виртуальный клуб Суть времени

Источник  lawfront.su

Михаил Кузнецов
юрист
участник рабочей группы
«Юридический фронт»
29 апреля 2013 года     
 
                            
     Не успела схлынуть одна волна ювенальщины, как тут же накатила другая. Перефразируя слова Владимира Высоцкого, «не прошло и года» после принятия революционной в своей «ювенальности» Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 — 2017 годы, как Президент выступил с новой законодательной инициативой того же порядка.
13 апреля 2013 года на официальном сайте Президента России обнародована информация о том, что В.В. Путин внес на ратификацию в Госдуму два международных документа. Это – Факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка, касающийся торговли детьми, детской проституции и детской порнографии  и Конвенция Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуального насилия. Сразу замечу, что оба документа были подписаны Российской Федерацией еще осенью прошлого года с разницей в один месяц. И теперь Госдуме, а затем – Совету Федерации, предстоит рассмотреть предложенные документы, вероятнее всего – одобрить и ратифицировать.
Уже сам факт очередной перспективы вступления России во что-то «международно-европейское», по меньшей мере,

настораживает. К сожалению, ознакомившись с содержимым предлагаемых к ратификации документов, понимаешь, что первоначальная настороженность была далеко не напрасной и места для надежд на то, что «авось, пронесёт», практически не остаётся.
Поговорим о первом из предложенных документов – о Факультативном протоколе к Конвенции о правах ребенка, касающемся торговли детьми, детской проституции и детской порнографии (далее – Протокол).
   На первый взгляд, благородное гуманистическое побуждение – защита детей от всего для них вредного и губительного. Протокол в самом его названии обозначает предмет своей правоохранительной функции – торговля детьми, детская проституция и детская порнография. Против того, чтобы защищать детей и карать преступников за совершение  вышеперечисленных мерзостей никто, естественно, не возражает. Вопрос только в том, что именно предлагает нам «международное сообщество» для борьбы с означенными явлениями.
С этой целью рассмотрим ряд положений Протокола, которые вызывают серьезные возражения и опасения, а также вполне определенные вопросы.
   В преамбуле Протокола постулируются тезисы, коими должны руководствоваться государства-участники, присоединяясь к настоящему документу. В число обстоятельств, которые государства-участники признают способствующими торговле детьми, детской проституции и детской порнографии, включаются, например, контрабандная перевозка детей, вооруженные конфликты, экономические диспропорции, низкий уровень образования и некоторые другие. Наряду с этими, действительно, негативными проявлениями общественной жизни, называются «вредные виды традиционной практики». А вот здесь, как говорится, «стоп, приехали!».
Что это за «вредные виды традиционной практики», которые могут или могли бы способствовать чему-то дурному для ребенка?! Не берусь судить о национальных традициях других государств, но применительно к России что-то не приходит на ум ни одной «вредной традиционной практики», которая могла бы способствовать, к примеру, детской проституции.
На мой взгляд, совершенно очевидно, что ключевыми словами здесь являются «вредный» в сочетании со словом «традиционный». Теперь мысль разработчиков документа проступает более явственно, и выглядит следующим образом: «Традиционное может быть вредным». С точки зрения национального общественного сознания такой посыл со стороны «международного сообщества» выглядит, мягко говоря, весьма сомнительным и не вполне корректным. Но даже это было бы еще полбеды, если бы не множество других международных документов, включая предложенную Конвенцию Совета Европы, а также их правоприменительная практика в целом, которые показывают, что тезис «традиционное может быть вредным» неизбежно трансформируется в незыблемое правило: «Национальные традиции должны быть признаны вредными, если они противоречат общечеловеческим ценностям; традиционные ценности – ничто, общечеловеческие ценности – всё». Тем более что, согласно нашей Конституции, международное право превалирует над национальным.    
   Поэтому незаметное и незначительное, казалось бы, вкрапление словосочетания «вредные виды традиционной практики» не только в нормативную, но и в семантическую конструкцию Протокола, причем – в соответствующем контексте, представляется мне одним из самых опасных его положений. 
   Протокол также предписывает государствам-участникам, чтобы они, в обязательном порядке «охватили своим уголовным правом» определенный ряд «деяний» (ст. 3, п. 1 Протокола), которые должны рассматриваться «в контексте торговли детьми».  Таких, например, как  использование ребенка на принудительных работах, сексуальная эксплуатация ребенка, передача органов ребенка за вознаграждение и некоторых других.  Хотя этих «деяний» в общем немного, однако не стану их все перечислять, поскольку почти все они и без того уже «охвачены» нашим уголовным законодательством, за исключением двух составов, одним из которых является хранение детской порнографии. К слову сказать, уголовная ответственность за последнее, по-моему, необходима, но для этого вовсе не обязательно присоединяться к каким-либо международным соглашениям.
Что же касается второго не криминализованного в России «деяния», то речь идет о довольно специфическом составе, который определяется как «неправомерное склонение, в качестве посредничества, к согласию на усыновление ребенка в нарушение применимых международно-правовых актов, касающихся усыновления».
Во-первых, не совсем понятно, что понимать в данном случае под «склонением к согласию на усыновление»? Еще более непонятно, что полагать под «неправомерным склонением»? Ясно только одно – раз есть «неправомерное склонение», то должно быть и «правомерное». В таком случае, где пролегает грань между тем и другим? И наконец, что означает «применимые международно-правовые акты»? «Применимые» – это, конкретно какие? Особенно, если учесть международную обстановку, связанную с запретом на американское усыновление и пресловутым законом имени Магнитского, то сей вопрос становится отнюдь не праздным…
Абсолютная невнятность формулировки о применимом праве усиливается в пункте 5 статьи 3 Протокола, который устанавливает, что «государства-участники принимают все надлежащие правовые и административные меры в целях обеспечения того, чтобы все лица, имеющие отношение к усыновлению ребенка, действовали в соответствии с положениями применимых международно-правовых актов». Совершенно логично предположить, что такая норма либо должна подвергнуться жесткой конкретизации во избежание её расширительного толкования, либо она может трактоваться как угодно. Вопрос только в том – кому угодно? Находясь под ярмом приоритета международного права над национальным, с большой долей вероятности можно спрогнозировать, в пользу кого будет решаться выбор «применимого» законодательства при возникновении какой-нибудь юридического коллизии…
Более того, Протокол содержит  такую же невнятную и весьма запутанную систему территориальной юрисдикции государств-участников и порядка выдачи предполагаемых преступников (ст.ст. 4 и 5 Протокола). Насколько я сумел разобраться в крайне витиеватых, а порой — противоречивых формулировках пунктов Протокола по этому поводу, система «выдач и юрисдикций» сводится к следующему. Государству-участнику предоставляется право не выдавать предполагаемых преступников в случае совершения ими преступлений на его территории, если иное не установлено межгосударственным соглашением о выдаче.
На первый взгляд, здесь вроде бы всё выглядит вполне благопристойно. Кажется хорошо, что Россия, в случае ратификации Протокола, получит возможность судить на своей территории, скажем, каких-нибудь «импортных» педофилов. Только вот всё дело в том, что в соответствии с действующим уголовным кодексом Российской Федерации лицо, совершившее преступление на нашей территории, и без того подлежит уголовной ответственности по нашему же закону (ст. 11 УК РФ). Для этого не нужно никуда «вступать». Вместе с тем, своих граждан, совершивших преступления на территории другого государства, Россия не выдаёт (ст. 13 УК РФ). Зато «дружественное» нам «международное сообщество» после ратификации Протокола, приобретя к тому же право невыдачи наших предполагаемых преступников, получит дополнительные поводы для очередных «липовых» обвинений (например, в той же педофилии) против наших граждан за рубежом. Вспомним хотя бы истории фальсифицированных обвинений в отношении Виктора Бута и Дмитрия Зубахи, не забывая при этом о таинственных «применимых международно-правовых актах» и законе Магницкого…
Таким образом, мы видим, что никакой необходимости для России ратифицировать Протокол не усматривается. Никаких благоприятных перспектив и преференций в случае ратификации документа, Россия не приобретает, зато вполне вероятные минусы очевидным образом вырисовываются.
Однако это далеко не все «прелести», которые приготовили нам западные «друзья». Протокол содержит еще одну серьезную угрозу и снова под благообразным предлогом просветительских и образовательных устремлений.
Статья 9 в пункте 2 предложенного документа обязывает своих участников содействовать «повышению осведомленности широких кругов общественности, включая детей, путем обеспечения информирования с использованием всех соответствующих средств, просвещения и обучения в отношении превентивных мер и вредных последствий преступлений, указанных в настоящем Протоколе. При выполнении своих обязательств по настоящей статье государства-участники поощряют участие общества, и в частности детей и детей-жертв, в таких информационно-просветительских и учебных программах, в том числе на международном уровне».
Даже одной этой нормы представляется вполне достаточным, для того, чтобы понять «куда ветер дует». А «дует» он только в одну сторону – в сторону «сексуального просвещения» (читай – «развращения») наших детей. Особенно, если учесть второй документ, вкупе с которым предлагается Протокол, то есть Конвенцию Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуального насилия, то мозаика складывается окончательно и образует целостную картину, которая называется «Детский секспросвет в России».
Для наглядности приведу всего две наиболее показательные статьи из упомянутой Европейской конвенции.
«Статья 2 — Принцип недопущения дискриминации
Осуществление Сторонами положений настоящей Конвенции, в частности, принятие мер по защите прав жертв обеспечивается без какой-либо дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к какому-либо национальному меньшинству, имущественного положения, рождения, сексуальной ориентации, состояния здоровья, инвалидности или иных обстоятельств.
Статья 6 — Просвещение детей
Каждая Сторона принимает необходимые законодательные или иные меры, направленные на обеспечение включения в программы начального и среднего школьного образования информации для детей об опасностях, связанных с сексуальной эксплуатацией и сексуальным насилием, а также информации о способах защиты себя, адаптированной к их развивающимся способностям. Такая информация, предоставляемая, при необходимости, во взаимодействии с родителями, дается в более широком контексте полового воспитания, и в ней особое внимание уделяется ситуациям повышенной опасности, в особенности связанным с использованием новых информационных и коммуникационных технологий».
Таким образом, в «широком контексте полового воспитания» нашим детям, начиная с детсадовского возраста, хотят рассказывать занимательнейшие истории «об опасностях, связанных с сексуальной эксплуатацией и сексуальным насилием». Причем делать это будут люди  «без какой-либо дискриминации по признаку» их «сексуальной ориентации» и «состояния здоровья». Иными словами, к детям предполагается допускать кого попало, будь то псих, неврастеник, лесбиянка или гомосексуалист. Короче говоря, всё, как в «просвещенной» Европе.
Кроме того, возможная ратификация исследуемого документа таит в себе завуалированную потенциальную опасность. Полагаю, что окончательное присоединение России к Протоколу может повлечь за собой, как минимум, принятие третьего подобного документа. Речь идёт о Факультативном протоколе к Конвенции о правах ребенка, касающийся процедуры сообщений, который предоставляет Комитету ООН по правам ребенка прерогативу рассматривать, в числе прочего, дела по жалобам детей, то есть по существу исполнять функции органа международного ювенального правосудия. Вероятность ратификации указанного Факультативного протокола становится еще более реальной в связи с наличием у нас уже упоминавшейся Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 — 2017 годы, которая предписывает Российской Федерации принять необходимые меры для обеспечения доступа детей к международному правосудию независимо от их возраста.
Следует также добавить, что формально в Протоколе прописан порядок внесения поправок в документ. Однако реализовать на практике своё право на внесение в Протокол изменений государству-участнику практически невозможно.
Бессмысленно пересказывать всю сложно и хитро выстроенную систему внесения поправок. Приведу лишь одну выдержку из Протокола, опять-таки, для наглядности.
Поправка, принятая в соответствии с установленной процедурой, «вступает в силу по утверждении ее Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций и принятии ее большинством в две трети голосов государств-участников» (ст. 16, п. 2 Протокола).
Возможно, для США, как государства-гегемона в Организации Объединенных Наций, внесение поправок в ооновские документы и не составляет особого труда, но для России такая возможность представляется весьма призрачной.
В заключение хотелось бы привести последнюю цитату, на сей раз из отечественного источника.
«В мире XXI века на фоне новой расстановки экономических, цивилизационных, военных сил Россия должна быть суверенной и влиятельной страной. Мы должны не просто уверенно развиваться, но и сохранить свою национальную и духовную идентичность, не растерять себя как нация. Быть и оставаться Россией». В.В. Путин, из послания Федеральному Собранию от 12 декабря 2012 года.
Согласитесь, что процитированные слова руководителя российского государства как-то не очень вяжутся, уж во всяком случае, со смыслом тех документов, которые предлагаются Президентом для ратификации. Пожалуй, только это можно констатировать со всей определенностью. Что же касается предпосылок, мотивов и обстоятельств, сообразуясь с которыми Президент действует, подписывая подобные бумаги, то «тайна сия велика есть», и лично я  судить о сём пока не берусь.

Обсудить на форуме