решили отказаться от музыкального сопровождения и некоторых агитматериалов, ограничившись стендами, флагами, газетами и листовками.
 
 
 
 
Вооружившись антиювенальными листовками, спецвыпуском газеты СВ, и передовой теорией построения Сверхмодерна, мы все, как один, решительно бросились в атаку против ЮЮ:
 
Наше боевое построение было глубоко эшелонированным: вначале вручали листовку, затем, оценивая степень заинтересованности человека, выдавали газету, прикрывая тыл и фланг стендами с обильной информацией, и, наконец, предлагали поставить подпись против ЮЮ. Из тех, кто попадал в наши боевые порядки, не многие смогли вырваться, не оставив своей подписи:
 
Стенды были подобны минным полям: тот, кто подходил к ним, получал мощнейший информационный и эмоциональный заряд, и, сражённый наповал, ставил свою подпись:
 
А дождь всё моросил.
Многие проходили мимо, демонстративно отвернувшись, или делая вид, что не замечают нас.
Другие брали листовку, комкали её в карман, и с чувством выполненного долга шествовали мимо нас.
Из тех, кто поставил свою подпись, в большинстве были пожилые люди. Среднего возраста граждане тоже были активны, хотя их и было меньше. Но вот что особенно запомнилось: в разное время подошли несколько молодых людей, подошли достаточно целеустремлённо, и без лишних слов поставили свои подписи. Это добрая примета.
 
 
Некоторые прохожие вступали в политические дискуссии, но не будучи вооружёнными передовой политической теорией, подобно нам, таки были неоднократно вынуждены уступить нашему непреодолимому натиску:
 
Коммунисты старались не отставать от нас, и кстати, тоже призывали прохожих выступить единым фронтом против ЮЮ:
 

А дождь всё моросил и моросил.
В какой-то момент он утих, и мы развернули аудиосистему с патриотическими песнями, придав нашему пикету новую информационную составляющую. Но наше торжество было недолгим, поскольку дождь вскоре припустил пуще прежнего, так что нам пришлось сворачивать и аудиосистему, и агитматериалы, да и весь пикет в целом. Этому способствовало ещё и приближавшееся время окончания пикета, и последний, отданный в надёжные руки спецвыпуск газеты СВ, и окончательно размокшие, несмотря ни на какие ухищрения подписные листы, и прохожие, передвигавштеся короткими перебежками без остановок возле нас. Погода недвусмысленно высказалась "против всех".

Всего за три часа, в ненастную погоду, нам удалось собрать 72 подписи против ЮЮ.
Роздано 100 экземпляров спецвыпуска газеты СВ, около 500 листовок. 
Продолжаем индивидуальный сбор подписей, и начинаем готовить новый пикет.

Всем, кто участвовал в пикете и помогал в его организации - огромное СПАСИБО !
До новых встреч в Коломне !
До встречи в СССР-2.0 !