Стенограмма, ссылка на youtube и файлы для скачивания - в полной версии новости

Западные подстрекатели! Руки прочь от Украины и России!

ПОДПИШИСЬ!

Смысл игры - 68 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 927 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 141 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 184 Мб)

Youtube

Кургинян С.Е.: Давненько мы не собирались, да? И я в этом, в основном, виноват. Но безумные сто дней занятий Юго-Восточной Украиной были необходимы, потому что события были безумно острыми и, не занимаясь ими, можно было просто все упустить. Но нельзя же заниматься этим 1000 дней, или 5 лет, понимаете, это просто неправильно. Только! Поэтому я бы хотел сейчас пропустить вперед первую часть, все эти ключевые темы нашей действительности, которые на самом деле ничуть не менее важны, чем Украина.

Я попросил Юрия Вульфовича подготовиться, Бялого, которого я считаю лучшим экспертом в стране сейчас на этом поприще. Сказать нам какие-нибудь сведения по этому поводу и, так сказать, с вопросами. А во второй части я все-таки завершу или продолжу украинскую тему, но так, чтобы она была не только не доминирующей, мол, только теперь всё, пан Донецк, и больше ничего нет в жизни. Чтобы она была второй, а не первой, потому что трясет Китай, трясет нефтяной рынок, происходят какие-то очень сложные дела в плане каких-то судебных дел в бизнесе. Идет отток капитала, очевидным образом происходит наращивание витков политической дестабилизации, мир достаточно серьезно разворачивается и все прочее. И просто не учитывать этого мы не можем, потому что помимо всего прочего, не учитывая всего этого и европейско-украинского контекста, мы и украинскую тему теряем. Она оказывается в каком-то таком голяке, в котором она никак не имеет места. Поэтому во второй части я затрону Украину в чисто собственном соку. Донбасс. Донбассом я называю Донецк и Луганск, и все, что там дальше движется. Сначала мы обсудим все эти глобальные темы. Согласны, что это более-менее разумное построение? Я в этой связи приглашаю Юрия Вульфовича.

Бялый Ю.В.: Ну, я начну с Гонконга. Как вы все знаете, там идут довольно бурные процессы, манифестации антиправительственные студенческие массовые и так далее. В чем там дело? Как вы, наверное, помните, в 1997 году Гонконг был передан от британского протектората Китаю и с тех пор он живет по давней заповеди Дэн Сяопина «одна страна — две системы». То есть одна система — в КНР и вторая — в Гонконге. Он имеет достаточно широкую политическую автономию, там своя экономика вполне рыночного типа, но вот они вместе.

То, что произошло сейчас, имеет такой вполне конкретный повод: Китайская Народная Республика потребовала, чтоб кандидаты в руководство Гонконга на будущих выборах 2017 года, согласовывались с Пекином, с Госсоветом, с правительством. Это сочли ущемлением политических прав Гонконга и вывели студентов на массовые демонстрации. Студентов этих готовили к мероприятию давно, возглавил это профессор местного университета. И акция под названием «Occupy Central» развернулась довольно быстро, по вполне оранжевым технологиям, в духе Джина Шарпа. Пока что она никаких серьезных последствий не имела, хотя почему она именно в Гонконге, достаточно понятно.

Дело в том, что когда Китай получил Гонконг, для него он был крайне важен. Крайне важен, потому что это был главный финансово-торговый терминал Китайской Народной Республики. В Китае, в КНР, вполне такая административно-командно-управляемая экономика, неконвертируемый юань, а нужно торговать в растущих масштабах с внешним миром. Значит, Гонконг и стал таким терминалом — юань через конвертируемый гонконгский доллар мог в иену, в доллар, в евро, куда угодно конвертироваться. Соответственно, через Гонконг шли основные инвестиционные потоки и основные торговые соглашения.

Инвестиции в Китай через Гонконг вкладывали и западные инвесторы, и зарубежные китайцы хуацяо, а Китаю это было очень нужно — у него был инвестиционный голод. И вначале, в девяносто седьмом году, гонконгская экономика составляла восемнадцать процентов от совокупной китайской экономики — огромный кусок.

С тех пор прошло много времени, у Китая своих инвестиционных денег завались, прошу прощения за грубое слово, и сегодня гонконгская экономика составляет максимум где-то три, два с половиной — три процента от китайской. Но значение терминала финансово-торговых связей Гонконг для Китая по-прежнему сохраняет. И, по сути, цель акции «Оккупай Централ», которая сейчас развернулась, — это напугать инвесторов и снизить возможности Китая по валютным, торговым, инвестиционным обменам с внешним миром.

В отличие от арабских «революций», где американцы и отчасти европейцы (в первую очередь, французы) лезли прямо внутрь в эти самые «оранжевые» процессы буквально сапогами, здесь все это идет очень осторожно. Почему — понятно. Потому что Китай сегодня — это такой своего рода финансовый бегемот. У него уже четыре триллиона долларов золотовалютных резервов, причем триллион двести миллиардов долларов — это долговые обязательства государственные Соединенных Штатов — трешериз — казначейские обязательства федеральной резервной системы государства.

То есть его американцы в финансовом смысле боятся. Он, конечно, очень сильно зависит от торговли с Соединенными Штатами — огромный объем торговли, огромный рынок, но если он начнет всерьез продавать свои трешериз, он может наворотить именно в американской экономике очень много, ну, и в глобальной тоже.

Поэтому пока что там все более или менее тихо, эксцессы студентов местная полиция гасит очень аккуратно, на уровне водометов и, максимум, слезоточивого газа, и процесс не разогревается. И понятно, почему. Потому что основные задачи Гонконга и основное, на чем живет Гонконг, — это деньги. Деньги, по англосаксонскому присловью, они «любят тишину». Тишина нарушена, и местное население, которое, в основном, в этой системе оборота денег местных и зарубежных компаний и занято и получает с этого основное свое гонконгское благополучие, студенческими ребятами, которые нарушают это благополучие, все более и более недовольно. Так что, пока там никаких предпосылок к тому, чтобы пошло все вразнос, нет. Ничего серьезного, мне кажется, происходить не будет.

С другой стороны, конечно, Китай поддавливают совсем даже не финансовыми мерами. В Синьцзяне, в уйгурских регионах (в исламских), все более резко активизируется Исламское движение Восточного Туркестана, то есть сепаратисты, боевики-сепаратисты, террористы-сепаратисты. Все больше крупных терактов с десятками жертв, взрывов смертников, огромные по объему операции спецслужб по поиску, выявлению и аресту террористических ячеек, все это серьезно там. Естественно, не на уровне таких уж региональных бунтов, но достаточно серьезно.

Весь этот бунтующий народ в основном получил подготовку, свежую, в Сирии — они воевали против правительства Асада в рядах «Сирийской свободной армии» и других боевых террористических групп, набрались опыта, оружия и приехали заниматься тем же самым в Китае, в Синьцзяне.

Это, конечно, прежде всего, деньги саудовские, катарские, американские, французские, британские; как и во время арабских революций, как и в Сирии или Ираке, то, что сейчас происходит, и те же самые, грубо говоря, приемы раскачки терроризмом местной ситуации.

Далее. Ну, Китай ждет, ему торопиться незачем, он считает что то, что в Гонконге, — рассосется, а то, что касается сепаратизма, они умеют давить очень жестко и пока давят относительно успешно.

Вторая тема, которую я затрону, это референдумы в Европе.

Вы знаете, прошел референдум в Шотландии, там выиграли сторонники единства с Великобританией — 55,3% они набрали в референдуме и вроде бы как-то вопрос решен. Он не совсем решен, потому что там уже несколько десятков, около сорока тысяч подписей против признания результатов референдума, потому что, считают многие шотландцы, он грубо фальсифицирован. Оснований для этого мнения более чем достаточно.

Если мы сравним какие-нибудь наши выборы или референдумы и политику Центризбиркома во главе с Чуровым и то, что происходило в Шотландии, — это небо и земля. Потому что там никто не регистрировал избирателей, кто угодно приходил на избирательные участки, назывался любым именем, голосовал хоть на разных участках десять раз, никакого контроля не было.

В ответ на вопрос из Европы: «А как же так, это же как-то несерьезно?» был ответ: «А мы доверяем своим избирателям». Вот так.

Но то, что произошло в Шотландии, оно не могло не аукнуться, потому что сепаратизм достаточно давний и серьезный есть и в других местах Европы.

Ну, первое, что можно назвать, — это Бельгия. Там фламандцы и валлоны, то есть две разные языковые группы, они достаточно, скажем так, осторожно относятся друг к другу, иногда неприязненно, уже много лет — это старая история, многовековая, а сейчас между ними противоречия дошли до того, уже несколько лет нет устойчивой власти. В последний год сменилось несколько правительств, в последние четыре месяца Бельгия живёт вообще без правительства — нет правительства. И о референдуме, о том, что необходимо разделяться, говорят все громче и все более серьезные политические и экономические группы.

Ближайшее, что будет происходить, — это в Испании — Каталония. В Каталонии социологические данные, давно собранные, показывают, что большинство населения — за отделение от Испании, за независимость, они объявили референдум. Правительство Испании, понимая, что социология против них и каталонцы этот референдум выигрывают, направили запрос в Конституционный суд с целью выяснить, правомочно ли это с точки зрения конституции и до тех пор запретили проведение референдума. Конституционный суд, конечно же, примет решение в пользу правительства центрального испанского, но каталонцы уже совершенно ясно с этим уже категорически не согласны и на девятое ноября правительство Каталонии заявило, что оно тем не менее будет референдум проводить. То есть там ситуация сильно разогретая, с малопредсказуемым исходом. Если это попытаются давить политически или тем более, полицейски, то там будут серьезные эксцессы — это почти наверняка.

Но и Каталония — не последняя. Во Франции начинает все сильнее поднимать голову корсиканский сепаратизм. В Италии — это на севере — Падания и на юге Сицилия — тоже все громче говорят о том, что пора отделяться. То есть в Европе очень неспокойный процесс.

И этот процесс как-то очень логично укладывается в давнюю идею, которую, кстати, поддерживали и американские политики, и американские эксперты о том, что Европу нужно ре-ги-о-на-ли-зо-вать [говорит по слогам] — то есть превратить Европу государств в Европу регионов. Эта идея звучит, эта идея появляется в воздухе и, конечно же, она в больши́х интересах Соединенных Штатов Америки, потому что они понимают, что Европа — равноценная по совокупной мощности экономической, политической и так далее, по демографической — это их соперник в нынешнем мире, а пальму первенства они отдавать никому не хотят. Они хотят подчинить, взять Европу под себя. И то, что происходит в этих референдумах и в сепаратизме, здесь тоже есть немалый, скажем так, довесок американских интересов.

Одновременно американцы сильно сажают Европу экономически, на экономическое ослабление играют. Ну, это понятно — повышение политических рисков инвестиций за счёт втягивания ЕС в украинский кризис, Европа в значительной части европейской элиты очень этого не хочет.

Вот на днях Виктория Нуланд заявила, что «...мы понимаем, что издержки в результате наложения санкций Европа несет, но мы должны прекратить разговоры о том, что санкции вредят, мы должны понимать, что мы должны солидарно помогать Украине», — то есть буквально таким приказным тоном, как всегда это у госпожи Нуланд получается.

То же самое — политические риски растут в результате втягивания Европы в войну на Ближнем Востоке против «Исламского государства Ирака и Леванта», против халифата. Уже втянулись американцы и англичане, начинают втягиваться французы и очень хотят втянуть Германию, наверное, тоже все-таки втянут, попытаются втянуть.

Есть большая система конфликтов между проамериканской Европой, восточной — это, прежде всего, Польша и страны Прибалтики, и всё более антиамериканской, осторожно, но все более антиамериканской старой Европой, которая хорошо понимает, куда Америка ее втягивает, куда они вляпались и чем это будет грозить. Вот этот внутриевропейский конфликт, конечно же, ослабляет Европу и политически, и экономически, и еще, разумеется, и сами санкции, от которых страдает европейская экономика. И в значительной мере они уже поняли, что за то, что они втянулись в украинский кризис, именно Европе придется платить. Платить за поставки газа, потому что с долгами «Нафтогаз» украинский не расплатится, нет у него таких денег, и на предоплату этого газа тоже придется расходовать свои собственные средства Европе, потому что, понятно, что альтернатива — это воровство газа, это холодные дома и остывающие заводы в самой Европе в зимние холода, чего Европа крайне не хочет.

Ну, и еще один большой тематический узел, который я только затрону, — отношения между Европой и Америкой связаны с тем, что в Европе все меньше хотят втягиваться в проект, который называется «Трансатлантическое экономическое партнерство», по сути, зона свободной торговли между Америкой и Европой, в которой по проекту американцы получают огромные преференции — мощнее экономика, доллар. А если американские гигантские банки начнут захватывать европейскую собственность, то в силу зоны свободной торговли противопоставить им будет нечего, если американские товары хлынут на европейский рынок, — это опять-таки проблемы для Европы. То есть тут много проблем и противоречий на фоне вот этого политического ослабления референдумом и втягиванием в войну, а также гигантскими потоками мигрантов, которые расшатывают социально-политическую стабильность в Европе, — это процесс достаточно неприятный.

Дальше — цены на нефть. Мы знаем, что они быстро довольно в последнее время падают. Падают они, собственно, ползут вниз довольно давно, уже два года [демонстрируется график «Динамика цен на Нефть Brent (ICE.Brent. USD/баррель»].

С начала июля, когда было сто одиннадцать долларов за баррель на нефть марки «Brent» (она близкая по цене к экспортной российской нефти), сейчас уже она упала до девяносто пяти, а сейчас даже ниже — около девяносто четырех. Это, конечно, очень большое падение и оно, конечно, нас тревожит, потому что огромная часть наших экспортных доходов — это доходы от нефти и нефтепродуктов экспортных. Почему падает? Причин несколько.

Первая причина — это то, что в цене нефти уже довольно давно очень высока спекулятивная составляющая. Откуда она берется? С 2008-го года, с начала экономического кризиса, Федеральная резервная система Соединенных Штатов начала активно заливать национальную и глобальную экономику деньгами, то есть эмитировать доллары, выпускать в мир доллары — больше, больше, больше долларов. Сейчас идет уже третий этап, третья программа так называемого «количественного смягчения», то есть выкупа с рынка «плохих» облигаций, в частности, ипотечных (мусорных), других ценных бумаг и в обмен — выпуск долларов, долларов, долларов. А постольку, поскольку кризис никак не рассасывается, кризисная ситуация по-прежнему достаточно острая, инвесторы боятся куда-то вкладывать, в реальную экономику.

И куда они эти деньги девают, куда эти доллары идут? Они идут в финансовый виртуал, то есть в различного рода деривативы. Прежде всего, в первую очередь, это деривативы на нефть: фьючерсы, опционы и так далее. То есть это что такое? Это обязательства некоего человека, вкладывающего деньги, в какие-то сроки купить какие-то количества нефти по какой-то цене. Эта нефть не покупается, то есть идет торговля вот этими обещаниями и в этих обещаниях лежит много денег, а спрос на эти обещания подогревает как бы виртуальный спрос на нефть, соответственно, цена растет.

Что произошло в последнее время — еще в прошлом году руководство Федеральной резервной системы заявило, что вот эту последнюю третью программу «количественного смягчения» оно начинает сворачивать. А раз оно сворачивает, значит, все меньше этих денег будет «выплескиваться» и, соответственно, брать почти забесплатно, потому что банковские ставки вблизи нуля и деньги вот эти, доллары, вкладывать во фьючерсы уже не удастся. Значит, нужно перекладывать эти деньги в какие-то другие активы: в золото, в зерно, в металлы, в акции и облигации относительно благополучных компаний, выкладывать из нефти. Спрос виртуальный на нефть падает, соответственно, падает и цена. Это первый фактор.

Второй фактор — это, конечно же, Китай. Китай — один из главных потребителей нефти в нынешнем мире. Его импорт нефти (закупки нефти) самые большие в мире. Китай развивался все время очень быстро, были цифры в районе 10% роста ежегодно — огромные, ни у кого в мире таких не было. Сейчас его экономика несколько охладилась. Последние цифры, которые я встречал, — 7,3 — 7,5% темпы годового роста, то есть меньше. Соответственно, раз меньше, значит, у него нет такой потребности наращивать импорт нефти. Это первое. Второе — лет семь назад Китай объявил о том, что он будет создавать собственный большой нефтяной резерв. Названа была гигантская цифра — четыреста миллионов тонн. Не баррелей, а миллионов тонн нефти. Это, для сравнения скажу, почти десять процентов совокупного мирового производства нефти в год. Огромная цифра. Значит, он покупал еще и в резервы. Сейчас, по некоторым оценкам (Китай никогда не объявляет, сколько купил и как, по какой цене и так далее), но сейчас, по ряду оценок экспертных, он сократил или прекратил закупать нефть для резервов, соответственно, снизился спрос на нефть на мировом рынке. И еще один игрок, который резко снизил закупки нефти на мировом рынке, резко снизил импорт — это Соединенные Штаты.

Соединенные Штаты в последние два года интенсивно наращивают добычу собственной сланцевой нефти и замещают ей импорт. Причем интенсивно — это действительно интенсивно, то есть они сократили импорт нефти не на какие-то маленькие проценты, а на десятки процентов, около двадцати процентов сокращения импорта нефти в Соединенных Штатах. Ну, и, соответственно, раз они снижают импорт, опять-таки спрос падает. И далее Ливия, там полевые командиры как-то между собой разобрались и возник новый феномен. В последнее время Ливия устойчиво экспортирует на мировой рынок девятьсот тысяч баррелей нефти в день, а это весомый довесок к рынку.

И последнее, тоже важное, хотя непонятно, в каком объеме, — это нелегальный экспорт нефти. «Исламское государство Ирака и Леванта» (вот этот самый халифат) на захваченных территориях начал добычу нефти и начал поставку этой нефти на глобальный рынок. Объемы небольшие, но постольку, поскольку никакие серьезные мировые трейдеры эту нефть не купят — она нелегальная, незаконная, — то они продают тем, кто купит, и по любой цене.

Последние данные, которые я имею, — это они продают свою нефть по 40, по 50 и даже по 30 долларов за баррель, то есть втрое, вдвое ниже мировой цены. И это естественно сбивает цену, хотя количества небольшие, сбивает цены на мировом рынке. Ну и то же самое в этом нестабильном регионе — Иракский Курдистан. Довольно давно в результате пертурбаций и безобразий во власти, там происходит, фактически, отсутствие реальной власти в Ираке после того, как ушли американцы — они там такую «демократию» навели «замечательную», что там нет устойчивой власти. И иракские курды начали со своих месторождений напрямую, без санкций Багдада, также экспортировать нефть на мировой рынок. Уже немало, гораздо больше, чем халифат, но постольку, поскольку по конституции они не имеют права ее экспортировать, у них тоже покупают нефть с дисконтом, то есть дешевле цен мирового рынка.

Это еще один фактор, который сбивает глобальные цены на нефть и доставляет, в том числе, нам, серьезные неприятности. То, что может сдержать — где дно? Что может сдержать падение цен на нефть? По моему мнению, главных факторов два.

Первый фактор — Саудовская Аравия. Это самый крупный глобальный экспортер нефти. В Саудовской Аравии проблемы с бюджетом достаточно серьезные. Они могут сбалансировать бюджет на уровне нефтяных цен примерно 85-90 долларов за баррель. Если меньше, то у них дефицит бюджета, а это в нынешней ситуации для Саудовской Аравии очень серьезная угроза. И вот почему. Первое — то, что там происходит, это внутренняя, скажем так, элитная нестабильность. Серьезные раздраи в гигантской королевской семье с сотнями, даже тысячами принцев и принцесс. Престарелый король уже не может «разруливать» элитные балансы, проблемы большие и там идет борьба за власть серьезная. А соответственно борющиеся стороны пытаются привлечь на свою сторону в качестве аргумента против противников какие-то низовые массы. То есть разогревают эти низовые массы. И если их еще не успокаивать высокими платами бюджетными, то этот процесс может пойти далеко.

Еще более серьезная проблема — это поднимают голову шиитские бунты, те самые, которые были в Саудовской Аравии во время этой волны арабских революций, которые тогда залили деньгами, большими деньгами, они снова поднимают градус своего активного протеста. Но и шиитская проблема не замыкается в рамках самой Саудовской Аравии. Во-первых, к ней может неявным образом подключаться шиитский Иран, но он это сейчас, похоже, не делает или делает крайне скупо и осторожно, а вот в соседнем Йемене дела плохи. Там фактически племенные вожди снесли или почти снесли центральную власть и одновременно поднимают голову шиитские племенные группы, шиитское племенное сопротивление на севере страны. А это не только для Саудовской Аравии проблема, но еще и для находящегося на севере Омана. То есть если в Омане что-то пойдет, то еще может быть перекрыт экспорт нефти через Ормузский пролив, то есть из Персидского залива выход. Это совсем серьезно.

Причем дестабилизация в Йемене может сказаться на Саудовской Аравии самым непосредственным образом. Там огромное количество хорошо вооруженных, хорошо обученных и привыкших воевать боевиков. Эти боевики имеют претензии к родственным территориям, к территориям родственных племен в Саудовской Аравии. И если эта вооруженная волна выхлестнется в Саудовскую Аравию, то саудиты сами с этим не справятся. Придется звать американцев на помощь с их самолетами, беспилотниками и так далее. Саудиты очень, очень боятся такого рода сценариев и поэтому понимают, что если они не будут все это дело заливать хорошим бюджетом, большими подачками, скажем так, низовым группам населения, то может «рвануть». Поэтому саудиты ни в коем случае не хотят, чтобы цены на нефть понижались и дальше.

И второй фактор, который является, скажем так, ограничителем снизу для цены на нефть, это, по моему мнению, интересы самих Соединенных Штатов. Дело в том, что свой сланцевый бум они делают на достаточно дорогой нефти. Себестоимость добычи нефти у большинства американских компаний, которые этим занимаются, сопоставима примерно с бюджетной, скажем так, границей для саудитов: 80-90 долларов за баррель. Если меньше, то начинают эти компании прекращать бурение, уходить с рынка.

То, что они уже сокращают добычу нефти, таких данных у меня пока нет, но есть данные Министерства энергетики Соединенных Штатов, которое выпускает ежемесячный бюллетень по объемам бурения новых скважин. Так вот, в сентябрьском бюллетене уже отмечено, что количество новых буримых скважин в Соединенных Штатах сокращается. Сокращается быстро. А это означает, что столько сланцевой нефти, как добывают сейчас, они долго добывать не смогут. Вот такие вот есть ограничители.

Теперь по поводу нефти, санкций и экономики России. Наш бюджет свёрстан в расчете на среднегодовую цену нефти около ста долларов за баррель. Это цена, которая сегодня как среднегодовая еще далеко не снижена. С учетом того, что в начале года было больше ста десяти и до середины года, — в середине года было сто одиннадцать, — даже если цена на нефть будет еще немножко падать, тем не менее, бюджет будет исполнен с профицитом, будет превышение доходов бюджета над расходами, и такого «бюджетного коллапса» не произойдет.

Но понятно, что сейчас Россия начинает резко больше тратить в связи с санкциями, в связи с ограничениями глобального кредитования, в связи с тем, что нужно вкладывать большие деньги в оборонный комплекс, очень большие деньги в технологический комплекс, и этих бюджетных профицитов, естественно, на это не хватит. Поэтому то, что сейчас происходит с долларом, понятно, цену доллара и доллар отпускают. Цена около сорока рублей за доллар позволяет, — бюджет ведь в рублях исполняется, — она позволяет достаточно свободно наращивать бюджетные профициты и получать деньги для исполнения неотложных нужд вот этой кризисной ситуации, связанной с событиями на Украине.

Сегодня есть уже сверстанные бюджеты, которые предложили Минфин и Минэкономики. Там есть «высокий» вариант, когда цена на нефть вернется к бо́льшим значениям, «средний» вариант, «низкий» вариант и вот сейчас вот разрабатывается так называемый «шоковый» вариант, когда цена на нефть упадет до шестидесяти долларов за баррель. В «шоковом» варианте, конечно, будет у нас плохо, но я твердо убежден, что это нереальный сценарий. Нет в мире игроков, которые могли бы «выкрутить руки» глобальным нефтяным экспортерам и заставить их снизить цену настолько глубоко. Вот.

А вот с санкциями сложнее. Санкции, похоже, для нас обещают гораздо большие неприятности, чем падение цен на нефть.

Первая проблема — это инвестиционное замещение. Огромная часть наших корпораций — и государственных, и частных — очень сильно закредитована на Западе. Ну, почему закредитована, понятно, просто потому что у нас ставки банковских кредитов заоблачные, получить на Западе кредиты можно сравнительно дешево, причем получить долгосрочные, а в России долгосрочные кредиты, причем даже дорогие, доступны только очень небольшому числу самых крупных корпораций. Поэтому, все, кто может (кому дают), занимали на Западе, занимали много и, в результате, кредиты накопились. Этот кредитный источник в основном отрезан, а долги — здоровенные.

Государственный долг небольшой, то есть 60 миллиардов долларов госдолга, — это самая малая по сравнению с ВВП среди всех развитых стран государственная долговая нагрузка. А вот долги банков только — это 214 миллиардов, последние цифры Центробанка, а долги корпораций — 433 миллиарда. А есть еще долги регионов. То есть всего у нас совокупный долг российский 721 миллиард долларов Соединенных Штатов, очень большая цифра. Но это бы ладно, если бы не еще одна проблема.

Одновременно с падением доллара и санкциями ослабляется фондовый рынок, то есть падают цены ценных бумаг российских компаний на бирже. А что это значит? Ведь как получали компании кредиты? Они, допустим, берут миллиард долларов, и в качестве заклада, в качестве обеспечения этого кредита отдают банку-кредитору, французскому или немецкому, например, 30% своих акций. Акции — это обеспечение. Но если акции на бирже подешевели, то банк-кредитор говорит: «А вы дайте нам еще акций в обеспечение, раз акции подешевели, или заплатите разницу валютой». А валюты нет. И возникает ситуация, которая уже была в 2008 году и которую мы уже обсуждали в этом же зале, которая называется «margin call», когда неисправные должники, не способные ни отдать кредиты, ни отдать валютные долги, вынуждены часть своей собственности, часть акций отдавать зарубежным кредиторам. То есть наши активы, собственность на наши предприятия, наши банки и так далее оказывается в руках тех западных кредиторов, у которых брали деньги в долг.

Сейчас наши корпорации, как напрямую, так и через государственные органы, пытаются перекредитоваться. Перекредитоваться — где? На Западе нельзя — санкции. Пытаются перекредитоваться в Китае, а также в богатых арабских монархиях. Что из этого получится, пока не ясно, какие-то подвижки есть. Но Китай ставит собственные условия, с которыми не очень хочет соглашаться Правительство России. Но переговоры идут, если эти переговоры будут сильно безуспешны, то тогда единственный выход для государства и для корпораций — это спасать самые ценные, самые важные российские активы за счет того, что выдавать кредиты из валютных международных резервов России. Эти валютные международные резервы изрядные. Это около четырехсот тридцати восьми, если память не изменяет, миллиардов долларов, но по сравнению с долгами, как мы видим, это явно недостаточно.

Есть уже экспертные оценки, которые говорят о том, что при плохом сценарии, то есть если не удастся перекредитоваться и если цены на нефть не будут расти, то наших международных валютных резервов хватит на спасение ведущих компаний в лучшем случае на 5-6 лет, а в худшем случае на 2,5 −3 года. То есть это достаточно печальные ситуации.

Вторая проблема — технологическое импортозамещение. Здесь тоже все не слава богу. Россия, открываясь глобальным рынкам и уповая на единую рыночную экономику, практически прекратила развивать огромную часть собственных современных технологий. Они заброшены. А санкции сейчас перекрывают доступ к покупке товаров и технологий как военно-технологического и двойного назначения, так и сугубо промышленного назначения. Санкции очень много перекрывают. Все это у нас было. В частности, технологии так называемой добычи сланцевой нефти, сланцевого газа — «гидроразрыв пласта» — они ведь в Советском Союзе были разработаны, у нас их перенимали.

Но в постсоветские годы их полностью забросили. В результате у нас современных таких технологий, увы, сегодня нет. А санкции ограничивают. Значит, проблемы с этим. Причем проблемы, если говорить о нефти и газе, достаточно серьезные, потому что ну вот говорят: «Ладно, „ЭксонМобил“ (Exxon Mobil) запретили бурение в Карском море, а у нас есть другие буровые платформы ледового класса, мы продолжим бурение и будем добывать гигантские запасы нефти на нашем северном шельфе». Это, увы, не так. Наши платформы, которые существуют, во-первых старые, во-вторых не соответствуют по ледовому классу тем требованиям, которые предъявляют к работе на месторождениях в сложной ледовой обстановке. То есть здесь опять-таки нужно строить, нужно покупать у кого-то, кто согласен не присоединяться к санкциям, своего нету.

То же самое касается технологий, технологического оборудования для кустового разбуривания горизонтальных скважин и многого-многого другого. То же самое касается, в частности, даже разведки новых месторождений. У нас, в силу того, что мы очень отстали, забросили свою микроэлектронику и вычислительную технику и связанные с этим проблемы обработки сложных массивов данных, у нас нет собственной современной системы обработки геофизической информации. Так называемых «3D», трехмерных моделей и так далее, которая необходима для того, чтобы находить и оценивать сложные месторождения. И в результате опять-таки здесь у нас затык. Затыков много.

То же самое касается технологий военного назначения. Здесь у нас, во-первых, ну например, постольку, поскольку делали вместе, и Украина нам исправно поставляла все необходимое, огромную часть двигателей для военных и гражданских самолетов и прежде всего вертолетов делают в Запорожье. Двигатели для военных и гражданских судов среднего и малого тоннажа делают в Николаеве. Пока что Украина, по крайней мере, двигатели нам продает, несмотря на введенные санкции. Украинская экономическая элита очень упирается полновесному вводу санкций против России. Потому что она понимает, что другим не продашь, это значит загубить свою гигантскую отрасль высоких технологий и не получить валюты, которая жизненно необходима для того, чтобы спасать украинскую экономику.

Но, тем не менее, сейчас проблемы с этим уже наступают, а быстро это заместить нельзя. Можно за 2-3 года заместить, но это нужно активно вкладывать собственные российские деньги, научный потенциал, инженерный потенциал и так далее. Потому что чертежи — все это наше, это разрабатывалось в Советском Союзе, это все это есть. Но нет ни инженеров, которые помнят, как это делалось, нет ни рабочих, которые умеют это делать, даже этого нету, мы провалились очень сильно.

И совсем худо в радиоэлектронике и автоматике, в том числе, для военных систем. Мы забросили это или сильно отстали еще в позднесоветское время, а постсоветское не наверстывали, а отставали все дальше и дальше. Некоторые вещи из того, что нам не продают уже на Западе, то есть в Штатах и в Европе, можно купить в других странах, в частности, в Китае, который, увы, сегодня по многим параметрам технологического развития уже современную Россию опережает. Но некоторые и в Китае не купишь, нигде не купишь, это нужно срочно быстро разрабатывать самим.

На мировом рынке кризис никуда не рассосался. И рассчитывать на то, что выход из кризиса как-то улучшит экономическую ситуацию России на глобальных рынках, на это рассчитывать не приходится. Кризис надолго. Утеряно главное. Утеряно то, что в рыночной экономике ценится больше всего, — утеряно доверие.

Ведь что было сказано несколько десятилетий назад? Есть единое, единственно верное так называемое неоклассическое или неолиберальное экономическое учение. Оно разработало правильные экономические теории, по этим лекалам надо жить, и все будет хорошо. Нобелевский лауреат Роберт Лукас в 2003 году заявил, что проблема предотвращения рецессий практически решена, а теоретически она была решена уже несколько десятилетий назад. То есть, что все правильно, мы уже знаем, как бороться с кризисами. А потом грянул кризис. И оказалось, что умные ученые и замечательные практики и теоретики, которые сидят в регулирующих органах — в Федеральной резервной системе, в Европейском Центробанке, в правительствах, — они якобы должны быстро-быстро это ликвидировать, а они не только ничего не ликвидируют — они не знают, как действовать, что делать, и барахтаются туда-сюда, не понимая, как отсюда выкарабкиваться, фактически методом проб и ошибок. А это значит, что люди, у которых есть деньги (а накачали денег, как я сказал, гигантское количество, — вот этих самых количественных смягчений, сейчас и Европу хотят заставить тоже, Европейский Центробанк, количественные смягчения делать), так вот, эти деньги некуда вкладывать, никто никому не верит. Никто не верит, что эти деньги можно окупить. А вдруг новая фаза кризиса, и эти деньги опять сгорят? А значит, если не вкладывают в реальную экономику деньги, то нет серьезного экономического роста. Все фиктивные финансовые цифры экономического роста ничего не стоят, потому что ничего по большому счету серьезно нового, инновационного, которое помогло бы вытащить глобальную экономику из кризиса, не производится. А значит, кризис надолго.

И еще надолго, конечно, то, что касается нас, — санкции. Тут иллюзий строить не надо. Сейчас у нас идет страшная элитная борьба — и отзвуки мы видим по прессе: борьба между условными, скажем так, либералами, которые говорят: «Всё было правильно, у нас просто коррупция и так далее» и, скажем так, патриотами-консерваторами, которые говорят: «Надо категорически менять экономическую политику». Либералы все громче вопят о том, что все плохо, что санкции нас очень быстро задушат, нет денег, нет технологий, нет компетенций, которые могли бы быстро компенсировать деньги и технологии, поэтому нужно отдавать Крым, нужно менять экономическую политику, менять риторику, уходить полностью от поддержки Донбасса, забыть про Новороссию, забыть про новые программы вооружений, строительство кораблей, подводных лодок, перевооружении ядерного потенциала, перевооружении армии и так далее, короче, нужно сдаваться, и только это нас спасет. Говорят это не только те, кто относится к пятой колонне, я убежден, говорят это, увы, очень многие — от офисных хомячков до бизнесменов и чиновников, которые уютно расположились в зоне псевдокомфорта последнего десятилетия нашей жизни и мечтают о том, чтобы главное ничего не трогать.

Иллюзий не надо. Уже поздно. Дело не в том, какие санкции и как от них спасаться, чтобы сдаваться. Дело в том, что нам объявлена, условно говоря, новая холодная война. Это несомненно. Россия сегодня стала категорическим непримиримым врагом Соединенных Штатов и части европейской элит. И эта американская и европейская элита поставила задачу Россию додушить. И это означает очень многое: это означает, что любая следующая сдача, любое следующее какое-то уступчивое заявление и тем более практические уступки в политике не станут поводом для ослабления санкций. Не станут! Они станут поводом для поиска новых поводов для новых санкций.

Нас всерьез и надолго, уверен, что надолго, взяли под вот этот глобальный пресс. А это означает единственное — что нам, увы, придется входить в фазу мобилизации страны: мобилизации финансовой, мобилизации производственной, мобилизации технологической, мобилизации научной, мобилизации инженерной, а поэтому и главное, прежде всего — мобилизации идеологической и психологической. Нужно понять, что это всерьез и надолго. Нужно понять, что без мобилизации никуда мы не вылезем и не спасемся, что нас будут додавливать и к этому нужно готовиться. Спасибо за внимание.

С.Е.Кургинян: Спасибо, Юра, большое. Хочу простую мысль пропихнуть в сознание, потому что мне кажется, что она никак в него не заходит почему-то, и я совершенно не понимаю, почему. Вот вы едете, там не знаю, на «Запорожце»... не в том дело, что плохая машина... хорошо, на «Майбахе». Вы едете на этом «Майбахе», и дальше у вас возникает вопрос: что для того, чтобы быть патриотом, вам надо преодолеть эту реку. Глубина реки 10-15 метров. У вас в руках «Майбах». Вам говорят:

— Слушай, дорогой, или надо это все на какой-нибудь понтон поставить, или пригнать какой-нибудь катер, или, не знаю, конструировать вместо «Майбаха» какую-нибудь амфибию, или что-то ещё.

— Нет! Вперед! Кто не хочет форсировать водную преграду — тот трус, тот антипатриот!

Тебе говорят: — Подожди, она тяжелая, она сейчас потонет! Ну, давай что-нибудь сделаем! Ну, давай! Мы тоже хотим форсировать эту водную преграду. Мы все это хотим ничуть не меньше, а даже больше. Но зачем ее топить?

— Кто не с нами, тот против нас! Вперед! Высшая скорость!

Ну, натурально, совершенно ясно одно из двух: либо вы хотите форсировать эту водную преграду — тогда, извините, «Майбах» не годится. Вы — люди, вы можете конструировать новые системы, вы можете изобретать плавсредства, вы можете делать, что угодно. Мы переплывем, и дальше «Майбах» понесется в счастливое будущее. Либо не надо на «Майбахе» туда ехать. Не надо!

— Нет, мы едем вперед!

Вышли вперед и сказали: — Назад! Назад! Где понтон?!

— Вот понтон.

— Где кран?! Загрузите этот «Майбах» на этот понтон. Пошли туда. А вот теперь поезжайте дальше...

— А-а-а, вы не патриоты, не эти, не эти...

Да, патриоты были бы, если бы там потонули, пуская пузыри. И тогда было бы сказано другое:

— Этот Кургинян... Он такой умный, он же понимал, что будут пузыри, а сказал: «Пусть едут. Значит, он нас туда загнал!» Все равно, что ни делай, ты за все будешь отвечать.

Значит, теперь от метафоры к реальности. Это ведь не только мелкие вещи, собственные же структуры, все, что угодно. Нельзя с людьми, не отвечающими по своим качествам определенной деятельности, заниматься этой деятельностью. Нужно менять качество, если хотите заниматься этой деятельностью, и все. Нельзя с системой, пригодной для других целей, заниматься тем, для чего система не пригодна.

Существующая политическая система, существующая, простите, конструкция государства и колоссальное количество параметров общества не пригодны для тех целей, которые нужно ставить перед ними в соответствии с вызовами, которые неумолимо надвигаются. Неумолимо! Этого бюджета все равно не будет. Не сразу, как я и говорил, а к какому-нибудь как раз ровняк — 2017 году. Нельзя с людьми, которых не готовили в ПТУ и так далее, у которых нет трудовой мотивации, которым не платят деньги, так, как это нужно, для того, чтобы поощрить высококвалифицированный труд, у которых нету мозга для того, чтобы делать этот труд, и руки не готовы, нельзя с ними запускать ракеты определенного уровня. Они все равно их не запустят.

Как говорил мне один из представителей старшего поколения: «Причем тут деньги? Спрашивают, сколько надо денег, сколько надо денег, сколько надо денег? Мне надо воскресить триста мертвецов, а я не умею!». 25 лет, как развалены все эти ПТУ. 25 лет, как сказано, что каждый, кто трудно и сложно трудится, является идиотом, дегенератом, существом третьего сорта. 25 лет, как всего этого не существует.

Теперь — давайте за три месяца! Не можем. Этого сделать не можем. И мы не можем заново осуществлять сталинские модернизации. Потому что сталинские модернизации осуществлялись в условиях профицита людей, которые были безумно готовы работать и могли это делать. А мы существуем в условиях — помимо всего прочего — дефицита людей.

Для того чтобы развивать русский Север, надо бы точно знать, что нам-то как раз и нужны супервысокие технологии, потому что у нас людей нет. Нам нужно нескольких людей из этого поселка, которые еще не запили вчерную, научить управлять суперсовременной техникой, тогда они достаточное количество, не знаю чего, леса или аграрной продукции сделают. А если пойти по китайскому методу — с помощью людей, то этих людей нет. И работать так они не будут.

Перед нами стоят абсолютно фантастические по своей сложности задачи. Никто же не говорит, что их не надо решать. Давайте решать! Этим способом — или этим.

Нет! Не надо никаких сложностей! Пошли!.. Пошли — и все будет хорошо!

Куда пошли?!

У Крыма есть замечательное свойство — у него там такой перешеек узенький... Вот взяли так — вот! [делает рукой отсекающее движение] — и это Крым. У него есть еще автономия. И там, в основном русское население с очень высокой степенью комплиментарности к нам (оставим в стороне вопросы национальных меньшинств — они будут острыми, но как-то их можно отрегулировать).

Теперь пошли. Взяли, зажмурились — и в лоб, всей российской армией двинулись на Украину. Во-первых, надо понимать, что такое Запад. Запад — это невероятно трусливая система, которая боится малейших издержек, но которой — главное — не задевать нерв под названием «амбиции». Не надо мне говорить, что не может быть решений серьезных на Западе, в Америке и везде, когда они пойдут на издержки себе, и на какие-нибудь жертвы человеческие, и на что угодно еще. Если задеть их нерв амбиций — он есть. В Европе он не такой болезненный, а в Америке — он очень болезненный. Не надо его задевать! И тогда все будет хорошо.

Можно делать это, это, это. Вот так, так и так — и все будет хорошо. Но не надо это делать тем единственным способом, при котором будут задеты амбиции, и вся эта игра американская пойдет всерьез. Мы имеем дело с соответствующим президентом Соединенных Штатов, соответствующей достаточно рыхлой элитой. В ней можно очень много чего сделать так, как нам нужно. И все будет сделано. Но только не надо переть рогом, зная твердо, что в ответ на это вы заденете амбиции. Вот тогда вы получите по полной программе! И вообще — о чем идет разговор? В чем цель? Цель — развязать ядерную войну?

Значит, достаточно было ломануться напрямую рогом — вот так прямо, тупо, как звали, — туда, чтобы, во-первых, точно получить все, что связано с прямым ответом НАТО. И уже будет наплевать, что будет с газом, и наплевать, что будет с политическими выборами, и наплевать, что будет с издержками. Вот только рогом туда — в ответ! Это нужно?! Значит, решение этих задач нужно усеивать русскими костьми! Бесконечно. Бесконечно обсуждать, как сестры-черногорки и все прочие втянули в Первую мировую, и точно так же из-за амбиций непонятных по объему групп влезать в эту. Зачем? С чем? С каким потенциалом? Это первое.

Второе. Хорошо, влезли. Влезли, напугали. Те чуть-чуть труханули — да? И куда идем? Вот прямо, сколько здесь людей: куда идем? Вот куда хотим — туда и идем. Куда идем? В гости — куда? Вот прямо на танках, под объявление войны — куда идем в гости? В Киев? В Запорожье? Нет. Значит, надо уж прогуляться, так прогуляться: в шесть областей, в Киев, куда-нибудь еще.

Зашли в Запорожье. Соцопросы показать? Реальные соцопросы? То есть вы туда зашли, а дальше — еще круче. И там вам плюют на броню, там начинают подниматься всякого разного рода митинги и так далее. Ваши ответные действия? В условиях однозначного статуса оккупационных войск. Однозначного! Ваши ответные действия? Вы воскрешаете дух Лаврентия Палыча Берии и Иосифа Виссарионовича Сталина, и подавляете — в XXI веке, под Интернет. А я вам говорю, что если Сталина сейчас воскресить и Берию, и всех остальных, вот бы они что-нибудь такое сделали [показывает фигу]. Они бы нашли новые методы! Они никогда бы этого не делали, потому что они были талантливыми людьми. И у них было точное чувство реальности.

А здесь ничего, вообще ничего, никакого понимания того, что как только они заходят в Днепропетровск или в Запорожье, нужно разворачивать полную систему репрессий. Под все ответы соответствующие, уже окончательно. Войска НАТО, куда бы вы ни зашли, по другую сторону стоят живьем, это я вам отвечаю.

И что дальше? Вот зашли — что дальше делать на территории? Прежде всего, подавлять, а во-вторых, воевать! Нарваться на всю систему полную, [когда] уже все наплевали на взаимные выгоды: «Если русские сделают это, мы им тоже сделаем это. Да, у нас же будут тоже издержки, а мы не хотим вообще никаких издержек, мы нежные, нам даже маленьких не нужно, поэтому давайте не делать». Это еще как-то пройти по лезвию бритвы. «Ах, русские так? Так мы им!!! Плевать, все, варвар пришел! Сейчас он придет в Польшу, он будет насиловать немецких женщин!» И поехали в ответ.

А мы-то что получим? Это сыр-бор ради чего? Мы получим оккупационный статус на конфронтирующей с нами территории, с которой рано или поздно надо убраться. Это все — зачем?! Либо это, так сказать, кретины и безумцы, либо это провокаторы. То есть второе-то намного вероятнее. Это все — зачем? И так воюют в XXI столетии?!

Хорошо, даже не это важно. Хорошо, начинайте так воевать. Но тогда измените политическую систему, измените структуру государства, измените элиты и найдите откуда-нибудь эту новую элиту! Вы мне покажите ее, это кто сейчас придет-то? Где эти все герои? Красины, Кржижановские? И как, интересно, их будут менять? За счет чего?

Значит, это будет «Майбах», который поедет реку форсировать, вообразив, что он — бронетранспортер-амфибия. И он натурально там потонет. А, между прочим, и я тоже в нем. И сидят в нем некие сущности, которые нам дороги: «народ России», «историческая судьба» и так далее, и тому подобное. Значит, зачем-то, непонятно зачем, всем этим надо пожертвовать и ничего не получить, просто ни-че-го. Угар на 2 месяца.

Потребительские настроения разогнаны в течение 25 лет, может быть, машину этих настроений можно сломать, но с большим трудом. И, извините, не только Ксения Собчак говорит, я произвольно цитирую: «Мой желудок любил бельгийские устрицы, я не понимаю, почему из-за санкций я должна страдать, а они должны меняться на норвежские!» Условно, да? Извините, вполне патриотичные люди кричат: «А у моего ребенка аллергия, он привык к этому козьему сыру, а теперь нельзя, нельзя, нельзя!». Значит, вы все должны изменить. С кем, Венедиктовым?! Вот со всей этой элитой СМИ?! А! Надо найти новую? Не скажут мне, откуда ее надо найти и как она окажется на местах?!

Значит, забудьте сказку, что все изменится, что воскреснут Сталины. Вы полезете туда с имеющейся элитой, с имеющимися креативщиками, с имеющимся вот этим потребительским гумусом, или как его назвать? Не хочется грубых слов. Гумус — это не то. Неважно, с червеобразующими слоями... Вы со всем этим полезете туда, и ровно через месяц начнется базар! И это есть та самая проигранная война, о которой как о великом наслаждении писал Стругацкий Юрию Афанасьеву: «Юра, мы еще свернем голову всему этому патриотизму и нам только надо, Юра, чтобы мы проиграли войну».

Три месяца эйфории, все проиграно, эта машина катится назад, тут соответствующие процессы: Крым забирают, на Донбассе —тотальные репрессии, в Крыму — тоже. Гуляет НАТО, ни в чем себе не отказывает, эта территория разваливается и она — тоже под НАТО. И пожалуйста, весь этот мировой олигархический режим стройте на здоровье — исчезла преграда в виде России!

И когда мы говорили все время, что альтернатива же не в том, чтобы слить Донбасс, не входить в Крым, а в том, что все надо делать изящно. «Ах, изящно!» — и [называют] какой-нибудь седьмой колонной, восьмой колонной. Ничего не будет.

Выступил с самого начала, говорю: «Есть частные военные компании, есть все способы, нужно поставить оружие. К началу июня российское гражданское общество свою задачу выполнило. Но вы — раскручиваете этого самого Стрелкова. Вы за это бабки получаете, или вам так нравится, у вас такая патриотическая гордость — неважно. Но вы же его крутите по параболе! [Делает плавное движение рукой, изображая параболу.] Но это нельзя делать три года. Ну, это — азбука!!! Азбука раскруток. Нельзя три года гнать вот так [делает рукой движение].

Вы начинаете раскрутку, и у вас возникает вопрос: либо вы гоните к 2016-му, 2018-му, хотите сделать из него Президента, да?

Но тогда же вы не можете гнать так, чтобы это перегрето было вот здесь, а здесь — пошел спад.

Значит, вы должны гнать вот так. Или вот так. Или с каким-то перегибчиком.

Но вы же гоните вот так.

И вот здесь — предел. Все-таки вы же — пиарщики, вы понимаете — что он есть.

И что посчитать его математически — это пара пустяков. И мы — не в 1985-м году живем. И этому пиару мерзкому все научились. И все эти лекции читали. Значит — где вот этот предел? По выборам — ноябрь 2014-го. А по градусу начала — август 2014-го. И никуда так дальше греть нельзя. Какую бы вы цель не имели. Хоть — сделать его президентом.

Во-первых, это невозможно, но я не буду комментировать — почему, возьмите, послушайте, вы увидите почему. А во-вторых — это вот этот год. И что же это у нас должно было произойти-то в этом августе такого интересного, чтобы к этому моменту нужен был раскрученный гражданин?

Дальше начинаются сказки, которые мне осточертели, которые уже невыносимо слышать, невыносимо: «А-а, когда это какое-то оружие отдали? Так говорят украинцы, вы повторяете украинскую пропаганду». Дорогие товарищи, господа, граждане, уважаемые люди просвещенной страны, все-таки одной из самых умных стран европейского континента — причем тут украинская пропаганда? Да, оружие поставляется гражданским обществом России, потому что русские воодушевились! Честное слово, это так. Они воодушевились очень сильно от этих событий. Русский дух еще не проснулся, потому что когда он проснется — всё! Займут, предупреждаю всех, и Львов, и дальше пойдут, потому что... Только это — когда русский дух проснется.

Тогда возникнет мобилизационная система, тогда все задачи будут решены, и все увидят — что могут делать русские. Но этого нет. Я не знаю — может ли он проснуться. Я не знаю — каковы здесь издержки и приобретения, и чем это может кончиться в такой ситуации, но этого нет. Но воодушевление огромно. И на этом воодушевлении можно сделать все.

Но это же не... ну, как это мягко сказать... это не ситуация, когда каждая бабушка несет СПГ и отдает ее своему внучку на границе. Ну, это же не так происходит, да? Как бы это ни происходило, это актируется. Есть простая и очень важная тема. Есть заактированные (гражданским обществом) поставки, а есть — количество натурально принятого и использованного, и оно, между прочим, тоже заактировано по факту выдачи. И то, и другое есть бумаги, и они не могут сгореть. И все их не перепишешь. Поэтому когда я спрашиваю: «Где разница между поставленным и полученным? И где она находится конкретно?», то это бухгалтерский вопрос. И я совершенно не собираюсь (чтобы все понимали) лично с ним разбираться. Я не хочу получать ни этих полномочий, ни окончательных этих данных. Этим должны заниматься те, кому это поручено.

Гражданское общество в нашем лице ставит вопрос. Если кто смотрел мою передачу с молотком и молотом — оно стучит молотком. Как там... «Надо, чтобы у каждой двери стоял человек с молоточком»... Так вот, общество с молоточком, и оно ставит вопрос. А отвечать на него должно государство. Затем, когда возник вот такой профицит всего этого, начали орать: «Об этом нельзя говорить. Это — тайна за семью печатями, потому что все же понимают, кто...» Я говорю: «Кто? Гражданское общество. Частные компании. Американцы [же имеют] Blackwater? Ну, и мы». Значит, нельзя говорить, да? То есть надо, чтобы эти лишенные совести люди поливали Россию каждый день и орали, что мы там воюем голыми руками?! Красивое кино! Красивое кино!

Россию каждый день поносят, а она, с одной стороны, держит на себе все риски, связанные с тем, что это все сыпется как из рога изобилия, а с другой стороны, должна утирать все плевки? От кого?! От людей, которые это получают. Совесть-то есть?! И это была первая фаза. При этом в начале мая все это было плохо, а в июне стало хорошо. И ровно тогда, когда это стало хорошо, натурально, все решили сваливать.

Есть [ролик], где Бородай говорит: «Тухляк, надо сваливать». Говорят, что его партнер — это господин Чеснаков... Господин Чеснаков тут ни при чем. Там другой партнер, послушайте голос — понятно, кто это. Это один из наших патриотических бизнесменов, он много раз выступал. Я ничего не хочу сказать — бывают подделки, бывает все, что угодно. Тут, действительно, война брони и снаряда, но разве он это отрицает? И при чем тут названные лица, с которыми он сидит, и Чеснаков? Чеснаков — это такой милый человек, чисто светский, такой очень исполнительный, четкий работник. Он не будет звонить по телефону [смеется], он сразу же это опроверг. Ну, тогда возникает вопрос: дело же не в том, что этой записи не было, а дело в том — кто там говорил. И в любом случае, как вам нравится фраза по поводу священной Русской весны, сакральных центров, когда восклицания идут публично, а потом говорится: «Тухляк, надо сваливать»?

Хорошо, это — вопрос оружия.

Следующий вопрос, который встает, это вопрос реальной консолидации. Потому что если я сейчас всем здесь раздам оружие, а никто с ним ничего не умеет делать, то каждый начнет стрелять в соседа... Я говорю только о том, чему есть факты. Значит, начинается вопль перед моим приездом. Что есть чудовище по имени Безлер, или Бес (это который сейчас генералом-то стал, горловский полевой командир), который затевает переворот, и которого надо свергнуть частями Захарченко и Ходаковского. Орет Бородай. Орет по телевизору. По телевизору — на весь мир! Проверьте — все висит. Это не мои домыслы! Публично [даны] распоряжения — начать антитеррористическую операцию против Безлера. У Безлера две тысячи сидит в Горловке и большие поставки, и у этих — две тысячи. Значит, как они должны начать операцию? Они друг друга должны начать мочить. На глазах у украинцев, да? Всё. Слив. Мгновенный! «Тухляк — можно сваливать». Начали разборку — свал, кто бы ни победил.

Я приезжаю туда как человек без статуса, независимый, так сказать, наблюдатель. Там сидят: премьер-министры, главнокомандующие, члены правительства, и они устроили эту гнусную разборку у всех на глазах — зачем?! В чем предмет разборки? Предмет разборки — железная дорога, предмет разборки — копанки, т.е. «серый уголь» и все прочее. Предмет разборки — «чистые бизнеса» и невозможность их поделить.

Дальше. На момент, буквально за день... Я вообще не знаю — почему я там оказался в этот день? Никто не может объяснить. Если б я там на три дня позже оказался, вообще бы уже нечего было разбирать. Значит, дальше — разговор на эту тему портит нервную систему — я понимаю, что если премьер-министр уехал в Москву, Захарченко и Ходаковский отказались мочить Беса или Безлера, а работа такая, что, не имея прямо за спиной у себя силовой группы, невозможно делить экономические интересы, то премьер поехал за какими-то возможностями для восстановления своих позиций и этого экономического дележа. При этом об этом все говорят.

Еще не рискуя на столь смелую гипотезу и понимая, что смысл этой гипотезы в одном — что есть только Стрелков, больше никого нет. И если кого-то подтягивать под себя для разборки — то Стрелкова, больше некого, понимаете, да? Не американцев же и не русские войска — кого подтягивать? Т.е., надо либо сваливать с рынка и уступать все это Безлеру, либо надо подтягивать кого-то. Кого? А тех, кто сидит в Славянске, — это они не подтянуты, они там застряли, да?

И, не осмеливаясь еще высказать столь дерзкую гипотезу о том, что их сейчас возьмут оттуда и приведут для разборки под святую тему Русской весны... (Циники!) Я только [предполагаю] «А что если, боже мой...» А утром меня будят и говорят: «Не если, а уже...». То есть, всё это сваливает назад без всяких на это санкций. Вы меня слышите? Без всяких санкций. Это не то, что их выторговали, эти санкции. Их нет!

Краматорск сдан — там в правильном месте можно сидеть полгода. Дружковка сдана — это вообще господствующие высоты. Сдана половина территории Донбасса, Донецкой области. Для чего?! Чтобы вернуться в город и начать разборку. При этом они идут частью через Горловку, и они уже там начинают «теплый» разговор на экономические темы. Они приходят [в Донецк]. Но все-то думают, что это просто Москва все сливает: премьер-министра нет, вообще никого нет, все молчат!

Слабо организованные изумленные толпы вооруженных людей входят в город. И какая первая мысль? Какая первая идея? Я проверял это потом месяц, но я как кожей почувствовал: первая идея вошедших — уничтожить конкурентов, то есть начать в городе разборку с другими военно-полевыми кланами. Зачистить этих — Ходаковского, Захарченко и так далее. Они их зачищают, что дальше? Они сваливают! Все начинают всех зачищать, что дальше? Русские — предатели, надо поддержать Украину. Конец операции, конец Русской весны!

Никто не понимает, что происходит, никто не понимает! Лишь через месяц поняли масштаб. Значит, что можно сделать? — Выступить! Вон камера есть плохая.

И вся эта машина останавливается, потому что она уже окончательно ничего не понимает. Получается, если он (Кургинян) кричит, а к нему такие-то и такие-то приходили, значит, кто посылает месседж? И с чего он это все делает? Откуда такая наглость? Возникла полная парализация этого слива — остановились и думают — что произошло? Пусть думают... Это — время.

Дальше. Поскольку данных много, а я нахожусь на данной территории, то возникает вопрос, сколько же можно данных — 20% данных или 100%? Так или иначе... И вопрос заключается в том — остановите слив, остановите слив! Они хотели уходить из Донецка, они хотели зачистить тех, кто этому сопротивлялся, монополизировать всю власть и уйти... И это не умствования — это прямая и однозначная информация! Они рвались как с поводка, чтобы убежать оттуда, бросив все оружие, бросив все население. Еще чуть-чуть гульнуть, дня четыре-пять... И думаешь — а куда же они так рвутся-то, а? Им ведь все равно на границе надо сдать оружие — какой бы ни был бардак, а с оружием их никто не пустит. Значит, его надо на границе сдать, а потом получить. И куда же это мы так бежим из Новороссии, из великой Русской весны? Куда же это мы так лыжи-то намазали? А что там делать-то? И становится натурально понятно, куда бежим!

Третий раз повторяю, потому что есть несколько мерзавцев, которые все время говорят: «А причем тут ополченцы?». Не в ополченцах дело, а в том, что проект на паях — размен. И как этого может не быть, когда они вот так связаны[показывает кисти рук с переплетенными пальцами]? Когда власовцы и бандеровцы — это просто люди, которых вместе готовили в одних разведшколах, в одних цэрэушных лагерях, прессовали вместе, готовили под одну задачу. Это же не вопрос — русский фашизм какой-то, национализм — не это интересует. Интересует главное — пособники Гитлера, которые гордятся тем, что они были пособниками. Гитлера! Гитлера! Просто Гитлера, не вообще кого-то.

У них там национал-социалистическая идея, ну, пусть покричат мальчишки! Но там же не про это речь, там про Гитлера речь. И это главный вопрос — кто пойдет в церковь, если канонизируют Власова?! Власова, я подчеркиваю. А мы это уже двадцать с лишним лет останавливаем, и мы-то знаем, о чем идет речь. У нас будет праздник 9 мая — и герой генерал Власов! Они вместе будут на соседних стенах, вот это как? Гитлер, фон Паннвиц — это все ладно, хорошо. Белые ненавидят красных — имеют свои основания. Ну, возьмите своего Деникина, и крутите его с утра до вечера, с вечера до утра. Но у нас есть праздник — День Победы, у нас есть борьба с фашизмом. Кроме всего прочего, на Украине мы боремся с фашизмом, на этом вся кампания построена. И вы пойдите куда подальше с вашими Панвицами, Шкуро («да здравствует великий фюрер!»), Турку — вот со всем этим идите к черту! Тем более что офисы этих организаций находятся в Нью-Йорке, а тренируют их ЦРУ. Это-то можно понять через двадцать лет?!

Тогда давайте — либо мы с этим боремся, либо мы входим на Запад. Если мы с этим боремся, то это — наши враги, потому что это западные силы, и совершенно не важно — консервативные или нет! Что, Рейган с нами не боролся? А если мы входим на Запад, то это — наши союзники, потому что у них позиции, у всех этих Трубецких, Голицыных, этих Паленов... и поехали по всему кругу. Так кто они? И мы чем заняты? Мы на этом «Майбахе» водную преграду переезжаем? Чем мы заняты? Мы хотим бороться с ЦРУ — во главе с кадровыми агентами ЦРУ? Что мы хотим-то, я не понимаю?

Пока Америка была другом, а цэрэушник — партнером, так все нормально, все путём. Но если мы бросили этому Западу вызов и говорим: «только не ЦРУ!». А это-то — цэрэушник кадровый. И потом, мы что, этих всех людей не помним, что ли? Мои родственники по линии матери прекрасно это помнят, а все здесь находящиеся должны читать стихи Пушкина:

Идут убийцы потаенны,

На лицах дерзость, в сердце страх.

...

О стыд! о ужас наших дней!

Как звери, вторглись янычары!...

— Ода «Вольность». А.С.Пушкин.

И когда один из этих либеральных господ в окружении тогдашнего президента России Медведева говорил, что тут просто вопрос табакерки, и сказать: «Государь, идите властвовать!» [имеется в виду Игорь Юргенс] — все же понимали, о чем идет речь! Это же просто в прессе говорилось, в каком, в 2010-м году. У меня это в книге есть. Это цитата, это же не я говорил!

А этот Йордан? Ну, вот была страна, она не воевала с Западом, сидел этот Йордан, делал тут, что хотел, и говорил, что... я чуть-чуть произвольно, но очень близко к тексту, что «мои деньги здесь смогли то, что не смогли доделать мои предки, которые воевали в СС и вермахте». Цитирую по памяти, возможно, с очень маленькими коррективами. Все слушали и говорили: «Ура! Ура! Ура! Долой советское! Да здравствует Запад!».

Теперь что? Это все тот же «Майбах»? И он хочет форсировать водную преграду? Что сумасшедшие все, я не понимаю? Кто сошел с ума? Там же вопрос не в том, что они — белые, а вопрос в том, что они — на картотеке цэрэушной, все! Это именно та элита, ее за это и ценили. Зачем нам Голицын нужен был («Бэнк оф Нью-Йорк»)? Чтобы через белые дела там деньги отмывать? Да, не нам, опять-таки говорю — элите. А теперь что? Теперь-то что? Причем тут мальчишка, который орет, что русские сильнее всех? Причем этот мальчишка?

Этот человек [Голицын] уже с трудом по-русски говорит. Грассируя. Он русских ненавидит единой ненавистью с Гусинским.

Выяснилось другое. Что ополчение, в том виде, в котором оно есть, сколько ему ни дай, не может выполнить роль национально-освободительной армии Украины, как [когда-то] национально-освободительная армия Китая. Не может. Потому что к этому моменту — спасибо этим же белым — порвали все связи с населением.

У белых же есть несколько черт. Во-первых, они грустят. Они унылые. Я уже цитировал это. Почему «эскадроны бегут в беспорядке»? Фигли они бегут? Во-вторых, они ненавидят «быдло». Они люто ненавидят народ. В-третьих, они ведут себя как оккупанты. И в четвертых, они резвятся. И тут что Врангель тогда, что это теперь... Все были свирепые. И красные, и белые. И все знают, что делали белые. Булгаков писал: «Горит в ночи игла». Та же контрразведка. Но те [красные] смогли как-то с населением договориться и остановить этот беспредел, а эти не могут. Импотенция.

Значит, к этому моменту связь с населением начала рушиться. Да, есть герои, святые, там есть ребята, лучшие, которых я видел когда-либо. Но ведь не на них одних все держится. Значит, конфликты, оргвойна, управляемый конфликт групп, он же — АТО имени Бородая и все, что за этим следует. Она же несомненна. Есть клевета на Россию. На ее гражданское общество, которое все им поставило, а они орут: «ничего нет». Это был самый, так сказать, категорический и негативный диагноз. Это нехорошо.

Операция «Свал» и неспособность что-то сделать. Тогда русскому гражданскому обществу пришлось еще раз поднапрячься. Потому что самое-то рискованное с точки зрения «Сути времени» было в том, что ты-то их оттуда — а тут [заорут]: «Вот тут-то и гибнет русский мир! Вот тут и гибнет весна! Вот они, агенты империализма, которые пришли, своей рукой единственного спасительного героя убрали! Точат ножи булатные, кипят котлы кипучие! А-а-а-а!», — и нету Донецка с Луганском. Так? Риск огромен. Но нашлась новая волна ополченческого движения гражданского общества, которая разгромила украинскую армию. И я попросил бы здесь всех — поверьте, это не пафос, — встать и почтить минутой молчания тех, кто это сделал. Потому что не всегда даже можем назвать их имена, как вы понимаете.

Спасибо. И пусть во всех местах России, где пришлось оплакать людей, знают, что они для нас герои навечно. Каждый. Как и ополченцы, так и ополченцы новой волны.

И когда все это расфигачили, начинается крик: «Мы хотим на Киев!». Кто должен идти на Киев, кто?! Кто?! Я понимаю, что рвется крик из души, что он важен. Значит, единственное, что можно сделать, — стабилизировать территорию. Восстановить связь с населением. Провести выборы. Удовлетвориться тем, что там есть 7 миллионов людей. И создать, наконец, семидесятитысячную армию. Один процент — это армия по мирному времени. Один процент населения, запомните. В Приднестровье 700 тысяч людей — 7 тысяч армия, 13 тысяч резерв. Сколько армии в Карабахе, я говорить не буду — по проценту населения. Или в Абхазии. Хоть семьдесят-то тысяч дайте для всего, чтобы этот «Майбах» на другом берегу поехал-то куда-нибудь.

В Киев или не в Киев. Я гораздо больше мечтаю, чтобы он доехал до Киева, чем национально-освободительная армия Украины. Чтоб бандеровская нечисть была выгнана с земли. Но вы мне хоть в реальности-то дайте эти 70 тысяч. Мы уже заплатили за то, чтобы они не ныли там.

Я не говорю — в ополчении первой волны много героев. Действительно героев, честное слово, клянусь. Но это что все такое? С кем, кто пойдет-то? Кто на Киев пойдет? И что это за сказки, что «всё, уже армии нет, ничего нет»? Вы перестаньте эти сказки рассказывать. Это война надолго. Новые технические поставки, системы связи. Беспрерывное, беспрерывное обучение людей — тех, кто могут. Еще и еще раз: организация условий для приезда военных специалистов.

Да, находились таланты [на месте]. Какой-нибудь тракторист, который там что-нибудь... Или какой-нибудь «дядя Вася», который так разозлился, что у него БТР машину попортил какую-то дешевую, что вылез с пулеметом, и этот БТР натурально, как не полагается, уложил. Ну, бывают герои, и всегда, в любой гражданской войне, они вдруг становятся очень яркими. Но это же не масса. Нужны специалисты — учебки, специалисты — учебки. Дисциплина, форма. Кто мешает одеть в нее? Как она будет называться? Народной самообороной? Милицией? Как угодно! Ну, оденьте форму, дайте погоны. Потребуйте дисциплины. Я двадцать лет езжу по этим горячим точкам. Самое отвратительное, что может быть — кроссовки, треники и автомат. Что это такое, понимают только те, кто там живут этим. Тогда понимаешь, почему форма должна быть сложена определенным образом, а ремень должен висеть слева, а не справа на кровати. Потому что в противном случае это... Это совсем не так романтично, как кажется.

Значит, сейчас встают десятки задач. По созданию политической системы, выковыванию настоящей армии, и так далее и тому подобное. И еще надо ждать, что произойдет экономически. И, в конце концов, что-нибудь идеологически мы скажем? Идеологически, культурно, экономически. Назревает зима. Украинская экономика не выдерживает того, что происходит. Ну, в конце концов... человек бежит в атаку. Ему говорят: «Окопайсь!». Окапываются немедленно. Лежат, стреляют. Потом «В атаку!» — снова идут. И что, каждый раз, когда окапываются, это значит что? Что?

Да, я знаю, что существуют силы — олигархические и другие, — которые будут колоссальным образом подрывать любую идею мира, превращая ее в идею капитуляции. А что такое идея войны? Вам рассказать, как построена оборона Мариуполя сейчас? Кто ее должен брать? Кто?! Как? Мы должны работать по городам так, как они работают [с помощью артиллерии]? Да?

Стоит конкретная сложнейшая политическая комплексная задача, чтобы решить именно то, что мы хотим. Общий путь Украины и России. Переяславская Рада. Нюрнбергский процесс над преступниками, которые все это делают, — это действительно преступники. Трагедия развернулась, трагедия. И посреди нее какие-то беспомощные, жалкие крикуны, что-то орут.

Теперь, значит, как они развлекались. Все-таки, товарищи, господа, братья и сестры, я вам расскажу, как они перекрашиваются. Все эти Дугины и другие.

[Читает документы]

«И что же нам, убежденным сторонникам Путина, делать в такой ситуации? Я думаю, идти на риск и вставать за Путина против всех его врагов — дальних и ближних. Он не даст нам ни указа, ни знака... (Сумасшедший, что ли, непонятно? — прим. С.К)

То ли он занят другим, то ли введен в заблуждение (ну, понятно, просто неадекватный, но идем за него — прим. С.К), то ли загипнотизирован „шестой колонной“, представляющей вещи совсем в ином свете.

Нам надо формировать новую патриотическую пропутинскую силу — за Новороссию, за Россию, за великий Евразийский Союз. Не по указу, по зову сердца. Не в расчете на благодарность и почести, но прямо в атаку на врага, зло, смерть и их сети. За Путина!

С нами (с русскими) Бог, разумейте языци и покоряйтеся, яко с нами Бог».

— New Russian News. «Спасти Путина». А.Дугин

Когда-то кто-то говорил, что они должны лизать так, чтобы не просто было видно, что лижут, а чтобы мозоль была на языке. Но вопрос-то заключается не в этом, вопрос в том, что любой вменяемый человек, услышав это, говорит: «Понятно...»

Теперь, значит, в двадцатый и в тридцатый раз [приходится повторять], потому что все время говорят: «Это все клевета! Он не фашист. Да какой там фашист! Дугин — новое пропутинское движение». Можно мне первый слайд?

Это я выдумал? Это я издавал? Это кто издавал? Это я издал этот журнал? Пусть я исчадие ада, сплошная «шестая», «седьмая», «десятая» и все колонны на свете, и так далее и тому подобное. Этот журнал от этого исчезнет? Там главный редактор — Дугин. Зайдите и посмотрите.

Дайте слайд 2.

«Фашизм интересует нас с духовной, идеалистической стороны, как идеология, пытающаяся через обращение к национальному фактору преодолеть классовое противостояние в обществе». Это я написал?

Следующий слайд.

Вот эту поганую рожу я восхвалял?! В этом журнале? Рожу эту поганую... из ада. Генрих Гиммлер — глава СС. Это Гиммлер, Гиммлер.

Подходит ко мне вьюноша и предлагает: «Может, Вы у нас тоже будете печататься?» Я открываю, а там Гиммлер. Я говорю: «Кто он такой?» «Он — выражение плюралистического европейского духа подлинного национал-социализма. Гитлер должен был быть только германским лидером, а подлинным глобальным лидером должен был быть он. Он — выражение плюрализма». Это я выдумал? Этого журнала нет? Этот номер шестой за 95-й год, открыли, посмотрели. А Кургиняна там нет!

Теперь, значит, идет 93-й год, надо собирать национальные силы. И что пишут:

«Тайный смысл невидимой истории СССР от Октябрьской революции до Перестройки следует искать именно в соперничестве ГРУ и КГБ.

...Триумфом евразийцев было создание в Красной Армии в 1918 году ГРУ (Главного Разведывательного Управления)...

...Русский филиал Ордена Евразийцев после Революции обосновался в Красной Армии, в ее наиболее секретном департаменте — ГРУ...

(В данной конспирологической теории — это Солнцепоклонники или „Менестрели Мурсии“, т.е. дословно „Менестрели Милосердия“.)

В Красной России атлантисты группировались вокруг ЧК и вокруг Политбюро, хотя ни разу, вплоть до назначения Хрущева, ни один откровенный „атлантист“ не занимал пост Генерального Секретаря...

...КГБ — это центр наиболее прямого воздействия Атлантического Ордена, прикрытие для этого Ордена.

...это Лунопоклонники или „Менестрели Морвана“».

— Журнал «Конспирология» 1993 год

То есть, у нас есть необходимость... это же, как в Славянске... у нас необходимость всех этих [полевых командиров] — Безлера и других, как-то объединить, создать какой-то военный совет и как-то двинуть на бандеровцев. Вместо этого организовывают разборку, антитеррористическую операцию.

У нас необходимость как-то этих силовиков объединить... Но поскольку это действительно конкурирующие ведомства, то все всегда злились друг на друга. Ну, натурально — сферы влияния и все, что угодно... Так погасить это! Создать единой патриотическое движение! Нет! [По Дугину] это два начала: все ГРУшники — это жизнь, Мурсия и милосердие, а все комитетчики — это Морвана и смерть.

Это идет 92-й год, ребята, 92-й год... У Парвулеску это написано, ну, давайте читать Парвулеску... Я тогда же вышел из газеты «Завтра». «Почему — я говорю — вы разводите людей перед началом конфликта?»

Дальше.

«Главной ошибкой евразийцев в августе 1991-го, и в особенности ошибкой лично маршала Язова, было доверие по отношению к руководителю КГБ Крючкову. Это была стратегическая ловушка. КГБ уже много лет пыталось создать своим агентам образ «патриотов-националистов» <...> обманные маневры делались и на самой вершине власти — и Чебриков, и Крючков стремились солидаризоваться с евразийцами-военными против «космополитов-демократов». (На самом деле, все демократическое движение было организовано именно КГБ. <...> Чтобы скрыть двойную игру, атлантисты из КГБ создавали мифы об «иудео-масонском крыле КГБ <...> На самом деле, КГБ занималось активной антиевразийской деятельностью, уничтожая структуры евразийской сети в странах Восточной Европы. <...> дело ГКЧП ясно показывает, что какими-то не очень понятными путями Крючкову удалось убедить нескольких евразийцев — маршала Язова и Олега Бакланова — поспешить с введением военного положения...»

— «Конспирология», статья «Великая война континентов», 2, 1993 год

Крючков... Я его несколько раз видел на Политбюро, где он выступал, а потом я его уже увидел, когда он вышел из тюрьмы. Его никто не брал на работу. Он стал моим советником и мы подружились с ним. Много раз он говорил, что все, что было с ГКЧП — ошибка огромная. Человек уникальный совершенно, мне безумно его не хватает в жизни — бескорыстный, такой бессеребренник, по-настоящему, с фантастическим интересом к интеллекту и ко всему...

Я ему говорю:

— Вы знаете, что Вы — Менестрель Морваны?

Он говорит:

— Кого?!!!

«Лукьянов — вот тайное объяснение августовского путча. Лукьянова надо было убрать любой ценой. Именно в его руках сосредоточивались нити евразийской оккультной структуры (Вы Лукьянова видели? — прим. С.К.). Начиная с 1987 года, именно Анатолий Лукьянов был протектором Евразийского Ордена (Ордена „Полярных“) <...> Путч метил именно в него. <...> Лукьянов — единственный из евразийцев <...>, кто не поддался на провокацию Крючкова».

— «Конспирология», статья «Великая война континентов», 2, 1993 год

93-й год. Ну, хорошо. Вот я говорю: «Мне дорог Советский коммунистический проект. Я хочу его а) реформировать, б) реализовывать».

Я 25 лет иду к этому, что бы ни было... Власть ближе к этому — [мы с ней] договариваемся, власть нет — и мы нет. Кто-нибудь может вынудить меня сказать, что Ленина надо отдать на поругание, Сталина? У меня есть какой-то принцип. А у него (Дугина) — вот этот.

Парвулеску — он такой сильно акцентуированный человек, он образованный, у него мысли есть, он ионийцами хорошо занимался, дорийцами, эолийцами когда-то. Потом решил обязательно заняться ГРУ и КГБ. Это какая-то такая европейская школа. Ты в нее поверил? Тогда весь смысл в том, что с эпохи Александра Македонского армия — это сила евразийская, благая и солнечная (римляне, культ Митры), а вот полиция тайная — это все сила злая, темная и на смерть работающая. Ты в это поверил и сказал: — я с армией против полиции! Полиция, иди к черту! А я с армией. Армия, я тебя люблю! Сожгите меня на костре, но я буду с армией!

Но вот статья от 28 марта [2000 года]. 26 марта Путин выбран Президентом, а 28 марта, значит, статья... Газета «Завтра», статья «Заря в сапогах». И надо сказать: «К власти пришло чудовищное атлантическое КГБ!».

«Очевидно, что для реализации евразийского проекта необходим совершенно новый социальный рычаг, перевод страны на рельсы патриотизма, сохранение и укрепление территориальной целостности требует новой касты, нового социального слоя. Люди спецслужб сочетают в себе основные предпосылки для того, чтобы стать хребтом евразийского вращения. Каким должно быть КГБ на новом историческом этапе? Главной целью континентального КГБ...»

— 28 марта, 2000 г., газета «Завтра», статья «Заря в сапогах»

[Смех в зале]

Прошло 7 лет, и ты всех своих чудаков убеждал, что КГБ — атлантическое с древнейших времен, потому что так построена полиция и война оккультных сил.

Теперь выясняется, что оно континентальное.

«Должна стать евразийская <...>, американской гегемонии, воссоздание евразийского государства на основе Российской Федерации <...> стратегического союза. Континентальное евразийское КГБ... солярное КГБ!»

— там же

[смех в зале]

Голос из зала: — А было лунарное.

Кургинян С.Е.: — А было лунарное! Значит, каждый раз, когда кто-то побеждает или я откуда-то получаю деньги, нужно просто сказать, что вот вы там, не знаю, солярное еврейство, а есть лунарное. Или есть «солярная Россия», а есть «лунарная», да? То есть всегда и в любом случае, под любую конъюнктуру я делаю себе маневр, потому что никто никогда не знает — где лунарное, где солярное. «Солярное» — это победившее, которому надо облизать зад и попросить денежек, а «лунарное» — это которое проигравшее. То есть, никто и не заметил, понимаете? Это страна такая чудная, что неожиданно КГБ из темной силы оказалось светлой. А если есть евразийское и атлантическое КГБ, то есть евразийское и атлантическое ГРУ! Но тогда проще сказать, что это американское лобби или какое-то другое, но это уже понятно, что это уже не Парвулеску. Где Парвулеску?

Понимаете, чем «евразийство», хорошее оно или плохое, отличается от так называемого «неоевразийства», нет? Сложно? Это очень просто. Очень просто! Все эти евразийцы — чудаки они, не чудаки, туда они шли, не туда, — что бы там ни было, они ненавидели Запад, понимаете? Они натурально мощно ненавидели Запад! Запад, понимаете, Запад! Не гвельфы/гиббеллины, а Запад! И считали, что Россия должна уйти с этого фронта и быть хоть с тюрками, хоть с кем, против Запада. Но Гитлер-то не мог ненавидеть Запад, он сам там был, понимаете? Значит, он изобрел «неоевразийство» в виде того, что есть континентальная Германия, а есть атлантическая Англия. (Ну, это давняя история, «англичанка гадит»). И тогда можно объединяться на континентальной основе против основы атлантической, понятно? И тогда всюду можно искать эти «континентальные» силы, фашистские, то есть — в Германии, во Франции. И в России и где-то еще, с очень большим трудом они находили эти силы среди славян. К 1943-1944 году, к началу 1944 года, поняв, что все проиграли, они стали хвататься и за арабов, и за тюрок, и за кого угодно. Понятно, да?

Это неоевразийство (оно же СС и все прочее) строится на совершенно другой основе. Оно же в Германии строится? Значит, Германия должна быть хорошей. А для евразийства, что Германия, что Франция — никакой разницы: Европа, поганый западный дух! Поэтому они — Трубецкой, Савицкий, хуже они или лучше (я их не люблю, я с трудом мучительно продираюсь сквозь всю эту галиматью), но они люди, понимаете? Они люди, у них есть какие-то представления, какие-то свои ценности, какие-то заморочки. А тут ничего нет!

Ну, хорошо, евразийское КГБ, фиг с тобой, или атлантическое, ладно. Осталось одно — кто плохой? Понятно кто — Англия! Остров, море, таллассократия, английский островной дух. Интриги! Англию ненавидели столетиями, она, думаю, что заслужила вполне, на этом строилась вся германо-французская связь, [ведь] Франция с Германией всегда конфликтовали (франки-кельты). А здесь-то Англия — все равно остров. Ну, так тоже можно. «Англичанка гадит». Глупо, но можно.

«С начала 90-х годов Дугин развивает активную теоретическую издательскую деятельность. <...> В „Милом Ангеле“ публикуются переводы <...> В 1995 году Дугин решает „идти в политику“. В декабре он баллотируется в Госдуму по Северо-Западному округу № 210 (Санкт-Петербург).

Такая попытка стать респектабельным политиком сопровождалась довольно странными ритуалами. Тогда во время избирательной компании Дугин использовал „наследие“ известного оккультиста, „черного мага“ и сатаниста, главы Ордена восточных тамплиеров (О.Т.О.) с 1922 по 1947 гг., Алистера Кроули».

Но это же чистая Англия!

Это же уже Англия, понимаете? Это не Германия, не Франция, не континент, это Алистер Кроули.

«На предвыборных концертах для молодежи национал-большевики из его „команды“ читали отрывки из „Книги Закона“ Кроули, перемежая их исполнением советских патриотических песен, и здесь же актеры с помощью кукол представляли эпизоды из сексуальной магии Ордена „Золотая Заря“, где Кроули начинал свою „сатанинскую практику“.

В это же время в „Элементах“ (тематический номер „Эротизм“) Дугин пропагандирует сексуальную магию Кроули и тантрические сексуальные практики „левой руки“».

Ну, тантрические — это еще с юности. Но можно же выбрать! Тантра — и предвыборные концерты! [Как это совместить?]

[поет]: «На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят...»

[декламирует]: «О, ты жена в багрянице, с которой соительствуем мы!»

[поет]: «Смело, товарищи, в ногу!»

Результат на выборах был низкий...

[смех в зале]

Народ офигел. То есть он считал, что если для молодежи показать сексуальное сношение кукол, тантрических обрядов, она же оживится, «оживляж» же есть!

Что я выдумал, я не понимаю? Что нет номера «Эротизм», нет Кроули? Когда потом ему говорили: «Э, ты что делаешь?» — «Это были грехи молодости». Ну, так ты хоть покайся, хоть что-нибудь определи — Англия, Германия, Мурсия, ну — иди любым путем. Ну, взялся ты там за евразийство, ГРУ, ну иди с этими «грушниками», или с теми, или ни с кем. Ну, хоть что-нибудь! Последовательность, да?

Значит, Кроули. А что там еще дальше? О! Дальше нужны старообрядцы.

Старообрядцы — это подлинное выражение тантрического духа, Кроули...

Из зала: — Ну, там недолго очень.

Кургинян С.Е.: — Ну как, долго — недолго, вот тебе, пожалуйста, лично...

«1997 год <...> знакомится и беседует с представителями „древлерусских“ толков, <...> публиковать восторженные статьи <...> как настоящей русской православной традиции, не извращенной никонианскими реформами, устраивает круглые столы ...». (Вот самое время, Церковь дышит на ладан. Я все думал, что Солженицын этим займется, так он постеснялся. — С.К.)

И в итоге не просто примыкает к старообрядческой Рогожской общине (так называемого Белокриницкого толка), но и создает в ней небольшой кружок своих молодых «эзотерических поклонников», <...> рассказывает «о гностических корнях древле русского православия»«.

Из зала: — Он очень быстро ушел оттуда.

Кургинян С.Е.: — Но был?

Из зала: — Сразу ушел к единоверцам.

Кургинян С.Е.: — Хорошо... Эта фотография есть? Дальше. Теперь вот здесь, 1993 год.

И нужен Фронт национального спасения, понимаете? Вдруг возникает Фронт Евразийского спасения. Мы, оказывается, должны спасать Европу. От либералов, вместе с европейскими консерваторами.

«Легализация российских евразийцев предшествовала знакомству Дугина с европейскими „новыми правыми“».

— То есть все, уже ничего нет. Ален де Бенуа, Роберт Стойкерс, все прочие. Ну, хорошо, «новые правые». А вот этого парня как зовут? (показывает на слайде) Это Мишель Шнайдер.

«В 1992 году по приглашению А.Дугина (тогда сотрудника газеты „День“), в Москву прибыла делегация в составе:

— создатель (в начале 60-х) крайне правой организации „Юная Европа“ и автор программной книги „Евросоветская империя от Владивостока до Дублина“ Жак Териар (бывший офицер СС),

— издатель газеты „Насьонализм и Републик“ Мишель Шнайдер (наверху, слева)».

Это его тело нашли в Белом Доме вместе с другими, а на нем полный набор всех СС-вских татуировок. Так мы что в Белом Доме защищали? Россию, свой путь, православную веру, соединение Красного проекта или мы там [защищали] Мишеля Шнайдера?

Они все время лезут, чтобы что-то осквернить, вы поймите! Это вообще бред, но это вдвойне бред, когда ты воюешь с бандеровцами и у тебя теперь вся это гоп-компания должна висеть на шее. Вот они все здесь сидят. Дальше...

А вот это уже интереснее...

И что же это за красавец? Никто не знает? Это Хожа-Ахмед Нухаев. «Трижды судим за уголовные преступления, криминальная кличка — Хожа, в Москве считался крёстным отцом чеченской мафии, в 89-м году возглавлял чеченскую лазанскую группировку». Бог с ними, да. «Был арестован за вымогательство, осужден, при Дудаеве освобожден. В сентябре 94 года возглавил службу внешней разведки Ичкерии при Джохаре Дудаеве». Т.е. это начальник службы внешней разведки, и, простите, спецназа той самой Ичкерии, которая воевала с Россией. «В сентябре 94-го возглавил... С 2001 — член руководства движения „Евразия“ (лидер — Александр Дугин, председатель исполкома — Петр Суслов)».

Просто не надо ничего [другого], да? Он находится в розыске. Он приезжает, [при том, что] он находится в розыске. Селезнева за штаны оттягивали, чтобы он в этом деле не присутствовал. Это дудаевский начальник разведки и спецназа. Подлинный евразиец. Он же не конференцию с ним проводит о размерах Евразии, да? Ну вот, я привожу сюда какие-то группы, говорю: «Вот, послушайте позиции. А сейчас подискутируем». Он кто? Член руководства движения. Это что такое? И это что, это я выдумал? Это я эту фотографию сделал? Что это, компиляция, монтаж?

Дальше.

А это кто? Это Суслов Петр Евгеньевич. «Бывший кадровый офицер СВР — один из ближайших помощников и приближенных Нухаева. Активно участвовал в подготовке нефтяной программы по перевалке через Новороссийский и Туапсинский порты. В период боевых действий, особенно в последующий период, неоднократно выезжал в Грозный для решения вопросов Нухаева. Посещал Багдад...» и так далее. После чего ушел в бега при Путине. Перед тем, как уйти в бега, он стал председателем исполкома.

И когда я говорю: «Вы все-таки решитесь. У вас в одной телевизионной программе идёт, что он герой, а в другой — что он преступник». Говорят: «Да с этими [показывает на погоны] разве разберёшься, они все сами с собой грызутся!» Морвана!.. Мурсия!..

Дальше.

Теперь, Нухаева же мало, нужен Яхимчик. Потому что они делают Кавказский проект. Проект контроля Англии, этой атлантической гадины, над Кавказом. Мы же евразийцы, мы же германисты, да? Мы же Англию не любим. Когда она денег не дает... А если дает, то она солярная. Это Мансур Яхимчик. Это поляк, перешедший в ислам, правая рука Бжезинского по движению «Солидарность». Козырев — [вот еще] один атлантист, да? Затем Нухаев... И «Мансур (Мачей) Яхимчик — один из лидеров движения „Солидарность“, принявший ислам и чеченское гражданство. Ислам рассматривается Яхимчиком (в традиции польско-прибалтийских идеологических разработок) как оружие „борьбы с российским империализмом“. Весной 1997-го Нухаев и польский бизнесмен Мансур Яхимчик (имеющий гражданства Чечни, Польши и Великобритании) зарегистрировали в США „Кавказско-американскую торгово-промышленную палату“. Группу экспертов возглавил бывший президент Европейского банка реконструкции и развития Жак Аттали», тоже пришедший из лунарной в солярную стадию. «Позже Нухаев и Яхимчик провозгласили „Транскавказский энергетический консорциум“ в составе нескольких американских, британских и прочих фирм, а также ряда фирм с Аравийского полуострова».

Значит, теперь уже пахнет не только Нухаевым, т.е. спецназом и разведкой Дудаева, но начинает пахнуть уже и Яхимчиком. Но, а это прямо Бжезинский. Прямее некуда. И это тоже, есть же у нас два Бжезинских — он лунный и солярный.

Это я выдумал? Вот я тут при чем? И это же все конкретные проекты и руководители движения. Я повторяю вам, встречаться надо со всеми. Дискуссию вести, с кем прилично, но не больше. Но это же не дискуссии, это политически обязующие связи. За это надо проголосовать на съезде, на пленуме.

Дальше.

«В 97-м году, по данным „Коммерсант-Weekly“ (от 10.02.1998) (я ссылаюсь на открытую информацию, но естественно, что этим все не исчерпывается)... бизнесмен Мансур (Мачей) Яхимчик вошел в окружение британского магната сэра Джеймса Голдсмита». Это у нас все континентализм — только Германия! Фюрер, Гиммлер против острова. А это Голдсмит. «Весной 1997-го группа Голдсмита начала оформляться юридически, и в апреле в Вашингтоне зарегистрирована Кавказско-американская торгово-промышленная палата. Возглавил ее Хожа-Ажмет Нухаев, тогда бывший первый вице-премьер в правительстве Зелимхана Яндарбиева». Который призывал до конца разрушить Россию. Еще круче, чем Дудаев. «Руководителем ее группы экспертов стал всемирно известный Жак Аталли — бывший председатель Европейского банка реконструкции и развития». Т.е. одно из главных, как бы, гнезд либерализма. А пост вице-премьера — Мансур Яхимчик. «КАТПП стал мозговым центром предприятия Голдсмита. Через два месяца палата выдала проект интеграции чеченской площадки в мировую финансовую систему. 27 июня на ежегодном международном форуме Кранц-Монтана в Швейцарии Нухаев представил проект кавказско-евразийского общего рынка, который должен был объединить Северный Кавказ и страны Закавказья, южные области России и Украины, северо-восток Турции, западные районы Казахстана и Туркмении». Конечно, под русской эгидой, да? Яндарбиев только и мечтал, чтобы все это делать во главе с Россией.

«Сэр Джеймс Голдсмит. Один из крупнейших британских финансистов. Один из организаторов Кавказско-американской торгово-промышленной палаты с участием Мансура Яхимчика и Хожи-Ахмета Нухаева. Активно поддерживал сепаратистское руководство Чечни в войне против России. В том числе заявляя о справедливости борьбы Ичкерии за независимость».

Что тут выдумано? Это не случайные связи (где-то сидим за столом — мало ли с кем ты сидишь и пьешь чашку кофе?), это бизнес и политика.

Дальше.

А кто этот красавец? То есть вы хотите на «Майбахе» форсировать и эту речку, что ли? Кто красавец? «Один из инициаторов создания в 90-м году Украинской межпартийной ассамблеи — предшественницы право-радикальной партии УНА-УНСО. В 91-м году возглавил военизированное крыло УНСО. Вместе с Дугиным и Витренко входил в Высший Совет дугинского „Международного евразийского движения“. В 2013 году выступил одним из инициаторов проведения референдума по запрету Компартии Украины».

Дугин активно хвалит, говорит: «Не преувеличивайте его негативные качества. Он человек позитивный. Скоро он сдвинется на евразийские рельсы и будет вместе с нами в Евразии». Это Майдан и Грушевского. Значит, вы хотите воевать с «Правым сектором», лить кровь на фронтах этой войны и одновременно иметь этот танец?

Дальше.

А это то, как именно Просвирнин (они же все стали путинцы, да?) хвалил Путина. Сейчас до Дугина дойдем. Видите этот текст, да? «СУКА, ВВЕДИ ВОЙСКА. СУКА, ВВЕДИ ВОЙСКА. СУКА, ВВЕДИ ВОЙСКА». Без конца, да? «Сука, загони „Майбах“ скорее на 10 метров под воду. Загони его на 10 метров под воду».

Что не сделано из того, что надо было делать? Территория недорасчищена? Но мы надеемся, что что-то сделает консолидированное ополчение. Оружие есть. Ну, укрепите вы эту территорию и начните двигаться дальше. Поднимите восстание в Мариуполе, справедливое, украинское, патриотическое, за Россию. Действуйте дальше, чего вам не хватает? Куда вы лезете, куда? В зоны с низким рейтингом России? Зачем? В чем тут империализм? Значит, нужно было, чтобы абсолютно безголовое патриотическое движение ломанулось вот за этими провокациями, полностью было разгромлено, и начался демонтаж России! А все, кто это не делает, — это шестая колонна, это какие-то связи. Это атлантисты.

Сидят Корчинский и этот самый Нухаев в движении, все вместе там воюют, вместе режут головы русским солдатам пилой, и это всё — наши братья по Евразии.

Дугин:

«Я бы не стал так демонизировать Корчинского. Его книга «Война в толпе» — описание пусть и жуткой, но действительности первой чеченской войны. Он описывает то, что видит, а не совершает действия. (Брехня, понятно. Он воевал — С.К.) Во второй чеченской у него другое отношение, к этому моменту он принял веру исламского фундаментализма. А воевал на стороне русских в Приднестровье в 92-м. (Он воевал на стороне украинцев. Все же знают, как Приднестровье было построено. А Басаев воевал на стороне абхазов. — С.К.) В целом он явно в последнее время перешел от украинского национализма к антиамериканизму. <..> Он эволюционирует правильно. И в этом его отличие от Лимонова. Корчинский движется от войны к эстетике и теологии. А Лимонов перешел от ненасильственных действий к насилию. Он деградирует, продавшись атлантистам и беглым олигархам, причем свои действия совершает руками молодых мальчишек, которым покупает оружие и которых, по сути, отправляет в тюрьму. Люди с дубинками и «Ударами» охраняют его, чтобы его не забросали яйцами. От власти он требует реагировать на майонез спокойно, а своих боевиков напутствует: «Стреляйте в них». Все, что хорошо для России, для Лимонова плохо, и наоборот. А Корчинский, при всей его неоднозначности, говорит так: все, что хорошо для славянства, хорошо для меня. Он перешел от раскольника Филарета под омофор Московского патриархата и честно, не за страх, а за совесть бьется против "оранжевых"вместе с русскими«.

— http://www.evrazia.org/modules.php?name=News&file=article&sid=3048

Это — что?! [Показывает распечатку текста Дугина]

Просвирнин:

«Степень прогиба Путина под США можно оценить по безумным „газовым переговорам“, на которых „фашистская хунта“ УЖЕ получила среднеевропейскую цену на газ и, в полном офигении, требует газ ДЕШЕВЛЕ, чем в соседней Польше. Путин при этом строит страшные рожи, но уже ДВА РАЗА переносил отключение газа (людям, которые, на минуточку, дошли до артобстрелов Ростовской области и вторжения украинской бронетехники в Россию) и, видимо, перенесет еще, оттягивая жесткие действия до последнего. <...> При этом Путин, очевидно, рад как можно скорее слить Новороссию и прекратить весь этот затянувшийся позор, когда „кровавым фашистам“ дают огромную газовую скидку <...>».

— http://sputnikipogrom.com/russia/novorossiya/14132/10things/

Ксения Собчак и Просвирнин:

«К.Собчак:

— Вы бы хотели видеть Стрелкова Президентом России?

Просвирнин:

—Я думаю, он бы с этим справился. Я думаю, что он был бы предпочтительнее Алексея Навального и Бориса Немцова. Я не думаю, что кто-то за Путина пойдет воевать против Стрелкова. Я думаю, что если Стрелков пойдет на Москву, то просто все соединения просто автоматом будут переходить к нему».

— http://tvrain.ru/articles/egor_prosvirnin_sozdatel_sputnika_i_pogroma_u_ksenii_sobchak_esli_putin_reshit_slivat_novorossiju_menja_posadjat_zaodno_pohudeju-370751/

Стрелков, который теперь будет «опорой путинского режима»:

«Да, Путин по факту дезавуировал (интересно бы узнать — с чьей подачи?) заявления о готовности защищать русское мирное население Донбасса. Альтернативы не предложено никакой. Если военной помощи не будет — военное поражение ДНР и ЛНР неизбежно. <...> Чем это все закончится для нашего отряда — я знаю. Большинство из нас погибнет, но дело даже не в этом — весь подъем и все жертвы будут напрасны, а «русская весна» будет убита на корню «украинским заморозком». И следующая война, которой мы уже не увидим, будет на территории России — после «Московского майдана».

— http://www.vz.ru/news/2014/6/16/691425.html

Это было сказано вместе с Просвирниным на том периоде. Теперь Лайфньюс, Игорь Стрелков:

«Я выступаю в поддержку Путина и против „пятой колонны“. Русским людям вообще нужно отказаться от любой оппозиционной деятельности».

— http://lifenews.ru/news/140309

Я не понял... Я не понял!

«А теперь я говорю, что силы из-за бугра разрушали великий Советский Союз!». Пален разрушал твой, Беннигсен, все власовцы, НТС! Кто разрушал из-за бугра Советский Союз? Кто?!

Вы понимаете, что в конечном итоге, это вопросы принципиальные. Я — за единство всех сил. За самые широкое. Но все-таки я не понимаю — вы готовы нести рядом с портретом Сталина портрет Власова? Ну, есть же какие-то [рамки]... Здесь же такая всеядность, при которой исчезает энергия. Вот эта эклектика — «давайте еще шире фронт, шире, мы все против либералов» — и вся энергия исчезла. Потому что надо стоять рядом с человеком, которого ты ненавидишь. А он — тебя. Значит, синтез и синкретизм — это вещи разные.

Либо синтез — то, чем мы занимаемся и пробуем — красного, белого, религии, коммунизма, всего остального. И тогда, если есть синтез, можно действительно, не мешая друг другу, быть созвучным в какой-то системе средств против кого-то...

Ну что вы мне говорите! Единственный постоянный эквивалент мечтаний Дугина и кампании — это, конечно, гностицизм. Ну, это постоянное, это только. Можно быть фашизмом таким, другим, пятым, Кроули — но только гностицизм, только.

Дугин, который теперь говорит (мне это нравится, мне бы такое умение — я б министром был бы, прости, Господи):

«За Путина! С нами (с русскими) Бог, разумейте языци и покоряйтеся, яко с нами Бог».

— https://vk.com/wall18631635_4072

Я совершенно не про церковные тексты, я про:

«...вставать за Путина...»

— там же

Это у нас что, за Путина? Это у нас 28 сентября 2014.

1 августа 2014. «Русская Партия и эпилог мерцания». Дугин, это тот же Дугин. Прошло 60 дней!

«При этом Путин, я убежден, никогда не сделает выбора ни в одну, ни в другую сторону. Этот момент ушел. Отныне он будет только мерцать (как, впрочем, и раньше) — солнечный/лунный, солнечный/лунный, лунный/лунный/солнечный, лунный/лунный/лунный, и когда всем уже кажется, что теперь лунный в периоде, внезапно снова солнечный и... снова лунный/лунный, и опять солнечный/солнечный и опять лунный/лунный/лунный/лунный... До какого-то момента еще можно было допускать, что у Путина есть одна идентичность, но его окружение его обманывает, а нами правит. Но постепенно природу мерцания скрыть невозможно. Одно ясно: когда кажется, что вот-вот и предательство будет очевидно — раз, а вот и не предательство. И наоборот: вот-вот засияет Русский Мир, и опять предательство... Начнутся уступки и торги по газу...».

«Я думаю, мы живем в момент перелома. Но уже в другой плоскости. Что-то подсказывает, что это больше уже не будет связано с Путиным. (Что-то ему подсказывает, 1 августа..., Морвана... — С.К.) Он лучший лидер для России и для всей Европы. Однако он утрачивает значение политического и особенно идеологического камертона».

— http://dniester.ru/node/11073

Значит, дорогие друзья, мы заслушали все, что касается большой политики. Потом я предложу вашему вниманию некое эссе на тему. Мне кажется, что его окончательный смысл для меня заключается в одном: скажите, а что, и здесь сидящие этого не знают, страна этого не знает, соратники это не знают, это вообще не видят?

Вот что это все такое? Мало было шансов на победу. Очень много сделало само движение «Суть времени». Оно стало прочно и впервые — и это очень важно, чтобы издать книгу как можно быстрее — ребята, молодая поросль, выступили со статьями. Их испугались. Начали воевать уже с ними. Оказалось, что какое-то количество блогеров уже сформировалось внутри самой «Сути времени». И Интернет-война была выиграна. И это подтвердил и сам Стрелков, и все остальные. Кстати, Стрелков-то молчит во всем, что касается [Славянска]. Орут-то другие. Потому что очень видно же, что произошло. Это же очень стыдно.

А теперь скажите мне, все ли сделали всё, что могли для того, чтобы встать по-настоящему и отбить хотя бы эту атаку на Россию? Где военные, которые, наконец, сказали, что такое — отдать половину Донецкой области и бросить в кольцо город? Почему мы должны были это говорить? В этот момент оказалось, куда как мудро, оказаться в отпуске, или в отъезде, или где-нибудь ещё. Что, не шла война? Есть люди вполне не двадцати пяти лет, у них есть опыт и так далее.

Почему они не могут потянуть на себя какую-то аудиторию? А главное, что делало остальное общество? Что это за безумие? Вот что-нибудь из того, что я здесь говорю, — это мои домыслы? Само это ополчение, оно не видело, что оно воевало против фашизма с человеком, который называл 22 июня «днем отмщения» и «великого союза гитлеровцев и белогвардейцев»? 22 июня 1941 года! Это кощунство не чувствуют люди? Где элементарный метафизический дух? Как это все могло произойти?

Я говорил в газете и повторяю: у меня было три процента из ста вернуться живым из Донецка, было десять процентов за то, чтобы отбить эту информационную атаку, и только благодаря ребятам из «Сути времени» я ее отбил. А кто в этом взялся еще участвовать? Кто? Кто-то аплодирует вот этой сучьей свадьбе, которую я здесь описываю? Значит, не аплодируют и не воюют. Ну, дайте мне тех, «кто не холодны и не горячи, азм изблюю их из уст своих».

Откуда эта гибкость? Эта паскудная гибкость сломанной страны? Как с этим бороться? Десять процентов было за то чтобы их снять — сняли. Наступил самый ужасный момент, когда понадобилась эта «новая волна». И на фоне всего этого эта пакость будет все марать, а все будут на это молчать и ждать, пока в этот бой включится 25 мальчишек, а все остальные что будут делать? Осторожничать? На случай фашистского переворота? Так его не будет, будет просто развал России. Боятся какого-то непонятного общественного мнения. КАКОГО общественного мнения??? И причем тут общественное мнение, если говорят о какой-то метафизике и обо всем прочем? Есть правда и ложь, правда или неправда. И было совершенно понятно, что если всё всё время вертелось вокруг Сашко Билого и этого самого Нухаева и Корчинского, то рано или поздно обязательно будет переброска. «Правый сектор» в России там связанный, и когда «Правый сектор» входит в игру на Донбассе, он же ждет, когда ему выйти из этой игры, перекинуть мяч «Правому сектору» на Украине, а самому начать дербанить Россию. И что, это было неясно? А что такое это «неясно»? Наступает эпоха сложного мира, он сложно построен, надо либо напрягать мозги, либо гибнуть. И все, кто не хотели их напрягать, они 10 раз бы уже вырезаны были. И теперь все эти будут орать, что они тут будут антимайданом заниматься?

Поэтому первая проблема, которая возникает, это предельная моральная проблема. Прийти послушать? Хорошо. Все, кончилась эта эпоха. Или воюете и вооружаетесь для войны, или зачем?

Вторая проблема, с моей точки зрения, вот эта.

Это же все не отменено. Где вы были эти 100 дней? И все ли сделали всё? Если интернет загажен этим барахлом, значит, у каждого человека, могущего писать и имеющего гражданскую совесть, есть обязанность противопоставить этому барахлу что-то. Пусть год, пусть два на это нужно... учитесь! А как жить?

Как жить с этой интеллигенцией, которая еще смеет себя называть патриотической? Трудно учиться? А жить вообще трудно! Решили жить легко — ждите американского сапога.

Значит, одно очень важное теоретическое построение. Очень часто говорится, что существует простая альтернатива: революция и реформа. И реформа — это хорошо.

Для этого нужно гибкое общество... вот все, что рассказывал Юрий Вульфович, говорит, реформировать мир не удается — человечество сопротивляется. Значит, когда идет сопротивление в какую бы то ни было сторону, — в плохую или в хорошую, — возникает вопрос о «революции сверху». Петровской, например...

Нужно что-то менять, а слишком велико сопротивление, не поддается. И тогда, в хорошую или плохую сторону, нужно что-то изменить сверху. [Японская революция] Мейдзи, например.

Дальше идет «революция снизу». Она страшнее всего, казалось бы. Бунтующие массы, озверелые, яростные, темные, соединяющие в себе все, что угодно, несутся, как лава, сжигают все на своем пути, губят очень много замечательных ни в чем не повинных людей, приводят в ужас других. И, казалось бы, куда как хуже. Но и этого не сделали [революция сверху], и этого не сделали [реформы]. Значит, тогда наступает 4-я часть — катастрофа.

И ее никто не хочет обсуждать. Все говорят, самое плохое здесь [показывает на «революцию снизу»], извините, а здесь [катастрофа]? Не было бы революции 1917 года в России — была катастрофа. В 1789-м году произошла Великая французская революция.

И дальше возникает два вопроса: или посткатастрофическая сборка, или смерть. Вот их четыре с половиной или пять вариантов: реформа, революция «сверху», революция «снизу», катастрофа с посткатастрофической сборкой и без нее. И ЭТО надо преподавать в любом нормальном вузе, вместо какой-то альтернативы «реформа-революция». Реформа — хорошо, революция — плохо.

Да-да, если все цели реализованы здесь [реформы], все замечательно. Но что это за система, в которой все будет реализовано? И как велико сопротивление? Да, преодолевайте его здесь, и жертвы будут малы [революция сверху]. Здесь они будут огромны [революция снизу], а здесь они будут чудовищны [катастрофа с посткатастрофической сборкой], а здесь они будут абсолютны [катастрофа без сборки]. И это простейшая схема, для средней школы. Но её же никто не хочет освоить.

Вот только что у вас на глазах эта вся сволота хотела это кинуть сюда [катастрофа] без всякой сборки. Просвирнин прямо говорил: «Эта система не выдержит Крыма, но для нас ее разрушение — это не катастрофа, а бонус!». Самое трудное, самое мучительное состоит в том, что это не 1917 год, не 18-й не 19-й — тогда шла Мировая война, был баланс сил, истощенность Запада. Здесь за один раз все рухнет! И тут же появятся натовские войска, вертолеты и все прочее. Мы ничего заново не соберем! Поэтому все эти сказки вы оставьте себе.

Вся задача заключается в том, чтобы непрерывно с предельным напряжением, менять и менять эту систему, менять и менять этот «Майбах» на что-нибудь еще. Спасительные круги к нему прикреплять, чтобы он не потонул, весло забрать какое-то и как-то переправляться, но что-то делать! Страна находится в чудовищном состоянии, но это же не значит, что ее надо бросить просто в небытие. И даже вот на эту сборку посткатастрофическую, извините, но большевиков было 50 тысяч людей, которые прошли каторги, понимаете?

А здесь, вообще-то, мальчишки и девчонки, взявшие на себя меч информационной войны с оголтелым, управляемым вот всей этой силой сборным сообществом. А больше вообще никого нет что ли, да? Всё? А вы примерно представляете, чем это кончилось бы, исходя из всей этой схемы, без этого? Вот не было бы того, что было сделано, что бы было? Так до какой же степени, чего надо бояться, чего? Что однажды нужно будет получить не девяносто восемь процентов, или не девяносто два, а не знаю, сколько угодно? А я этого никогда не боялся. Я в 1991-м, в 1989-м году говорил все то же самое, у меня не было никаких процентов. Я просто знал, что я правду говорю, и все. И сколько же людей совсем «поджалось», чуть-чуть «поджалось» или чуть-чуть в сторону, или не рванулось на амбразуру? Откуда это все? Армия, присяга, честь... Тут все стояло на грани небытия. И это горько, это горько.

А что касается того, что не горько, то я еще раз говорю — мы эту нечисть отбросили. Мы ее не разгромили, нет, мы ее отбросили. В России все всплывает, когда сильно поработают системы, они потом куда-нибудь [всплывут], но уже никогда не будет всего того, что нужно было для победы нечисти. Никогда не будет сказок о том, что русские бросили Донбасс без оружия, не будет этих сказок. Всё! А на них все держалось.

Никогда не будет мифов того типа, который есть в этом грустном белогвардейском героизме. Всё кончено. Эту игру все эти Сергеи Палены или Сержи де Пале́ны и все прочие, проиграли! Будет другая игра и неизвестно, кто в ней будет выигрывать, а эта проиграна. Всё! И как я говорил, в этом смысле она проиграна со счетом 100:0. Нет премьер-министра Бородая, нет этого героя с его министерствами, нет краха территории, которого они ждали, нет мифа о том, что всех бросили без оружия, всё кончено. Заново это не сыграть, пусть пиарщики американские, цэрэушные и прочие ищут новую игру. И в этом смысле пусть знают, что данная территория не является «краем непуганных идиотов», не понимающих, как и что... «Я помешан только в норд-норд-вест, — сказал Гамлет, — при южном ветре я могу отличить сокола от цапли». Неужели это называли «русский миф», это «русский герой Стрелков»??? Язык поворачивался?

Я бы предложил сейчас сделать перерыв.