виртуальный клуб Суть времени

Смысл игры – 15 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 497.73 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 41.07 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 91.43 Мб)

Youtube

Смысл игры-15

Эта передача называется «Смысл игры». И ключевое здесь слово, конечно, Игра. Сейчас "игра" стала очень модным словом. Я уж не говорю о Большой Игре (Great Game), которую описывал когда-то Киплинг и которую описывают теперь все подряд, более или менее точно. Я говорю об игре вообще.

Все стали говорить об играх, игроках, правилах. И можно было бы этому радоваться, поскольку, действительно, именно игра является тем центром, тем уникальным способом развертывания определенных композиций, при котором русская мобилизация... Я вновь и вновь буду подчеркивать, что когда говорю о «русских», я имею ввиду слово «russian», так как его используют американцы, которые называют всех нас русскими сейчас и называли так в эпоху СССР… Так вот, игра – это такой центр, из которого можно развернуть определенную композицию таким способом, чтобы русская мобилизация отсутствовала. Чтобы все умерли во сне, чтобы никто даже не заметил того, как возникает опасность. Поэтому разговор об игре совершенно необходим, и назвав передачу «Смысл игры», я делал это абсолютно сознательно.

Эта передача не нацелена только на острый политический период. Некое обострение как бы закончилось, и неизвестно, когда начнется новая его фаза – через месяц или через полгода, - а передача будет продолжаться. Потому что, может быть, еще важнее анализировать игры в моменты, когда они не столь очевидны. Когда они находятся, так сказать, в латентном периоде. Когда они переходят из игр острых, почти площадных, в игры подковерные, дворцовые, почти незаметные.

Итак, нужно и должно говорить об игре. Именно для того, чтобы разбудить русское сознание, чтобы объяснить ему: «Дорогое ты мое сознание, когда речь идет о войне, то есть о чем-то вполне очевидном, когда есть враг, вторжение, смертельная угроза, когда тебе говорят: "Наше дело правое, победа будет за нами!", то ты, дорогое мое сознание, быстро мобилизуешься, и в этом случае народ непобедим. Он встает на борьбу и завершает войну на территории противника. Неважно, в Париже, если речь о Наполеоне, или в Берлине, если речь идет о Гитлере. Итак, война – это, в этом смысле, нечто, к чему ты, дорогое мое сознание, готово. А игра – это что-то, к чему ты не готово. И чем более ты готово к войне, тем менее готово к игре. А поскольку сейчас будут происходить игры, и тебя уже раскусили, уже проанализировали твои победы в эпоху Наполеона или Гитлера и приняли решение не воевать против тебя, а играть с тобой, то очень важно, чтобы ты к этому готовилось. Чтобы к этому тоже было выработано некое специальное отношение, чтобы могла быть мобилизация в ответ и на это».

Это очень важно, поэтому об игре надо говорить. И поэтому передача называется «Смысл игры», и поэтому передача прекращаться не будет. Она может приобретать совсем политический характер, характер почти призыва, информационно-аналитический характер, когда разворачиваются острейшие события, или концептуально-аналитический характер. Вот сейчас я перехожу как раз к этому формату, концептуально-аналитическому. Это не значит, что не будет никакой практической части в наших обсуждениях – она будет очень велика. Может, даже больше, чем раньше. Но формат, который сейчас диктует нам ситуация, - концептуально-аналитический. Параллельно с этим будет осуществляться другая передача, она скоро начнется – «Школа Сути». Это будет передача идеологическая, философско-политическая, совсем другая, в рамках Лицея, который мы все-таки сейчас запустим (начиная с апреля, я надеюсь, нам удастся это сделать).

Это будут две передачи, разные. Передача «Смысл игры», которую я сейчас веду, данный ее выпуск – это концептуально-аналитическая передача. И потому я снова возвращаюсь к ее бренду – Игра.

Есть два способа обсуждать игру. Способ конкретный, беспощадный, базирующийся на безусловной, ясной аргументации, на проверке и самопроверке с тем, чтобы доказать, что Игра действительно есть. А также на возвращении людей в определенное психологическое состояние, при котором они видят, что игра идет. Потому что иногда люди не видят совсем даже очевидного, и об этом мы тоже поговорим чуть позже. Есть такая возможность обсуждать игру, и это возможность обсуждать, анализировать, концептуализировать.

И есть другая возможность – болтать.

Вот когда существует определенная очень важная вещь, которую надо обсудить (а игра – это очень важная вещь, субстанция, которую обсуждать надо обязательно), то крайне опасно сдвинуться в этом обсуждении в неправильном направлении хоть на микрон, хоть на миллиметр. А у нас не просто сдвигаются в неправильном направлении. У нас, делая слово игра модным (у нас в политологическом сообщества у всех такая клептомания, попытка украсть какие-нибудь яркие словечки – сказали "игра", теперь все говорят – игра), не в верном направлении ведут сознание, анализирующее игру (в верном – значит в сухом, конкретном, аналитичном, обоснованном, самопроверяющем), а в абсолютно противоположном направлении. Уводят все это в область пустых, необязательных фантазий и болтовни. И что тогда получается? А тогда получается, что всё – игра, со всеми играют. «Да это всё, знаете, игры. И эти играют, и те играют. Есть великие кукловоды, они вытаскивают тех или иных марионеток, сажают их на те или иные позиции...» и.т.д. и.т.п.

Что в результате происходит? С концептуальной, философской точки зрения, происходит уничтожение понятия «история». Тотальное превращение всего в игру означает, что нет героизма, нет подвига, нет народной воли, нет чуда – нет ничего. Есть только какие-то хитросплетения неясных и непонятных игроков.

А с психологической точки зрения происходит девальвация поступка, усилия, таланта, даже хитрости, ловкости – любых человеческих качеств. Потому что оказывается, что дело-то не в твоих качествах и не в том, что ты именно сделал. А дело в том, что тебя кто-то взял за шиворот, вытащил, посадил на определенное место. И ты на нем сидишь, потому что тебя на это место вытащили. Описывает это некто, которого не вытащили. И, естественно, что он говорит при этом? Что вытащили-то мерзавца, а он (некто) мог бы, если бы его вытащили, еще не такое сделать! О-го-го что бы сделал! Да только вот его не вытащили, потому что он честный человек. А поэтому он (раньше в каких-нибудь печатных изданиях, а теперь желательно на блогах) будет рассуждать о том, как именно вытащили мерзавца и как именно его используют.

Опасность заключается в том, что это можно сказать о ком угодно. Если всегда всех вытаскивают и всех сажают на определенные места, то все являются жалкими марионетками в руках – кого? А неизвестно кого. Того, кого захочет данный журналист, блоггер, аналитик, неизвестно еще кто. Соответственно, исчезает ответственность за свою жизнь, свой поступок, свою судьбу – всего этого нет. А если нет всего этого, то нет человека.

В этом смысле рассуждения об игре правильные, сухие, конкретные, аналитические, беспощадные, обоснованные, ведут к тому, что сознание мобилизуется и человек приобретает определенное качество. Потому что он в состоянии осуществить самое главное в XXI веке – синтез Игры и Истории. Уже никогда История не будет существовать как самодостаточное начало. Многие считают, что уже появление телевизора – это время, когда Игра стала вторгаться слишком сильно в человеческую жизнь, моделируя сознание. Итак, никогда История не будет самодостаточным началом, а возможно она им никогда и не была – это спорный вопрос. Но позволить Игре победить Историю, захватить все историческое пространство, свести Историю к нулю – это значит уничтожить человека, уничтожить гуманизм, уничтожить развитие, уничтожить восхождение, уничтожить жизнь, уничтожить все вообще.

Поэтому я подчеркиваю еще и еще раз, что разговор об игре правильный абсолютно необходим, а неправильный – смертельно опасен. А разница между одним и другим должна быть показана на некоторых фактах. Давайте эти факты и начнём обсуждать.

Мне кажется, что в таких случаях самое важное – обсуждать наиболее ясные, понятные, очевидные факты. Причем такие факты, которые почему-то ускользают от человеческого сознания, от сознания гражданина, вроде бы обеспокоенного политическими процессами, несмотря на то, что по всем законам средней нормальной ментальности речь идет о таких фактах, которые ускользнуть просто не имеют права. И это ускользание само по себе является огромной психологической загадкой. Давайте эту игру еще раз обсудим.

Как должен был строиться выборный процесс? Я имею в виду сначала думские, а потом главные, президентские выборы. Он должен был строиться как полемика двух основных кандидатов. Поскольку президентские выборы интереснее парламентских, будем их обсуждать. Двух основных кандидатов на пост президента Российской федерации. Один из них – Путин, другой из них – Зюганов.

Все понимали, что игра под названием «Выборы - 2012» ведется по следующему правилу: есть Путин, есть Зюганов, и между ними идет основная игра. Это конфликт двух философий: национально-буржуазной в ее, так скажем, специфическом постсоветском исполнении, и реставрационно-социалистической.

Соответственно, это две разные повестки дня, две разные системы лозунгов, два разных электората и борьба за то, как перетянуть на свою сторону определенную часть российского общества. Частью этой борьбы является борьба за историю. Если советская история, о реставрации которой в том или ином виде говорит даже само название КПРФ (коммунистическая партия – этот бренд), была благой, праведной, или, по крайней мере, исторически состоятельной, несмотря на то, что ей, как и любой другой истории, свойственны трагические заблуждения, чудовищные злодеяния, то тогда у Зюганова больше шансов.

Если советская история – это мерзость, то к ней нельзя возвращаться, и тогда автоматически больше шансов у Путина. Путину не надо даже при этом специально оскорблять советскую историю. Он просто говорит: «Ребята, ну вы же понимаете, там было такое… такое… такое… Ну вы же знаете… Ну, это же очевидно…». Соответственно, если конфликт Путина и Зюганова маркировал игру под названием «Выборы – 2012», если это соответствует конфликту национально-буржуазной идеологии, основанной на российском суверенитете, и социалистической идеологии, а значит реставрационно-советской, связанной с Зюгановым, то в чью пользу велись передачи «Суд времени» и «Исторический процесс», которые ваш покорный слуга выигрывал с соответствующим преимуществом раз за разом?

В чью пользу они велись? Они велись в пользу Зюганова, и все это понимали. Для того чтобы это очевидное обстоятельство извратить, нужно быть ловким сумасшедшим, и никем больше.

Зачем при таком характере процесса Путину нужно было, чтобы Кургинян из передачи в передачу побеждал Сванидзе, доказывая тем самым, что советская история благая, а значит, что к ней можно вернуться? А если еще этот Кургинян обзаводится движением, которое требует СССР 2.0, то есть прямого возвращение советского, и даже Красного проекта, то тем более это все в копилку Зюганова.

И в копилку Зюганова было внесено мною в ходе этих передач очень и очень много. Все это понимали, каждый член КПРФ это понимал. Никогда не только никакого «спасибо» никто из членов этой партии и особенно ее руководства не говорили, но это как-то все происходило в состоянии такого лукавого умолчания – вроде бы наши бьют проклятого Сванидзе. А кто – «наши»? Ну, наши… не важно кто. Хорошо. Я на это никоим образом не обижался, потому что давно критикую Зюганова за непоследовательность во всем, что касается отстаивания идеалов социализма, за бездарность в том, что касается политической борьбы. В этом смысле я могу о себе сказать словами нелюбимого мною поэта Евгения Евтушенко: «Невинно растоптанным быть – не достоинство, уж лучше за дело растоптанным быть».

Я заслужил некое особое отношение со стороны Зюганова и КПРФ и никогда не сетовал на то, что ко мне так относятся, потому что я отстаивал ценности. Мне было важно, чтобы действительно сросся хребет, чтобы люди ощутили и величие советского периода, а значит, советских ценностей; и масштаб катастрофы, связанной с отречением от этих ценностей, с тем, что я называл «метафизическим падением», то есть с тем, что этот великий «красный проект» вдруг отвергли, вместо того, чтобы его исправлять, корректировать, обменяв его на колбасу, или, как я говорю, первородство на чечевичную похлебку.

Я говорил и повторяю, что метафизическое падение имеет огромные последствия. Оно пронизывает всю нашу сегодняшнюю жизнь, сознание каждого человека, вне зависимости от того, осуществлял ли он лично это падение или нет. И, может быть, всё то, что способно преодолеть это метафизическое падение – это и есть главное, если мы хотим, чтобы вернулся Советский Союз, вернулся Красный проект в его обновленном виде. А я живу для этого, борюсь ради этого, действую ради этого, и ничего другого делать не собираюсь.

Итак, давайте снова вернемся к Игре. И зафиксируем, что правильная, нормальная игра, не какая-то там вообще игра неизвестно кого и с кем, а та политическая Игра, которая называется «Выборы – 2012» велась по правилам Путин – Зюганов. Конфликт: национально-буржуазная идеология, при которой Путин то использует Солженицына, то чуть-чуть добавляет советской краски, то, наоборот, двигается в сторону либерализма, а Зюганов просто прикован к апологетике советского в том или ином виде – подобного рода композиция была. И внутри этой композиции существовало нечто, называвшееся «Суд времени», и потом называвшееся «Исторический процесс», и все эти разгромы Сванидзе, которым нет числа. Сколько процентов это принесло Зюганову, какой это имело эффект – не в этом вопрос. Вопрос в другом – что это не могло быть по определению нужно Путину. А вот неким силам, которые хотели, чтобы Зюганов разгромил Путина, а потом, на втором такте, с помощью более сложной игры они добились решающего результата – это, конечно же, было нужно.

И я отдавал себе в этом отчет и понимал, что с одной стороны возможность полтора года вести такую идеологическую борьбу бесценна для общества, если мы хотим воскресения наших ценностей и нашего великого государства, а с другой стороны, есть силы, которые потирают руки и говорят: «Да-да-да, он сейчас, конечно, наберет очки, за его счет их наберет Зюганов, Зюганов поколеблет Путина, а Путин упадет, мы тут же уберем куда-нибудь Зюганова и сыграем всё, что нам нужно». Вот такая игра была.

Итак, давайте договоримся, что одна игра – классическая, нормальная – была игра между Путиным и Зюгановым и называлась «Выборы 2012. Конфликт – две идеологии», а другая игра была более сложной. И, казалось бы, никаких шансов на то, чтобы вести эту более сложную игру, просто нет: либо победит Путин, либо Зюганов. Но в какой-то момент произошло следующее.

Вот сюда [рисует схему на бумаге] был встроен элемент под названием «Несистемная оппозиция: Немцов, Касьянов, Каспаров, Шендерович, Собчак и другие». И вдруг оказалось, что главный сюжет поменялся. Правила игры поменялись. Игра возникла другая. Вроде идут «Выборы-2012», а конфликт-то – между Путиным и «креативным классом», либералами, ельцинистами, между консервативной группой в пределах национально-буржуазного класса и либеральной группой в пределах этого класса. А где Зюганов? Куда конфликт-то дели? Как украли выборный сюжет?

А Зюганов где-то в стороне. То ли он называет все это «оранжевой проказой», то ли он говорит, что вышли на улицу "наши сторонники", то ли он пытается говорить то и другое – но его уже в главном сюжете нет, его из сюжета убрали!

То, что я сейчас обсуждаю, является очевидной игровой стихией. Понимаете? Не игрой вообще, не какими-то там химерами, не построением, при котором какие-то кукловоды всех вытаскивают из неизвестных карманов и вешают на неизвестные гвоздики, а конкретной сермягой жизни.

Как об этом могут не думать граждане, которые маялись на площадях, люди, которые ждали победы Зюганова? Все, кто участвовал в этом процессе – как они могут не понимать эту простейшую вещицу? Понимаете, простейшую?

Говорят о каких-то играх, обсуждают «черт-те что и сбоку бантик», ищут всемирных таинственных кукловодов, а когда наступает время реальной игры – реальной, элементарной, с изменением правил – то вдруг пасуют. Игра уже кончилась, а всё еще оторопь такова, что никто даже не понял, как она началась и как ее осуществляли. Ну, хотя бы теперь, когда она кончилась, на этой фазе, это можно понять или нет?

Ведь это и есть синдром нашего сознания, которому я говорю: «Дорогое сознание, ты действительно не приспособлено для Игры. Ну, давай, милое, приспосабливайся, родное, пока не поздно. Потому что обыграют тебя во сне так, что уже ни у детей, ни у внуков никакого будущего не будет. И страны не будет, и неизвестно вообще, что тут будет. Ад кромешный. Если ты не проснешься, если ты не начнешь понимать хотя бы самых элементарных игр, если ты не сумеешь мобилизовываться не только на военные угрозы, но и на угрозы игровые. Ну, давай не будем о слишком сложном, давай хотя бы об этом простом-то поговорим, дорогое общественное сознание! Должны были быть выборы, на которых Путин и Зюганов спорили бы по поводу повестки дня, доказывали бы, какие у кого ценности и так далее, организовывали бы политический конфликт? Да или нет? Должны были. Выборы должны были быть именно такими! Произошли выборы, на которых спорил Путин с какой-то несистемной оппозицией? С Болотной, Сахарова, с уличным движением, с кем угодно еще, а Зюганов сидел в стороне. Где был Зюганов? Где?»

Он давал интервью Собчак о цветах, пока Путин обсуждал одну концептуальную тему за другой? Он то называл то, что клубится на Болотной и Сахарова «оранжевой проказой», то говорил, что это "наши сторонники"? Он вроде вышел рядом на Пушкинскую с небольшим количеством людей, или не вышел? Где он был?! Каким образом, каким ветром его смело с главной позиции, с позиции основного противника Путина, а на эту позицию выдвинулись абсолютно другие люди? Кто это сделал? Как это могло происходить мимо воли Зюганова? Что он должен был сделать для того, чтобы этого не случилось? Активно бороться за то, чтобы оказаться на этом месте [кладёт стикер с надписью «Зюганов» поверх стикера с надписью «несистемная оппозиция»]. Значит, либо он должен был (если уж он сказал, что это «оранжевая проказа») подписывать антиоранжевый пакт со всеми силами, включая «Суть Времени»; выходить на Поклонную, перехватывая инициативу у Путина. Либо он должен был выбегать на эту Болотную и Сахарова и там кричать, аки дьякон, всё, что угодно, лишь бы оказаться в этой точке [кладёт стикер с надписью «Зюганов» поверх стикера с надписью «несистемная оппозиция»] и навязывать там свою повестку дня.

Но он не мог сделать так, чтобы его вот с этого уровня подвинули вот на этот [перекладывает стикеры на схеме]. Ну не мог он это сделать. Ни один политик это делать не может, если он хочет остаться в процессе, в игре, в истории – где угодно, просто в политике.

Через какое-то время обнаружилось еще большее. Обнаружилось, что тут еще есть игрок по фамилии Удальцов. Все его видели? Все лицезрели? Как говорится, без комментариев. Но этот игрок стал уже важнее, чем Зюганов, потому что он-то в площадном пространстве нарисовался, а Зюганов из этого пространства, ставшего основным, слинял. И этот Удальцов сказал, что вся цель политической борьбы заключается в том, чтобы Президент России Дмитрий Анатольевич Медведев остался на два года президентом и провел какие-то политические реформы. Всё. Удальцов это сказал.

Зюганов оказался парализован. Он не отреагировал ни на что – ни на это замещение его места главного антагониста Путина. Он не мог отдать это место главного антагониста. Вот протагонист – вот главный антагонист. Его взяли, пихнули, дали пинка под зад, откинули на неизвестное пространство, а сами влезли сюда. Какой политик может это позволить сделать с собой? Он должен вернуть себе место главного, а не второстепенного фактора. А уж если Удальцов поехал с подобного рода далеко идущими заявлениями, то этого Удальцова надо было наказать, по крайней мере, с ним надо было расторгнуть отношения. Но ведь никто не сделал ничего. А тогда оказалось, что главный сюжет чуть ли не этот [прочерчивает линию «Путин – Медведев на 2 года»]. Что вопрос даже не о том, что некая несистемная оппозиция хочет против Путина осуществить революцию. Ради чего, с какой программой, в каком направлении? Это мы уже обсуждали. В каком-то страшном деструктивном направлении, не имеющем никакого отношения ни к интересам народа, ни к тем социалистическим ценностям, которые отстаивает Зюганов. Собчак не будет отстаивать социалистические ценности, и другие действующие лица – тоже.

Итак, то ли на повестку дня встала революция вместо выборов, на которых Зюганов должен стать президентом, как главный антагонист, то ли на повестку дня встало, вообще продление срока Президента Медведева. Вот вам игра. Вот она как изменилась. И кто же ее так изменил? Ее так изменила пассивность Зюганова. Или двусмысленность всего, что с этим связано. И я хочу подчеркнуть, что эти изменения, эти картинки [демонстрирует обе схемы] в тысячу раз круче всего, что происходило в 96-м году. «Эта штука посильнее, чем "Фауст" Гете». Это так круто, что дальше некуда.

На некотором уровне, таинственным образом, вообще не понятным сознанию большинства членов КПРФ, огромному количеству наших сограждан, произошла такая катастрофа коммунистического движения, которой не было никогда. И по отношению к которой всё, что произошло в 96-м году – это детский лепет. И никто этого не понимает. А те, кто должны это понять, это пережить, вобрать в душу свою, чтобы остаться людьми, заняты другим – проклятиями в адрес вашего покорного слуги.

Проклинайте на здоровье, сколько хотите. Это очень известное свойство сознания. Так люди, нечто совершившие, в том числе и преступления, ненавидят тех, кто раскрывает перед ними то, что они совершили. Но рано или поздно это придется понять. И чем быстрее, тем лучше. Это же так. Это так.

Если бы все осталось в рамках конфликта «Путин и Зюганов», то скажу чудовищную вещь: даже если бы Зюганов проиграл, это всё равно имело бы огромные благотворные последствия для жизни России. Потому что была бы заявлена социалистическая повестка дня, потому что еще и еще раз были бы зафиксированы социалистические ценности, потому что еще не вечер, черт возьми. Еще впереди такие процессы, что дальше некуда. И если бы этот конфликт остался, то черта с два ваш покорный слуга куда-нибудь приводил бы колонны своих сторонников, кроме как на митинги в поддержку Зюганова.

Но это же изменилось моментально. Было так [показывает первую схему «Путин – Зюганов»], и это висело на билборде под названием «Политическая судьба России» - потом всё взяли и вот так поставили [закрывает прежнюю схему новой – «Путин – несистемная оппозиция»]. "Он и ахнуть не успел, как на него медведь насел".

Пытался ли я что-нибудь сделать в этой ситуации? Пытался. Я не пылаю страстным желанием вести дружеские беседы с Геннадием Андреевичем. Но я сделал всё, чтобы объяснить ему, в какую яму его затаскивают, в какой оранжевый капкан. И мне показалось даже, что он понял, что он-то понял.

Какова же была сила, которая его в это затаскивала, если даже поняв это, он не сделал ни-че-го? И позволил состояться всему, что состоялось?

Если бы в этот момент «Суть Времени» не вмешалась определенным образом и с определенными целями, то это могло кончиться абсолютной катастрофой России.

Когда-то, после 91-го года, я дал себе клятву, что когда в очередной раз страна будет рушиться, я не буду смотреть на это из окон своего кабинета. И рассуждать о том, как это все подстроили. Я буду бороться. Буду бороться – и всё.

И я счастлив, что мне удалось выполнить данную себе клятву, себе и всем, кто мне дорог. Мне говорят: «Да не было ничего. С чем это вы боролись?»

Ничего не было? Давайте разберемся, что было. И разбираться будем концептуально-аналитически.

Проблема, которую я сейчас хочу поднять в этой передаче, называется «escape of reality» (бегство от реальности). Я использую это словосочетание и говорю его по-английски, потому что есть знаменитая фраза Эриха Фромма «escape of freedom» (бегство от свободы). Так вот, сейчас меня интересует, по отношению ко всему, что происходит у нас – и в либеральном, и в коммунистическом, и в патриотическом лагере – вот это понятие, «бегство от реальности».

Вот для того, чтобы эту игру не увидеть – все, что я здесь сейчас показал – для того, чтобы не увидеть и не осознать, в чем реальная катастрофа, что могли оказаться вообще без страны, а оказались фактически без коммунистического движения – чтобы это не осознать, нужно уже убежать от реальности. Давайте разберем этот интереснейший феномен «бегства от реальности», потому что, по-моему, это самый крупный феномен нашей политической жизни.

Начнем с мелочей. Вот называется цифра митингующих на тех или иных митингах. Почему сила, ведущая себя ответственно, должна всегда называть своим сторонникам и соратникам точную цифру? Почему нельзя лгать? В чем подлинный смысл великой и кажущейся многим и лживой, и элементарной, а на самом деле – повторяю второй раз – великой фразы Ленина «Говорите массам правду». В чем вообще ценность правды по отношению к подобного рода ситуациям? Почему нельзя сказать, что у тебя там в пять раз больше людей, своим же возбужденным сторонникам, которые старались собирать людей, которые всегда готовы поверить, что их было много?

По очень многим причинам. Когда какой-нибудь там Дмитрий Родионов (Дмитрий Родионов, «Между Поклонкой и Болоткой», АПН, 11.03.2012, http://www.apn.ru/publications/article26155.htm) говорит: «В декабре на кургиняновский митинг на Ленинских горах пришло 500 человек, спустя чуть меньше двух месяцев сто сколько-то там тысяч», когда то же самое повторяет Сванидзе, почему речь идет здесь о злокачественной лжи, не дающей возможности двигаться дальше? Потому что каждый, кому интересен Кургинян, набирает в интернете «Кургинян» и смотрит митинг. И видит натурально, что там никак не пятьсот человек, а много тысяч. Что и на Воробьевых горах уже было несколько тысяч, и на ВДНХ было четыре с лишним.

Но я же не стану говорить, что их было десять или двенадцать. Почему я не стану? Потому что, во-первых, люди поймут, что ты солгал. Люди же не слепые: они в колоннах этих стоят, они потом тоже фотографии смотрят, они твои же рекомендации «считать по головам» выполняют. Они просто поймут, что ты солгал. И ты потеряешь доверие, уважение, авторитет. А это главный капитал любого настоящего политического движения.

Поэтому ты должен сказать своим сторонникам на Новом Арбате, на Сахарова, на Пушкинской площади – где угодно – сколько вас было. Они не идиоты, эти сторонники – они и так поймут. А дальше же идет вся махинация. В чем задача Родионова или Сванидзе или десятков других таких же господ? Раз было пятьсот, стало сто тысяч, то произошло нечто непонятное – «магия власти».

А если было несколько тысяч? Если одно движение (а у нас ни одно политическое движение в России, включая «Единую Россию», не может привести больше 5 тыс. людей), привело четыре с половиной тыс., то восемь движений приводят тридцать две. Это называется «широкая коалиция». Поэтому никакой загадки в том, что сначала на Воробьевых горах собрали две с чем-то, а потом собрали коалицию – нет никакой загадки. Двадцать-тридцать организаций собирают как раз все, что нужно, а пятьдесят – тем более. А их было двести.

И то же самое делают оранжевые. То же самое происходит на Болотной и Сахарова, где собираются все: от националистов до либералов, от геев до лесбиянок – все, кто против Путина. За счет широкой коалиции ста организаций в несколько сот человек собираются огромные митинги. И нет другого метода ни у кого!

Значит, если ты хочешь методологической правды, то ты прекрасно понимаешь, чем митинг одной организации отличается от митинга ста организаций. Чем митинг, построенный на точную программу действий, на точные лозунги, на свою идеологию, отличается от митинга, где ты должен размыть свою идеологию в широчайшей коалиции людей, у которых разные точки зрения, разные взгляды. Ты это начинаешь понимать. Ты оказываешься в политике. Ты можешь прогнозировать, что дальше будет делать противник. Ты можешь сказать: «Ну, а поскольку в коалицию не войдет больше пятидесяти организаций, каждая из них не соберёт больше 2000, что 100 это предельная цифра. А миллион надо собирать вообще каким-то другим способом".

Не болтать вообще о миллионе, как сейчас это делает Удальцов, а что-то исполнять в совсем другой конфигурации, в совсем другом ключе. Или не болтать вообще. Потому что болтаешь, болтаешь, потом не собираешь. И что? Пузырь лопается. Авторитет летит.

Значит, во-первых, тебе нужен авторитет, во-вторых тебе нужна методология. А в-третьих – хорошо, поверили твоей лжи. Твои сторонники поверили. Ты им сказал – сто тысяч было, двести. Они – «У-у-у! И мы чувствуем – зашибись». И что они сделали? Они успокоились. Расслабились. Ты их не мобилизовал, сказав: «Мужики, тут, тут и тут всё хорошо, а тут, тут и тут все плохо! Исправляйте ошибки». А ты им напел что-то в уши, они расслабились, раскатали губы и проиграли. Никогда нельзя врать! Ленин всё в политике понимал. Солжешь – потеряешь авторитет, солжешь – не мобилизуешь, солжешь – методологию не применишь настоящую.

Это ещё не всё. Как только ты солгал, кто-то эту твою ложь поддерживает, а кто-то нет. Люди делятся на тех, кто твою ложь поддержал, и сказал: «Да-да, у нас на ВДНХ было 20 000, я сам это чувствовал», и тех, кто говорит: «Не, мужики, там не так всё было». Где проходит граница? По одну сторону оказываются дураки и конъюнктурщики. А по другую сторону, все те, кто более или менее трезво способен оценить процесс, кто переживает за него, кто хочет, чтобы он на следующем этапе стал другим, правда? А ты-то уже солгал. Значит, с этого момента ты должен гладить по головке дураков и конъюнктурщиков, и поднимать их на тех людей, которые болеют за дело.

Значит, ты не только всех расколол, ты выбрал себе худшую часть, и на неё оперся. Но как только ты на неё опёрся, а ту отбросил, ты уже проиграл, значит, ты не хочешь победы. Вот Ленин-то это понимал. И любой человек, всерьёз занявшийся политикой, засучивший рукава и начавший это делать, это понимает. А богадельня не понимает! Коммунистическая богадельня не понимает, патриотическая богадельня не понимает, либеральная богадельня тем более не понимает. Не понимают. Потому что никто власти не хочет!

Я не говорю при этом, что ты должен опираться на паникёров и критиканов, которые будут кричать: «А-а-а, всё погибло, всё ужасно, там вообще никого не было». Ты ведёшь войну, ты должен воодушевлять. Поэтому, с одной стороны, ты должен крикнуть "Ура!", с другой стороны, кого-то стукнуть по голове, а с третьей стороны, кого-то поощрить. У тебя сложная стратегия, ты все время ведёшь войско куда-то. Это война! Она ведется где? В реальности! Как только ты эту реальность, как говорят ученые, элиминируешь, или попросту испаряешь, ты превращаешь всё в дурдом. Виртуализируешь политику. И оказываешься где? В сортире!

А что нужно, для того чтобы в нём не оказаться? Что нужно помимо воли, ума, который ты непрерывно дисциплинируешь тренировками, шлифуешь, насилуешь разного рода тренингами, информацией, помимо какой-то человеческой глубины, вооруженности этого ума правильной теорией, как опять правильно говорил Ленин: нет такой теории – нет ничего. Что кроме этого нужно? Нужна ещё некая вещь, под названием «связь с реальностью». У нас в театре это называлось "Знание жизни как основа творческого взаимодействия актёра и режиссера".

... Нужна связь с реальностью, элементарная. Мне скажут: "Ну, как может её не быть у живых нормальных людей, которые выводят других, которые кем-то командуют, которые, в конце концов, не в Кащенко же сидят, и не под кайфом непрерывным находятся?".

Объясняю с помощью некого сравнения. Вот вы идёте в лес. В августе. Хороший лес. Только что прошёл тёплый дождь. Солнышко. Вы точно знаете, что есть грибы и ягоды. Что лес грибной и ягодный. И для того, что бы вы собрали много грибов, у вас должен быть талант грибника. Нужно чувствовать гриб. У вас должно быть желание залезть в эти кусты и лазить по ним, что бы эти грибы искать. У вас должна быть удача. Если это ягоды, я опять могу перечислить, что нужно. Но помимо всего прочего вы же должны находиться в лесу? Вы элементарно должны находиться в лесу. Вы не можете сидеть дома и говорить, какие у вас качества грибника, и почему наполнится ваша корзина. Но она не наполнится. Никогда не наполнится.

А как только вы начинаете лгать, сначала по мелочам, приписывая противнику одни цифры митингующих, а значит одну логику политического поведения, а себе другие цифры (такие же лживые) и другую логику политического поведения, вы отказываетесь идти в лес. Вы подменяете то, что происходит в реальности – то есть лес – сидением дома. И не соберёте вы там грибов. И не важно, какой вы грибник. И не важно, какой у вас талант поиска ягод. И не важно, какой прошел дождик.

Политический дождик прошел офигительный в ходе парламентских выборов, и шансы возникли замечательные. И что? Нужно же туда идти, в эту реальность. Нужно связь с нею устанавливать. А в противном случае – это Кащенко. И я считаю, что люди не понимают того, о чем я сейчас говорю, и что я буду повторять с настойчивостью психоаналитика – что конфликт был между Путиным и Зюгановым, и он назывался игрой «Выборы-2012», и там были все возможности. А этот конфликт (при участии Зюганова или его полнейшей политической бездарности) подменили другим конфликтом – конфликтом между Медведевым и Путиным (но это закрытая часть игры). Ну, скажем, между Немцовым и Путиным. Между Касьяновым и Путиным. Удальцовым и Путиным. Навальным и Путиным. Кем угодно. Но Зюганова не стало! Элиминировали его. И в этом была игра.

А дальше начали разрушать Россию, потому что конфликт между Путиным и Зюгановым означал альтернативу между национально-буржуазным и социалистическим развитием России. А конфликт между Немцовым и Путиным означал альтернативу между национально-буржуазным прозябанием России – и крахом. Это два разных конфликта, две разные стратегии.

И что же делают люди? Они уничтожают реальность. Они ненавидят её, они уничтожают её идиотскими, вонючими, дурацкими словами. Вот я ознакомился с тем, как вопрос об «Историческом процессе» и моём участием в нём обсуждает Петровская, Ларина и Сванидзе.

Ещё раз об этом «Историческом процессе». У меня есть интуиция. Я ей доверяю. Я, конечно, доверяю не только ей – доверяй, но проверяй. Бывает, но не регулярно. Но у меня есть определенная интуиция, которой я верю полностью. И я знаю – ещё один шаг вперед, ещё одна передача «Исторический процесс» – и я на пенсии. А я не хочу на пенсию.

Я не знаю, что будет без передачи. Возможно, возникнет что-то другое. В конце концов, после передачи «Суд времени» была пауза и вышла замечательная передача «Суть времени», которая сделала больше, чем «Суд времени». Это другое дело, что я буду делать.

Но ещё одна передача «Исторический процесс»… Если бы я вышел на эту замечательную передачу, где Сванидзе с Киселёвым махались шашками, вышел бы на неё вместо Киселёва – и я на пенсии. Я – в роли Киселёва или в роли Сванидзе – и всё кончено для меня.

По этому поводу – моя мать обсуждала с бабушкой переход на работу из Гослитиздата, где она была, кажется, старшим редактором, и получала больше двухсот рублей, в Институт мировой литературы, где она должна была быть младшим научным сотрудником со степенью и получать сто девяносто. Бабушка говорила: «Зачем такое понижение? И вообще, тебе же нравится твоя работа». А мама сказала: «Да, конечно, она мне нравится. Но только если я останусь в Гослитиздате, то я уже должна приглядеть то место на полке, на которое я поставлю вазу, которую мне подарят, когда я пойду на пенсию». Бабушка спросила: «А в Институте мировой литературы?» Мама говорит: «А там неизвестно, что будет». «Ну, это серьёзный аргумент», - сказала бабушка и согласилась с дырой в семейном бюджете.

Так вот, я точно знал, что я должен зарезервировать себе ту вазу, которую мне подарят на Втором канале, когда я окажусь на пенсии. И это была интуитивная причина. Я не помню, еще в январе или в конце декабря сказал, что всё – я дальше не играю по этим правилам. Мне сказали: «Ну, всё-таки, февраль…» Я отыграл. Это уже была никакая не передача «Исторический процесс». Никакой там истории не было. Там обсуждался митинг. Я докрутил эту спираль до Поклонной. И всё. А о чём говорить со Сванидзе после Поклонной, после всех этих метаморфоз, при этом катастрофическом состоянии дел? О чём говорить со Сванидзе при условии такого раскола в обществе, вы мне не объясните? Я не понимаю, о чём. Говорить уже больше не о чем.

Что-то совершенно другое начинается в нашей жизни. Совсем другое. И об этом «другом» надо поговорить, но только, поскольку, передача называется «Смысл игры», то перед тем, как поговорить об этом «другом», давайте всё-таки дотянем до конца сюжет с численностью митингов, и с тем, что из этого вытекает. Сюжет с ложью и правдой.

Оранжевые неумолимо раскручивали спираль своей митинговой активности. И помогали им в этом американцы. Такт за тактом.

24 декабря, собрав митинг на Воробьёвых горах, мы показали, что не все ещё легли под Болотную. А казалось, что все. А мы сожгли эту белую ленточку и сделали всё остальное.

Потом, в серии передач «Исторический процесс» мы дали информационно-идеологический бой Болотной. Ключевым моментом этого боя была передача, где участвовали Рыжков и Собчак, которые пришли высокомерными победителями, а ушли оттуда на карачках. И Рыжков кричал: «Боже мой, боже мой, какие мы идиоты, зачем мы согласились сюда придти?».

Потом началось формирование широкой антиоранжевой коалиции, антиоранжевого комитета. На самом деле, я-то лично формировал его намного раньше в закрытом режиме.

Потом произошла Поклонная, на которой мы действительно сломали хребет этой оранжевой гадине.

А потом мы показали, что мы готовы развивать спираль и дальше. Что мы не хотим эскалации, наоборот, предлагаем, всячески настаиваем на том, чтобы был мир, и чтобы был договор о легитимности. Общественный договор по этому поводу. Но если люди захотят эскалации (а то, что люди сорвали этот договор о легитимности, говорит о том, что они хотели эскалации), то тогда,- сказали мы, - мы, как законопослушные граждане, чтящие Конституцию и всячески чурающиеся экстремизма, тем не менее, дадим вам адекватный ответ и на это».

В этой спирали и был главный смысл – "Дадим ответ на все, что угодно!" И когда эта решимость была проявлена, то перестали раскручивать оранжевую спираль. Мы опять изменили смысл Игры. И я знал об этом, называя передачу "Смысл игры". Мы изменили смысл Игры, потому что они навязывали противостояние войск народу. С этой стороны, как в 91-ом году – БТР-ы, мертвые танки и ошалевшие милиционеры, а с этой стороны – благородные митингующие. Вот так они хотели. Эту игру Немцов, Рыжков, Касьянов, Собчак и другие – выигрывали "на раз". Они уже знали, что они ее выиграли, и американцы ее санкционировали, потому что это и есть softpower, то, на что готов Обама, "мягкая власть".

Когда раскручиваются эти две спирали – это совсем другая игра. Когда ее докрутили досюда и вдруг увидели, что вот здесь есть Поклонная, а за Поклонной еще что-то идет. И играть тогда надо до конца, в две спирали. Можно много говорить [плохого] об американцах, проклинать их как угодно, рассуждать о них любыми способами, но я вам точно скажу – нет в сегодняшней Америке авантюриста, который решится играть в эту игру. Самый большой авантюрист в истории Америки – это Обама, он способен на очень многое, но не на это.

Тут есть такой "герой" – Пионтковский. Он сначала, еще 7-го января, когда все началось, только прошли все эти митинги, уже начал разговаривать таким лающим голосом победителя: «Рус – сдавайся! Комиссары тебе изменили, а в нашем лагере тебя ждет вкусный гуляш».

(Андрей Пионтковский «Инвентаризация власти» Эхо Москвы, 07.01.2012 http://www.echo.msk.ru/blog/piontkovsky_a/846528-echo)

«Российское общество вплотную приступило к решению исторической задачи перехода от путинского Паханата (современной инкарнации традиционной Русской власти) к нормальной республике… В последние дни в Интернете интенсивно обсуждалась проблема "коллективного Валенсы" и источника его полномочий… И судьбу товарища Путина будет решать не он, а политбюро – 15-20 авторитетнейших пацанов, опираясь на "мнение народное" (настроение 200-300 нотаблей из второго эшелона кремлевской клептократиии)... Сам Путин, как это ни парадоксально, не интересен как потенциальный переговорщик. Сегодня он не готов ни к каким переговорам. Он собирается выигрывать "выборы"»… а когда он поймет, будет поздно (С.Е.). «Особая точка – это, конечно, "президент" Медведев»...  но он ни на что не решился (С.Е.).

«Путинские хорьки из кооператива "Озеро" в конце 90-х были ничем – так, мелкими питерскими жуликами. Они пришли к власти…» - и теперь с ними тоже нельзя иметь дело. Они сдадутся сразу же. А вот есть человек, с которым мы должны иметь дело, субъект переговоров, который мы примем в качестве переговорщика от власти, очевиден.  «Непререкаемый лидер партии «бабла» (ПБ), крупнейший российский государственный деятель последнего двадцатилетия, обладатель блокирующего пакета акций корпорации «Путинский режим» Анатолий Чубайс» - вот с ним мы будем разговаривать (С.Е.).

Вот тон! Когда это все написано в таком тоне? 7-го января. Он воет от вожделения, остался один прыжок в горло – и всё кончено. Что дальше?

(Андрей Пионтковский «Четыре клеточки» (на сайте http://www.ryzkov.ru05.02.2012,текст взят с сайта «Эхо Москвы», с которого он уже удален) http://www.ryzkov.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=31193&catid=11:2011-12-26-10-30-14&Itemid=6)

Паноптикум… Митинг на Поклонной… Паноптикум, паноптикум, собрался огромный паноптикум… Боже мой, что это все такое?.. Там солировали чудовища… «Бесноватый Кургинян (месяц назад без кремлевских автобусов собравший на шоу несколько сот человек)». Нужна та же власть… Та же одна основная ложь, потому что тогда можно сказать, что не коалиция собралась, а что-то еще… «Придворный, державный карлик, и пламенный антисионист с ярко выраженной левантийской внешностью».

То есть человек заходится. Он же все время приличным хочет себя считать, порядочным, а он заходится, как последний подворотный…

Почему он заходится 5 февраля? А 7 января он высокомерно воет? Да потому, что сломан хребет. Сломан хребет. А дальше он опять рассуждает, когда Израиль будет бомбить, когда не будет бомбить... Ведь у Верховного – кто он такой? – неинтересно... Вместе с ним у Шевченко, Кургиняна, Проханова, Дугина и Леонтьева нет никаких сомнений в чем-то там по поводу того, что, так сказать, Америка будет бомбить Иран... У меня, кстати, вполне есть на этот счет сомнения. Об Иране поговорим позже.

«Сергей Лавров, опытный международник и царедворец, прекрасно понимает, что замерзающая на лету слюна бесноватого Кургиняна – это одно, а безопасность сакральных общаков питерской бригады на проклинаемом Западе – это другое» (http://vserusskie.ru/blog/user/view/?id=f31af3fe7b7646b09fc3ce556b85112b). Как отдавили-то органы.

Я профессиональный режиссер, человек, много игравший, прекрасно понимающий законы площадных действ, также, как и камерных. В числе прочего я прекрасно понимаю, что аппаратура, выставленная на Поклонной, была такая, что говорить можно было шепотом – и это отдавалось бы эхом еще за тем местом, где шел митинг. Я понимал одно – если американцы не поймут, что вторая спираль будет раскручиваться до конца, то они будут крутить свою. А они должны были понять, что на любой их следующий шаг будет ответ. На любой.

Они начнут делать майдан – будет антимайдан. Они начнут парализовывать силовые структуры – тем более будет антимайдан. Они начнут кого-то вооружать – с ужасом в сердце, со скорбью в душе, с отчаянием внутренним мы будем делать то же самое. Мы – законопослушные граждане, мечтаем только о том, чтобы жить мирно, никогда не сделаем ни одного шага ни в какой экстремизм. Но если бы с этой стороны началось бы это [майдан], мы сделали бы ответный шаг.

И когда это было понято, когда впервые начали спрашивать, что такое «Essence of time», «Суть времени», что это такое – то ли баптисты, то ли кто? Кто там вертит энергетику этой спирали? Вот в тот момент здесь всё сдулось.

Поэтому замерзшая слюна имеет цену на миллилитры очень хорошую – спасенная страна, господин Пионтковский, и полное ваше политическое фиаско. С превращением надменных рыцарей, хамов, говорящих о том, кто как должен сдаваться, - в жалких бомжей из подворотни, воющих на победителя.

Радуюсь ли я этой победе? Считаю ли я эту победу высшим достижением? Нет, никоим образом. Я говорил много раз и буду повторять, что процессы при Ельцине шли резко вниз [рисует отвесную наклонную], потом, при Путине, они вот так уклонились [пологая наклонная].

Я никогда не говорил, что это было воскресение России, что это было ее возрождение, что это триумф. Я говорил, что тут изменился уклон, что это опять хотели сорвать вот так [отвесная наклонная], и что мы опять двинули это так [пологая наклонная].

Но это значит, что это где-то тут кончится. И теперь я хочу разобрать, что значит «вот тут кончится» и что, собственно говоря, есть помимо практических фактических данных, описывающих процессы в стране... Тут все время говорят: «А вот он говорит, как было хорошо в Советском Союзе, а при Путине было плохо». Я говорю: «Конечно, плохо».

Хотите, расскажу, почему? Потому что Путин и всё, что находится рядом с ним, исходит из концепции национально-буржуазного локального суверенитета, согласно которой есть "мировой дом". Мировой домик построен. Иногда его еще называют «мировая цивилизация», а иногда – «Запад».

Есть этот дом. И в нем есть разные квартиры. И Россия, как огромное государство с огромными возможностями, должна получить себе квартиру в этом доме. На другом языке это называется "место под солнцем". И Путин прикован к концепции локального национально-буржуазного суверенитета, согласно которому дом – есть, и дом – хороший, но надо, чтобы в нем было нам место.

А я убежден – для того и создал движение «Суть времени», и выпускаю телевизионные программы, что в этом доме России места нет! Вообще нет ей тут никакого места!

Я-то еще считаю, что это адский дом и что рваться в него не надо. Но предположим, что это не так. Адский он или нет – это проблема ценностей, конфликта ценностей, политической борьбы.

А вот если этого места нет, то это не вопрос ценностей – это вопрос о том, что Россия лишняя в этом домике. И все, что она может сделать, это вернуться к концепции глобального альтернативного суверенитета, т.е. строить пусть косой, как Пизанская башня, но свой мировой дом.

Она этим и занималась в эпоху Советского Союза. Социалистический лагерь, Советский Союз, мировое коммунистические движение, присоединившиеся страны, национально-освободительные движения – все это вместе означало, что у нее здесь был дом, и она там раздавала квартиры, и себе нашла квартиру, совсем неплохую.

Здесь [показывает на дом собственного проекта] у нее (России) есть все возможности, а здесь [показывает на мировой дом] у нее возможностей ноль. Но Путин то верит в эту концепцию [мировой дом]. Это его игра, а это [показывает схемeдома собственного проекта]- игра Сути Времени.

И уже в выборную ночь, когда я находился на Первом канале, я сказал всей собравшейся там элите: "Эпоха капиталистического эксперимента в России завершена. Это вы пробуете перетасовывать фигурки, менять конфигурации. Мы-то знаем, что эпоха завершена. Завершена эпоха Модерна, модернизации, началась эпоха нового русского мессианства. Т.е. эпоха, когда, либо Россия будет указывать миру альтернативные дороги в 21-й век (а это страшно трудная задача – у России для этого есть крохотный шанс, определяемый современной ситуацией в мире и некими ее тайными потенциалами и ничем больше), либо Россия сумеет это сделать, либо ее не будет через 5 лет. Ее ликвидируют, и тогда не важно, по какой схеме ее будут ликвидировать, по этой – быстро, или по этой – длинно.

Вот это время и есть (повторяю еще раз, я говорил это в передачах) тот небольшой интервал, в котором Россия еще существует и в котором можно еще повернуть в эту сторону.

Меня спрашивают о самых разных процессах, [например,] что происходит в Ульяновске, база НАТО или не база НАТО, транспортный пункт, логистика? В этом процессе нужно выделить четыре уровня.

Первый уровень – морально-политический. Я считаю это неприемлемым, глубоко ошибочным, губительным. Точка.

Второй уровень – концептуальный. До тех пор, пока будет существовать философия этого дома [показывает мировой дом], будут происходить именно такие вещи. И не зря там Рогозин с министерством обороны, весь этот роман Рогозина, человека, который был в НАТО. Будет попытка включить Россию и в НАТО, и в ЕС, только эта попытка с негодными средствами. Она кончится ничем. Но в рамках философии локального национально-буржуазного суверенитета, конечно, страна со 140 миллионами должна войти в блок НАТО. И получить удовольствие стать противником и ислама и Китая. В противном случае она должна вернуться к нашей концепции, концепции этого дома, концепции глобального альтернативного суверенитета. И это философский аспект.

Ценностный аспект. Появление подобного рода конструкций на нашей территории омерзительно и с политической точки зрения недопустимо. Его морально-психологические и прочие последствия огромны.

Что же касается аргументов прагматиков о том, что там вообще ничего нет, и всё это чушь собачья, и никакого особого значения это не имеет, то эти аргументы правильны. Да, в каком-то смысле там ничего нет. В каком-то смысле, если власть предала страну, то американцы высадятся на любом аэродроме. А если она не предала, то уничтожить такой подлётный аэродром ничего не стоит. И так далее. Даже аргументы прагматических противников подобной конструкции: наркотики, которые можно провозить, выброшенные по дороге грузы, ядовитые вещества и всё прочее – все аргументы вместе серьёзны, но они не имеют тотального значения.

Тотальное значение имеют аргументы морально-психологические, потому что сейчас, в этот напряженный тяжелейший момент, вдруг оказывается, что власть-то вовсе не в патриотическую сторону гребёт, а в прямо противоположную. И начал об этом говорить кто? Каспаров. Поэтому с политической, идеологической, морально-психологической точки зрения эта база недопустима.

С концептуальной же точки зрения, если мы не повернём в сторону глобального альтернативного суверенитета, то есть в сторону СССР 2.0, то будет много баз. И они могут существовать либо на распавшейся территории, либо на территории консолидированной. И кончится всё это каким-нибудь ублюдочным вхождением во что-нибудь – не в НАТО и не в Европу, а как-нибудь, криво-косо куда-нибудь.

Нет места России в этом новом глобальном мире! Лишняя она там страна – по конфигурации, по всей философии, по всему. Абсолютно лишняя! Но обнаружится это в этой точке.

Мне же как говорили про оранжевую угрозу? «Ну, знаете ли, вы только такие параллели проводите!». А я проводил простую параллель: "Скажите, вот Басаев захватил Будённовск. Если ты воюешь с Ельциным, а Басаев свергает Ельцина, ты должен дружить с Басаевым?"

Почему, когда в этот момент газета «Завтра», Кургинян, Зюганов и все прочие говорили: «Ельцин – политический противник, Басаев – смертельный враг!»– почему они были правы? Потому что так строится любая национальная политическая жизнь.

Я много раз приводил в пример Великую французскую революцию, когда жирондисты и якобинцы воевали так, как не дай Бог нам когда-нибудь воевать. Но каждый раз, когда вторгались прусаки, англичане или когда начинались сепаратистские движения в Вандее, в Провансе, - каждый раз, когда происходило что-нибудь такое, жирондисты и якобинцы объединялись. Потому что было единое ощущение великой реальности.

Когда возникает следующее за правдивостью необходимое качество для политики? А следующее за правдивостью качество – подлинность. Когда твои идеалы начинают соединяться с реальностью. Идеалы. Они обязаны начать соединяться с реальностью. Они обязаны быть и начать соединяться.

 

«Два чувства дивно близки нам

В них обретает сердце пищу

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века

По воле Бога самого

Самостоянье человека,

Залог величия его».

 

Если нет самостояния – нет ничего, нет никакой политики. Вот что я читаю по этому поводу в новом исполнении у героя по фамилии Мусин. Дамир Мусин.

Этот самый Дамир Мусин фигура интересная, показательная. Я не хочу сказать, что это тигр современного политического процесса, но это такой странный персонаж, который одновременно много работает с КПРФ, работает в центре «Граней» и говорит нечто, требующее внимательного рассмотрения. Поразительно и то, что может говорить современный молодой интеллектуал, сошедший с катушек, как и многие из тех, кто погулял на Болотной и Сахарова (Д.Мусин «Осмысляя уходящее» http://musin-damir.livejournal.com/5876.html).

Он говорит о том, что надо осмыслить то, что произошло. Что на Новом Арбате состоялись похороны протестного движения, что мы проиграли, что он проиграл лично, что проиграла та часть общества, которая в меньшинстве, что многое теперь понятно. Т.е. он признаёт ошибку. Он как бы находится в реальности, в отличие от многих, которые говорят: «Да мы сейчас всех замочим». Он дальше говорит о том, что проиграли позорно.

Я описывал вот это Out of reality. Escape of reality (Бегство от реальности). Ну, вот он говорит: «Это же надо так бездарно слить общегражданский протест. Это не политики, а посмешище...». Нельзя не согласиться.

Дальше он поносит власть. Ну, поносит он её и поносит, дело не в этом. Дальше он доходит до главного. Итак, говорит, когда«один бывший премьер-министр написал, что мы назвали электорат Путина некачественным, а он говорит, что это мы некачественный электорат, раз так обзываемся... Совсем спятил человек, когда-то поворачивавший самолёты над Атлантическим океаном (Примаков имеется в виду – СК), – слава богу, у Ельцина хватило мужества отправить его вовремя в отставку». Хорошая позиция для лица, работающего с КПРФ!

«Но тут же один из организаторов митинга, а по совместительству журналист, вещающий на оппозиционных радиоволнах, сказал, что мы не называли электорат Путина некачественными гражданами. Так вот! – говорит молодой интеллектуал, которому надо передавать эстафету, - Так вот! Я лично их называл некачественными гражданами (электорат Путина). И готов нести за это ответственность, а, не поджав хвост, бежать в кусты. Я постараюсь доказать, почему этот электорат некачественный. Итак, для начала надо разбираться, что такое ядерный электорат Путина. Ядерный электорат можно по-разному считать, но в целом можно сказать, что ядерный электорат Путина – это 37 – 42% граждан. Кто это такие? А это, прежде всего, пенсионеры (т..е. Путин, прежде всего, украл электорат у Зюганова – С.К.).

Я уже объяснил, что сделал Зюганов. Что значит, что Путин украл у Зюганова? – «Пенсионеры… которые радуются самому наличию пенсии, а не её размеру. Вторые - это бюджетники – прежде всего, это школы (где значительно выросла з/п), библиотеки, отчасти больницы. Это чиновники. Это работники крупных государственных предприятий, у которых, как правило, только от государственного заказа зависит их благополучие. Это домохозяйки. Это продавцы в магазинах. Это ветераны и инвалиды. Это сельские жители, лишённые альтернативных каналов информирования. Вот иллюстрация того, как выглядит некачественный электорат».

Дальше он описывает, кто как суёт бюллетени в урны, это всё не важно. И берёт быка за рога.

«Теперь собственно разъяснения по поводу электората. Итак, пенсионеры, - пишет Мусин, - самое большое электоральное зло. Они некачественный электорат в массе своей, потому что они живут за счёт других граждан. Ради них каждые выборы миллиарды рублей пускаются на повышение пенсии. Делается это из моего кармана, в том числе. Пенсионеры – это паразитарный электорат. Предоставление пенсии, - пишет молодой активный представитель Болотной и Сахарова, - должно быть приравнено к отказу от права голоса. Иначе страна не сдвинется с мёртвой точки. Только этого будет достаточно, чтобы Путин не победил, или любой другой автократ».

Дальше он также поносит учителей: «Подневольные исполнители бюрократической машины... Реформы в образовании привели к тому, что приличных людей в школе не осталось. В итоге школа – это собрание тёток от 35 до 55 лет и старше. Как правило, это люди неуспешные. Успешные люди в школу не идут. Эти неуспешные тётки передают свою неуспешность вашим детям и делают из наших детей очередных лузеров. Вообще подневольный бюджетник – это мина замедленного действия».

Я хочу спросить: «Они пришли на Болотную и Сахарова, орут как резаные, что они западники. Кто-нибудь может осмелиться это сказать в Швеции? Во Франции? В Германии? Это западники или сумасшедшие негодяи?»

При этом КПРФ не чурается работать с этим пермским товарищем. КПРФ не пугается того, что там есть «Грани» и всё прочее. И ещё одного КПРФ не пугается.

Вот текст Мусина на круглом столе с участием Дугина в рамках проекта «Русские встречи»: «Первое, я выскажусь за горемычный татарский народ. Меня, как представителя татарского, очень оскорбляет, когда говорят о его суверенитете. Не надо думать, что политические элиты Татарстана и сам народ – это одно и то же. Рано или поздно политические элиты Татарстана расплатятся за предательство интересов собственного народа. За то, что они предали своих великих поэтов: Туго, Тахташа. За то, что они философов великих предали, которые создавали когда-то татарскую нацию в XIX веке. Они её создавали, наши элиты это предали. Татарские элиты, я имею в виду, – это беда нашего народа. И Шаймиев в том числе. Он в 90-е годы предал суверенитет собственного народа. Это правда! Не надо думать, что татарский народ прямо ждёт и мечтает, что он будет находиться в евразийстве или в России. Нет такого! Россияне и евразийцы… есть русские, калмыки, коряки, узбеки, кто угодно ещё, нет чего-то собирательного. И в большинстве, с кем я общаюсь, а я часто бываю в республике Татарстан, [у меня там] есть родственники, друзья, знакомые, они говорят: "Как у вас там в России? Как у нас в республике". Т.е. в их голове суверенитет уже есть.

Да, он, может быть, формально никак не дооформлен до конца, но я надеюсь, что когда-то у нашего народа появится свой Джохар Дудаев. Появится, я надеюсь! Потому, что мы… у нас долгая история. И мы имеем право на своё государство. Да, на своего Джохара Дудаева. Да, я радикальные вещи говорю. Меня уже можно по закону об экстремизме прямо отсюда увозить на чёрном воронке».

Итак, он проклинает пенсионеров и всех. Он взывает к сепаратизму. Он работает с КПРФ, являясь, в том числе, и её представителем в выборном процессе. И не один уже год работает. Одновременно он работает в «оранжевом» движении. И вот это типичный средний персонаж ядра митингов на Болотной и Сахарова.

Потому, каждый раз, когда мне говорят: «Знаете, на трибуне стоят одни люди (вожди), а внизу-то совсем другие», я вообще не понимаю, что это за язык. Это непрофессиональный язык. Есть митинг, он состоит из вождей, организационного ядра, инфраструктуры, ядра митинга, периферии митинга, идеологии митинга, лозунгов митинга, общего контента митинга, целей митинга. Митинг – это системное явление. И когда мне говорят, что одни его элементы отличаются от других, я говорю: "Конечно, в любой системе элементы отличаются друг от друга. В чём системность?"

И в условиях той игры, которую я описал, есть две возможности: опамятоваться, пока не поздно (как говорят: «Пока не поздно, брат»), осознать весь ужас произошедшего, осознать, куда забрела партия, которую втянуло в эту воронку, куда забрело её руководство, куда забрели люди, которые начинали-то просто с протеста против Путина или с желания честных выборов, а кончили неизвестно чем. Осознать, что есть такие персонажи.

Осознать, что за всем за этим стоит народофобия – он же наших отцов и дедов ненавидит! Он людей, которые отпахали на страну, которые принесли всем нам возможность жить и работать, проедая советское наследство, постыдным образом ИХ называет некачественным электоратом! Он говорит, что их надо… «Предоставление пенсий, - я цитирую,- должно быть приравнено к отказу от права голоса». Он же об этом говорит! Это потрясающее социальное высокомерие. Потрясающая ненависть к народу. К родимым пепелищам и отеческим гробам, к этосу, к Родине, к Отечеству.

Потому, следующее, что должно быть у любой политической силы, если она хочет менять процесс, у неё должна быть историческая страсть.

Сначала правда, потом подлинность, т.е. укорененность в этосе. Связь идеалов и реальности. Сначала правда как реальность, потом связь идеалов и реальности. Вот этот самый этос и вытекающая из него подлинность, родные пепелища и отеческие гробы. Любовь к отечеству. Исторический драйв, историческая страсть. И наконец, последнее, любовь к народу. Вера в народ.

Я сейчас прочитаю строки Луи Арагона, чтобы вы все поняли, в чем разница между такой исторической страстью, которая есть у тех, кто поворачивает исторические процессы, и жалким мусинским прозябанием, этим ядовитым воем по поводу пенсионеров.

Я предыдущий раз читал по поводу теток с фиолетовым хайром, хмурых мужиков, т.е. по поводу народа. Сейчас я прочитаю строки Арагона.

 

"И пусть не тот портной уже нам шьет обновы,

И поезда – не те, и люди на скамье,

Народ – всегда вагон, обшарпанный, дешевый,

Унылый третий класс, как на холсте Домье.

 

Сегодня – как вчера, назавтра – те же песни,

Блуждает смутный взор, качается вагон,

И, стоя в толчее, безликий и безвестный,

Ты в тусклые мечты устало погружен.

 

Вагон все катится, вагон скрипит от боли,

Уходит жизнь. Потом – на слом сдают ее.

Что остается нам? Морщины да мозоли.

Курить, жевать и спать. Донашивать старье.

 

А впрочем, что грустить: все чудно, все в порядке.

Открылся переезд, и снова путь прямой.

Сигнальные огни сулят нам отдых краткий,

Смирившийся народ торопится домой.

 

Смирившийся народ?.. Нет, мы поспешно судим:

Под пеплом тлеет жар, мечта еще жива.

Что толку, если мы читать лишь буквы будем,

Не видя, что из них слагаются слова?

 

Вот этот, что стоит с газетою в кармане,

Ременный поручень устало сжав рукой:

Конторщик? Стрелочник? Рассыльный в ресторане?

Почтовый служащий? – Как знать, кто он такой!

 

Что зреет в этот миг на дне его молчанья?

Что с ним качается, в пространство уносясь?

Тоска? Надежда? Гнев? О чем его мечтанья?

Чем жилка на виске упруго налилась?

 

Тупая боль в ногах, подъем, скрипят педали,

Один спешит домой, другой свернул в кино.

Людей текучий груз, их волны на вокзале,

Чья мысль, дыханье, труд подсчитаны давно.

 

С рассвета дотемна. Среди ночного ада –

Песок прожекторов и каторжный туман.

Шагают, как в бреду, бригада за бригадой,

Чтоб день и ночь гудел в три смены океан.

 

Ты жизнь творишь народ, чтоб жить могли другие,

Твоя ж водой течет меж пальцев день за днем,

Но ты – Христос, ты – все апостолы святые, 

И все, что значишь ты, в день пасхи мы поймем.

 

Уже зажглась заря для тех, кто были слепы.

Уснули воины с мечами их… Но вот

В холодный, бледный час из каменного склепа

Сын человеческий в льняном плаще встает.

 

Они глядят дрожа. Они еще не знают,

Что этот луч зари – уже свободный век.

О мой народ! Смотри, как мрак и ложь срывает

Тяжелая рука с их истомленных век".

 

Блок у нас называл это:

«Сотри случайные черты –

И ты увидишь: лик прекрасен».

Смысл всегда в одном: либо там, внутри народа, – бесконечная тайна истории, к которой тянется любящий народ человек, революционер или политик вообще, либо он ненавидит народ и видит случайные черты, не понимая сути и не достукиваясь до него. Ну, если они в такой степени будут не понимать сути народа, сути своего времени, сути своей истории, то в золотари свои кандидатуры выставят, а не в революционеры и политики.

Обо всем остальном поговорим в следующий раз.

Вложение	Размер
si15_1.jpg	27.05 КБ
si15_2.jpg	27.25 КБ