Ссылка на youtube и файлы для скачивания - в полной версии новости

Западные подстрекатели! Руки прочь от Украины и России!

ПОДПИШИСЬ!

Смысл игры - 65 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 232 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 35 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 48 Мб)

Youtube
 

Смысл игры-65

[С.Кургинян в кузнечном цеху. Он вытаскивает из горнила раскаленную заготовку на наковальню. Ударив несколько раз кузнечным молотком, переносит не успевшее остыть изделие под пневмогидравлический молот.]

С.Кургинян: Здравствуйте. Я говорю особо громко, потому что нахожусь в кузнице. И есть, как бы сказали, индустриальные помехи или обязательные индустриальные шумы.

Спросят: почему я нахожусь в кузнице? Примерно по той же причине, хотя одновременно и по совсем другой, по какой я находился перед этим в спортивном зале. В спортивном зале я находился потому, что я инспектировал работу, связанную с физической подготовкой поселенцев из «Сути времени». А здесь я инспектирую индустриальные объекты. Потому что уже осень, надвигается зима. Зимой будет холодно. Поселенцы к этому времени должны запустить несколько индустриальных программ просто для самообеспечения.

Но, конечно же, я находился в физкультурном зале не только потому, что я проводил эту инспекцию, а еще и потому, что что-то мне в этом почудилось символическое. И сейчас в кузнице я нахожусь не только потому, что провожу инспекцию индустриальных программ, а потому что вижу в этом нечто символическое. Нет ничего более символического, чем кузница.

Как вы помните, в советской песне пелось: «Мы кузнецы, и дух наш молод, куем мы счастия ключи». Но ведь это — ХХ век, и это даже специальная такая метафизика кузницы — индустриальный сакральный миф. Ведь тысячелетиями кузница была таинственным местом переработки чего-то во что-то.

И я пришел в нее в тот день, когда обнаружилось, что произошло превращение, чудесное превращение чего-то во что-то. Но я не буду говорить, что «Савла в Павла», потому что это было бы слишком пафосно. Но, скажем так, применяя нашу терминологию — Стрелкова-1 в Стрелкова-2.

Я ознакомился внимательно с текстом Игоря Ивановича, наверное, также как и все. И понял, что это — чудесное преображение. Говорю абсолютно серьезно. Превращение, при котором Стрелков, во-первых, перестает ныть... И я надеюсь, что он перестанет ныть однажды и навсегда, потому что ноющий герой нам не нужен... Перестает жаловаться на то, что Россия неправильно ведет себя на Юго-Востоке Украины. Вообще перестает жаловаться. Это — первое, и мы этого добивались.

Второе. Стрелков отмежевывается от очень и очень многих — например, от Юлии Латыниной. И говорит, что никогда ни в чем подобном участвовать не будет. Он посылает куда подальше всех, кто организует митинг, на котором его ждали. И это, конечно, чудесное превращение.

Он выступает совершенно так, как мне бы хотелось, чтобы выступал патриотический человек — по поводу того сборища, которое было устроено в Крыму, где опять-таки пытались всё извратить. Неважно как именно трактует Игорь Иванович это сборище, но то, что он даёт ему крайне негативную оценку — очень приятно.

Стрелков заявляет, что он будет не помогать неким майданам, которые будут происходить в Москве, — а бороться с ними. И это — еще приятнее.

Если кто-то скажет, что это не является чудесным преображением, вполне тянущим на трансформацию «Стрелков — Стрелков*», «Стрелков 1.0 — Стрелков 2.0», то этот кто-то не умеет признавать реальность.

Кстати, ещё об этом кто-то. Сейчас делаются какие-то потуги утверждать, что мы говорили, что ополченцы сбили самолет. Чушь собачья — проверьте всё, что мы говорили. Малазийский самолет — и это уже ясно! —был сбит с воздуха военным самолетом. И уже потом добит с земли. Расследование состоится, и никоим образом нельзя будет умолчать об этом. То есть, конечно, можно сделать всё, что угодно. Можно на черное сказать «белое» и т.д. Но, в принципе, все уже понимают, что это так. Вопрос совершенно в другом.

Вопрос заключается в том, как именно разворачивались события в предшествующий период. И разворачивались они, опять-таки, не каким-то методом теории заговора... (Хотя в жизни нет ничего реальнее заговоров — объективные процессы еще неизвестно существуют или нет, а вот заговоры, как мы знаем, в истории точно существуют... Но в данном случае речь шла о другом.) Одна бизнес-структура из вполне патриотических соображений, определенным образом связанных с бизнес-соображениями (в чем нет, с моей точки зрения, ничего порочного), решила очень крупно поучаствовать в крымском, а потом в донецком процессах. И очень хорошо, что решила.

Естественно, что, начав участвовать, эта структура (а она идеологизирована) опиралась на те возможности, которые у нее были — как и у любой бизнес-структуры. У бизнес-структуры всегда есть какие-то связи. У нее всегда есть какая-то охрана и пиары. У нее всегда есть какие-то там «крыши-мыши» или что-нибудь еще, что она использует в своей живой современной бизнес-жизни.

Но когда эти же возможности структура начала использовать, оказавшись в политической позиции, то к ней потекли совершенно другие ресурсы. Я имею в виду под ресурсами не деньги, а коммуникации, человеческие возможности, политическую информацию, интересантов и всё прочее.

И структура стала стремительно трансформироваться. Поскольку структура в идеологическом смысле очень специфична и транснациональна, то туда ворвались серьезнейшие транснациональные силы. Короче, внутри этого стремительно растущего образования завелись уже вполне далеко мыслящие люди — которые оказались на связи с людьми из всех международных структур, каких только можно... Читайте господ, которые это всё рекламируют!..

В голове у этих господ — не у их структуры, не у ее руководителей, а у них, — завелось несколько крамольных мыслей. Первая крамольная мысль: «Если есть такой вот Стрелков, да еще с такими параметрами и такими свойствами податливости, далеко не слишком компетентный в политике, — то почему бы не нарастить его возможности вплоть до вот той деструкции, которую описывали Латынина, Просвирнин, телеканал „Дождь“. То есть до создания нового Навального. Почему бы этого не сделать?» Это стали делать.

А в голове у других международных систем, увидевших всё это, родилась еще более далеко идущая мысль — которую Андрей Караулов, например, вполне озвучивал и которая вполне признана нашим спецслужбистским сообществом: «А почему бы не сбить, используя украинцев, самолет Президента? И не развернуть вообще процесс в сторону выборов? В сторону дальнейшей раскрутки этой структуры, которую уже начали раскручивать, дальнейшей раскрутки того, кто стал главным героем этой структуры? Почему бы этому процессу не придать разрушительное и общероссийское звучание? Одновременно освободив украинских наших врагов от необходимости сражаться с Россией — пусть Россия занимается теперь своей головной болью, пусть она там выборы проводит и т.д., и т.п.».

Вот этот деструктивный замысел возник и начал разворачиваться достаточно стремительно. Параллельно с этим деструктивным замыслом шла конструктивная работа.

Суть этой работы была, во-первых, в том, чтобы, никоим образом не скомпрометировав российское государство, с помощью уже зрелого российского гражданского общества, — ликвидировать колоссальную диспропорцию между технической вооруженностью бандеровцев, захвативших весь государственный украинский военный арсенал, и технической вооруженностью благородных ополченцев, которые дают им отпор. Как это сделать? Говорилось, что этого сделать нельзя. Но кто-то говорил, что нельзя, а кто-то — начал делать. И сделал.

Вторая мысль: как консолидировать тем не менее конкурирующие ополченческие группы? И как воспрепятствовать организации конфликта между этими группами? Конфликта, который назывался «антитеррористическая операция против господина Безлера», потом назывался «консолидация каких-то возможностей путем зачистки других полевых командиров» и т.д. Вот как всю эту гадость убрать из Донбасса, а ополченческие ряды — консолидировать? И, наконец, как включить в существующий процесс новые, такие же не государственные, а гражданские группы, способные вести военную борьбу — более мощные, чем первая волна ополченчества? Как создать вторую, более мощную, волну ополченчества?

И вот ровно к моменту, когда всё это начало реализовываться, вдруг возникла и свара, организованная человеком, который должен был сплачивать ополченцев, и немотивированный свал Славянска, и всё, что должно было за этим последовать. А последовать за этим должен был вывод ополченцев, консолидированных под Стрелкова, с помощью вот таких вот бредовых зачисток, с территории Донбасса на территорию России — для дальнейших деструктивных действий.

Никто не может опровергнуть то, что все эти компоненты развивались, а параллельно с этим — международные структуры размышляли над тем, как бы там подбить украинцев к тому, чтобы сбить борт № 1.

Борт перепутали. Потому что украинцы — это великая нация, но в ней достаточно много раздолбаев, как в каждой нации. Потому что на Украине, как мы понимаем, в результате всего произошедшего царит соответствующий хаос. И потому что какие-то «благородные» люди этому хаосу «помогли».

И — всё это начало срываться. В тот момент, когда всё это гнилое находилось в максимуме, мы оказали на него (находящееся в максимуме гнилости, и сочетаемое с благородством, жертвенностью, подвигом) соответствующее воздействие.

Находясь в кузнице, я хочу объяснить, что такое это воздействие. Вот, смотрите [поднимает и демонстрирует заготовку]: это несколько слоёв металла, видите: один, два, три, четыре. Они вот так сжаты воедино. Но они же разнородны. И если мы хотим, чтоб из этого всего возник единый материал нового качества, мы должны осуществить так называемую кузнечную сварку.

Именно с ее помощью делаются такие легендарные и действительно исключительно качественные материалы, как булат. «Люблю тебя, булатный мой кинжал!»...

Давайте сейчас посмотрим, как осуществляется такая вот кузнечная сварка. Вот, смотрите. Мы берем вот так все эти замечательные куски разнородные металла и, прежде всего, кладём их в горн [помещает заготовку в горн]. И — начинаем накалять. Начали! [Помощник открывает поддувало.] Вот сюда кладётся уголь. Надо обязательно сделать так, чтобы всё это накалилось добела. [Помощник добавляет уголь в горн.] Вот мы и начали это накалять добела, сигнализируя обществу о том, что в регионе, где очень много благородства, завелось еще немного опасной пакости. И что если эту пакость не изъять из процесса, сначала с помощью такой вот прокалки [указывает на горн], а потом с помощью других процедур — то пакость может сильно помешать благородному делу. Сокрушительно помешать благородному делу.

Ничего нет таинственнее кузницы. Ничего нет, в правильном смысле слова, мистичнее нее и лучше нее. В принципе, мы же должны с вами задуматься над значением таких слов, как «перековка». Вот можно говорить «Стрелков 1.0», «Стрелков 2.0», да? Почему бы не измениться человеку?..

Я, между прочим, уже оказавшись там, очень даже внимательно следил за тем, как он колебался, как ему хотелось измениться, хотелось встречаться. Он показал какие-то свои качества человека, способного что-то оценить, способного вдруг понять подвох. Его сильно там подставили, и я думаю, что когда-нибудь он расскажет, как именно его подставили.

Кстати, я предвижу, что в рамках всех этих таинственных трансформаций кто-нибудь начнет обнаруживать, что его отступление было и не таким плохим, а наоборот, хорошим. Ну что ж, трансформации есть трансформации — они идут в разные стороны.

И здесь мне хотелось бы пояснить вам еще одну вещь. Понимаете, когда нечто вместе отстаиваешь от врага, нечто — Донбасс, Новороссию, — от врага, абсолютного врага — бандеровцев и стоящих за их спиной американцев, — то ты действуешь вместе с другими. Все дружат против этого врага, все сплочены. Это такой замечательный, высокий, яркий человеческий порыв.

Но когда это всё отстояли — это всё начинают делить. Причем делить начинают по законам современного российского общества. Внутри этого дележа возникают ситуационные союзы, новые конфигурации. Кто-то как-то на что-то воздействует. Это живой нормальный процесс.

Он происходил в Приднестровье, но я не хотел в нем участвовать. Мне не интересно было в нем участвовать. Мне интересно было дружить со Смирновым и Маракуцей, и со всеми, кто воевал вместе. А участвовать в некоторых идущих там процессах дележа — этого мне органически не хотелось.

Во-первых, потому что это мелкий процесс, у меня нет в нем интереса. У меня вот в этой кузнице есть интерес, а там — нет.

Во-вторых, потому, что я безумно ценю память о боевом братстве. И мне совершенно не хочется, чтобы она омрачалась дальнейшими политическими раскладами, войнами, конкуренциями со всеми соответствующими этому не слишком высокими и благородными слагаемыми.

И я тогда же ушел. А потом, когда Игорь Николаевич [Смирнов] позвонил и сказал, что «Единая Россия» хочет его убрать с политической сцены, а он бы хотел поддержки, я поехал, как полагается всякому «кремлевскому проекту», бороться с «Единой Россией» за Игоря Николаевича.

А дальше у Игоря Николаевича тоже произошли определенные трансформации. Победил всё равно не кандидат «Единой России». И начались уже события зимы 2011–2012 — Болотная и Сахарова. Процесс перешел в Москву...

Вот то же самое и здесь. Пока идет святая борьба с бандеровским абсолютным врагом и стоящими за его спиной международными силами, пока эта борьба идет и тысячи и тысячи благородных людей, показывающих что Россия жива, что Донбасс жив, что История не остановилась, участвуют в этой борьбе, — надо сделать всё для того, чтобы она шла. Надо сделать всё для того, чтобы она была успешной. Надо сплачивать людей, а где надо —оказывать такие воздействия, чтобы неблагородные компоненты исчезали или оказывались меньшими, существенно меньшими. Что и было сделано.

А когда, во-первых, начнут складываться большие системы (а они начнут складываться) и, во-вторых, на данной территории начнется, скажем так, такой конфликт интересов, который всегда существует в политическом, демократическом, буржуазном и т.д. процессах, — то именно в силу святой памяти о том, как было «правильно и хорошо», надо из этого процесса выйти. Тем более, что главные процессы, безусловно, будут происходить в Москве.

Заканчивая тему с трансформацией Стрелкова из «Стрелкова 1.0» в «Стрелкова 2.0», могу сказать следующее: произошли такие трансформации — и слава Богу! Мы чуть-чуть подробнее обсудим, как именно они происходят, используя кузнечную метафору. Но главное, что они произошли. И никогда в таких случаях, когда происходит перековка личности... Знаете, мы вот говорили: «Перековать человека»... Почему такое слово, «перековка»? Или «кузница кадров» и т.д. Когда такие процессы происходят — то многое перестают каким-то таким особым образом вспоминать.

Мне говорят о том, что я могу показать вам следующую фазу этого процесса перековки. Вот смотрите: всё там уже накалилось добела. И теперь надо вынуть это всё, положить сюда [кладет на наковальню]... И — засыпать, очистить [чистит щеткой с металлической щетиной]...

Вот это всё — мы там делали.

Я предлагаю членам движения «Суть времени», которые учатся, посмотреть, когда именно мы это нагревали, когда — чистили с помощью нашей борьбы в интернете, когда — посыпали вот этой бурой [сыпет белый порошок на заготовку]... Вот эта бура вытравляет из того, что ты делаешь в процессе перековки, разного рода пакостные элементы.

Они, конечно, будут узнавать себя и говорить: «Это всё про меня, про меня, про меня!». Но я — про буру. Я просто вам показываю... Я тут в кузнице ужасно заинтересовался таинством этого специального индустриального процесса.

Ставим это назад [кладет заготовку обратно в горн], потому что вместе с бурой он должен... Посмотрите, как он там интересно кипит...

Вот он так и кипел! Кипел—кипел... Блогеры-могеры... Метания из стороны в сторону, подробные выяснения, кто именно «ахметовец», а кто «не ахметовец».

Кстати, поскольку я здесь уже так много говорю о Стрелкове, я хочу сказать и о других. Просмотрите все мои личные выступления, и вы убедитесь, что я никогда не воспевал, не восхвалял никого из благородно сражающихся с бандеровцами военно-полевых командиров.

Ни Захарченко я не восхвалял, ни Ходаковского — никого! Центр «Сути времени» работал по генезису там, куда пришли первые сутевцы из Осетии.

Александр Сергеевич Ходаковский, с моей точки зрения, — такой же «ахметовец», как я — Майя Плесецкая. Он умный, интеллигентный человек, который прекрасно выполнил свой воинский долг и будет выполнять его дальше. Но который не является ни моим соратником, ни уж тем более ведущим меня или ведомым мною.

У нас вполне абсолютно разные представления о происходящем. И если, предположим, Александр Сергеевич вдруг обнаружит в Стрелкове-2.0 или в 1.0 (или неважно, в каком) какие-то позитивные качества, а я, предположим, их совсем не обнаружу во всём, что происходит в Славянске, — то о чем это будет говорить? Что он «перестал быть ахметовцем»? Что я тоже «перестал быть ахметовцем»?.. Это бред политической курилки!

Мы всегда были по-человечески уважающими друг друга, но политически абсолютно разными людьми. С разными представлениями. Своей самостоятельностью. Своими собственными позициями. Всегда были корректны в том, что касается несовпадения этих позиций. И — абсолютно самостоятельны.

Понимаете, в чем дело? Независимость и самостоятельность — это очень большое счастье, за которое приходится дорого платить. Для того, чтобы как-то иначе участвовать в процессах или для того, чтобы на эти процессы как-то иначе влиять, обязательно нужно входить в системы, становиться винтами этих систем. Главными или не главными. Когда ты хочешь быть в гражданском обществе, то есть на территории независимости, ты всегда должен понимать, что по отношению ко всему, что находится в системах, надо проявлять деликатность. Что всё, что находится в системах, регулируется законами систем. И что это правильно.

Образно говоря, есть вот этот молот. Тяжелый молот, да. А есть вот этот огромный, по отношению к этому молоту, механизм — пневмогидравлический молот...

Пневмогидравлический молот — это система, в которой есть все, что угодно. Ты там должен понимать, какие шестерни, куда что двигается и т.д.

А молот — это молот. Его взял в руки — и он твой. Опаньки — и все! «Куем мы счастия ключи».

Я всегда хотел находится в гражданском обществе, то есть в зоне абсолютной независимости, или по крайней мере, очень существенной независимости. В принципе, мы все вместе зависимы друг от друга. И я, например, сильно зависим от своих товарищей по «Сути времени».

Но я никогда не хотел быть частью Системы. А если бы хотел, то давно бы в нее вошел. Пожертвовал бы независимостью. Получил бы какие-то новые возможности, сжег бы другие возможности.

Вот как только поймут, что в Донецке я действовал как независимый представитель гражданского общества, что никакой травли Стрелкова никто не устраивал — а останавливали определенные процессы и превращали куски булата этого будущего в настоящий металл... Накаляя, посыпая бурой, очищая, сковывая и т.д... И что всегда я понимал: в этом будет участвовать вот такой вот «молот» [похлопывает по пневмогидравлическому молоту]. Не мой, а другой... Так вот, как только он начинает участвовать, главное, чтобы он работал во благо, чтобы преобразования шли в нужном направлении — и всё.

В Стрелкове, с моей точки зрения, осталась одна проблемная деталь. Он должен чем-то искупить свое бегство — победами, если он хочет быть в этом пространстве. И — он должен когда-нибудь потом отмолить свой грех перед теми, кто полил кровью землю, которую он отдал, и кто снова будет ее поливать, когда ее снова придется отвоевывать у бандеровцев. Это серьезный грех и серьезное отношение, в том числе и со своими товарищами, которые верили в него абсолютно свято и которые говорят, что день отступления из Славянска был самым постыдным и самым горьким днем в их взрослой, длинной и непростой жизни. Вот пусть он перед ними и перед мертвыми это всё отмаливает.

Это моя точка зрения. И поскольку я абсолютно независим и обладаю всеми издержками, связанными с этой независимостью, а также всеми приобретениями, — она никогда не изменится. Как за 25 лет войны с антикоммунизмом не изменилась моя точка зрения по поводу коммунизма.

[Шевелит заготовку в горне.] Смотрите, какая она красивая. Она же уже совсем другая, чем была.

[Достает заготовку из горна.] Мы берем ее. Берем молоток. Кладем. [Кладет заготовку на наковальню.]

И вот теперь надо не ныть: «А-а-а-а-а!!! Какой хороший!!! Какой плохой!!!», — а взять молоток и со всей силы — вот так: «О-ба!!!». [Ударяет заготовку молотком.]

Потом еще раз: «Оба! Оба! Оба!!!» [Несколько раз ударяет заготовку.]

И дальше это всё надо передавать [передает заготовку кузнецу]... в огромный механический пресс.

[Кузнец сплющивает заготовку механическим прессом и снова кладет заготовку в горн.]

И пусть шестерни этого пресса разбираются с тем, что там происходило по эпизоду 1, что — по эпизоду 2, что — по эпизоду 3. Мы только продолжаем накалять изделие... Это [хлопает по прессу] — чужая работа. И я рад за людей, которые ее осуществляли, что они ее осуществили качественно. И что мы имеем эту трансформацию.

Что мне еще хотелось бы сказать в этой кузнице, глядя на всё происходящее... То, что я скажу сейчас, адресовано уже не [снимает рукавицы и перчатки]... (Я свою работу выполнил)... не людям, которые здесь существуют. А людям, которые существуют там. И которых я лично преобразовывать не собираюсь. Я хочу сказать и Сергею Палену, и многим другим.

Ребята, не упирайтесь, эту игру вы проиграли. Вы ее проиграли совсем. Вы можете начать новую. Можете кого-то возвращать в процесс. Воздействовать на чьи-то позиции. А кого-то, как с Лебедем, делать губернаторами. У вас масса возможностей... Но ту игру, которую вы вели —вы уже не можете выиграть. Ваша кузница нашей кузнице эту игру проиграла.

К сожалению, это не последняя игра. И даже не предпоследняя. Играть придется долго.

А для этого нам нужна очень мощная кузница. Кузница кадров. Кузница идей. И кузница вообще. Та кузница, на которой будут ковать ключи счастия для наших внуков и детей. Ключи счастия, которое не имеет ничего общего с обладанием. Это — счастье быть.

Счастье быть в сверхдержаве с русским ядром, с глубоким интернационализмом. В сверхдержаве, которая существует по формуле «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь». В сверхдержаве, в которой будет формироваться не рыночный характер человека по принципу «всё на продажу», — а совершенно другой характер. Эта сверхдержава и есть СССР 2.0. СССР, в котором исправили те ошибки, благодаря которым СССР 1.0 проиграл холодную войну.

Новую холодную войну мы не должны проиграть. Мы готовимся к очень серьезным испытаниям. И мы должны крепить кузницу, кующую и мечи нашей победы, и орала нашего труда, и ключи нашего счастья.

До встречи в СССР!