виртуальный клуб Суть времени

 Интервью у сотрудника Органа опеки и попечительства Сельцина Николая Петровича взяла М. Градова.
М.Г.:
Николай Петрович! Общественность нашей страны взбудоражена законопроектами, принятыми в первом чтении Государственной Думой, которые мы для краткости называем «закон о патронате» и «закон об общественных наблюдательных комиссиях». Рассмотрение законопроектов отложено на неопределённое время. Однако, проблемы с законотворчеством остались. Люди не успевают следить за плодовитыми законодателями. Если мы ведём речь о ювенальных технологиях, навязываемых нам с Запада, мы не можем обойти вопрос об органах, работы которых касаются отложенные законопроекты. Хотелось бы услышать мнение специалиста, знающего проблему изнутри. Поэтому я начну по порядку.

1)  Какими действующими нормами закона регламентирована деятельность органов опеки и попечительства? Имеются ли какие-либо недоступные для общего сведения инструкции, положения, памятки  и т.д.?

Сельцин Н.П.:

Действующими являются следующие нормы:

·         Федеральный закон № 159 ФЗ от 21 декабря 1996 г. «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей».

·         Федеральный закон от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних"

·         Федеральный закон от 24 апреля 2008 г. № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве»

·         Постановление Правительства Российской Федерации от 18 мая 2009 г. N 423 г. Москва

"Об отдельных вопросах осуществления опеки и попечительства в отношении несовершеннолетних граждан"

·         Постановление Правительства РФ от 18 мая 2009 г. № 423 «Об отдельных вопросах осуществления опеки и попечительства в отношении несовершеннолетних граждан».

·         Постановление Правительства РФ от 19.05.2009 N 432 (ред. от 12.05.2012) "О временной передаче детей, находящихся в организациях для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в семьи граждан, постоянно проживающих на территории Российской Федерации"

·         Постановление правительства Москвы от 25 декабря 2007 г. № 1169-ПП «О реализации мер социальной поддержки детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, лицам из их числа по оплате жилья и коммунальных услуг в городе Москве»

·         Закон г. Москвы № 29, от 14 июня 2006 года «Об обеспечении права жителей города Москвы на жилые помещения»

·         Закон г. Москвы от 14 апреля 2010 г. № 12 «Об организации опеки, попечительства и патронажа в городе Москве».

·         Постановление правительства Москвы от 02 октября 2007 г. № 854-ПП «Об обеспечении жилыми помещениями в городе Москве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, лиц из их числа»

·         Приказ от 14 сентября 2009 г. № 334 «О реализации постановления правительства Российской Федерации от 18 мая 2009 г. № 423»

·         Письмо Министерства образования и науки РФ от 31 августа 2010 г. № 06-364 «О применении законодательства по опеке и попечительству в отношении несовершеннолетних»

Недоступные для общего пользования документы фактически есть. Но недоступны для пользования они в силу своего огромного количества. Зачастую даже профессионал натыкается на ранее недоступные и неизвестные ему законы, рекомендации, приказы и так далее.  Формально же  любой человек имеет постоянный доступ к любому документу. Но это похоже на русскую сказку: «пойди туда, не знаю куда, возьми то, не знаю что».
 
М.Г:
2)  Каковы главные обязанности сотрудников органа ОиП?
 
Сельцин Н.П.:
По должностной инструкции главного специалиста отдела опеки, попечительства и патронажа муниципалитета московского района, он обязан:
 Среди прочего, вести прием населения по вопросам опеки, попечительства и патронажа, рассматривать обращения, заявления и жалобы, осуществлять профилактическую и реабилитационную работу по преодолению социального сиротства, реализовать переданные полномочия в части организации социального патронажа, подготавливать материалы для рассмотрения на заседании комиссии по охране и защите прав детей, проводить обследования условий проживания детей, состоящих на учете в ООиП, давать заключение в суд по спорам, связанным с защитой прав и интересов детей, осуществлять совместно с уполномоченными органами изъятие из семьи детей при непосредственной угрозе их жизни и здоровью…
 
М .Г.:

3) Каковы инструменты помощи семьям, находящимся в трудной жизненной ситуации?

Сельцин Н.П.:
Фактически и «по-честному» - инструментов нет. Специалист может только «капать на нервы» угрозами лишения родительских прав. Но надо понимать, что на кого-то эти угрозы еще могут подействовать, а на кого-то уже нет. В случае, если они подействовать не могут, ребенок изымается и устраивается в детский дом. Потом, опека продолжает капать на нервы таким родителям, но уже с другой стороны, со стороны материнского и отцовского чувства. Его уговаривают забрать ребенка из детского дома. Если родитель соглашается, то специалист предлагает ему устроиться на работу и принести справки за полгода работы (через полгода после лишения можно восстановиться) и прекратить пить. При этом нет ни бюджета, позволяющего кодировать родителей, ни правового механизма, позволяющего это делать без желания родителя. Такая работа сводиться к 1 проценту результата, по моим личным оценкам. В том же случае, если на родителя еще могут подействовать угрозы лишения родительских прав, эти угрозы «валятся» на него со всех сторон. Их изобилие со временем приводит к тому, что родитель считает их нормой и перестает бояться. После чего ребенок у него забирается через лишение родительских прав.
Надо четко понимать, что под «трудной жизненной ситуацией» понимаются совсем уж асоциальные семьи. Родители -  наркоманы, алкоголики, бродяги. Все иные случаи, которыми сейчас пугает себя общество, относятся к ювенальной юстиции западного образца, но не нашей, отчасти еще советской системе. Вот если произойдет наполнение нашей системы смыслами и нормами запада, тогда эта категория расширится значительно.
Кроме того, надо четко понимать, что совершенно ничего нельзя сделать с человеком, который сознательно встал на путь безнравственности и «идет» по нему уже долго. Нельзя, если мы не находимся в тоталитарном государстве.
Можно как-то не допускать того, чтобы человек на этот путь встал. Но это уже работа совершенно иного направления. Такая работа в некоторой степени велась в Советском Союзе и прекратилась в Российской Федерации. Работа эта в принципе возможна только при конкретной идеологии, которой в РФ нет.
 
М.Г.:

4) Есть ли необходимость в делегировании ООиП дополнительных полномочий, каких именно?

Сельцин Н.П.:
На мой взгляд, такой необходимости нет. До тех пор, пока ООиП осуществляет «посредническую» деятельность между семьей и государственными учреждениями никакие особые полномочия специалистам вообще не нужны. И особенно полномочия сверх установленной меры.
Дело в том, что для исполнения своих обязанностей опека привлекает государственные структуры: милицию (провести акт обследования, если представителей опеки не пускают в квартиру добровольно), поликлинику (определить состояние здоровья ребенка), суд (решение вопроса устройства ребенка на полное государственное обеспечение, лишение родительских прав). У этих структур достаточно полномочий для решения любых вопросов и отдельные полномочия специалистам опеки не требуются.
 
М.Г.:
5) Как, на взгляд сотрудников органов опеки, можно оптимизировать работу в нынешних условиях, не изменяя законодательства? Есть ли для этого возможности?
 
Сельцин Н.П.:
Оптимизировать работу ООиП не нужно. Со времен СССР вся эта работа отрегулирована и настроена надлежащим образом. Нужно прекратить «плодить» различные инструкции и приказы, законы и постановления «ни о чем». А то, что уже есть, привести в порядок, переработать. Чтобы было не более 5-10 документов федерального и местного уровня, не больше. При этом надо перестать бесконечно передавать различные отделы и ведомства «из рук в руки», поставить во главе специалиста, имеющего многолетний опыт работы на местах и поставить перед ним Цель.
По сути, надо просто прекратить реформировать систему регулирования семьи и детства в систему ювенальной юстиции (да еще и делать это «кривыми руками»).
Кроме того, надо принимать на работу в опеку людей с профильным образованием, имеющих своих детей, а не по принципу «землячества», и родственных отношений. 
Но все, что я сказал, относится к оптимизации работы ООиП в том направлении, в котором она ведется на данный момент. Не больше. 
 
М.Г.:
6) Николай Петрович!  Пожалуйста, укажите основания для лишения родительских прав по судебным решениям, примеры самых тяжких случаев из практики, и самых «невинных» (если были такие).

Сельцин Н.П.:
В основном причинами для лишения родительских прав по судебным решениям являются: алкоголизм, наркомания, неисполнение  обязанностей по содержанию (материальное обеспечение) ребенка, невыплата алиментов на содержание ребенка.
В качестве полярных примеров приведу следующие: мать девочки (прописанной в московской квартире и имеющей в таком случае право на жилищные льготы по законодательству г. Москвы) семнадцати лет обратилась в отдел с проблемой воспитания дочери. По ее словам, контакт с ребенком был утрачен несколько лет назад, а сама девочка неуправляема. Несколько раз мать с бабушкой присутствовали на заседании комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав. На комиссии семье всячески пытались оказать помощь, предлагали перевести в учебное заведение, специализирующееся на проблемных случаях, направляли к психологам. Но, с одной стороны, фактически мать не хотела решать возникшую ситуацию. А с другой стороны, предложенные меры по ее разрешению мало бы помогли. В итоге было принято решение о лишении родительских прав и устройстве ребенка на полное государственное обеспечение, чему очень противились специалисты ООиП. Дело в том, что после 18 лет (при определенных условиях) таким детям необходимо предоставлять квартиры по договору безвозмездного пользования (которые с 23 лет переходят в собственность) и в данной ситуации была  очевидна жилищная заинтересованность со стороны матери. Рассматривая исковое заявление о лишении родительских прав матери, суд его удовлетворил. Данному решению суда долго удивлялись почти все сотрудники. Ведь оснований для лишения фактически не было (по их мнению), а мать была лишена после невнятных фраз об «отсутствии контакта с ребенком», «неспособности повлиять на дочь». Я изначально был уверен в данном исходе потому, что этот случай попал под определение «неисполнение обязанностей по воспитанию и обучению». Ведь когда мать говорит: «Я не могу ее воспитывать», - с точки зрения Права все очевидно.  Право в данном случае не интересует искренность слов, а Суд данный аспект проблемы не учел. Но с другой стороны, если мать сама просит лишить ее родительских прав и при этом не отказывается воспитывать ребенка, а заявляет о неспособности это делать, то у Суда просто нет иного выхода. Поэтому мне «человеческие» ожидания сотрудников Опеки были понятны. Но с точки зрения Закона и Суда решение Суда было обосновано.
Второй пример лежит в иной плоскости. В 2009 г. опека участвовала в суде по лишению родительских прав матери-алкоголички. Инициатором лишения был отец двоих детей разного возраста, который за время совместной работы по данному вопросу приобрел в глазах специалистов образ примерного отца и мужа с тяжелой судьбой (жена-алкоголик и женщина легкого поведения). При этом в формировании данного образа косвенно приняли участие его брат (дядя детей) и мать (бабушка). После лишения матери родительских прав, она подала иск о разделе имущества. В этом споре специалисты опеки опять приняли сторону отца, так как примерный отец отстаивал интересы детей в первую очередь.
В 2011 году девочка (старший ребенок)  - на тот момент ей было 12 лет – самостоятельно обратилась в опеку с просьбой «поговорить с папой». По ее словам, папа часто кричит на нее с братом, заставляет заниматься глупыми делами, обижает бабушку (свою мать), часто приходит домой пьяным и не дает заниматься в школьных кружках. Сотрудники опеки, знакомые с данной семьей с 2009 года и с отцом семьи, как с человеком ответственным и дотошным, девочке не поверили. Сотрудники опеки, базируя свои представления о жизни на «устаревших» ценностях, решили проверить. На акт обследования жилищно-бытовых условий вышел специалист. Поговорил с отцом. В квартире оказалось бедно, но чисто. Однако пища для детей имелась, а чистоту поддерживала сама девочка.  Отец, как всегда, показал кучи фотографий с улыбающимися детьми, положительные характеристики из школы.
Я (а тем специалистом был я) рассказал отцу о том, что девочка приходила в опеку. При этом предупредил, что за семьей теперь будут постоянно наблюдать и если девочке будет плохо –  это сразу заметят. Отец объяснил, что воспитывает детей, за воровство (по его словам сын крадет у него деньги) наказывает углом. На дочь он ругается за то, что девочка вместо того, чтобы заниматься математикой, хочет обучаться игре на пианино, а он это не приветствует. В общем, сложившаяся ситуация представлялась обычной сложной ситуацией московской семьи. Особенно, если учесть небольшую жилую площадь квартиры и вытекающие из этого проблемы. Именно это имел в виду отец, когда сказал, что девочку «научили» на него жаловаться, имея на то свои личные внутрисемейные «псевдооснования».  Сам он работает с утра до вечера на основной работе, а потом подрабатывает на личном автомобиле, чтобы прокормить, одеть и обуть ребенка. При этом отец показал новые вещи, чеки на эти вещи, чеки на запчасти к машине, на бензин и на многое другое. Тогда я только удивился подобному качественному подходу к жизнедеятельности. Никаких сомнений в «положительности» отца у меня не возникло.
Через несколько дней в опеку позвонила бабушка девочки. Бабушка рассказала начальнику опеки все то же самое, что рассказывала девочка и попросила оказать помощь. Но в 2009 году та же бабушка была полностью на стороне отца, не говоря о нем ни одного плохого слова –  это раз. А я к тому моменту уже разговаривал с отцом – это два. Бабушке начальник отдела опеки отказал.
Через неделю психолог детского районного центра принес характеристику девочки, в которой было указанно, что ребенок готов совершить самоубийство.  На следующий день была созвана комиссия по охране прав детей, на которой присутствовал и этот психолог, дядя девочки и ее отец. Ситуация оказалась крайне сложной. Отец девочки по факту оказался душевнобольным, когда прикрываясь чеками и покупками, человек издевается морально над детьми. Дети отказываются идти к нему домой. Дядя стоял на позиции лишения родительских прав отца. Комиссия отделалась тем, (меня на комиссии не было, я не вхожу в ее состав) что настоятельно рекомендовала определить детей на обучение в интернат, чтобы меньше видели отца. Когда я узнал об этом от разгневанного дяди, для меня стало совершенно очевидно, что принятое решение является полумерами, если не ошибкой. Об этом я объяснил руководителю муниципалитета и настоял на изъятии детей из семьи и временной передаче их под опеку дяде.
Данное решение было очень не просто принять в силу различных причин. Но самым тяжелым было противопоставление нежелания детей возвращаться к отцу желанию самого отца их воспитывать. При этом формально он имел все права, чеки, колбасу в холодильнике и другие атрибуты «законных прав и интересов несовершеннолетнего».
В результате суд ограничил отца в родительских правах. При этом запретил видеться с детьми. Совершенно непонятно было, каким образом отец может «исправиться» в полугодичный срок, имея «на руках» подобный запрет. Через полгода дядя обратился в суд с иском о лишении родительских прав на том основании, что отец не исправился. Суд вынес решение о лишении родительских прав. Мосгорсуд оставил решение районного суда в силе.

М.Г.:
7) Чем отличается усыновление (удочерение) от принятия ребёнка  под  опеку?

Сельцин Н.П.:
В случае с усыновлением вопрос решается дольше, чем с опекой. После лишения родительских прав (например) должно пройти полгода и только потом подается исковое заявление в суд об установлении усыновления.  Усыновление очень основательно. Суд отдает ребенка человеку и человек становится полноценным родителем с точки зрения Права. Хотя на данный момент существует закон, по которому до 18 лет за ребенком должна следить опека. Сама опека (по крайней мере, многие ее представители) считает это не правильным – если суд «полностью отдал» ребенка человеку, то при чем здесь опека? А если опека продолжает надзор за семьей, то значит суд «отдал не полностью». И еще одно разительное отличие в том, что усыновленный ребенок не получает никаких льгот после 18 лет, связанных со статусом лица из числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.
Оформить опеку (попечительство) сравнительно быстро и просто. При этом попечитель является только законным представителем ребенка и не может присвоить ему своего отчества или фамилии. До 18 лет на ребенка, находящегося под опекой, распространяются все те же льготы, как и на усыновленного ребенка. Но после 18 лет подопечный ребенок имеет право на однократное предоставление жилья по договору безвозмездного найма, если у него жилья нет или если жилье не соответствует оговоренным в законодательстве нормам. Кроме этого есть другие льготы, распространяющиеся на лиц из числа детей-сирот и не распространяющиеся на усыновленных детей. 

М.Г.:
8) Николай Петрович! Не является ли в современных условиях воспитание детей в приёмных семьях неким бизнесом? Что является доказательством этому?

Сельцин Н.П.: Относительно механизма приемной семьи следует пояснить, что он был рассчитан на те случаи, когда у ребенка нет родственника, желающего взять его под опеку. А для стимуляции постороннего ребенку человека было предложено выплачивать деньги за воспитание, плюс к деньгам на содержание ребенка. То есть родители (в Москве – один родитель) получают деньги за осуществление семейной формы воспитания ребенка и отдельной позицией -  на его содержание.
В моем отделе за всю практику был только один случай приемной семьи. Та семья приехала из Смоленска в Москву и встала здесь на учет. Но даже и этого одного случая хватило для того, чтобы уже имеющееся негативное мнение по этому вопросу еще более окрепло в коллективе отдела опеки, попечительства и патронажа. Каждый знакомый мне специалист и работник опеки выступает резко против такой формы «семейного воспитания». Это оказалось «палкой о двух концах». С одной стороны благие устремления, а с другой стороны - негативная практика. Такая практика, когда детей используют, как грубую рабочую силу в решении бытовых проблем и одновременно источник дохода. К детям нет ни любви, ни симпатии, ни даже уважения. Есть только желание получать деньги за содержание и воспитание ребенка. И это совершенно невозможно зафиксировать с правовой точки зрения. Именно поэтому специалисты моего отдела всячески стараются «вставлять палки в колеса» желающим, предлагая им обычную «опеку». Но договор «приемной семьи» заключается на уровне Департамента семейной и молодежной политики (на данный момент «опека» передается в «социальную защиту» и не понятно, кто этим будет заниматься), и в территориальный отдел опеки «спускается» уже готовым. Возможностей помешать у людей на местах не много. Но, следует сказать, что и желающих взять ребенка из корыстных целей тоже не много.
Именно это, все эти неявные стремления специалистов и граждан, жить «по совести» и работать «по справедливости» и является «пережитком» Советского Союза. Но эти «пережитки» держаться лишь до тех пор, пока весь механизм не «заполнится» нормами ювенальной юстиции Европы.
Является ли «приемная семья» бизнесом? Категорически – да. И доказательством является отрицательное мнение практически большинства специалистов (мне не известен ни один, настроенный положительно). Именно «бизнесом» называют специалисты «приемные семьи» и всячески препятствуют их формированию. Ведь если ты хочешь взять ребенка, исходя из светлых чувств и стремлений, то тебе достаточно будет опеки, и денег на еду, и жизнь для ребенка. А «работу» по его воспитанию ты оцениваешь не деньгами. В эту глубинную сферу человеческого  денежная оценка еще не проникла…
Другим доказательством можно считать многие фактические случаи, с которыми сталкиваются работники. Повторю, с точки зрения Права доказать это тяжело, но от человеческого взгляда, от взгляда матери (а в опеке большинство – женщины) грязь не укроется. Это я считаю двумя доказательствами и не знаю никого, кому бы их не хватило.

М.Г.:
9) Действительно ли есть необходимость в ликвидации детских домов, реально ли это, обоснованно ли это?

Сельцин Н.П.:
Ответить на этот вопрос компетентно я не могу. Для компетентного ответа надо иметь полную статистику по детским домам и информацию об экономическом положении страны. Я могу лишь отметить несколько моментов.
Интересным кажется то, как расформировали детские дома. Воспитанников просто взяли и разделили по тем домам, которые остались выполнять свои функции. Встают вопросы: детей стало меньше на столько, что треть детских домов стала не нужна и при этом есть уверенность, что количество детей не увеличится? Лично я, как специалист, в этом сомневаюсь. У меня количество детей на протяжении нескольких лет не меняется существенно. Ведь надо учитывать, что ребенок поступает в детский дом в раннем возрасте и воспитывается в нем до 18 лет. Ну, допустим на основании некоторых статистических сведений есть уверенность в том, что в ближайшие пару-тройку лет количество детей останется минимальным и новые дома не понадобятся. Допустим. Но как можно делать прогнозы на более длительный период? Я не понимаю. Особенно если учесть, что определенный процент детей в детских домах составляют дети бывших воспитанников и бывших подопечных детей (у которых родители умерли от асоциального образа жизни или лишены родительских прав).  Какой еще вопрос можно задать? Например, такой: или денег в стране на содержание детских домов не осталось? До такой степени не осталось, что предлагается увеличить количество воспитанников одного воспитателя в ущерб качеству воспитания? И при этом добавить денег воспитателю?
Интересной становится «негласная» рекомендация «сверху»: лишать родительских прав меньшее количество родителей. Причем эта рекомендация «спустилась», как опеке, так и судьям. При этом надо понимать, что сокращается количество детских домов, где воспитываются достаточно взрослые дети. А о сокращении «домов – малюток» (где находятся совсем маленькие дети) я ничего не слышал. Хотя мое неведение само по себе еще ничего не значит.  
Однозначно можно сказать, что «на местах» динамики по улучшению ситуации с детьми, оставшимися без попечения родителей, не наблюдается. Государство не борется с «болезнью» и значит ее «симптомы» (дети) останутся. Не понятно, с чего бы их количество стало сокращаться.  С другой стороны – мне известна статистика по Москве и ее районам, из которой видно, что существует тенденция увеличения международного усыновления детей в раннем возрасте. И государство, кстати, открыто говорит о необходимости передачи детей на «семейную форму воспитания». Вот только форма эта не российская…

М.Г.:
10) Что, на взгляд сотрудников органов опеки и попечительства, необходимо предпринять государству, чтобы уменьшить социальное сиротство?

Сельцин Н.П.:
Обзавестись «политической волей», как говорят в таких случаях. И пересмотреть наши взгляды на все «нормы» и «права», льющиеся в нашу систему регулирования семьи и детства «рекой изобилия» с Запада.
Надо, чтобы государство не позволяло родителям оказаться на «социальной обочине» жизни. Но такое возможно только при наличии педагогически-воспитательного идеологического механизма. Опять же, в качестве примера возьмем Советский Союз, когда человека принудительно устраивали на работу и следили за его исправлением. Понятно, что очень многое было далеко от совершенства, что имелась масса ошибок, перегибов. Но главное в том, что система воспитания создавалась. Создавались механизмы настоящего общественного контроля, когда за проблемным родителем присматривали коллеги по работе.  Государство должно иметь идеальные ориентиры, основанные на ориентирах народа и ему же транслируемые постоянно с государственного уровня. Можно продолжить пояснения на данную тему, но все их будет проще свести к одному: должно быть экономически сильное государство с четко оформленной концепцией семьи. Примерно такое, как Советский Союз. Можно лучше. Без этой концепции, без высокого смысла решить проблему невозможно. Мы и дальше будем наблюдать понижение нравственного уровня в обществе. Повышение желания молодых семей жить «для себя» и как следствие  -  некачественное воспитание детей. Которые в свою очередь будут тоже (хоть и меньше) рожать детей. 
Никакими другими решениями ситуацию не исправить. Это, конечно, только мое мнение. Но оно основано на годах профессиональной деятельности в школе, детской комнате милиции и отделе опеки и попечительства.

М.Г.: Николай Петрович! Спасибо Вам за беседу. На мой взгляд, освещённые Вами вопросы помогут гражданам лучше понять роль органов опеки и попечительства в  отношениях между детьми и их родителями.

Обсудить на форуме