Ссылка на youtube, файлы для скачивания и текстовая версия - в полной версии новости.

Западные подстрекатели! Руки прочь от Украины и России!

ПОДПИШИСЬ!

СВ-ДНР №4 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 218 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 33 Мб)

Youtube

ТВ Суть времени-ДНР

Выпуск 4

Ополченцы Стрелкова о выходе из Славянска

Сергей Кургинян: Сейчас вы услышите слова тех, кто уходил из Славянска. Сейчас вы услышите о том, что происходило на самом деле. И если для того, чтобы вы прозрели, нужно, чтобы говорило сто человек, будет говорить сто, двести! Потому что ВСЕ, кто оттуда уходил, сделали это не по доброй воле, потому что ВИНЫ их в этом НЕТ, потому что они выполнили приказ, и потому что ВСЕ они ощущают себя предателями.

Разговоры о том, что именно делал Михаил Илларионович Кутузов — это жалкий лепет оправданья. Такой же жалкий лепет о том, что отсюда Стрелков будет наступать на Харьков или куда-то. Из того, в чем он оказался, из того, что он сделал — никто, никогда, никуда не наступал. Разве что на своих. Разве что на братьев по делу, которых он будет подымать на штыки каких-нибудь оборзевших своих ближайших наймитов. Но этих наймитов очень мало, а братьев по делу — много.

И здесь я хочу сказать о двух главных вещах.

Первое. Зачем же так открыли дорогу на Донецк? Почему так нужно было прийти именно в Донецк — не рядовым людям, а тем, кто так себя повел? Конечно же, для того, чтобы под видом наведения порядка в Донецке, и под крики о том, кто именно является ставленником каких олигархов, окончательно взорвать оборону Донецка изнутри! Это древняя стратегия троянского коня, который вошел через ворота Трои для того, чтобы Троя оказалась взорвана изнутри! Потому что взять эту Трою извне было невозможно. Украинцы много говорят, что у них древние укры, бравшие Трою. Вот сейчас они применяют этого троянского коня для того, чтобы добиться своей цели. Но их замысел засвечен! Он вскрыт! И никакого троянского коня не будет!

И второе — с моей точки зрения, невероятно важное. Не Кутузовы решают все в таких войнах. Кстати, Кутузов повторил тактику Барклая-де-Толли. И не Наполеоны, и не Жуковы — в таких войнах, народных, которая идет здесь, все решает народ. Все решает рядовой человек. Рядовой, простой, незамысловатый человек, взявший в руки оружие и решивший умереть. И почему же вместо каких-нибудь неубедительных артистов, которые кривляются, изображая из себя то Кутузовых, то Наполеонов, то царей Леонидов, мы не показываем простой народ? Почему мы в него не верим? И как может этот простой народ идти дальше воевать после того, что вы здесь услышите? Я призываю всех, в том числе и тех, кто это сделал, выйти на народ и объясниться с народом для того, чтобы дух был поднят, если действительно речь идет о том, что он будет поднят. Потому что говорить, что ты наведешь порядок после такого предательства и после того, как ты для всех, для всех своих же ополченцев уже являешься изменником, трусом и человеком, который предал народ, невозможно.

Осталось еще немного времени для того, чтобы объясниться и прямо посмотреть в глаза. Глазки свои с пола убрать! И посмотреть в глаза народу России, который верил, и который имеет право задать прямые вопросы и получить прямые ответы.

***

Ополченец: Здравствуйте, я ополченец города Славянска Донецкой области. Мы на днях покинули город Славянск. У меня на душе такая боль, о которой я вам передать не могу, может, эта боль и у всех на душе, такая, как и у всех. Я очень сильно переживаю за то, что мы покинули город Славянск. Сдали его, не просто сдали, а отдали за просто так, без единого выстрела. Как они кричали, киевская хунта, о том, что Путин захватил Крым без единого выстрела, точно так же получилась ситуация с нашим городом Славянском.

Мы могли бы держать это не один месяц, могли бы и продержаться, и полгода, и год спокойно держать эту хунту, не подпуская к городу Славянску. Но они подвезли свою тяжелую артиллерию, которая начала просто уничтожать город Николаевка. Разбили город, оставили от него обломки одни. Взялись они за Славянск, уничтожать. Но они не могли в наш город Славянск зайти, так как мы, самооборона, держали, но для нас настолько было всё неожиданно, негаданно, выход из города Славянска, что у всех ребят у наших, ополченцев, боль такая на душе, и слезы наворачиваются на глазах, и сердце кровью обливается и огнем горит сильным. На мой взгляд, мы еще бы могли бы держаться спокойно и три месяца, и четыре месяца могли бы спокойно продержаться. Просто слили город. Город Славянск, город Дружковка, город Краматорск. Сдали просто без боя.

Насчет потерь я не могу сказать, но тоже слышал о том, что один, два, три человека в бою погибали. Но с киевской стороны погибало намного больше ребят, намного больше. Наши ребята, хоть они и не «морские котики», но они защищали доблестно свой город Славянск и отстаивали честь города Славянска, недаром его называют «голая долина», где сильнейшие шли бои. Где наши отцы, и матеря, и прадеды наши держали сильнейшее ополчение немцев, мы столько же могли бы держать и город Славянск.

Ребята многие, которые пришли в самооборону — да, может, из них многие были не специалисты и кто-то в армии не служил, но обучались очень быстро и интенсивно. И у них был интерес — не просто интерес, а сила и дух защитить город Славянск и Донецкую область. Весь даже Донбасс защитить. И они обучались очень быстро всему. Учились быстро, овладевали РПГ, разными зенитными установками и так далее, это можно перечислять. И ребята очень хорошо вели бой, прицельно вели бой. Карачун не раз страдал от наших ребят, которые пристреливались. Карачун всегда стрелял по мирным жителям, уничтожая мирных жителей, спускаясь вниз в села, угрожая мирному населению.

Они сейчас в городе, наводят свои порядки. Люди все поговаривают о том, что «вы нам обещали, что город Славянск выстоит и в город Славянск не зайдут».

Были охотничьи ружья. Постепенно стало появляться оружие. Слава богу, привезли стрелковое оружие — автоматы Калашникова и разные другие начали появляться у нас орудия. Мы стали более интенсивно вести бой, оттесняя армию украинскую назад, и назад, и назад. И точно так же удерживая их на позициях. Семеновка, Черевковка, Черевковка—Краматорск трасса — удерживали мы их очень интенсивно. Они вели обстрел по этим местностям. Точно так же на Комбикормочном мы их тоже хорошо очень удерживали и не раз оттесняли их. Не раз они несли от наших ребят потери. Да, мы тоже несли потери, но они несли в два раза больше. Даже если не все в пять раз больше они оставляли душ там.

Могли сбивать любые самолеты, но не всегда мы получали эти приказы. Были такие моменты, что самолет проходит на вытянутую руку, можно было его с автомата Калашникова просто сбить, но мы не получали этих приказов. Нам говорили: «Подождите, пусть летит». Куда летит? Для чего летит? Для того, чтобы сбросить этим провизию? Сбросить патроны? И точно так же нас уничтожить. И как они говорят: «Вы будет нашими рабами». Нет. Донбасс никогда не был и не будет рабом для киевской хунты. Славянск никогда бы на колени не поставили. Да, может мы ушли со Славянска, покинули. Но мы вернемся в Славянск, мы заберем свою землю, которая принадлежит нам, нашим дедам и прадедам. А тот человек, который говорил и всем обещал о том, что Славянск будет стоять, Славянск выстоит, и еще шел разговор о присяге какой-то... Если для России присягу — я дам. Но не для кого-либо я не дам присягу.

Есть ребята, которые приезжают с России. Есть те, которые приезжают с Крыма, крымчан очень много у нас, одесситов очень много. То есть с разных областей к нам ребята приезжают становиться. Но потом очень разочаровываются в некоторых нюансах. Когда он видит: можно уничтожить противника, но он не получает команду. Он ее просит, он ее просто выдавливает с таким трудом, с такой силой, как последнее слово произнося перед смертью. Он выпрашивает, вымаливает команду для того, чтобы уничтожить противника, который надвигается на них для того, чтобы уничтожить их и (тех) кто будет за ними стоять, за ихними спинами.

Но становится все равно обидно за то, что сдали город Славянск. Сдали. Вывели все войска. Всю самооборону вывели. Я не понимаю, для чего это было сделано. Значит, все-таки правда получается, что кто-то с кем-то обнимается, целуется и пожимает руки за большие деньги. А не за то, чтобы отстоять тот Славянск, ту правду, за которую мы боремся. За Новороссию.

Мы каждый божий день об этой ситуации разговариваем. Ведем беседы. Все, конечно, очень сильно удивлены, что нас молча вывезли с города Славянска. Мы думали, что все едем в бой. Все думали. И когда мы приехали и попали под обстрел (палили со всех пушек в нашу сторону), мы повыскакивали, взяли оружие, готовы были к бою, но когда увидели еще гражданских, мы все поняли, что нас вывозят. И город Славянск просто сдали. Без боя. Нам никто ничего не говорил. Нас просто посадили в машины и сказали — приказ, загрузиться. Все загрузили. Выехали танки. Выехали остатки техники, которая, будем так говорить, что у нас было или возможно было забрать на прикрытие наше. Но мы думали, что мы идем в бой, но оказалось, что нас просто вывезли из города Славянска в Краматорск.

Мы сначала попали, будем говорить так, что в тупик. Кто-то ошибся из проводников, и мы попали в тупик. Но благодаря этому тупику мы еще живы. Начался очень сильный артобстрел. Палили изо всех гаубиц, из всего, чего могли, стреляли. В итоге мы смогли развернуть машины, мы смогли выйти из этой западни. Мы уходили другим коридором, наощупь, втемную. Неслись машины — одна за другой. Но мы ушли, мы вышли в Краматорск, мы думали, что думали в Краматорске укрепляться, думали, что будем с Краматорска делать наступление, выбивая эту хунту с города Славянска. А в первую очередь начинать надо, мы думали, начнем с Карачуна, что оттуда снимем их, а потом весь город Славянск очистим от всей этой нечисти, но получилось совсем по-другому. Нам поступила команда выступить дальше. На продвижение к Донецку.

У нас два человека раненых было. Один убитый. Ну и понесли, естественно, в транспорте потерю. Должен был быть коридор, по которому мы должны были выехать. Но наш проводник ошибся и завел нас совсем в другую точку, начался артобстрел, а когда начался артобстрел, естественно, мы увидели гражданские лица. Что нам потом пришлось делать? Естественно, защищать гражданских.

Я хочу вернуться в город Славянск, поднять ребят, которые остались там, у которых дух упал, я хочу вернуться и поднять заново ребят. И выдавливать тех, кто зашел на нашу землю. Мы будем вести войну не открытую, мы будем войну вести скрытую и будем эту хунту выдавливать. Нет оружия — будем доставать это оружие, забирать у киевской хунты, которая пришла к нам с этим оружием. Этим же оружием будем мы их и уничтожать, как они пришли нас уничтожать. Есть старая поговорка: «Кто к нам придет с мечом, тот от этого меча и умрет». Так же будет и с ними. Они к нам пришли с оружием, этим же оружием они и получат.

Вопрос: Какое после всей этой ситуации Ваше личное отношение к Стрелкову как к командиру?

Ополченец: Мое отношение к этому человеку — я никогда в жизни за этим человеком не пойду. Ни за какие миллионы, ни за какие миллиарды я не пойду. Почему? Потому что он предал раз, он предаст и второй раз. Мы вышли сражаться не за деньги. Мы вышли сражаться за свою землю, за свои семьи, и для того, чтобы правда восторжествовала, а не так, что когда городе Славянске люди сидят, голодают, одни и те же лица получают провизию. И когда идешь, жалуешься и говоришь об этом: почему такая ситуация? Почему одна и та же личность получает провизию и вывозит в Краматорск продает, и еще где-то торгует, наживаясь на этом, когда другие люди сидят, инвалиды, без копейки денег, без куска хлеба? И когда приходит бабушка или дедушка и просит: «Сыночек, дай мне хлебушка». А он говорит ей: «Бабушка, уйди, нету!»

Да кто это такие туда пришли, что это за люди были? Покажите мне пальцем, я их сам расстреляю с большим удовольствием, не скрипя ни душой, ни сердцем.

Вопрос: А как Ваши товарищи относятся к своему бывшему командиру?

Ополченец: Они точно так же относятся — так, как и я. Они ни за что в жизни теперь за ним не пойдут. Присягать ему на верность они уже однозначно не будут, они даже ему руку не протянут в самую трудную его минуту. Они просто развернутся к нему спиной так, как он развернулся к городу Славянску. Он предал не только просто город Славянск, он предал всех — всех людей в городе Славянске, в Краматорске, в Дружковке, в Николаевке предали в итоге, которую разбили в пух и прах ни за что, несмотря на то, что там не было наших ополченцев, ребят. Разнесли.

Вопрос: Сколько, на Ваш взгляд, осталось людей у Стрелкова как командира?

Ополченец: Очень мало. Очень мало людей осталось возле его окружения. Но это то окружение, которое любит, скорее всего, деньги, и немалые деньги любит.

Вопрос: То есть там были не только добровольцы, но и люди, которым платили деньги?

Ополченец: Были такие слухи, были такие разговоры, что были оплаты, доплаты, переплаты. Точно так же, как это, извините меня, у ребят не хватает патронов, ребята просят патроны, а нам еще приходилось за эти патроны отчитываться — куда мы столько выстрелили? И в какую сторону выстрелили? Когда приходилось нам ребят прикрывать, ихние спины, ихние отходы, мы стреляли с всего, что у нас было, мы отстреливали все свои боеприпасы, но помогали своим братьям отходить без потерь. Но когда мы приходили и просили свои патроны, пополнить боеприпасы, нас то вычитывали, то еще что-то нам говорили. Так как это назвать тогда, что это за власть? Кто это тогда пришел к нашей власти? И кричал, что я защитю вас, а в итоге он нас не защитал — он нас предал всех.

Даже то оружие, которое «отжимали» и привозили его, то это оружие уходило на СБУ. Куда оно исчезало — мы не знаем. Никто этого не знает. Его забирали на склады, как нам говорили, а в итоге мы из этого оружия ничего не видели. Единственное, что оставалось у нас — это если мы «отжали» БТР, или БМП, или еще что-нибудь, всё — да, это у нас оставалось. Но всё остальное приходилось выпрашивать практически на коленях: «Дайте оружие на то, дайте оружие на это».

По обмундированию. Форма — да. Кому-то выдалась, кому-то нет. В основном все ребята были все в своем. Форма там ну, может, на 100 человек пришла. Сто человек одели, обули. А все остальные были в том, в чем сами пришли, или то, что поехали, купили за свои же собственные деньги.

Есть помощь с России, идет гуманитарная помощь. Кто-то видит эту гуманитарную помощь, а кто-то эту гуманитарную помощь вообще не наблюдает. У нас даже не было организовано по гуманитарной помощи, чтобы у нас волонтеры развозили бабушкам, дедушкам пищу — не было, не видел такого. Россия, она всем помогает. И принимает наших соотечественников, женщин, мужчин, которые бегут от снарядов, от пуль. Кто в состоянии держать оружие, он держит оружие. Кто не в состоянии — он в госпитале находится. Тот, кто совсем не в состоянии, это уже просто инвалид, который выехал и которому оказывает Россия помощь.

Но киевская хунта все-таки позарилась на то, чтобы даже на российских территориях уничтожать своих соотечественников, считая их просто рабами. Но мы — не рабы, мы — люди в первую очередь. А так как мы — люди, и мы славяне, краматорчане, дружковчане, дончане, а в итоге мы Донбасс, мы никогда на колени не встанем. Как бы вы нас ни ломали, как бы вы нас ни крутили. Может, вы нас поставите на одно колено, но голова наша будет гордо стоять вверх. И мы поднимемся всё равно.

***

Другой ополченец: Я ополченец Донецкой Народной Республики. Нахожусь в Славянске достаточно давно, и буквально позавчера нас сменили на посту. Мы вернулись в расположение. Ну, вернулись, все были на каком-то таком мирном напряжении. «Берите всё самое необходимое». Ни для чего, ни почему. То есть сразу вроде как объяснили: вроде как передислокация. Ну, схватили все боевое оружие, за 40 минут всё это грузится, всё в усиленном режиме, то есть никакая ни гражданская форма, там, ничего, ни матрацы, ни пены, там, ничего. Просто все схватили то, что стреляет-взрывается, погрузились в машины, и выстраивалась колонна. Колонна начала двигаться. Куда, чего — непонятно, в каком направлении. Пару раз терялась эта колонна в общем, пока друг друга догоняли. А, сами понимаете, ехать с гражданскими, тем более, в колонне, и... то есть непонятно куда... А уже когда начали выезжать, уже тогда сказали, что нас перебрасывают в Краматорск, то есть это уже отход. Но это было сказано уже в процессе, и эта колонна застряла в поле, потому что потеряли дорогу. Начали светить, осветительные эти люстры вешать... В общем, так.

Потом техника ушла немножко дальше — та, которая должна была обеспечить прикрытие колонны самой. А не знаю, может, по воле случая или, там, с божьей помощью, повернула... центральная машина в колонне — повернула она на одно поле ниже над посадкой. И только как колонна встала, командир, который дружок, он куда-то, в общем... вообще, он вёл колонну — он исчез. Куда? Ну вот как, он куда-то поехал в разведку, то есть не вернулся. И сразу начался обстрел «тюльпанами», «градами», начали ложить по нашей броне. Все люди с детками, бабушки, которые вот эти были в колонне, — кого накрывали сами, кого оттягивали, отводили в сторону от этого обстрела, потому что ложили именно кассетно, и с такой периодичностью, что буквально вот мой друг... метрах в семи... он лежал, передо мной в двух метрах, и метрах в семи от нас разорвался снаряд, его контузило, поднимали. Приняли решение (всё это неопределенность, никто не знает, нет ни карт, никто ничего не видел), принято было решение, уже сами, что давайте будем прорываться, знаем, где там Краматорск, в той стороне, давайте будем уводить людей пешком, хотя бы так. Взяли, кто что мог нести, чтобы на случай доведения боя...

Когда уже оттянулись мы от колонны (не знаю, ну, может, метров на сто), опять прозвучала оттуда команда: «По машинам». Пока все погрузились, начали выходить... только с девяти часов вечера. В начале пятого утра мы только доехали до Краматорска, что встретились свои люди, там, всё.

Откуда поступила такая команда глупая, и почему не был продуман отход и прикрытие колонны — это для меня до сих пор остается загадкой. Почему были оставлены те укрепленные посты, которые мы делали, блиндажи, усиленные плитами, с насыпью земли, от бомбежки они спасали бы нормально, было чем отстреляться, держались мы там хорошо. Почему была дана такая команда — я до сих пор не могу понять. Хорошо, что это было ночью, что я не мог посмотреть в глаза людям, которых мы там оставляли... Мы могли свободно держаться там — в укрытиях, да, но пешим ходом они бы не проломали эту оборону. Бомбить бомбили бы, но они и до этого бомбили, и после этого сейчас бомбят. Мы могли там находиться и свободно держать оборону, только при нормальном поступлении боеприпасов.

Патроны выдавались по счёту. Три рожка... Заступать на дежурство на 12 часов — три рожка. Не у всех были даже гранаты наступательного характера, РГД-5, а за гранаты я вообще молчу. То есть три рожка — и патроны, чтоб добивать, нужно было брать разрешение, чтобы если ночью, допустим, какое-то движение в «зелёнке», ну так чтобы отпугать хотя бы... стрелять очередями никто даже не пытался. Только одиночный выстрел, два-три, — и потом нужно, чтобы дополучить, нужно брать разрешение, чтобы на добивку рожку взять патронов.

Уже перед отходом был случай такой, что посадили вертолет один-единственный, была уже «игла». А до этого... «Мухи» были — ну, РПГ-26. И РПГ-Р18 — она как трофейная досталась мне, уже перед отходом, да. У укров — да, были РПГ-7, но РПГ-7 — это на отряд, на отделение, один расчет. То есть человек стреляющий, человек, готовящий к заряду, всё.

Сергей Кургинян: Скажите, пожалуйста, а вот сейчас идут споры о том, вот насколько это обоснованно. И главное из всех мнений — это мнение очевидцев. Вы являетесь очевидцем. Нас не интересует никакая тенденция. Нас интересует взгляд очевидца на то, была ли обоснованной сдача Славянска? Но посмотрите чужими глазами. Вот идет дикая истерика по поводу того, что «да, да, всё правильно, что сделали», и так далее. И слабые смешные голоса очевидцев, которые говорят, что на самом деле это сделано было необоснованно. Но тогда нужны аргументы. Вот как вы, как человек с места, — а вы сейчас важнее всех, вы важнее десятка умников, потому что вы там были, вы очевидец — как вы как очевидец с места можете аргументировать? В чем ваши аргументы, что сдавать было не надо, что сделано всё это было нехорошо.

Ополченец: Ну, аргументы хотя бы в том, что для чего было сооружать, тратить топливо для техники, которая рыла эти блиндажи? Для чего было нанимать людей, которые бы это строили? Для чего было недосыпать? Для чего было вообще за всё это туда приезжать? Зачем люди там проливали свою кровь, зачем мирное население, которое там погибло всё равно, не уехало оттуда со своих земель? Мы приехали защищать их туда, мы приехали с твердой целью удержать этот Славянск.

Сергей Кургинян: А вот как вы сейчас чувствуете себя по отношению к мирному населению?

Ополченец: Я чувствую себя предателем. Я чувствую себя предателем Славянска, Краматорска, Дружковки, Константиновки. Я чувствую себя преда... мне просто... мне противно.

Сергей Кургинян: А Вы знаете, что никто практически в России не знает, что кроме Славянска сдано ещё что... Что ещё сдано?

Ополченец: Все города, которые от Славянска в сторону Донецка.

Сергей Кургинян: А как говорят, что все отошли в Краматорск и там окопались?

Ополченец: Нет, такого не было. Мы отошли в Краматорск, и нас через час буквально с Краматорска начали перебрасывать уже... колонна...

Сергей Кургинян: А как вы считаете, зачем? Вас очень сильно атаковали? Что произошло?

Ополченец: Нет, не было никаких атак. Просто... насколько... в отрядах ходили слухи, что вроде как была договоренность, чтобы не бомбили мирное население, то есть не были удары... они были не просто, как (если бы) корректировка просчиталась — они четко ложили по мирному, по частному сектору. По церквям, по рынкам, по массовому скоплению, допустим, там, людей. Это четкие были выстрели туда. И вот чтобы этого не происходило, то нужно убрать ополченцев.

Сергей Кургинян: Ну, тогда их не надо было даже сажать в эти города, и тогда бы вообще никто бы не бил по мирному населению. Таким же способом не надо было и в Сталинграде удерживать..

Ополченец: Буквально час назад из моего города звонили и сказали, что взрывы слышны на окраинах города...

Сергей Кургинян: То есть вы вышли — и это, конечно, ничему не помогло?

Ополченец: Ничего не прекратилось, а они зашли, как говорят, победителями, а на окраинах города всё равно продолжается... слышны разрывы минометных снарядов, артиллерийских снарядов и, по непроверенной информации, в Славянске прямо на площади ополченцев повесили. В Краматорске, извините, да.

Сергей Кургинян: Скажите, значит, прежде всего, мы фиксируем, что это уход из нескольких городов. Нельзя ли, еще раз, назвать эти города?

Ополченец: Краматорск, Дружковка, Константиновка — это точно, которые я знаю, что оттуда тоже людей...

Сергей Кургинян: Если мы посмотрим на эти города, то значит ли это, что путь на Донецк открыт?

Ополченец: Да, это сплошной зеленый коридор для прохода техники. Это одно. А второе — что они просто теперь... не надо тратить снаряды, они могут заходить, вырезать и творить любой беспредел, не тратя при этом боекомплектов.

Сергей Кургинян: Следующий вопрос, который очень интересует всю Россию, — это: может быть, были какие-то ужасающие ковровые бомбардировки, может быть, началось наступление огромных армий, от которых....

Ополченец: Нет.

Сергей Кургинян: Или ничего не было?

Ополченец: Ничего не было.

Сергей Кургинян: Вы очевидец. Верят только вам.

Ополченец: Я отступил, да, при отступлении колонну нашу накрыли огнем. Но после этого не было ни укроповских блок-постов, ни обстрелов, ничего такого прям сверхъестественного... ну просто обычно ходят люди, обычно покупают мороженое, дарят девушкам цветы, ездят на машинах.

Сергей Кургинян: То есть на вас не было нанесено какого-то супермассированного удара — бронетехника, артиллерия...

Ополченец: Ни единого выстрела с Краматорска по Донецк по нам не произведено было. Ни из «зеленки», ни с блок-поста.

Сергей Кургинян: Можно ли это повторить еще раз всей России?

Ополченец: Ни единого выстрела на пути из Краматорска в Донецк не было произведено по колонне. Ни единого пулевого огнестрельного выстрела.

Сергей Кургинян: Тогда скажите, пожалуйста, это же называется «коридор»?

Ополченец: Так точно.

Сергей Кургинян: Но если это коридор, то кто-то должен его дать.

Ополченец: Скорее всего, так.

Сергей Кургинян: А ведь его не дают просто так. Значит, была какая-то договоренность?

Ополченец: Да. Это было предательство просто этих городов, и всё. Я считаю так. Больше я ничего не могу сказать. Это было предательство. Я не видел ни одного блок-поста украинского — не видел.

Сергей Кургинян: Значит, на этот момент эти посты не мешали? Значит, эти посты хотели, чтобы вы вернулись сюда? А как Вы думаете, почему же они хотели?

Ополченец: Чтобы собрать все силы... ну, это моя личная точка зрения, чтобы собрать все силы в одном месте и потом одним ударом...

Сергей Кургинян: Или для того, чтобы эти силы здесь дальше продолжали дестабилизировать ситуацию, чтобы было легче взять Донецк?

Ополченец: Может и так, я не политик. Мы когда уходили — не было ни единого выстрела. Уходили полями, по грунтовым дорогам, когда по асфальту — выстрелов по нам не было произведено ни провокационных, ни предварительно осознанных.

Сергей Кургинян: Скажите, пожалуйста, а вы все-таки вы же не вполне регулярная армия. Вы люди, которые самоотверженно пошли защищать. А почему нельзя спросить свое начальство? Мне всё время хочется искренне спросить ваше начальство — пусть оно даст объяснение. Пусть оно придет и расскажет, что к чему.

Ополченец: Ну, таких откровенных разговоров не было. Было...

Сергей Кургинян: А почему нельзя откровенно поговорить? Это же люди, которые пошли умирать. Это же такая военная демократия. Это же не «солдаты удачи», не «псы войны». Это граждане, которые пошли бескорыстно... Почему они не могут спросить, и как может начальство не дать ответ на ваш вопрос?

Ополченец: Им виднее, они люди военные, они считают, что это тактика выгоднее, или нужнее, не знаю.

Вопрос: Как ваши боевые товарищи относятся к этой ситуации?

Ополченец: Да так же, как и я. Они чувствуют... себя... просто предателями. А это самое подлое, низкое чувство. Оставить Славянск при таком вложении колоссальных сил и при желании просто удержаться там... Мы бы удержались. Потому что у нас дух сильнее. И дух сильнее, и желание было просто их не пустить. И мы бы их не пустили. Ценой крови своей, ценой... не знаю... любой ценой. Но они б не вошли туда. Они не уходили. Они сели с горы, пушками долбили и всё. И долбили не по постам, а именно били артиллерией, «грады» были по населенным пунктам, именно по мирному населению. Чтобы запугать, вывести оттуда мирное население, а Славянск просто потом сровнять с землей.

Сергей Кургинян: А вы ушли от туда не потому, что пошли бронированные армады и бомбардировки?

Ополченец: Нет, нет. Собрались и ушли. По приказу старшего начальства [неразборчиво] в течение 40 минут просто все погрузились с вещами... Я считаю, это был опрометчивый ход. Люди верили и шли именно за тем, чтобы любой ценой удержать Славянск. Я верил в то, что мы останемся там, пусть даже ценой жизни. Я считаю, что этот ход был неправильным. Даже по отношению... как трусы, мы ушли, как трусы, ночью, тихо. Это так. Трусы, предатели, я не знаю, это самые последние низкие слова.

Все люди, которые были там, все останутся здесь. Я, чтобы придти, ну в ополчение войти... Многие как я поступили — рассчитались со своих работ, побросали также свои также семьи, родителей. В данном режиме, в телефонном режиме может когда-то свяжешься... вот такой ценой. Побросали работы, за газ, за свет... все, но это не важно. Важно просто чтобы сюда не вошли эти нацисты и не продолжили дело, начатое Германией, что было закончено в 45-м году, они их последователи, это точно. Судя по характеру ведения боевых действий.

Сергей Кургинян: Для нас вы все равно, каждый из вас, и Вы тоже герой, мы считаем вас солью земли русской. Скажите, Вы верите в то, что эта ситуация будет исправлена, что в итоге победа будет за нами?

Ополченец: Да, победа однозначно будет за нами. Зря они пришли сюда, потому что мы их сюда не звали. Пока они майданили, скакали по майдану, мы работали тихо-мирно, не оскорбляли и считались с их мнением. Ну, нравится вам — прыгайте, майданьте, разбирайте самый красивый город Киев. Но когда они пришли и начали указывать, навязывать нам свою веру, свою речь, которая никогда не была мне родной, когда начали говорить, что мы быдло, что мы ничего не соображаем, что мы деградированное общество, отросток украинской культуры — это уже предел всему, из ряда вон выходящий. Но когда они начали и пошли на нас войной — ну, извините: получите то, что заслужили, это будет такой же ваш бег, как и бежал отсюда Гитлер.

Сергей Кургинян: Спасибо Вам за силу духа, за мужество, спасибо всем вашим товарищам искренне от всей России.