Ссылка на youtube и файлы для скачивания - в полной версии новости

Западные подстрекатели! Руки прочь от Украины и России!

ПОДПИШИСЬ!

Смысл игры - 64 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 339 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 51 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 70 Мб)

Youtube
 

Смысл игры-64

[Спортзал, люди в кимоно выполняют упражнения.]

[Следующий кадр: С.К. в синем кимоно выполняет упражнение с подвесными грушами.]

Добрый день. [С.К. кланяется, он в синем кимоно.]

Я эту передачу провожу в спортзале по многим причинам, первая из которых, наверное, для всех очевидна. Какой-то подонок распространил информацию о том, что у меня, я забыл уже, кажется, тяжелый инфаркт, Склифосовского и т.д. и т.п.

Да бог бы с ней, если бы эта информация только задевала мою репутацию, я даже не вижу — чего особенного такого плохого? Ну, бывают у людей инфаркты. Но она же задела очень многих.

Во-первых, нельзя работать, потому что тебе все время звонят. Тревога. С разных концов России, из-за границы: «Что случилось?» и т.д.

Вот смотрите, что такое информационное общество: один подонок, сговорившись с кем-то еще, начал гнать эту волну, и, в конце концов... у меня-то все в порядке, а у какой-нибудь женщины, которая относится ко мне очень трепетно, — у нее может случиться инфаркт или что-нибудь еще.

Я просто обязан начать эту передачу с того, чтобы сказать: «Дорогие мои, люди с не очень хорошим здоровьем, или со слегка раскачанной всем происходящим нервной системой, или просто мои близкие друзья, вы успокойтесь, пожалуйста». Я не декорацию здесь осуществляю. Я готовлюсь к тренировкам.

Тренировки ведут очень высококачественные, высококвалифицированные, надежные люди, но я все время слежу за тренировками и сам в них участвую. И вообще-то начал активно тренироваться в последние месяцы, потому что хорошо понимаю, что будет происходить дальше и уверяю вас: надо будет, — пробежим километров пятнадцать, надо будет — сделаем что-то еще.

[Поднимает гири, выполняет с ними упражнение: «Почему маленькие такие?»]

Так что... я не хочу осуществлять перед вами акробатические упражнения, потому что бездарен с точки зрения акробатики, это мне всегда мешало при моих занятиях спортом. Я — неуклюжий, немаленького роста, склонный к повышенной полноте товарищ. Но надо будет — отработаем. А главное, что сейчас надо учить молодежь. Очень многому. И не только интеллектуальному, но и другому. И здесь эти обучения проходят.

Не просто законные, а суперзаконные. Супер с тщательным соблюдением всех ограничений не только юридического, но и психологического характера, которые возникают вокруг таких начинаний. Но всё происходит. И вообще-то каждый, кто думает о будущем и примерно понимает, как оно выглядит, должен был бы это всё осуществлять.

А реально, поскольку мы же всё быстро выясняем, как это происходит, зачин — «великий почин» — в этом бреду по поводу того, что именно со мной произошло, осуществил один отщепенец, который выражал мне свои невероятные восхищения, долго смотрел самыми преданными глазами, такими, в которых уже светилось всё это паскудство, и стучал на своих товарищей, очень любил это занятие. А поскольку я это не выношу, то отщепенец через какое-то время оказался пинком в зад выгнан из всего этого дела и начал делать то, что делают отщепенцы.

Один из этих отщепенцев говорил одному близкому мне человеку: «Пожалуйста, пожалуйста, простите меня, а то я всю оставшуюся жизнь буду жить ненавистью». Ну, он начал жить ненавистью. Вот он ею живет, поскольку всё сдулось и его какие-то информационные возможности, его политические возможности, а главное — его человеческое нутро непрерывно ноет от этой ненависти, он эту пакость осуществил. Ее сразу подхватили.

Вот за всё это время информационной войны, кто-нибудь из нас говорил, что у Стрелкова «что-нибудь отстрелили», например? Или что с ним что-нибудь еще произошло?

Кто-нибудь из нас выл и орал: «В морду! В морду! В морду!»? Кто-нибудь что-нибудь такое делал?

Нет. Это делает противник. Потому что противник — он из подворотни. Он из настоящей подворотни, и это не пролетариат, не бедные люди, не бедный народ, это вот элитная иногда или околоэлитная, иногда агентурная, иногда оперативная подворотня.

И вот она не может иначе себя вести. Когда она поняла, что всё проиграно, всё подряд: информационная война проиграна, ситуация проиграна, мы сделали всё, что хотели сделать, — вот тогда нужно хотя бы проныть про то, что «Кургинян, он, это самое, у него там инфа-а-а-а-аркт, а-а-а, боже мой!» Вот понимаете, что с подобного рода людьми никогда никакую кашу политическую правильную сварить нельзя? Только помои. Это свойство таких людей.

Перед тем как дальше разбираться с их свойствами и с тем, что из этого вытекает, я все-таки хочу поговорить о ситуации на Юго-Востоке Украины. Скажите, пожалуйста, все, кто начали ныть о том, что сейчас Новороссию сольют — не сольют, — что вы имеете в виду? Вот какие тому есть прямые симптомы? Предлагают перемирие. Это что, плохо? Предлагают вступить в диалог. Это что, плохо? Наконец, я не знаю, где вы были, все воющие, когда в Приднестровье лилась кровь? И когда мы это всё останавливали и вступали в переговоры? Ну вот, двадцать пять лет идут переговоры! Сколько там? Двадцать три? О том, что будет. Да уж почти двадцать пять. «А давайте сделаем так, а давайте сделаем так»...

И в конце концов, если бы у Приднестровья была своя армия, свои спецслужбы, свой парламент, свой президент, и в какую-то конфедерацию входила бы с ними Молдавия, — то ничего я не вижу в этом чудовищного. Просто этого никогда не будет. Во-первых, потому что это не нужно — врагу. А во-вторых, потому что сразу потребуют чего-то гагаузы, потом начнется что-нибудь еще, и всё это превратится в соответствующий новый тип, как у нас любят говорить, федералистической, плюралистической государственности, которая молдавским националистам совершенно не нужна, потому что молдавские националисты хотят вести Молдавию в Румынию. Вот двадцать пять лет всё это идет. И было время, когда казалось: вот еще два-три пункта скорректируем и всё будет нормально.

Теперь Украина. Предположим, возникнет это перемирие и следом за ним какой-то особый статус Донбасса в пределах Украины. Вот не Новороссия, вот не вычленили эту часть, не ножом разрезали, а особый статус.

Если в этом особом статусе есть место армии Донбасса, в которую войдут все ополченцы и которая будет нарастать, спецслужбам Донбасса, милиции Донбасса, парламенту Донбасса и президенту, то в виде старта к чему-то большему это вполне приемлемый ход. Может быть, это не то, чего я хочу, но это вполне приемлемо. Потому что это начнет жить своей жизнью в плотном диалоге с Россией. Оно будет жить лучше, чем ее сопредельные территории. Все увидят, что это победа.

И дальше начнется живой процесс.

Дальше. А Львов тоже захочет что-нибудь? Или нет? А следом за ним еще какие-нибудь части Украины что-нибудь захотят и, как сказал министр иностранных дел Российской Федерации Лавров, «давно пора осуществлять обещанные конституционные реформы». И кто их сейчас будет осуществлять? Вот не будем разбираться, особый статус — это хорошо или плохо. Я, например, считаю, что это хуже по многим причинам, чем Новороссия. Но в этом свои плюсы, большие. Очень большие.

Просто уже настолько угар какой-то есть в отдельных частях Украины, что никогда через этот угар быстро не перешагнуть. Поэтому, в конце концов, что такое Новороссия? Новороссия — это как в Китае была партизанская зона Китая, которую контролировал Мао Цзэдун и его соратники. Потом возник большой Китай. Поэтому это очень близкие вещи.

Я сейчас не хочу обсуждать, хорошо это или плохо. У нас очень любят этим заниматься.

Когда вся Украина будет присоединена к Российской Федерации, — а я думаю, что мирным и братским путем, так же, как на Переяславской Раде, это все будет рано или поздно сделано, — все равно кто-нибудь закричит: «А Варшава?», «А ведь мы были еще и в Париже!», и так далее, потому что есть люди, которым надо визжать.

Но сейчас давайте с вами поговорим о реальности, о том, как выглядит реальность. Не мечты сошедших с ума украинских бандеровских радикалов, не мечты их здешних и с ними переговаривающихся власовцев. Осточертело все это! Осточертело!

О реальности давайте поговорим. На Украине вот-вот будут выборы в парламент, правильно? Какая-нибудь сила, которая в этой атмосфере, при этих параметрах, захочет выдвинуться куда-нибудь и как-нибудь победить или хорошие результаты получить, — она будет сейчас идти на глубокие перемирия и уступки или не будет? Не будет! Никогда, потому что иначе начнет проигрывать на выборах.

Значит, будет соревнование в жесткости риторики. Вводим чрезвычайное положение, военное положение, кидаем обычные бомбы, кидаем атомные бомбы.

Это политический рынок украинский, в условиях очень существенно сошедшего с ума большого сегмента украинского общества. Что крайне горько, и что говорит об очень многом. О современном человечестве, если хотите знать.

Так вот, вот в этих условиях как поведут себя политики? Как поведет себя Тимошенко, как поведет себя Тягнибок или тот же Ярош? Они все будут критиковать Порошенко за недостаточный радикализм, правильно? И что, Порошенко еще снизит градус радикализма, чтобы окончательно умереть?

Хорошо, он снизил, пришла Тимошенко, она его повысила. Оказалось, что ей тоже выгодно его снизить — у нее в тылу находится Тягнибок. Я понятно объясняю реальную политическую картину? Реальную политическую картину, а не непрерывный бред в курилках?!

Блоггеры-моггеры... Значит, невозможны конституционные изменения. Кто их будет осуществлять, кто субъект? Сейчас идут выборы, Рада их будет осуществлять? Во! [Показывает фигу.] Президент? Он не может. Конституционное совещание будут собирать? Сколько времени, и кто на него придет? Те же, кто в Раду. Кто его будет осуществлять? Референдум? И совершенно ясно, что при колоссальном количестве, увы, пролитой крови (а количество жертв с украинской стороны все время уменьшаетcя в 10 раз, скорблю о этих жертвах, потому что это далеко не всегда бандеровские враги, но на войне как на войне), — в этих условиях всё это невозможно.

Значит, начинается перемирие. Прекрасно! Начинается вязкая игра, которая строится таким образом, каким строятся все игры в современном нашем государстве, качествами которого я далеко не восхищен. Или, точнее, я ими восхищен ничуть не больше, чем господин Мозговой или кто-нибудь еще. И что из этого? Вот начинается эта вот игра. Давайте обсудим, что удалось сделать общими усилиями внутри этой каши.

Несколько месяцев назад, первым, раньше, чем все остальные — проверьте это, — я сказал о том, что будет только «приднестровский» сценарий, да или нет? Какой сценарий сейчас осуществляется, о чем говорят все?

Раньше всех остальных — проверьте — я сказал о том, что российское государство должно быть безупречно с точки зрения выполнения международных обязательств. Безупречно! Но что российское гражданское общество достаточно сильно, чтобы оказать все виды помощи братьям в Донбассе, включая техническую. Эта помощь оказана?

Когда начался знаменитый стрелковский свал, по поводу которого негодуют все, включая тех, кто в этого Стрелкова верил, как в бога, мы сказали, что это — пакость, потому что это путь к капитуляции, сокращение территорий, немотивированное, непонятное. Кто-нибудь считает что-нибудь другое?

Тогда же мы сказали, что сопротивление будет продолжено. Мы сказали, что после того, как осуществятся определенные, очень мягкие трансформации политического рельефа, возникнет бОльшая консолидация ополченцев, и они смогут начать давать более эффективный отпор врагу. А все что кричали? «Как только гениального Стрелкова оттуда уберут-уберут-уберут, сразу начнется слив-слив-слив!»

И действительно, был огромный риск, для «Сути времени», например, для меня лично, что не удастся удержать ту негативную тенденцию, которая началась, когда начался реальный свал. Когда началась реальная распря. Так ведь, да?

Но ведь удалось повернуть тенденцию. Развернули ее, да или нет? Посмотрите последние передачи. Говорили о том, что нужно формировать новые силы — такие же гражданские, таким же образом, никак не замарывая в этом российское государство, но такие, которые смогут более интенсивно переходить в контратаки. Так готовились такие силы!

И не надо лгать, что это всё русская, там, я не знаю, оккупация или что-то еще. Российское гражданское общество ничуть не менее состоятельно, чем польское. И когда огромное количество поляков оказалось сначала в котле, а потом отдельными группами вырывалось из этого котла, и наши ополченцы, включая моих друзей, должны были за ними гоняться, это что, означало, что Польша вступила в войну?

Российское гражданское общество смогло из беженцев, которые отнюдь не все хотят ныть и только ныть, из которых часть имеет достаточно серьезную военную подготовку, из людей, которые все более и более просыпались и которых пробуждали, сформировать эту новую силу. И эта новая сила начала предсказанное контрнаступление, и ведет его, и мы все счастливы.

Это все происходит. Где слив-то? Новороссии? Теперь, когда территория расширяется, и потом придется — да уже началось — назад кровью, святой кровью наших братьев, оплачивать это бегство из Славянска, Краматорска, Дружковки и так далее с тем, чтобы возвращать это все назад. Территория еще расширится — все тоже будут говорить о сливе? Или об уникальности отдельных личностей? Без которых этот слив неминуем? Раз за разом гасим распри между различными группами, живые люди всегда существуют. Существует там серьезная группа «Сути времени», которая участвует в боевых действиях. Все видят уже, как работает информационный центр под пулями. Уже чуть не 200 передач выложили. Это всё — работа на слив? Сумасшедшие люди.

Одумайтесь. И те, кто не до конца сошли с ума, посмотрите на меня сейчас. И поймите, что я в такой же степени осуществлял слив Новороссии, в какой лежу в «Склифосовского» с тяжелым инфарктом.

Надоели все! Заколебали! Ни мысль не работает, ни нравственность — ничто.

Есть люди... вот, понимаете, такая метафора. Блок встречался с прекрасной незнакомкой, которая знаменовала для него Софию, премудрость Божию. А кто-то там, в таком же фигуральном, или феноменологическом смысле, встречается с прекрасными незнакомками, которые есть Политика. И там идут какие-то встречи и какой-то диалог в комнате. И все, кто ведут этот диалог, в большей или меньшей степени рискуют. Берут на себя колоссальные нагрузки — физические, психологические.

Я мотаюсь сейчас из конца в конец чуть не каждую неделю — ради чего? Ради того, чтобы там реально взаимодействовать с этими амазонками политики. С «прекрасными незнакомками» под названием «политика» (между прочим, женское же слово).

Кто-то, наблюдая за этой комнатой, описывает происходящее или осмысливает, и это очень уважаемые мною люди. Я сам — политический журналист и понимаю, что это такое. А кто-то в совершенно другой комнате непонятным образом строит непонятные интимные отношения с какими-то резиновыми куклами и это обсуждает, выдавая за политику. И всё — брехня.

Я первым решительно выступил против Ахметова. Потому что Ахметов выступил за бандеровцев. Мне совершенно все равно, как завтра будет выглядеть политический рельеф, и кто там победит на Донбассе.

Как только оформилось Приднестровье, я что, там, занимался политикой или пытался там каким-то образом лавировать между различными политическими фигурами?! Я пожал руку людям, обнялся с ними и ушел. А они там занялись политической конкуренцией. Потому что я не хотел заниматься политической конкуренцией вместе с ними. И потому что если уж где-то для меня политика и по-настоящему ценна — так в Москве или в мире. А не в Приднестровье.

То же самое с Донбассом.

Но сейчас-то ситуация заключается в том, что удалось добиться всего, о чем только могли мечтать. Армия ополченцев вооружена. Она объединилась с новыми такими же ополченческими силами. Настаиваю на этом. Враг разгромлен. Все говорят о разгроме украинско-бандеровской армии. Происходит расширение территории, а не ее поганое сжатие, грозившее тем, что всё сольют раньше, чем вторая волна ополченческого движения сумеет вмешаться. Всё же это происходит. Реально происходит.

И тогда уже то, что враг, по которому нанесли мощнейшие удары, которого разгромили, которого опрокинули, и этот враг, который говорит: «Да-да-да, я прошу пощады, я хочу каких-то переговоров», — говорят: «Нет, это слив!»

Какой же это слив? Любая война кончается переговорами. Даже с Германией вели переговоры. И уж тем более с американцами и англичанами. И что-то там делили, и что-то согласовывали. И это всегда мрачный процесс, и кто-то всегда остается неудовлетворенным, потому что процесс взаимных уступок. Он всегда такой. А в условиях России, которая, с моей точки зрения, как государство, мягко говоря, крайне несовершенна, этот процесс будет еще более уязвим.

И что? Он начнется, сорвется, снова начнется. Повторяю: в Приднестровье так уже 25 лет.

Главный процесс, который за это время прошел, состоит совершенно не в этом, а в том, что торжественно, на глазах у всего мира, трубопровод, по которому наши энергоресурсы, наш газ, пойдет в Китай, заложен. И он очень скоро развернется в полную мощь. И вот тогда вся мировая политика будет другой. И это одна из причин, по которой удается пока что вести диалог с Западом. Не добиваться консолидированного решения всего Запада.

Мы балансируем на грани, но мы на ней балансируем и надо сказать, что если когда-то я восхищался дипломатической деятельностью МИДа нашего, то это сейчас. Вот на настоящий момент, не знаю, что будет завтра. Завтра что-нибудь вызовет ужас. Потому что не доверяю, слышите еще раз, не доверяю этой внутренней структуре элиты, буржуазной и существенно компрадорской. Не доверяю тому, как это все осуществляется олигархическими группами. Многому очень не доверяю.

Но сейчас-то всё, как никогда в Российской истории. На сегодняшний момент. И даже это все равно, по этому поводу, и это надо каким-то образом облаивать, прекрасно зная при этом, прекрасно зная, чему обязаны победой. Не реконструкторам! И могли бы помолчать по этому поводу! Никогда в жизни, что бы ни делал, не скажу о себе, и не буду тыкать сюда <в себя> пальцем, я о другом говорю. Совершенно о другом. Об этих новых силах, об этих крупных программах. И о том, что же произошло реально в Донбассе.

А реально в Донбассе произошло то, что своевременно армию в 70 тыс. человек, которая должна была там состояться как армия сопротивления бандеровцам, не сформировали. Не сформировали, потому что не могли говорить с населением, не сформировали, потому что скомпрометировали себя перед населением, не сформировали, потому что не смогли преодолеть конфликты групп, не сформировали, потому что занесли туда этот «власовский» вирус со всеми его составляющими, и не сформировали, потому что не воевать хотели всерьез, а кривляться. И либо пользоваться плодами ввода русских войск, либо пользоваться плодами своего ухода в виде героев, преданных Россией. Этого всего своевременно не сделали.

И сейчас, когда удалось мобилизовать новый гражданский потенциал и этот потенциал — героический Донбасс, а не какие-то оккупационные войска, — перешел в наступление, — выступать патетически по поводу того, как это все плохо, можно только сойдя с ума и окончательно перейдя в эту курилку. В курилку, в которой обсуждают не «незнакомку» под названием политика, с которой взаимодействуют, и не тех, кто с этой незнакомкой взаимодействует, а резиновых кукол, ничем не похожих на эту незнакомку. Этим же занимаются, и это стыдно. Хотите стыдности — пожалуйста, там есть свои лакомости, в этой курилке, там есть свои удовольствия, там и сидите.

Теперь о том, как это все будет развиваться. Я не верю ни в какие умиротворения окончательные. Я считаю, что это все время будет идти вот так. Вот это волна умиротворения, вот это волна обострения. Вот это градус мира, это градус войны. И это рано или поздно дойдет до очень крупных величин.

С одной стороны, вроде как идут какие-то согласия на мирные переговоры, это называется принуждение к миру. Разгром имеет место, разгром украинско-бандеровской хунты! И принуждение к миру.

С другой стороны, Румыния накапливает войска.

С третьей стороны, крайне тревожным образом, крайне тревожным, происходят все эти терки в НАТО. Никогда нам не простят воссоединение с Крымом. Никогда России вообще не простят в этом мире, что она есть.

И что она не просто есть, а что она препятствует исполнению преступного плана построения глобальной антисистемы, с многоэтажным человечеством, железной диктатурой и всеми прочими антигуманистическими фокусами.

Воспрепятствовали в Сирии и не сорвались в войну — ударили в Украине; ответили в Украине — ударили еще раз. Отвечаем сейчас — будут бить снова!

И это все будет делаться той несовершенной, крайне несовершенной Россией, которая есть. Трагически несовершенной, построенной на обломках Советского Союза, великой глобальной сверхдержавы.

Поэтому это все время будет происходить. Со сбоями, с такими вещами, от которых хочется скрежетать зубами, с какими-то вещами, про которые Достоевский говорил: «Некрасивость убьет».

Все время это будет происходить именно так. И что же мы-то все делаем? Как мы все себя ведем по отношению к этой ситуации? Мы понимаем, что сформировано в существенной степени потребительское общество и на Украине, и в России, и везде. Мы понимаем, что это потребительское общество имеет свои нагрузки, что если на это общество будет избыточная нагрузка, то это общество рухнет.

Мы же слышим эти голоса. У одних — что «Боже мой! Если я хотела есть бельгийские устрицы, а теперь бельгийских не будет, а мой желудок уже к ним привык, то это же чудовищно!». А у других — что кто-нибудь там привык есть продукт, к которому у него нет аллергии, а теперь придется менять продукт, как это ужасно! А третьи — что они не будут отдыхать на виллах в Италии. Мы же понимаем, что это все происходит. Это — наше общество!

Так что мы будем делать? Мы должны действовать сообразно его структуре и одновременно его менять. Но мы не имеем права не учитывать реальность, потому что тогда эта несовершенная Россия рухнет.

А вот когда она рухнет — будут зачистки в Крыму, будут тотальные зачистки на Юго-Востоке, будет вся НАТОвская пакость на территории России, и будет вот этот самый глобальный олигархат. Со всеми его чертами. «Железная пята». Государство, в котором начнется формирование многоэтажного человечества, освобождение от «лишних» частей человечества, и все другие гностические бредни станут реальностью. Фашизм станет реальностью.

Для того, чтобы этого не допустить, нужно постепенно, спокойно менять качество российского общества, российской государственности, и этим качеством, и этой государственностью удерживать наступление абсолютного Зла.

Смотрите, как осуществляется процесс на всем постсоветском этапе. Я много раз об этом говорил, и вынужден еще раз напомнить.

Вот рамка, на которой построена постсоветская и антисоветская государственность. Это — либералы, это — центристы, это, скажем, националисты. Это — какие-нибудь фундаменталисты, это — фашисты.

Все они одинаково ненавидят советское прошлое. Что, Гитлер не ненавидел советское прошлое? У определенного фундаментализма есть гигантские претензии к этому прошлому. Националисты все время меняют этот интернационализм, который на самом деле был формой имперского существования: «Союз нерушимый республик свободных, сплотила на веки Великая Русь». Все они того же самого хотят.

Здесь существует то, что находится за рамкой этого всего дела. И главной силой, которая находится за рамкой, является КПРФ, которая вообще не есть сила.

Ну не есть и не есть, ну я же не виноват в этом. Делайте ее силой, создавайте учебные центры, собирайте молодежь, крепите ряды, трансформируйте идеологию, ведите какую-нибудь политическую линию! Думайте о чем-то, кроме того, чтобы стать суболигархами на фоне этих олигархов. Будьте осторожными и рискованными одновременно, такими, как нужно для политики. Этого нет.

Как только здесь начала формироваться «Суть времени» как сила — конечно, гораздо меньшая, но гораздо более сплоченная и молодая, чем эта [на схеме — КПРФ] — всё, что только может, оно, естественно, начало это атаковать.

Почему? А потому что либералы отстреляны — Гайдар и всё прочее. Уже при Ельцине. И возник вот этот центризм. А за этим центризмом возникла вся эта смесь, существенно белая (белогвардейская, я имею в виду), и подвязанная на международную элиту, на всех этих Мёбиусов. Значит, любое движение туда [показывает на схеме — к «Ф+Ф+Н»] есть движение вот в эту ловушку.

Любое постпутинское движение есть движение в эту ловушку, в пределах которой и ускорение конца света, и — чем там теперь этот герой занялся? Возвращением к андрогинному человечеству? Главная задача — это всех снова превратить в гермафродитов? (См. Платона и его последователей — прим. С.К.) Вот здесь начинается бред [На схеме «Ф+Ф+Н»]. И сюда хочется что-то загнать. А вот здесь вот [На схеме «Ц»], на этом этапе, и особенно в последние годы, произошла попытка прорвать вот этот антисоветский консенсус, выйти за его пределы.

И этот-то выход и есть единственное спасение. Потому что если государство дойдет досюда [на схеме «Ф+Ф+Н»] и рухнет или сгорит в ядерной войне, то это не наша игра. Если она отступит назад [показывает на схеме — к «Л»] — и рухнет, и будет оккупационная зона, — то это не наша игра. А единственная наша игра — выход за этот консенсус антисоветский. Это идеологически.

Теперь политэкономически.

Нет единого государства на постсоветский период. Есть государство разрушения (это горбачевское государство) — разрушения империи и сложившегося общественного строя.

Есть государство обогащения (это первая ельцинская республика). Есть государство укрепления обогащения (это вторая ельцинская республика).

Есть государство перераспределения обогащения. Есть государство — «попытка вписать всё это обогащенное в Запад».

И теперь выясняется, что существенная часть всего этого не вписывается и не хочет вписаться. И я бы не стал так смеяться над некоторыми выступлениями крупнейших капиталистов России, которые говорят о том, что мы не хотим туда вписаться. Мы вполне готовы остаться здесь и оформиться здесь.

Но если это все оформляется здесь, то оно не может оформляться вне консенсуса с обществом. Вне диалога с ним партнерского. А это означает взаимные уступки.

Государственное ядро — для общества, рыночные возможности — для капитала. На периферии нашей экономики. И в ее новых зонах. Рано или поздно это произойдет, и мобилизационная идеология восстановится. У нас все равно есть один общенациональный праздник — 9 мая, «Спасибо деду за Победу», — всё.

Значит, это что означает? Что единственная наша стратегия сегодня — это стратегия мягкой трансформации в нужную сторону под давлением всё новых возникающих обстоятельств. Мягкая трансформация. Любая жесткость в этом вопросе означает, что государство рухнет, общество перенапряжется и, оставаясь еще потребительским, оно окажется игрушкой в руках новых перестроечных сил, т.е. инструментом разрушения государства и самоуничтожения. Мы все время должны действовать настойчиво и мягко, настойчиво и мягко, настойчиво и мягко.

Потому что как только это рухнет — это не Первая мировая война, где всем силам Антанты было не очень до нас. Это ситуация, когда все коршуны слетятся на нашем теле. И не будет никакой следующей постгосударственной сборки, тем более что субъекта этой сборки вообще нет на сегодняшний день. Может быть, он и нужен в дальнейшем в качестве резерва на катастрофический случай, который надо всячески стараться избежать, — но его нет. Никакой другой стратегии не существует. Существует политическая курилка и развлекалово под названием «выборы».

А я говорю о стратегии, о спасении страны. И о предуготовлении к чудовищным ситуациям, которые нам предстоят, и по отношению к которым вся чудовищность происходящего на Украине меркнет.

Теперь представьте себе — элементарно, вот возьмите голову в руки, и представьте себе, что я такой же «ахметовец», как «распростертый на койке инфарктный больной, лежащий в <НИИ скорой помощи им.Н.В.> Склифосовского».

Что такая же «укромашина», опять-таки, как эта, и так далее, и тому подобное... А все, кто это говорят, — это и есть враги России. Которым нужно только одно: чтобы единственный спасительный сценарий, который предлагает и реализует «Суть времени», не осуществился. Вот эта точка мешает.

Мешает всем.

Проиграли политическую войну. Ведь проиграли ее, да? Ну проиграли? Как бы ни вынырнули эти герои, которые сейчас находятся, болтаются на периферии процесса и занимаются всякого рода глупыми интригами, — они уже не вынырнут теми, кем они были. На них уже никакая энергия замкнута не будет. Может быть, останутся сотни верных людей. Это очень много, и если захотят что-то с этим делать — пусть делают. Посмотрю, что.

Будут уезжать из Москвы и вот так вот работать с поселенцами и с кадрами будущей своей партии, денно и нощно? Хочу полюбоваться на эту работу. Не имею ничего против. Но этого-то не будет. А того поганого триумфа, который проглядывался за бегством из Новороссии с таким красивым лицом сражавшихся до последнего и вынужденных убежать, — уже не будет. Все мифы, на которых держалась накачка этого лжеимиджа, конструкта этого, которого кто-то называл героем и чуть ли не русским мифом (как язык-то поворачивается?!), — этого уже нет, и не будет никогда. С этим покончено.

Значит, это определенная политическая победа. Возможность, не замарав Российское государство, передать людям в нужном количестве военную технику, и сделать их технически конкурентными своим противникам — это не победа? Возможность сделать этот регион точкой сопротивления, об который сломает зубы бандеровская хунта, — это не победа? Мобилизация новых сил, когда оказалось, что в результате этих клановых распрей, массы причин, про которые Ницше говорил: «Человеческое, слишком человеческое», — и других обстоятельств, которые я не хочу обсуждать, а также разрыва связи с населением, потенциала первой волны сопротивления не хватило — включили вторую волну, повернули процесс!

Значит, побеждать можно. И в этом была одна из причин, по которой мной овладела серьезная ярость, когда я увидел, как бегут — и пытаются еще героями себя выставить. Потому что русскому народу нужна победа. Любая. На Олимпиаде. В экономике. Где угодно. Победа.

Слишком тяжело поражение, которое произошло в холодной войне. И выдавать поражение за победу нельзя. Хотите возвращаться в процесс, хотите идти — берите Харьков. Берите Херсон. И возвращайтесь — никто вам не мешает. Как никто не стал бы вам мешать, если бы вы от Славянска двинулись дальше — или стояли бы там, как обещали, как спартанцы.

А играть, одновременно сидеть на двух стульях — на стуле беглеца и на стуле великого и стойкого героя — никто не позволит. Слишком большие ставки.

И главное — русским героем никогда не будет нытик. Запомните все! Ноющий герой России не нужен. России нужен герой-победитель. На чем Лебедь спалился? На том, что он капитулировал в Чечне. На поражении своем, на деянии.

На чем Путин поднялся? На том, что он там победил. Реально победил. И на фазе войны, и на фазе мира.

Вот хотите быть в реальной политике — идите и побеждайте. Не хотите — сидите в курилках. И изображайте там из себя гениев на ваших конференциях. А другие будут общаться с политикой.

А если кто-то захочет использовать крайнее несовершенство Российского государства для того, чтобы поднимать волны деструкции и, двигая процесс сюда <картинка с антисоветской рамкой; движение рукой от центристов к фашистам> разрушительно, не дать состояться трансформации, которая должна состояться, этот кто-то получит по рукам.

И я не знаю, будет это так легко или нет. Я знаю, что противник очень силен. Я вижу, какие силы собрались с другой стороны. И я никогда не рассчитывал ни на какую однозначную победу.

Вот этот весь разговорчик о моем инфаркте — он такой же, как шел разговорчик Гусинского о том, что я живу то ли на деньги партии, то ли на какие-то там еще деньги, то ли с алмазов, то ли еще чего-то. Один очень мной уважаемый мой родственник говорил: «Вы тут трудитесь, трудитесь и трудитесь. Не спите, мало получаете и добиваетесь того, чтобы была победа. А они тут хнычут по поводу того, что у вас там какие-то бездонные подвалы, набитые золотом. И вас кто-то там кем-то делает».

Никого никем сделать нельзя. Каждый делает сам себя. Своим трудом. Своими руками. И в тех трудностях, которые есть.

Вот кто остались с этим Стрелковым, вот кто еще какие-нибудь трудности переживет, вот пусть он к ним присмотрится.

Я был главным центром Совета Министров СССР. И потом еще много кого. И вокруг меня все время крутилась такая политологическая компетентная публика. Как только начались трудности... Настоящие. И политические (вызовы в Генпрокуратуру и все прочее), и экономические (нехватка денег). Они все сбежали. Со мной остались 10 человек, казалось бы, гораздо менее приспособленных к чему-нибудь, чем те. Но эти 10 человек создали суперцентр, а те болтались и болтались.

И когда мне говорят: «Боже мой! С нами не хотят быть союзниками такие-то!», — я говорю: «А зачем вам эти союзники?».

Во-первых, они и не были союзниками. А, во-вторых, зачем они вам? Они к вам с чем будут приходить? С тем, чтобы им дали денег и с кем-нибудь познакомили. У них ничего другого за душой нет, в этой курилке. И они разбегутся сразу же, как начнутся трудности.

Значит, единственная возможность, которая существует — работать, работать, работать. Поднимать качество людей, сплотившихся вокруг тебя, оставшихся верными тебе, формировать из них крупную силу. И действовать осторожно и решительно. Так, чтобы страна не рухнула, а воскресла. Что и называется СССР 2.0.

Очень я впечатлен тем, с какой верностью повели себя те украинские члены «Сути времени», которые приехали в Донецк. Им было трудно. Я понимаю, что было трудно. Я понимаю, что ребятам было нелегко оказаться совсем юными и неопытными в центре вот той колоссальной взрывной энергии, которая началась после 5 июля. Но они же выстояли.

И мы не говорили им, что трудностей не будет. Будет участие вот в том, что я здесь излагаю. И они участвовали. Как единое целое. И они поняли, что значит локоть друг друга, что значит — не отщепенцы. Вы русский язык-то чувствуете? Слово-то какое гениальное. От-щепенцы. От-щепили.

А что значит быть вместе и оставаться верными? И будет еще труднее. И могут быть новые трудности. И никто не обещает ничего, кроме этих трудностей.

Мы движемся в направлении, в котором гляди — не гляди, а не выглядишь выгод. И весь этот вой про выгоды и про все прочее поганый — это аккомпанемент нашему движению.

Знаете, идешь — а кто-то облаивает. Почему? Потому что люди не верят, что это может быть, потому что они сами ничтожны и не верят в то, что другие могут быть другими. Они готовы поверить во всё. Хоть в эти инфаркты, хоть во что угодно другое. Потому что им хочется, чтобы всё, что тычет им в нос их низостью, было уничтожено, а они остались с этой низостью в состоянии, в котором эту низость можно смешать с благородством.

Сейчас начинается новая фаза движения на Украине. Новая фаза построения Донбасса, новая фаза переговоров и всего прочего... Это абсолютно новая фаза! По предыдущей фазе мы свой долг выполнили. И если там наступит мир, и в пределах этого мира разные политические силы местные будут конкурировать и будет выстраиваться уже другая системность (не та, где общественные силы должны быть запевалами процесса, а другая, более спокойная системность) — то «Суть времени» выполнила свой долг в Донецке. Те, кто хотят делать политику Новороссии, должны делать политику Новороссии. Те, кто считает, что их место в тех схватках, которые предстоят в Москве, должны вернуться в Москву. Все — наши братья. Если там процессы начнут обостряться и мы будем нужны, мы введем туда еще больше людей, еще более активно. Мы никогда не будем напрашиваться на что-нибудь там. Нам там ничего не нужно.

Я призываю «Суть времени» все это понять, предуготовиться, твердо знать, что весь наш путь — это не путь по красной ковровой дорожке, а босыми ногами по стеклу и раскаленным углям, но что этот путь и есть путь спасения и трансформации России, этот путь и есть счастье. Понять все это, предуготовиться. Осознать, что очень скоро в Москве всё будет резко, к сожалению, активизировано — и действовать, исходя из этого, в соответствии с моими конкретными приказами. Разумеется, посылаемыми с больничной койки или, как еще там сказать, смертного одра. Не дождетесь, лапоньки. Во (показывает фигу)!

До встречи в СССР!