ТВ "Суть времени - ДНР". Выпуск 47 from ECC TV.
Youtube часть первая, часть вторая
 

Западные подстрекатели! Руки прочь от Украины и России!

ПОДПИШИСЬ!

Пресс-конференция Александра Ходаковского

для иностранных журналистов

24 июля 2014 года, Донецк

(Первый вопрос был задан до включения камеры).

Ходаковский: Были у сепаратистов «БУКи» или нет, то, что у нашего подразделения «БУКов» не было — гарантирую.

Вопрос (задан на русском): А подтверждаете ли вы, что самолет пассажирский малайзийских авиалиний был сбит сепаратистами?

Ходаковский: Вы как на психотесте — задаете перекрестные вопросы под разным углом. Надеетесь, что я поймаюсь на уловку? Каким образом — каким образом я могу это подтвердить? Каким образом? У меня нет ни данных, ни какой-то более-менее достоверной информации, которая бы позволяла мне говорить о том, что самолет сбит именно сеператистами — то есть нами, да? «Сепаратистами»...

Вопрос (задан на русском): Сейчас существует такое мнение, что между разными группами, которые сейчас здесь в Донецке воюют против украинской армии, существет какой-то разлад. Можете вы подтвердить или опровергнуть?

Ходаковский: Мнение ошибочно. Может быть, не существует идеальной скоординированности, но в то же время усилия, которые мы предпринимаем, мы предпринимаем сообща. В любом случае, мы взаимодействуем, в любом случае, мы совершаем какие-то наши действия, так или иначе увязывая свою позицию с позицией соседей. Так или иначе поддерживаем друг друга.

Реплика (на русском): То есть конфликта нет там между разными батальонами...

Вопрос: Reuters reports that you told them that there was a BUK missile within Lugansk... Is that true?

Переводчик: Reuters говорит, что вы сказали, что ракета «БУКа» принадлежала вам, и это пришло из Луганска.

Ходаковский: Reuters предоставил неверную информацию. Мы обсуждали версии, которые бытуют на сегодняшний день в информпространстве, анализировали их, и заканчивали тем, что все находятся в ожидании прямых доказательств.

Вопрос: The suggested, that you said, that BUK missile probably went back over the border in order to conceal the evidence. Did you say that?

Переводчик: Они сказали, что вы сказали, что ракета «БУК»... Они убрали ракету «БУК» за границу, в Россию, чтобы покрыть доказательства, или закрыть, или спрятать.

Ходаковский: У нас есть полуторачасовая запись нашей беседы с журналистом Reuters. Там нет такой информации, там нет такого фрагмента, где я бы это говорил.

Вопрос: And they have a recording as well.

Переводчик: И у них тоже запись.

Ходаковский: Да, но...

Сотрудник пресс-центра «Восток»: У нас видеозапись.

Вопрос: Commander, have you any knowledge of a BUK missile system with the rebel brigades?

Переводчик: Вообще, командир Ходаковский, у вас есть хотя бы какая-то информация о том, что у сепаратистов есть ракета «БУК», система «БУК» вообще? Или была когда-нибудь вообще?

Ходаковский: Я довольствуюсь только той информацией, которую получаю из официальных источников, не более того. То, что знает мировая общественность, то знаю и я.

Переводчик: Ну, а что это на последний момент? Потому что каждый день это меняется.

Ходаковский: Это подозрения, предположения и ожидание достоверной информации.

Вопрос: How do you think the plane was shot down? How?

Переводчик: А, по вашему мнению, как, что случилось? Кто подстрелил этот самолет? Кто его ударил, как это случилось, по вашему мнению? Как это случилось?

Ходаковский: Я могу утверждать только одно: что, скорее всего, самолет не потерпел крушение в результате сбоев систем и каких-то внутренних неполадок, скорее всего, это было постороннее вмешательство. Это видно по первичному анализу того материала, который мы на сегодняшний день наблюдаем (имеются в виду там кузовные повреждения и прочее).

Вопрос: Many rumors exist on social media. One of them, of the things that’s been said on social media is that you directed the rebels to find the data recorders. Is that true?

Переводчик: Мы тоже читали на разных сайтах, в социальных сайтах, то, что вы дали указ ополченцам, сепаратистам, чтобы они нашли «черный ящик», и чтобы они его нашли, и тоже его держали, и не отдавали никому. Правильно?

Ходаковский: Вы неправильно сформулировали утверждение или вопрос. Не «никому», а только с целью передачи в те руки и тем компетентным людям, которые имеют право на проведение расследования. Вы знаете, что у нас нет жесткой системы власти, вы знаете, что у нас есть случаи, когда имеются факты мародерства. Соответственно, на месте трагедии мы должны были принять все меры для того, чтобы такой ценный материал, как «черные ящики», не пропали вообще и не попали в чьи-либо руки. Поскольку ящики переданы для исследования, значит, никто не содержал никакого умысла спрятать их или сокрыть. Поэтому исключительно с целью мер сохранения.

Переводчик: Но были записи, да? Они говорят, что есть записи — вы дали наказ...

Ходаковский: Я тоже, как и вы, их слышал.

Переводчик: Ага. Ну, вы дали наказ, чтобы нашли «черный ящик» в первую очередь? Был такой наказ?

Ходаковский: Все силы, которые там собрались, — и силы Министерства чрезвычайных ситуаций, и военные, которые там были, — имели такую задачу: найти «черные ящики», и, прежде всего, для того, чтобы предоставить их комиссии, которая будет проводить расследование трагедии.

Переводчик: И там запись — тоже там говорилось, что вы сказали, что из Москвы вы получили задачу найти «черный ящик» и его спрятать. Это правильно?

Ходаковский: У нас есть контакты с некоторыми кругами в Москве. Не с официальными кругами, с общественными кругами. Это первый момент. Второй момент. Россия, как никто другой, заинтересована в том, чтобы была установлена истина. И в случае, если бы «черные ящики» были утеряна, это дало бы повод для различного рода инсинуаций в адрес России. А так Россия предоставила прямые доказательства. Сейчас будет проведено расследование, расшифровка «черных ящиков», и все вопросы, которые возникали на сегодняшний день, отпадут сами по себе. Поэтому естественно, что Россия была заинтересована в обнаружении «черных ящиков» и в передаче их в компетентные инстанции.

Вопрос: What do you believe was Ukraine’s role in the downing of this airliner, if there was one.

Переводчик: А какую роль, вы думаете, играли украинские войска (если играли какую-то роль в этой трагедии, аварии)?

Ходаковский: Если я буду прямо отвечать на ваш вопрос, то я сделаю то же самое, что я сделал в отношении журналиста Reuters. То есть я буду просто заниматься рассуждениями, домыслами, догадками и всем прочим. Я не располагаю достоверной информацией. Соответственно, учитывая, скажем, мой опыт общения с журналистом Reuters, который мои предположения, допущения и анализ имеющейся в информпространстве информации выдал за прямые слова, я сейчас повторять не буду подобной ошибки. Я более категорично заявлю, что я не располагаю никакой информации, которая мне позволяет однозначно судить. Я могу судить однозначно только об одном факте. Вот есть у нас сейчас дифференциация.

Есть ряд рассужденией, которые строятся на домыслах, кто виноват — украинская сторона или ополченцы, поддерживаемые Россией. Два лагеря существует на сегодняшний день.

А есть уже достаточно понятная фактовая сторона. Она заключается в том, что Украина выложила полученные оперативным путем данные — фрагменты телефонных разговоров некоторых представителей вооруженных формирований ополченцев о том, что якобы есть установка «БУК». Эта установка перемещается в район боевых действий, город Снежное, для того, чтобы там оберегать воздушные просторы. Эти оперативные данные были получены днем ранее, чем произошла трагедия, за день до трагедии. Это означает, что Украина располагала сведениями о том, что в районе боевых действий находится «БУК» (ну, как она утверждает, по ее мнению). Она располагала этими сведениями и могла предотвратить трагедию, если бы она откорректировала маршруты гражданских авиалиний в сторону от зоны ведения боевых действий. То есть мы понимаем, что здесь есть определенный умысел, мы понимаем, что здесь есть... ну, я даже не скажу преступная халатность... здесь есть, видимо, желание наступление определенных последствий. То есть это квалифицируется как преступное деяние. Зная о том, что в зоне бовых действий мог появиться «БУК», который спокойно добивает до потолка 10 000 метров, и при этом идет в этот же день активизация украинской авиации, то есть идет провокация на применение, как они считают, находящегося там «БУКа»... И как результат — падение и такая трагедия. Соответственно, Украина могла б предотвратить, просто откорректировав маршруты движения, но она этого не сделала. Соответственно, она имела определенные цели и задачи.

Вопрос: You spoke again about the Reuters report. Another journalist from Sunday Times confirmed to us, that you actually said, that missiles were thransfered back to Russia. And some analysts say, that you may have received pressure since yesterday, since the publishing of this article to deny that today. How do you respond to that?

Переводчик: Вы упоминали ранее в комментариях журналиста из Reuters, но также есть журналист из Sunday Times, который тоже подтверждает, что в разговоре с вами он слышал, что вы заявили, что установка «БУК» была, потом она пересекла российскую границу.

Ходаковский: Это кто, Марк Франкетти — журналист из Sunday Times?

Переводчик (спрашивает корреспондента, как имя журналиста из Sunday Times): What is the name of the journalist?

Корресподент: He is from Sunday Times, I don’t recall his name.

Переводчик: Он из Sunday Times, я не помню, как его зовут.

Ходаковский: Я не общался с журналистами из Sunday Times.

Корреспондент: The thing is, the idea is — people said, that maybe after publishing the report yesterday mr. Khodakovsky was under pressure from the separatists to deny that.

Переводчик: Идея в том, что есть такое допущение, что после того, как было опубликовано такое интервью, на вас оказывается какое-то давление, чтобы вы изменили свои слова.

Ходаковский: Нет, давления не оказывается. По определению, не может оказываться, потому что у меня есть полуторачасовая видеозапись нашего разговора, которая велась без ведома журналиста Reuters, во избежание каких-либо инсинуаций. Мы подозревали, что могут быть инспирированы некоторые искажения нашего диалога с ним, поэтому подстраховались тем, что вели запись этого разговора. Поэтому у меня есть совершенно однозначные доказательства того, что я подобных вещей не произносил.

Мы просто анализировали ситуацию, мы разговаривали об общей ситуации в регионе, о причинах, о мотивах повстанческого движения. И периодически он возвращался к вопросу о причинах аварии, об участии повстанцев в этой аварии. На что я ему около трех раз ответил, что я не располагаю однозначными сведениями о том, имелся ли «БУК» или не имелся. Даже употребил фразу, что я возле него не стоял и на телефон не фотографировал. Поэтому всё это домыслы и инсинуации.

Особенно это неприятно после того, насколько доверительная состоялась беседа, когда общение было преподнесено как общение для того, чтобы американская общественность узнала настоящие мотивы, неискаженные, не заангажированные, чтобы это всё прозвучало, в том числе, из уст ополченца. Ну, то есть цель, которая должна была быть достигнута, — это преподнесение американской общественности отдельного мнения, не такого, которое оно привыкло слышать от своих средств массовой информации. Но вместо этого акцент сделался на трагедии.

Корреспондент: Commander, I apologize I don’t have enough Russian.

Переводчик: Она извиняется, что не может говорить с вами напрямую на русском языке.

Корреспондент: I have to be quite clear then. Do you have any knowledge of the brigades, the rebel brigades, having a BUK missile system here in Eastern Ukraine.

Переводчик: К сожалению, она опять должна очень прямо спросить, есть ли у вас хотя бы какая-то информация, если [что] ваши бригады имеют или имели когда-нибудь систему «БУК» здесь, на восточной Украине?

Ходаковский: Нет, систему «БУК» мы не имели. Потому что если бы мы ей располагали, этой системой, то потери авиации противника были бы на порядок больше. А так, мы располагаем только переносными зенитно- ракетными комплексами, которые позволяют нам работать на относительно небольшой высоте.

Вопрос: What... How do you think that plane was shot down then?

Переводчик: Если бы вы не имели систему «БУК», какие причины... У вас, как эксперта — вы же военный человек, вы... наверное, у вас есть разные теории, какова причина этой аварии? Как, кто его [сбил] и какую военную систему они использовали, чтобы подстрелить этот самолет?

Ходаковский: Вы подталкиваете меня просто к выдвижению очередных версий и предположений. Для того, чтобы они были сколько-нибудь корректными, нужно располагать фактовой информацией, чем я не располагаю. Я просто буду заниматься тем, чем занимается... Понимаете, если вы полагаете, что я являюсь хоть в какой-то мере экспертом в военной области, то я не могу себе позволить просто досужие рассуждения ни о чём. Если есть факты, если есть конкретная информация, я бы хотел ее видеть, получить, тогда я смогу делать какой-то анализ. Если есть доказательства наличия у ополченцев системы «БУК», то тогда я могу говорить, по каким причинам она была применена — то ли это была фатальная случайность, то ли это было преднамеренно. Вот только располагая конкретными доказательствами, я могу говорить о причинах применения этой системы и о том, как это могло произойти.

Но на сегодняшний день, поскольку те части, которыми управляю и руковожу я, локализованы в Донецке, и к этому району боевых действий я отношения практически не имею, то я не могу отвечать за тех командиров, которые в этот момент находились в том районе боевых действий.

Переводчик: А вообще вы думаете, как вы считаете — на самом деле, это всё-таки система «БУК», которая ударила в самолет? Даже если это не...

Ходаковский: Я думаю, что если самолет находился на высоте 8-10 тысяч метров, то достать его могут либо самолет, который находился на этой же высоте или где-то вот на этих же горизонтах, либо какое-то дальнобойное средство «земля — воздух», подобное системе «БУК». Необязательно это должна быть система «БУК». Это может быть какой-то аналог.

Вопрос: Commander, can you tell me something about the rebel positions now and Ukraine coming... advancing here. What is the war situation now around Donetsk region?

Переводчик: Теперь более общий вопрос о ситуации сейчас на востоке Украины. С вашими войсками, украинскими войсками — что сейчас происходит? Мы слышали, что украинские войска, они еще ближе и ближе двигаются к Донецку. Вы можете нам объяснить немножко, какая ситуация сейчас в военных пунктах восточной Украины?

Корреспондент: Whatever you can tell us.

Переводчик: Я знаю, что это военные тайны, но всё, что вы можете нам сказать, чтобы...

Ходаковский: Я могу сказать достаточно, чтобы прояснить ситуацию. Мы понимаем, что украинская армия, которую поддерживает целое государство, она обладает многократно превосходящими нас силами и средствами. И когда мы были растянуты по большой площади, по большой территории, нас легко было окружать, можно было легко уничтожать. Соответственно, наша тактическая задача — консолидировать наши усилия, собраться более-менее локально в каком-либо районе боевых действий для того, чтобы совместными усилиями отражать какие-то действия украинской армии. То есть это в принципе тактический замысел, который на сегодняшний день реализуется.

Дело в том, что мы с самого начала говорим о том, что тактика ведения войны в условиях города украинской армией не освоена, и это для нее будет губительно. Соответственно, мы сейчас именно навязываем эту тактику украинской армии, компенсируя перевес украинской армии в средствах и в силах, каким образом мы добиваемся паритетного положения вещей. То есть мы на сегодняшний день делаем ситуацию такой, которая превратится потом в позиционную войну. Только вопрос в том, что украинская армия на сегодняшний день несет достаточные потери, и украинское сообщество очень болезненно реагирует на эти потери. Мы знаем о многочисленных выступлениях матерей, общественности для того, чтобы не допустить молодых людей, призывников, сюда на восток, для того чтобы из них делали пушечное мясо. В ответ на это украинская армия бомбардирует жилые районы и уничтожает большое количество мирного населения на сегодняшний день. Поэтому ситуация в конце концов должна будет придти к такому состоянию, когда всем станет понятно, что нужно садиться за стол переговоров и договариваться на взаимовыгодных условиях. Любое продвижение украинской армии вглубь территории города повлечет за собой очень серьезные потери для нее.

Вопрос: Over the last week, have you seen evidence of Ukraine sending more weapons and more troops closer to the rebel held area of Donetsk?

Переводчик: За последнюю неделю вы... У вас есть доказательства, примеры, что украинская армия двигается ближе, привозит больше оборудования, ну, как-то собирается по-мощному?

Ходаковский: Ну, разумеется, она передислоцируется. Она перегруппировывается в окрестностях города на достаточно малом радиусе вокруг города. При этом — при этом с тех позиций, на которых она находится, теми средствами, которые есть в распоряжении украинской армии, она может легко доставать до центра города и уничтожать мирные кварталы. Что на сегодняшний день мы и видим. Обстрелы железнодорожного вокзала, обстрелы микрорайона на Песках (Админпоселка). Мы эвакуируем порядка 200 граждан. Сегодня мы обнаружили группу детей порядка 30 человек разного возраста, которые практически уже неделю находятся в подвале без света и воды. И сегодня наша задача — эвакуировать этих детей из зоны обстрела. Сейчас именно в это место украинские «Грады» посылают свои заряды. Это место именно обстреливается танками. Мы еще час назад должны были эвакуировать этих детей, но мы, к сожалению, из-за постоянных обстрелов не можем это сделать технически. Потому что пока они находятся в подвале — они в безопасности. Как только мы попытаемся их оттуда вывести, есть вероятность их гибели. Поэтому мы сейчас ждем, пока прекратится обстрел, и будем пытаться эвакуировать группу этих детей.

Корреспондент: So, it’s intensifying...

Переводчик: Ситуация как-то более интенсивная, да? Или напряженней, чем неделю назад?

Ходаковский: Ну, это ожидаемо, это и предполагалось. Поэтому никто и не удивлен активизацией со стороны Украины. У Украины есть достаточно веские и серьезные причины для того, чтобы постараться в кратчайшие сроки завершить «антитеррористическую», как они называют, операцию. Но они же тоже должны ответственно относиться к тому, что если ополчение проявит достаточно упорства, выдержки и мужества, то война может затянуться на неопределенный срок. И результатом этой войны станет гибель большого количества мирного населения, разрушение инфраструктуры города. Максимум, чего они добьются, так это уничтожения и разрушения того, что к ополчению никакого отношения не имеет.

Вопрос: [Is] they satisfied of the level of cooperation of the Vostok batallion and other batallions on the ground?

Переводчик: Довольны вы уровнем сотрудничества между батальоном «Восток» и другими батальонами?

Ходаковский: На оперативном уровне — да, вполне.

Переводчик: А вы волнуетесь или переживаете, если причина аварии этого самолета... они будут обвинять Россию, в конце концов?

Ходаковский: Россию можно обвинить только косвенным образом. Если будет доказано, что те части, которые дислоцировались в этом районе боевых действий, имели установку «БУК», то Россию можно... если можно вообще ее обвинить, то можно обвинить только в том, что она каким-то образом содействовала появлению этой установки на территории ДНР. Только в этом случае. Но, понимаете, мы уходим от главного вопроса. Который заключается в том, что имело ополчение «БУК» или не имело ополчение «БУК», — но украинское правительство знало и имело оперативный материал о том, что якобы «БУК» имеется. Не предприняло никаких действий для того, чтобы гражданские самолеты не попадали в зону боевых действий. То есть здесь вина всецело.

Мы ведем военные действия, мы ведем эти действия любыми средствами, которые у нас есть. Соответственно, это наши внутренние взаимоотношения. Посторонние люди и мировая общественность, которые к нашему конфликту не имеют никакого отношения, не должны страдать в нашем внутреннем конфликте. И если украинское правительство на сегодняшний день стремится в Европу и стремится показать цивилизованное лицо, оно должно было, располагая оперативными материалами, предпринять все меры для того, чтобы гражданские самолеты не оказались в зоне боевых действий. Это естественно, что мы стреляем друг в друга в условиях войны. Но это неестественно, когда в это втягиваются люди, которые к этой войне не имеют никакого отношения.

Мы каждый день видим гибель наших бойцов и гибель гражданского населения, но мы очень драматично восприняли гибель тех людей, которые оказались в зоне наших боевых действий не по своей воле. Они могли там не оказаться. Они могли лететь совсем другим маршрутом, если бы их своевременно поставили в известность о том, что якобы в зоне боевых действий есть средство, которое вполне достигает такой высоты, на которой летают гражданские суда. Мы же знаем из официальных источников, что этот день в зоне боевых действий пролетало, как минимум, три гражданских самолёта. Любой из них, не только этот «Боинг» малайзийский, но любой из них мог стать жертвой в этой ситуации.

Вопрос: Командир, у вас происходит какое-то расследование, ваше личное, среди ваших войск? Ваше военное какое-то расследование.

Ходаковский: Ну, поверьте, мы сейчас настолько заняты конкретными проблемами, во-первых. Во-вторых, мы абсолютно некомпетентны в проведении таких расследований. Понимаете, вы знаете из записи о том, что «черные ящики», которые были обнаружены на месте крушения «Боинга», находились в руках ополченцев. Если...

Вопрос: But then you run a risk of letting your enemies direct the story, the narrative.

Переводчик: Если вы не делаете сами свое расследования, чтобы узнать, у ополченцев был «БУК» или не было «БУКа», тогда ваши противники имеют здесь власть или контроль... вы... потому что нам кажется, что, может быть, вы говорите, что у вас нет никакой информации, доказательства, был у ополченцев «БУК» или не было. Это значит, что вы сомневаетесь? Есть сомнения пока, есть вопросы? Правильно? Это правильно или нет?

Ходаковский: У меня как у любого члена общественности есть вопросы. Этих вопросов достаточно. Но я предпочитаю отталкиваться от какого-то фактового материала, а не от своих собственных домыслов. Дело в том, что мы же не регулярная армия, у нас есть свои локальные зоны ответственности, на которых мы находимся. Мы за них отвечаем. Есть подразделения, которыми мы руководим. Естественно, мы понимаем, что в этих подразделениях происходит. Но мы не можем знать доподлинно, какими силами и средствами располагают командиры других подразделений. Соответственно, зная два факта, — первое: что территория, на которой ведутся боевые действия, очень тщательно мониторится спецслужбами и Украины и Америки. И любые, любые моменты, которые могут заинтересовать, они тут же фиксируются. Это может стать тем доказательством, которое прольет свет на произошедшие события. И мы ждем, мы недоумеваем по поводу позиции Америки, почему она не предоставляет эти доказательства. Понимаю, что она подобными вещами либо располагает, либо не располагает. Мне кажется, что сейчас, на фоне вот этой трагедии, разного рода инсинуации подобного плана — они не уместны.

Здесь очень много политических аспектов, которые базируются исключительно на обычной, человеческой трагедии и драме. То есть политики пытаются из этого сделать... какое-то свое блюдо приготовить. Сейчас нужно больше думать о том, почему это произошло. Ни столько технически, сколько почему это стало возможным. Потому что тот конфликт, который здесь происходит, по вине Украины породил эту трагедию. И тут нужно больше думать о судьбах людей, которые остались без своих близких и без своих родственников, а не пытаться делать из этого большую политику. Все равно это не удастся.

И, повторюсь, — очень много вопросов к тем, кто располагает фактовыми материалами и не предоставляет их. А чтобы мы сами проводили расследования — ну, для этого нужно, как минимум, опираться на какие-то факты. Если мы будем их иметь, будем ими располагать, значит, мы сможем сделать нормальный анализ. Всё остальное будет выглядеть как просто допущения, домыслы, не более чем версии.

Переводчик: Но вы не говорите, как я поняла, «адекватно, сто процентов, что ополченцы не имели никогда системы БУК». Вот это вы не говорите, правильно?

Ходаковский: Вы понимаете, как это будет выглядеть? Я заангажированная сторона, понимаете? Я стою на определенных позициях. И если я буду однозначно уверять, что системы «БУК» у ополченцев не было, это будет выглядеть просто как то, что я отстаиваю позиции ополченцев. Я пытаюсь в этой ситуации быть сколько-нибудь объективным. И, как объективный человек, я не могу себе позволить утверждать что-либо однозначно. Потому что это будет выглядеть просто как заангажированность. Не более того.

Я пытаюсь обратить ваше внимание на те факты, которые есть, и на те домыслы, которые существуют на сегодняшний момент. Поэтому мы имеем возможность, имеем достаточно материала для того, чтобы что-то анализировать. Но не имеем достаточно материала, чтобы утверждать что-то однозначно.

Корреспондент: I know one Russian word — «spasibo».

Переводчик: Она знает одно слово — «спасибо».