виртуальный клуб Суть времени

Смысл игры – 6 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 254.41 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 20.99 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 35.56 Мб)

 

Смысл игры-6

 

Ситуация острая до предела. Я занимаюсь реальной политикой более 25 лет. И такой острой, такой напряженной, такой сложной и двусмысленной она не была никогда. Даже в чудовищную эпоху перестройки, даже перед 91 годом.

Никогда она еще не была такой опасной, такой острой, такой сложной и такой двусмысленной. Поэтому я сделаю передачи короче, а выступать буду чаще: два или три раза в неделю.

Ситуация сложна и двусмысленна. Двусмысленно очень и очень многое. Двусмыслен Кремль, поделившийся на части внутри себя, и частью своей очевидным образом заигрывающий с американцами. Двусмысленны сами американцы и НАТО. Двусмысленна «оранжевая» улица, заигрывающая и с либеральным Кремлем, и с НАТО. Двусмысленны коммунисты. И это, может быть, самое тяжелое из того, что есть. Всё двусмысленно, и в эту двусмысленность втягивают народные массы, которые не обязаны вникать во всё это. Слишком сложное, слишком двусмысленное, слишком противоречивое варево, которое засасывает, как засасывают огромные воронки.

Когда-то было сказано, что наступил период турбулентности – да, турбулентность, глобальная турбулентность пришла и по нашу душу. Турбулентность – это и есть такие вихри, водовороты, воронки, когда всё волочет, как щепки, в каком-то огромном потоке. И для того чтобы это всё не кончилось катастрофой, нужно, чтобы огромное количество людей, простых людей, людей, ранее политикой не занимавшихся, осознало ситуацию во всей ее сложности и противоречивости. Это почти невозможно. Но для того чтобы это состоялось, нужно сделать всё возможное и невозможное. И я это сделаю.

Я понимаю, что в такие периоды общественной перевозбужденности (а турбулентность – это еще и гигантская общественная перевозбужденность, граничащая с психозом), мало говорить о смысле событий и восклицать: «Люди, какая вам разница, кто я такой? Ведь дважды два – всё равно четыре!». Нужно еще говорить и о себе, потому что прежде всего будут спрашивать: «А ты-то кто? А почему ты об этом говоришь? А в интернете о тебе то-то и то-то написано».

Понимая это и понимая ответственность за то, что происходит, я переламываю себя и занимаюсь тем, чем никогда не хотел заниматься. То есть ёмкой, короткой манифестацией собственной позиции, ответом на вопрос, кто я такой.

Я никогда не хотел этим заниматься еще и потому, что считал, что моя позиция слишком ясна тем, кто знаком с моей деятельностью на протяжении десятилетий, с моими текстами, с моими поступками. И что в таких-то вопросах, в конце концов, решающее значение имеет не заявление, которое ты делаешь сейчас, а прожитая жизнь. Но – смута у порога. Воистину она у порога, а вместе с нею рука об руку идет эта самая перевозбужденность, знакомая мне по перестройке, она же – социально-психологический коллективный невроз, психоз и так далее.

И поскольку в этой ситуации планировать свое политическое поведение должны люди, которым в предшествующую эпоху было глубоко наплевать на то, что именно я писал, что именно я делал и говорил, то все-таки этим людям, перед тем как начать рассказывать про ситуацию, я что-то скажу о себе.

Что придает смысл человеческой жизни? Идеалы. Я считаю, что только они. Если у человека есть идеалы, которые у него внутри, в каждой клеточке его тела, в сердце, в мозге, везде, если они есть – то у жизни есть смысл. А также всё остальное: вкус, цвет, запах, энергетика, реальное содержание и всё прочее.

Потому что, честно говоря, положа руку на сердце, жизнь – штука крайне небезусловная. Люди стареют, теряют близких, умирают, болеют и т.д. И пока есть идеалы, все эти невзгоды можно сносить. Можно любить других, можно сострадать другим, можно составлять вместе с другими единое целое. И неважно, называется это маленький коллектив или огромная страна. Всё равно. Можно избежать воющего одиночества и всего, что связано с этим.

Но главное, наверное, даже не это, а то, что пока идеалы есть – есть новизна, в жизни открываются новые страницы. Ты можешь идти наверх, восходить, открывать для себя что-то страшно важное, новое, восхищаться, говорить: "Надо же, я думал, что всё уже понятно, а на самом-то деле о-го-го!" Значит, когда ты сохранил идеалы – ты сохранил молодость. Внутреннюю молодость. Потому что только идеалы, я убеждён в этом на тысячу процентов, противостоят самому страшному, самому губительному и унизительному заболеванию – внутреннему старению.

Говорят, что идеалы с возрастом меняются. Я в это не верю. Если это и происходит, то крайне редко по-настоящему. И сопряжено с огромными катастрофами. Чаще же всего происходит другое. Идеалы не меняют – идеалам изменяют. А изменивший идеалам человек превращается в живого мертвеца. Лучше всего об этом сказано у Блока: "Живым, живым казаться должен он". И ещё в том же стихотворении сказано: "То кости лязгают о кости".

Так вот, я никогда не хотел стать таким живым мертвецом, усевшимся в совсем-совсем длинную машину, даже с мигалкой или с кортежем, а также усевшимся на яхту, а также рассевшимся в каком-нибудь дворце. Я всегда понимал, что пока ты не живой мертвец, а человек, то тебе доступно пусть горькое, но счастье человеческой жизни. А когда ты становишься живым мертвецом, то всё становится очень сладко, но это сладкое унижение. Многие по этому поводу говорят: "У нас всё в шоколаде".

Короче, пусть тот, кто хочет, предаёт идеалы и говорит при этом, что у него они с возрастом изменились, и становится живым мертвецом. Пусть тот, кто хочет, говорит, что он, вообще-то, может обойтись без идеалов - зачем они нужны? Что он такой прагматик – натурально, у него всё хорошо, такая [глубокая] корневая система, он и так живёт счастливо. Для меня лично идеалы – это главное. И их потеря невосполнима ничем: ни шубами, ни Бентли, ни яхтами, ни вертушками и постами – ничем. И я как-то, с особой остротой, понимал это с раннего детства.

Именно поэтому я никогда не был и не мог стать ни горбачёвцем, ни ельцинистом, ни путинистом. Потому что однажды и навсегда в ранней молодости, не сказать в ранней юности, я присягнул коммунистическим идеалам, я как-то восхитился ими внутренне – и эти идеалы останутся для меня спасительны и священны до конца жизни. Зачем мне их обменивать на что-то, когда я понимаю, что это, мягко говоря, крайне неэквивалентный обмен?

Я был верен этим идеалам тогда, когда нынешний антикоммунист, он же ортодоксальный коммунист раньше, главный редактор "Московского комсомольца" теперь и работник ЦК ВЛКСМ раньше, Павел Гусев, мой сокурсник по институту, требовал, чтобы меня исключили из комсомола за ревизионизм, и написал по этому поводу соответствующие бумаги. Я был верен этим идеалам и тогда, когда началась перестройка, и когда я мог получить всё, что угодно, если бы я даже не предал эти идеалы, а просто что-нибудь смикшировал. Вместо этого, в разгар антикоммунистической истерии, по отношению к которой нынешняя истерия – это ничто или пока ничто, я написал книгу о коммунистическом будущем, о коммунистической перспективе, которая называлась "Постперестройка".

И меня за это начали тогда травить по полной программе. Так сейчас травить не могут – общество стало слишком цинично, для того чтобы его можно было так на кого-то натравить. И именно тогда номенклатурщик, вовремя ставший антикоммунистом, Юрий Афанасьев воскликнул на [заседании] такой специфической организации "Антикоммунистическая московская трибуна": «Надо же, смотрите какую книгу издал Кургинян! Знаете, с этим надо кончать. А то ведь у коммунистов появляются мозги, а вслед за мозгами может появиться и воля».

Я и потом был верен этим идеалам. Тогда, когда меня таскали по прокуратурам. Сначала после ГКЧП, когда я, ничего не зная про это ГКЧП, просто для того чтобы не рвать партбилет, как другие подонки, и не вставать в двусмысленную позицию по отношению к арестованным друзьям, а занять позицию однажды и навсегда, сказал, что я "идеолог чрезвычайного положения". Я им не был. Я взял это на себя ради верности идеалам.

Я был верен этим идеалам после расстрела Дома Советов. Когда меня вывели оттуда с автоматами, для того чтобы случилась катастрофа. И все понимали, что, пока я там останусь, катастрофы не будет. Развивая коммунистическую идеологию во имя верности этим идеалам и во имя того, чтобы эти идеалы не превратились в догмы, я написал сотни статей и издал несколько больших книг. За 25 лет моей публичной политической деятельности я никогда не сказал ничего, что могло бы быть истолковано не только как посягательство на эти идеалы, но даже просто как фигура некоего компромисса. Я сказал очень много, слишком много, яростно защищая эти идеалы, и не только защищая, но и развивая их. Потому что я идеолог по профессии и призванию.

Во имя верности этим идеалам я посылал куда подальше всех, кто предлагал мне разного рода возможности, говоря: "Ну, умоляем Вас, Вы же можете войти в правительство, Вы же можете получить какие-то другие посты. Только скажите, пожалуйста, мягко и однажды, что в "Постперестройке" Вы, так сказать, пошутили. Всё!"

Во имя верности этим идеалам я ставил спектакли, писал книги, занимался аналитикой, культурологией, работал в горячих точках. И наконец, во имя этих идеалов, я пошёл на передачу "Суд Времени", победил в этой передаче, сделал передачу "Суть Времени", пошёл снова на передачу "Исторический процесс" и победил там. Уже совсем в немыслимой ситуации. И сейчас пойду на эту передачу снова, когда ситуация стала прямо-таки беспредельной.

И во имя верности этим идеалам, а не для чего-то другого я критиковал и буду критиковать Зюганова. За половинчатость, а не за что-то другое. Одновременно с этим все, кто не предвзят, сейчас понимают, что во имя верности этим идеалам я делал раньше, сделал теперь и сделаю в дальнейшем для Зюганова больше, чем кто угодно другой, включая его самого. Потому что речь идёт не о моём отношению к Зюганову, а о моей верности определённым идеалам. Я сделаю всё для него в любом случае, даже если вся КПРФ целиком будет меня поносить. Но я никогда не позволю людям, представляющим священные для меня идеалы, перейти грань между политической борьбой и национальной изменой. Грань между антипутинизмом и оранжизмом.

Дилетанты, обеспокоенные ростом моего авторитета в коммунистической среде, вышли за все мыслимые и немыслимые рамки. На сайте КПРФ уже заявили, что меня жена моя выгнала из дома. Это уже предел падения, пошлости, глупости и всего остального. Кроме таких дилетантов есть и канадские, американские и другие профессионалы, которые работают в интернете не покладая рук. Они сейчас получили задание разбираться со мной как повар с картошкой.

И всё, что они смогли выискать, - это чью-то листовку без подписи. Непонятно кем сотворённую листовку, в которой говорилось в 1989 или 90-м году какими-то сторонниками Кургиняна, то ли незнакомыми мне людьми, то ли провокаторами, то ли какими-то простаками, что если республики СССР будут отделяться, им надо выставить счет в том, что касается платы за сырьё и за многое другое. Ни одного моего текста – аутентичного, как говорят, т.е. подлинного текста, в котором бы я что-нибудь непоследовательное сказал в плане отстаивания коммунистических идеалов, - найти никто не сумел.

Потому что нельзя найти чёрного кота в чёрной комнате, если его там нет! В силу отсутствия этого кота все, кто его очень долго искали, выволокли на свет эту жалкую бесстыдную глупенькую листовку, демонстрируя своё бесплодие, свою несостоятельность, а также мою верность коммунистическим идеалам. Я не говорю, что эта листовка сама по себе является чем-нибудь плохим. Самое смешное заключается в том, что она довольно наивная, вялая, серенькая, но она абсолютно не зловредная! Она совершенно нормальная.

Что можно было сказать в это время республикам, которые хотели отделиться? Ну что? Что их танками задавят? Во-первых, кто их задавит? Горбачёв не то что танками их не хотел давить – он их всячески обласкивал-отталкивал, обласкивал-отталкивал. А во-вторых, к чему бы это привело? А вот выставить этим республикам полный счет: экономический (цены на сырьё), геополитический (знаете, как говорят сепаратистам в Канаде? "Если делима Канада, то делим и Квебек". Можно было бы сказать: "Если делим СССР, то делима и Грузия, Молдавия, Украина и т.д."), а также демографический или политико-демографический счёт (т.е. мы категорически настаиваем на равноправии всех граждан нашей страны, где бы они ни проживали. Если так называемые русскоязычные проживают в Латвии и т.д., то надо признать, что если вы отделяетесь, то они такие же граждане, у них те же права и т.д. И эти права должны быть особо защищены во всех вопросах: вопросе языка и т.д.).

Если бы это всё произошло, то это неминуемо обернулось бы ВОЗВРАТОМ республик в СССР, они бы не начали отделяться! Подумали бы десять раз перед этим украинцы, что будет, если мы заявим о делимости Украины или Грузии и т.д. И никуда бы НЕ ДЁРНУЛИСЬ! Поэтому в листовке-то этой, серенькой, тривиальной, обычной патриотической листовке тех времён, ничего ПЛОХОГО не написано! Она просто серая, просто обычная, очень отражающая патриотизм своего времени... Ну, и что? Это всё, что удалось нарыть на меня в плане какой-то антикоммунистичности – чужую листовку 89-го года, насквозь добропорядочную, не похожую на то, что я писал?

Повторяю. Мне очень интересно, как гора, сооружаемая зарубежными технологами, рождает эту невинную мышь, и как технологи, зажмурившись, отчаянно орут: "Посмотрите! Вот он, этот чудовищный дракон двусмысленности! У-у-у!!! Какой ужас!"

Что ещё наковырял дружный коллектив за много месяцев работы после того, как я заявил, что будет альтернативный митинг? Сразу и антивластный, и "анти-оранжевый"? Они испугались просто до умопомрачения и стали все что-то рыть на меня... Что ещё нарыл дружный коллектив? Моё заявление в какой-то ранней работе, что поздний сталинизм маразмировал?

А что, он не маразмировал? Предательство соратников Сталина, грызня позднесталинских кланов, подбиравшихся к горлу вождя... Вождя, не сумевшего, между прочим, ни консолидировать кланы, ни выдвинуть преемника, ни зачистить кланы! Вождя, который героически руководил страной после инсультов! И вождя, которого, поскольку он всего этого не сумел, растоптало его ближайшее окружение сразу после смерти. Всё это вместе не маразм? А если бы не было маразма, то мы бы жили в СССР! Правда?

Китайцы сумели обеспечить преемственность власти, а Сталин не сумел. Ну, не сумел! По ФАКТУ! Старался, хотел, было много причин, но ведь НЕ СУМЕЛ! Политики такого масштаба, как Сталин (а Сталин - это гениальный, выдающийся политик своего времени) – не могут ссылаться на обстоятельства. Они отвечают за РЕЗУЛЬТАТ. Преемственности не было! Если бы она была, мы жили бы при СССР. Поскольку был этот поздний маразм, мы живём там, где мы живём.

Повторяю, вот сейчас, когда я это сказал, мы подходим к самому главному.

Я восхищался СССР и восхищаюсь. Дело моей жизни – восстановление СССР. И я это дело завещаю своим наследникам и своим преемникам. И найду таких преемников, в отличие от Иосифа Виссарионовича. Для этого создана организация «Суть времени». Для меня СССР прекрасен всем. Все его недостатки меркнут перед его достоинствами. Все жизненные неудобства в СССР – ничто по сравнению с тем благом, которое он с собой нес гражданам страны и мира. Но люди, втянутые сейчас в воронку турбулентного безумия, должны отдавать себе отчет в одном стратегическом изъяне СССР, в одном единственном: в том, что его нет. Вы слышите: его нет! Его уже 20 лет нет, правда?

Проводя цикл передач «Суть времени», создавая организацию «Суть времени», я постоянно говорил, что нельзя перекладывать ответственность за распад СССР на каких угодно иноземцев, на любые злые внешние силы. Это не значит, что подобных сил не было и что они не чинили своих происков. Они чинили происки и еще ого-го какие.

Я очень хорошо понимаю, что такое «перестройка», и именно потому очень хорошо понимаю, что такое «перестройка-2», которая началась 4 года назад и сейчас входит в самую острую фазу. «Перестройка-1» – это когда Горбачев и Яковлев, руководя КПСС, как бы привязывают Партию к столбу канатами и наручниками, а после этого говорят, что начинается свободный демократический бокс. И диссиденты избивают Партию, а она вот так привязана и представляет собой беспомощного боксера. А привязали ее к столбу руководители Партии.

4 февраля будет новый митинг в годовщину митинга об отмене 6 статьи конституции – о том, что КПСС является руководящей и направляющей силой, или попросту, правящей партией. Митинги, которые были в 1990 году, собирали по распоряжению Горбачева и Яковлева, которые давали приказ московскому горкому партии – выводить людей на митинги. А когда люди спрашивали: «Почему мы должны выходить на митинги против самих себя?» - им говорили: «Так решило высшее руководство, ему виднее, у нас дисциплина».

И поэтому мне очень легко понять, что происходит на Болотной площади, почему туда выходят звезды, откуда берутся деньги, как и кто именно освещает по телевидению происходящее – мне это очень хорошо понятно. И я понимаю, что если бы не Горбачев и Яковлев, то Партия отбилась бы. Мы бы показали диссидентам даже тогда все то, что мы показали им, либералам нашим замечательным, сейчас в серии передач «Исторический процесс» и «Суд времени».

Но почему КПСС не освободилась от Горбачева и Яковлева? Почему это не сделали пленумы, съезды? Почему Съезд народных депутатов СССР, уже всё понимая, не объявил импичмент Горбачеву? В условиях, когда фактическое большинство на съезде было у КПСС?

Короче. Как бы прекрасен ни был СССР (а для меня он, повторяю, прекрасен при всех его частных недостатках и порожденных этими недостатками жизненных дискомфортах), но раз его нет, то были стратегические изъяны. Ну, были? А значит, их надо выявить и исправить. Выявить и исправить. А значит, нужна не просто реставрация СССР, которая вдобавок и невозможна, - нужен СССР 2.0. «2.0» - это такой жесткий компьютерный образ, знак, означающий глубокий upgrade, существенно новую, исправленную редакцию того же самого.

То же самое с коммунизмом. Надо, во-первых, вообще глубже понять, что такое коммунизм. Какова его история, какую традицию он наследует? Куда эта традиция направлена, в какое будущее? Это же не может быть одна точка, да? Это историческая линия, иначе мы ничего не поймём.

Во-вторых, надо сделать поправки на очень новые явления, которые происходят в жизни мира. Между прочим, притом, что коммунизм находится на крайней точке своего исторического падения, эти явления, как я убежден, дают коммунизму огромные перспективы в XXI веке. Потому что именно сейчас, да-да, именно сейчас, буржуазия почти открыто предала идею Развития, отбросила идею Развития и превратилась из исторического класса в антиисторический класс. А значит у всего антибуржуазного, а коммунизм – это крайнее антибуржуазное выражение идеи Развития, - есть свое будущее.

Но это будущее надо суметь добыть. Нужно понять, как оно связано с прошлым, как оно связано с нынешней стратегической новизной, и что-то предложить миру. Вот именно это мы и называем Сверхмодерном. Но вопрос не в названии – вопрос в новом историческом проекте, проекте, способном продолжить историю в момент, когда ее пятисотлетняя эпоха, как говорят в таких случаях, эон, завершается, а буржуазия предает главное, что у нее было в плане позитивного содержания, – предает Историю, предает идею Развития. Даже в том варианте, в котором она её провозглашала вместе с Великой французской революцией – "Свобода! Равенство! Братство!"

Короче, сейчас не время реставраторских нюнь. Сейчас время стратегического футуристического красного реваншизма. Реставрация обречена на провал, она жалка и никчемна. Реванш возможен в случае, если найдется стратегическая новизна, если она оседлает волну времени, волну вот этой самой турбулентности. И если, оседлав эту волну, она на этом политическом серфинге ворвется во второе двадцатилетие XXI века. Может быть, если она этого не сделает, то миру всему конец. И сделать это может именно Россия – я убеждён.

Реванш основан на анализе ошибок и их исправлении. Это как когда [проигравший] боксёр хочет выиграть новый раунд, он всё время обсуждает с тренером: «А как я вот этот удар пропустил? А как этот? А какие недостатки были в моей атаке? А какие в моей обороне? А какую я выбрал неправильную линию?». Мучительно это обсуждает, потому что он был в нокауте, и он хочет победить.

Реставрация никогда ничего не обсуждает. Она всегда говорит, что всё было замечательно, что [просто] судья подсуживал, что кто-то пол полил маслом и что, на самом деле, была победа. А нового матча не будет, потому, что кончается на "у".

В реванше есть воля и есть новизна, и в принципе это отличает нас от Зюганова. А еще нас отличает от коммунистов, пришедших на Болотную, – не дай им Бог продолжить эту линию – то, что мы патриотические коммунисты, или то, что называется коммуно-патриоты. Вы, господа либералы, считаете это ругательным словом, а для нас это (показывает на приколотую на грудь красно-георгиевскую ленту) является нашим гордым знаком! И мы никогда не пойдём ни на какие шашни с антипатриотическими силами, с "пятой колонной" иноземцев, с очевидными предателями, а также с иноземцами, которые хотят использовать здешние противоречия в собственных интересах, не совместимыми с жизнью нашего народа и нашей страны. Мы никогда на это не пойдём!

И лучше бы вы с этим познакомились, "друзья", которые что-то про меня сочиняют. Познакомились бы повнимательней, а не искали бы чёрного кота в чёрной комнате, потому что там его нет. Нет. Чужими листовочками занимаетесь, которые не я писал? Выковыриванием слов? Вы лучше бы занялись тем, как Зюганов в 1996 году во всеуслышание и на всю страну заявил, написал, вбил в свои главные тексты и заставил Партию сказать, что "Россия исчерпала лимиты на Революцию". Было сказано это или нет? Да или нет?

Я тогда выступил, и тогда всё началось. Тогда началась полемика с Зюгановым. Я тогда спросил: "А где выдают лимиты? А также квоты и всё остальное? В Вашингтоне?"

Но там выдают лимиты и квоты на "оранжевую" революцию, а не на революцию как таковую. Всё же остальное зависит от "крота истории". "Так, старый крот! Как ты проворно роешь! Отличный землекоп!" – это Шекспир.

"Крот истории" не понимает, что такое квоты, лимиты. Он роет – и всё. Это – марксизм. "А как квоты и лимиты соотносятся с марксизмом?", спросил я. Ибо Зюганов тогда ведь не отказался формально от марксизма-ленинизма, но заявил про эти лимиты. Вот лучше бы этим занялись, а также многим другим.

Но главное – оранжизмом. О-ран-жиз-мом! Оранжизму – нет! "Оранжевые" – это американский проект, который делается на американские деньги, с помощью американских спецслужбистов и консультантов, с опорой на американские резидентурные сети и позиции, с использованием американских технологий.

Мы об этом поговорим: о Шарпе и обо всём прочем; о так называемых "мирных" революциях; о господине Навальном и его интересе к Шарпу; о том, как Шарп работал в Вильнюсе; о том, как "мирные", безумно "гуманистические" революции связаны со снайперами, которых сажают на крыши, для того, чтобы бить сразу по двум сторонам, которые находятся в преддверии столкновения и не хотят сталкиваться: по народу и по войскам. Мы обо всём этом поговорим. Это "оранжевые" и есть - вот это они. Это американский проект.

Я не говорю, что если это американский проект, то все, кто в нём участвует, - агенты ЦРУ. Надо разделять, что такое проект и что такое ресурс. Для "оранжевого", насквозь американского проекта нужен ресурс: в виде растерянных людей, в виде общественных недовольств, в виде чего угодно ещё.

Мне говорят, что на улице очень много людей, которые просто недовольны Путиным. Ну что ж, их полное право – быть недовольными Путиным. Но если они идут к Немцову, Навальному, Собчак и другим, если они несут им свою энергию, то они за это исторически отвечают. Они люди, у них свободная воля. В конце концов, процесс действительно страшно сложен, но есть и простота, моральная простота: если моральное чувство позволяет идти туда – значит, оно позволяет идти туда.

Наверное, там много сбившихся с толку людей, растерянных, которые потом опомнятся. Ну что ж, на демократических площадях [конца 80-х годов] тоже стояло очень много таких людей. Среди демократических активистов были люди, которые уже через три года опомнились и перешли на другую позицию. Но это же не значит, что в момент, когда они действовали, к ним можно было прийти и сказать: "Ребята, а вы знаете?.." Ребята уже сделали свой выбор. Их волочёт определённая волна.

И что теперь? Теперь можно сделать только одно: этой оранжевой воронке, которая крутится, противопоставить нечто другое. Во имя тех людей, которые совершенно справедливо недовольны Путиным, и чьё недовольство я не только разделяю – я считаю, что то, что сделал Путин, просто несовместимо с жизнью страны. По-настоящему.

Я не сейчас, а тогда, когда все писали от Путина кипятком, назвал происходящее ликвидкомом. Слышите? Ликвидкомом! То есть комитетом по ликвидации страны. Я сказал, что для того, чтобы понять происходящее, к названию каждого министерства надо добавить соответствующие эпитеты: не Министерство образования, а Министерство смерти образования, не Министерство обороны, а Министерство смерти обороны. И так далее. Я когда это сказал? Когда все восхищались Путиным. Значит, я не могу не разделять недовольство этих людей.

И во имя того, чтобы они могли выразить это недовольство, не замарываясь в национальной измене, в фокусах Ксюши Собчак, Миши "два процента" или "три процента". Сколько там? Он хочет, чтобы теперь их стало 7%? [Не замарываясь] в фокусах Немцова – "Ельцинского пуделя". Чтобы они не замарались во всем этом, а также в играх американцев, которые кончатся только тем, что будут бомбить страну.

И не надо говорить мне, что по причине наличия у нашей страны ядерного оружия этого не произойдет. Произойдет! И очень хитрым и двусмысленным образом. Будет сооружена некая просьба о том, что в связи с хаосом американцы должны оккупировать зоны размещения наших ядерных сил. И американцы скажут: "Ну, это же просьба [правительства России]...". Она будет инициирована либеральным крылом Кремля. "И как можем мы ее не выполнить?".

Потом в стране начнется черте что. Мы поставим мир на грань ядерной войны. Американские авантюристы вместе со здешними соорудят из этого черт знает что. Во имя того, чтоб этого ничего не произошло, надо не защищать Путина, а идти на альтернативные митинги. Туда, где выступают против власти и оранжизма. Власти и оранжизма вместе.

Это ужасно трудно. Но именно это надо сделать. Именно в этом сейчас историческое спасение России. И именно этим мы и занимаемся. Мы этим занимаемся потому, что мы любим своих соотечественников, которых Путин достал вот так, и мы не хотим отдавать их во власть оранжизма.

А еще мы занимаемся этим, потому что в этом наши идеалы. В этом, а не в криминально-буржуазном гламуре, который устроил Путин, как и его предшественники. Мои идеалы неизменны, как и мое отношение к идеалам. Я как считал, так и считаю, что жить без идеалов невозможно, точнее, скучно и тоскливо до ужаса. Что сдавать их может только жалкая тварь, а я хочу быть человеком. И я буду им до конца, и не понимаю, зачем отказываться от этого. Это – единственное счастье в мире.

Я достаточно сказал о своих идеалах? Достаточно, согласитесь. Сказав это, я заявляю: "Граждане, с этими моими идеалами, идеалами, не совместимыми с путинизмом, я, такой как я есть, я, никуда не сдвигавшийся ранее и не сдвигающийся теперь, говорю всем: "Отечество в опасности!"

В такой опасности, в какой оно не было даже в 91 г. Это всё не шуточки – то, что там происходит. Это кризис, быстро переходящий в коллапс. И моя такая констатация не имеет ничего общего с примирением с путинизмом. Я ни к какому примирению с путинизмом не призываю. Эта моя констатация означает совсем другое – что на данном этапе во имя сохранения страны необходим широкий антиоранжевый фронт. В который должны войти как люди с такими же идеалами, как у меня и моих соратников, так и люди с другими идеалами, так же, как и мы, любящие Россию, являющиеся такими же патриотами. Люди, готовые так же, как и мы, в случае иноземного наезда взяться за оружие. И защищать Родину. Родину, а не Путина!

Вот такой антиоранжевый и антивластный митинг, созданный широким фронтом, такая единая политика на этом кризисном, сверхкризисном этапе, реализуемая широким фронтом, необходима. Еще раз подчеркиваю тем, кто будет извращать то, что я говорю. Что в предлагаемом нами фронте, выступающем на митингах и проводящим другие действия, нет никакого места "Единой России" и прочим ревнителям нынешнего курса. Но в этом фронте есть место как тем, кто хочет очень резко изменить курс власти, так и тем, кто соединяет антиоранжевость, т.е. патриотизм, с неприятием того, что делает власть, с этой самой антивластностью. Даже не с желанием резко изменить курс, а просто с констатацией того, что власть ведет страну к гибели. Мы относимся к последним. И именно такие люди должны составить ядро широкого фронта.

Есть еще одна причина, по которой это абсолютно необходимо. Эта причина состоит в том, что если патриотизм, - т.е. желание спасать Отечество, желание отделиться каким-то образом от оранжевой заразы, желание бороться с теми, кто уже сейчас готовит нашу оккупацию, - будет монополизирован властью, а антипатриотизм будет монополизирован оппозицией, т.е. противниками власти, то мы уже потеряли страну! Понимаете, её уже нет в этом случае!

Потому что в этом случае власть, не повернув стратегически, не изменив базу опоры, а просто осуществив какие-то элементарные телодвижения, всё равно будет волочь страну к гибели. А вся оппозиция, с которой, в случае если власть поволочёт страну к гибели, будут связаны все надежды, все упования, станет оранжевой, т.е. антипатриотической. Она заложит этот код в сознание наших отчаявшихся граждан, - и они смирятся с оккупацией. Смирятся с чем угодно ещё. Очень скоро, если власть будет доводить их до ручки, если власть будет продолжать свой курс, будет именно так.

Поэтому исторически невероятно важно, как бы события ни разворачивались, иметь патриотическую оппозицию, которая была бы стратегически против нынешнего курса, против нынешнего криминального-буржуазного гламура. Стратегически была бы антибуржуазной вообще! И при этом национальной, патриотической.

Вопрос наличия такой оппозиции сегодня, при том раскладе, который мы имеем, - это вопрос жизни и смерти! Соответственно, мы не охранители. Мы совсем другие. Пусть охранители действуют с оглядкой на Кремль. На двусмысленный до крайности Кремль, уже очень напоминающий Кремль эпохи Горбачёва и Яковлева. Мы на Кремль оглядываться не будем. У нас к нынешнему Кремлю претензий больше, чем у оранжевой улицы. И эти претензии носят гораздо более глубокий, острый и принципиальный характер.

Но ни в какой внутриполитической борьбе нельзя снюхиваться с иноземцами, готовящими оккупацию России. Те, кто будут так снюхиваться, должны запомнить, что они получат отпор. Что всё, что они получат при жизни, - это глубокое политическое фиаско. А то, что, они получат после смерти, - это историческое проклятие своего народа!

Заявляя это, мы собираем 23 февраля, в День Защитника Отечества, не заурядный митинг. Мы не спецы по митингам, и у нас, как все понимают, нет политических претензий. Мы не выдвинули своего кандидата в президенты, мы не идём сейчас на прямую политическую арену – мы пойдём на неё, когда поймём, что ситуация стала терминальной. Не сомневайтесь, мы в этот момент придём туда!

Но пока нас там, очевидно, нет. Мы просто видим, что страна зависла над пропастью – действительно зависла над ней как в 91 году! – и мы не хотим, чтобы при нашей пассивности, в том числе уличной, при всем понятной общенародной растерянности, при параличе охранителей, вполне таком же, как в 91 году, страна опять рухнула в пропасть. А она может туда рухнуть в любую минуту!

Говорят: "Подумаешь! "Путинярня", "эРэФия"! Зачем её жалеть? Она и так является местом нашего унижения, местом гниения и так далее..."

Извините! Если мы потеряем Родину, потеряем Отечество сегодня, – не будет завтра никаких наших идеалов, никаких наших красных реваншей, никакого СССР 2.0, никаких "белых империй" – ничего не будет, если мы прозеваем сегодня! Будет жалкое безгосударственное прозябание людей, которые растратили великое наследство, погубили всё, что мучительно создавали кровью и потом их великие предки!

Вот в чём наше кредо, наша точка зрения. И я не просто сейчас заявил это кредо. Я в серии передач – в серии, подчёркиваю, передач! – попытаюсь убедить всех в том, что я прав. Я не буду гипнотизировать или завлекать – я буду убеждать, т.е. представлять такие доказательства, которыми все смогут распорядиться. Распорядиться как граждане, как люди, обладающие разумом, духовным, человеческим суверенитетом. Повторяю, как граждане, а не как "хомячки" и "кролики", питающиеся какими-то брендами, мемами, интернетными суррогатами.

Я всем предоставлю эту возможность в серии передач. И пусть потом никто не говорит, что этой возможности не было!

 

Youtube