виртуальный клуб Суть времени

Ссылка на youtube и файлы для скачивания — в полной версии новости

Смысл игры - 89 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 632 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 96 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 130 Мб)

Youtube
 

Вы встречаетесь с тем или иным собеседником. И собеседник вам говорит, обсуждая Иванова, некоего Иванова Ивана Ивановича. Он вам говорит вначале, что — тезис № 1: «Иванов ужасен, огромен и ответственен за все происходящие в России зловещие процессы — за неосталинизацию, за перенаправление каких-то тенденций не в ту сторону. Неважно, за что. Он ужасен, огромен и всем рули́т, этот Иванов Иван Иванович». И вам это говорят вначале, этот тезис № 1.

А потом сразу же за этим говорят, что Иванова просто нет. Он слился, свелся к нулю, ушел с политической сцены и так далее.

Вы своему собеседнику говорите: «А как одно с другим сочетается? Один из твоих тезисов уничтожает другой». Он говорит: «А почему?» Как — «почему»? Для того, чтобы быть зловещим демиургом и совершать все ужасные дела, какие только можно, Иванов должен существовать и располагать возможностями, он должен быть таким гигантом с клыками, когтями, обросшим шерстью, огненными глазами и прочим. А для того, чтобы не быть, он должен лежать под капельницей или находиться в гробу. А как одно с другим-то сочетать? Человек смотрит на вас и продолжает говорить то же самое. Как вы к этому человеку отнесетесь? Вот вы все. Слушатели передачи.

А если вместо Иванова Ивана Ивановича фигурирует, например, движение «Суть времени» или движение «Суть времени» и «Родительское Всероссийское Сопротивление»? Если буквально утверждается, с одной стороны, что это жуткий демиург, который всё время управляет так, что всё идет не туда, причем то ли в неосталинистскую сторону, то ли совсем наоборот. В сторону каких-нибудь неконсервативных процессов. А с другой стороны утверждается, что движения просто нет. Оно слилось. Оно отсутствует. Оно ушло с политической сцены. И вам это всё время говорится вместе, ну, я не знаю, с минутной паузой. Вот как вы относитесь к подобного рода информационной войне против «Сути времени» и «Родительского Всероссийского Сопротивления» и так далее? Вот как к этому отнестись?

Что будут говорить люди, которые, с одной стороны, смотрели, как подразделение «Сути времени» переходит, обнимаясь с представителями бригады «Восток», в другую совершенно структуру специального назначения — батальон «Хан». Вот что теперь будут делать люди, которые говорили, что всё намертво подверстано к бригаде «Восток». Что только на ней свет клином сошелся, а она о-го-го с кем связана. Со злыми силами. И потому тут контакт со злыми силами.

Что теперь-то говорить надо? Что нету этих подразделений «Сути времени»? А они есть. Их благодарят за работу и за то, что они проявляют такие-то и такие-то качества. Надо теперь сказать, что эта бригада «Восток» имеет другой индекс?

Это же путаница, понимаете, бесконечная, которая основана на том, что людей вообще не интересует реальность.

Вот было на самом деле три фундаментальные философские школы (я бы сказал даже — школы мысли) в средние века, у которых корни уходят в глубочайшую древность и так далее. Очень важно понимать, чем они отличались друг от друга и что они породили. Одна из этих школ называлась «номиналисты», другая — «реалисты», а третья, о которой меньше говорят — «концептуалисты». Имеются в виду не современные концептуалисты, а концептуалисты эпохи Абеляра, это Средние века. И все эти школы были средневековые.

В чем разница была между этими школами? Реалисты считали, что у всего есть высший или, как в таких случаях говорят, трансцендентный, трансцендентальный смысл: «Упал лист с дерева — это Бог разговаривает с тобой, оторвав лист от дерева. Капнула капля — это опять-таки послание тебе от Высших сил». Это была целая школа средневековая. Она называлась «реалисты». Номиналисты говорили: «Нет. Нет этого никакого смысла, он существует отдельно, а вот в реальной жизни всё как-то так на живую нитку друг с другом связано, порождается случайными толчками случайных сил. И не надо искать во всем этот высший промысел». Концептуалисты — третья школа, которые известны меньше всего (хотя имя Абеляра, я думаю, достаточно на слуху — это очень известный метафизик и философ Средних веков). Они говорили: «Послушайте, смысл есть, но до него нужно добраться, очень серьезно разбираясь в реальности. Нельзя лишить реальность высшего смысла, он существует в ней. Трансцендентное существует в имманентном, вот в том, что есть, в этом мире. Оно как-то там присутствует. Где-то, в определенных дозах, определенным образом».

Дальше произошло следующее. Вот в наши дни из номиналистов, которые, между прочим, были достаточно умными людьми и вполне прогрессивными для Средних веков, родились так называемые позитивисты и неопозитивисты. Это люди, которые вообще отрицают что-нибудь, кроме события. Они не хотят даже использовать какую-нибудь закономерность, которая придает событиям смысл. Событие — это событие. Вот произошло то, что произошло. Вот есть факт — и всё.

А из школы реалистов, да простят мне эти великие люди Средних веков, родились современные конспирологи, которые, ничтоже сумняшеся, приписывают любой произвольный смысл любому событию. Вот как хотят. Поскольку позитивизм и неопозитивизм — это мейнстрим, главная тенденция современности (по крайней мере, западной), то все озверели от этого позитивизма, неопозитивизма, то есть от песни акына такой: «Степь. Караван идет. Один верблюд прошел, второй верблюд прошел...» — и ничего, кроме этих бесконечных описаний. И все хотят смысла.

Тогда появляются бойкие ребята, которые любой смысл вам нарисуют. Вот они проснулись сегодня, почесали в затылке, думают: «Как бы там смысл придать всему этому делу? А! Вот!» — «Ах, не может быть!». На следующий день — противоположный смысл. И каждый раз удовлетворена некая потребность в смысле.

Это же и есть трагическая черта нашего времени, что люди, которые звереют справедливо от этого позитивизма, неопозитивизма, то есть, по большому счету, — от бессмыслия, и формируют запрос на смысл, получают удовлетворение этого запроса в глубоко извращенных формах — в этой самой конспирологии, которая, повторяю, является дикой пародией на средневековый реализм.

Концептуалисты никуда не ушли. Они существовали в эпоху торжества реализма средневекового, и отстаивали свое право искать смысл более тщательно, нежели просто с помощью произвольных трактовок Божественного промысла, согласно которому лист упал с дерева. Они тогда существовали отнюдь не на первом плане, но существовали. Они и сейчас существуют в современном научном мире, несмотря на то, что там абсолютно победил позитивизм и неопозитивизм, то есть номинализм прошлого. И он-то как раз вполне серьезно отстаивает то, что он есть истина в последней инстанции.

А рядом существует вот эта конспирологическая шиза, в небольших дозах, для желающих. И она и есть вот эта пародия, третий раз повторяю, на средневековый реализм.

Концептуалисты были всегда. И самое трудное — это вот пройти средним путем между реализмом или его современными бредовыми вариантами и номинализмом и его бредовыми вариантами.

Смысл есть. И игра есть. И словосочетание «смысл игры» правомочно. Но только смысл этот надо добывать. Маяковский говорил: «Поэзия — та же добыча радия» и дальше описывал, как изводятся тысячи тонн словесной руды для того, чтобы добыть одну крупицу настоящего стихотворения. Вот то же самое — изводятся тысячи тонн информации, которую проверяют, сопоставляют, выщелучивают, отфильтровывают, упаковывают для того, чтобы добыть единицу смысла, малюсенькую, крохотную единицу.

Меня потрясает вот эта конспирологическая лихость, с которой любым действующим лицам приписываются любые индексы. Я не о себе сейчас говорю.

Очень долго говорилось про одного из вполне себе нормальных военно-полевых командиров, действующих в Донбассе, что он там «ну это же известно, что это Ринат Ахметов». При этом абсолютно не выяснялось, кто ж там на самом деле фигурирует в связках. Потому что все со всеми связаны как-нибудь, и игровое поле всегда достаточно сложно построено.

И вообще не выяснялось, а с кем связан этот Ринат Ахметов? А что он может? А куда он работает? Выдавался на-гора полный бред. Находящиеся рядом люди, которые были в очевидных связях с Ахметовым, вообще не обсуждались в этой связи. А этому приписывались какие-то связки, притом, что он не имел к этому никакого отношения, ну как каждый в Донецке имеет какое-то отношение к Ахметову. Или имел, точнее, потому что Ахметов сейчас ничего не может. Но когда-то мог. И все там имели к нему какое-нибудь отношение. Все как-то там связаны с Ахметовым, если Ахметов там контролировал почти все. Потом перестали быть связаны, потому что Ахметов перестал это контролировать. Не это интересно.

Интересно то, что вот это конспирологическое безумие с его «как известно»... Я когда-то говорил, что великий мудрец эпохи президентства Дмитрия Анатольевича Медведева, такой Юргенс, говорил, что «как известно, в шторм балласт с судна выбрасывают» [смеется]. Вот ему это было известно. При этом все основные переворачивания судов существуют именно потому, что начинается шторм, а балласта недостаточно. «Как известно, вот этот связан с этим, как известно, этот связан с этим. А этот — человек того-то, а этот — человек того-то. А это все такой-то, такой-то проект». Никакого желания при этом понять смысл, обнаружить его, присмотреться к реальности — не существует. А чем это кончается? Это кончается чудовищными нечеловеческими катастрофами и, в крайнем случае, просто безумием. Люди просто на этом сходят с ума.

Я к чему все это говорю? К тому, что 12-го июля 2015 года в Москве, в Концертном зале имени Чайковского соберутся реальные люди на реальный съезд. Чуть позже я объясню, почему это совместный съезд движения «Суть времени» и «Родительского Всероссийского Сопротивления», хотя прежде всего это съезд «Родительского Всероссийского Сопротивления». Тут надо дать некоторые пояснения, как два движения связаны друг с другом и так далее. Но соберутся эти реальные люди. И их реально будет достаточно много. И они реально будут говорить о том, что они реально сделали. И они будут обсуждать свои планы.

И даже будут пытаться повлиять на макропроцесс настолько, насколько это возможно для реального, достаточно скромного, но не лишенного способности влиять на процессы движения.

Оно есть. Оно укрепляется. Оно проходит определенные фазы самотрансформации. Люди многому учатся, становятся более самостоятельны, они преодолевают какие-то пробелы в гуманитарных знаниях. Они учатся аналитике и учатся реальному политическому действию. Они становятся более способны к организационным и иным действиям. И вот эти реальные люди должны быть поняты и обсуждены в соответствии с этой реальностью, а не в соответствии с шизофреническо-конспирологическим бредом, согласно которому они, с одной стороны, есть суперконспирологическая сила, которая всем вертит и все делает, и все ведет не туда, естественно, а с другой стороны, их нет, они слились и все прочее. Вот эту шизу надо было бы преодолеть. Никто не просит любить, восхвалять, относиться позитивно, каждый может относиться так, как хочет. Но не шизеть и не выдумывать бог знает чего.

Когда состоялся первый съезд «Родительского Всероссийского Сопротивления», выдумывалось, что это все кремлевское начинание, и сколько бы я ни говорил тогда: «Послушайте, ведь не только на моем лице было изумление, когда Владимир Владимирович Путин посетил этот съезд, но и на лице Сергея Борисовича Иванова, который, между прочим, человек достаточно информированный, в отличие от меня. И это было видно невооруженным глазом. Посмотрите, это же реальность. Реальность, а не ваша шиза». Мне говорили: «Нет, это все не может быть, это все кремлевское мероприятие».

И дальше обсуждалось, сколько стоит аренда Колонного зала Дома Союзов. Потом обсуждалось с невероятным преувеличением, сколько стоят куртки на «Красном марше». Больше ничего не интересно. Надо каким-то способом обсудить какие-то деньги. Что может быть интереснее, чем денежки пересчитывать? А потом сделать умозаключение в духе средневекового реализма, что раз это там какая-то сумма, то значит это же все Кремль крутит. А кому же еще?

Концертный зал имени Чайковского — это очень знаковое место. Во-первых, это центр Москвы, во-вторых, это место с определенной культурной, прошу прощения, как в таких случаях говорят, аурой. Оно имеет свою историю и связано даже, наверное, многие знают, с Всеволодом Эмильевичем Мейерхольдом, все для него делалось, такой большой очень зал, в котором можно было бы соответствующим способом исполнять определенные действия. Но болтая про все эти вещи, не могут даже понять, что именно происходит. Что там происходит реально с движением «Суть времени» и «Родительским Всероссийским Сопротивлением», которое, если почитать, то вообще всем вертит и одновременно непрерывно умирает, и снова вертит, и снова умирает и т.д., и т.п. Что происходит в реальности-то? А в реальности происходит нечто, между прочим, заслуживающее внимания.

Когда «Суть времени», которая существует на Украине — на Украине существовала большая организация «Суть времени» — частично собиралась в Донецке, то это были люди с достаточно четким мировоззрением, более четким, чем полагается в современной постмодернистской жизни. Энергичные люди, потому что они снялись с места, приехали, и люди, полные определенной решимости действовать. При этом они никогда, эти люди, ни в каких действиях в защите с оружием в руках свободы и независимости от бандеровской хунты или от любого другого источника зла, никогда они действий этих не осуществляли. В этом смысле, проявляя и решимость, и самоотверженность, и благородство, и какой-то мировоззренческий потенциал такой, я бы сказал, чтобы не превышать реальные возможности членов «Сути времени». Вот, предъявляя все это, не могли предъявить никаких боевых качеств, которые мгновенно предъявляли либо вояки, находящиеся в отставке и еще достаточно молодые (я это никоим образом... я без иронии говорю, я очень уважаю этих людей), либо какие-нибудь люди с иными навыками, предполагавшими, тем не менее, частое использование оружия — не было ничего этого у «Сути времени», не было и в помине. В этом смысле была растерянность. И очень многие говорили: «Да это что такое? Вот есть такие-то силы очень бравые, они сейчас тут горы будут сворачивать, есть такие силы очень бравые. А это — ботаники!»

Что сделало движение «Суть Времени» в ответ на эти, в общем-то справедливые, констатации? Оно занялось тренировками, оно продолжило мировоззренческую работу, освоение идейного материала. Политико-воспитательная работа оказалась не отброшена куда-то в сторону, а поставлена во главу угла и соединена с тренировками. Оно, как всегда «Суть Времени», полностью отказалось от так называемого «золотого тельца», то есть от всех соблазнов, которые всегда существуют на подобного рода территориях, в горячих точках, и так далее. Оно проявило способность сплачиваться друг с другом и работать, работать, работать в условиях мировоззренческой устойчивости.

Что произошло через год? Через год эти же люди (а также те, кто присоединились к ним, видя, что они работают) могут гораздо больше. Но я же не буду говорить, что они правят бал, или что они есть скрытый демиург процесса, или что-нибудь еще. Они — скромный, нормальный, растущий фактор патриотической жизни Донбасса. И они стали этим фактором, и оказались признаны в качестве такового, не потому, что они изначально располагали какой-нибудь расположенностью к подобного рода деятельности, способностями, навыками. А потому, что возникли качества, которые важнее — да-да, представьте себе, важнее — этой предрасположенности, брутальности, постоянной готовности к использованию силы и выяснению отношений. Вот есть нечто важнее этого.

Я же не говорю, что это неважно. Я говорю, что есть вещи важнее. И те вещи, которые важнее этого — это самоотверженность, сплоченность, наличие мировоззрения и бесконечная готовность трудиться. Как говорили соратники Ромена Ролана, религиозная вера в труд. В сущности, все эти качества, и прежде всего ставка на мировоззрение, и есть совокупность черт, которые можно не буквально, подчеркиваю, а метафорически, условно назвать «неоквазибрахманизмом». Я имею в виду, что брахманы — это нечто, имеющее отношение к духу, к мировоззрению прежде всего.

Обычно такой брахман или необрахман сидит в мозговом центре или в библиотеке, или у себя за компьютером что-то там творит, соединяется со смыслами, ищет эти смыслы, добывает их из реальности и т.д. И это опять-таки свойство — в Средние века, да и сейчас — монастырей, которые так вот ищут смысл. А воюют другие, в Средние века какие-нибудь ландскнехты или просто рыцари. И их вот называют в Индии — опять, я все эти названия очень условно применяю и очень осторожно — «кшатрии». У меня противопоставлению этих двух категорий была посвящена целая книга, — опять-таки, применительно, к нашей реальности — которая называлась «Качели». Обычно это так.

Но иногда формируются военные ордена, в которых те, кто ищут смыслов, одновременно с оружием в руках отстаивают свободу или высшие ценности. И в каком-то смысле именно такие соединения, вот такие сопряжения [показывает руки со сцепленными пальцами], такие склейки, такие состыковки и рождают устойчивость. Потому что нет ничего страшнее в любом обществе — я не имею в виду чисто индийское с его кастами и всем прочим, я использую это, повторяю, условно — нет ничего страшнее конфликта между кшатриями (условными да, то есть обладателями силы, брутальности, готовности пускать оружие в ход и так далее) и брахманами.

Есть еще торговцы — вайшья. И всегда говорят, что современное общество — это есть общество торговцев, потому что это общество всесилия денег. Это не так. Я всегда приводил очень яркие строчки в связи с этим:

«Все могу», — сказало злато,

«Все могу», — сказал булат,

«Все куплю», — сказало злато,

«Все возьму», — сказал булат.

И никоим образом не желая это всё возводить в какую-то абсолютную категорию, я хочу сказать, что никогда, ни в одном обществе, и в современном тоже, деньги не будут всесильны, пока есть люди. По крайней мере, всегда будет соблазн у тех, у кого денег слишком много есть, и которые слишком зарвались эти деньги забрать. И известно, как этот соблазн реализуется и кем.

Финансовые, могущественные силы, существующие в Соединенных Штатах Америки, считали уже, что они за деньги купят все, что угодно. Потом ЦРУ, да и РУМО, да и другие силовые элиты сказали: «Извини, дорогой. Ты-то можешь покупать. А мы-то можем нажимать на курок. И очень хорошо. А также прослушивать. А также делать еще другие вещи. А поскольку мы еще хотим тоже иметь долю в ресурсах, так что ты извини-подвинься». И это не только сюжет Соединенных Штатов. Это универсальный сюжет нашего времени.

Но и это еще не все. Для того, чтобы, неважно там, покупать, или стрелять, или выявлять компроматы, или делать что-нибудь еще в таком духе — нужно быть. Нужно просто быть. И я имею в виду здесь очень простую вещь — нужны структуры.

Вот сейчас очень любят говорить о том, что вот такие-то и такие-то компании управляют миром, потому что у таких-то компаний столько триллионов, у таких компаний столько триллионов. Послушайте. Никогда деньги миром до конца управлять не будут. Они будут очень важны. Может быть, их зловещее значение будет нарастать. Но они никогда не будут всесильны пока есть люди.

Почему? Потому что нельзя просто за деньги создать структуры. Невозможно. Людей нельзя нанять для серьезных дел. Их надо чем-то друг с другом спаять. Даже если это мафия. Ну, наверное, все смотрели вот эти фильмы про дона Корлеоне и так далее. Такие знаменитые про сицилийскую мафию. И там же все время находящиеся в Соединенных Штатах и матереющие так постепенно криминализующиеся мальчишки, они говорили: «А ты помнишь, как мы мечтали о Риме? О римской идентичности. О римском служении».

Понимаете? Даже в Сицилии, где очень силен голос крови, где есть еще традиционное общество, где есть понятие просто семейной близости. Все это называется «семьи». Даже там нужно что-то еще кроме этих первичных вещей для того, чтобы спаять в структуры. Иначе структуры развалятся. То же самое везде. Смысл нужен человеку, чтобы жить. Смысл нужен человечеству, чтобы жить. Но, как минимум, он нужен для того, чтобы были структуры. В противном случае структур не будет.

И я наблюдал, как прекрасные кшатрии, побуждаемые самыми благородными мотивами, оказавшиеся в горячих точках, довольно быстро начинали ссориться друг с другом. Определенным способом терять психологическую устойчивость. Начинать вести себя проблемным способом. Всё это разваливалось. А когда оно разваливалось, то вдруг оказывалось, что они ничего не могут. И они уходят, при всех их блистательных возможностях, с игрового поля. А остаются на нем те, кто в состоянии делать структуры. Это невероятно важное положение. Миром действительно правит невещественное. Хотя бы в том смысле, а я к этому сводить все не хочу, что это невещественное в состоянии строить структуру. А это безумно тяжело.

Людям тяжело быть вместе, людям совсем тяжело быть совсем сплоченными друг с другом. Это невероятная проблема для людей. Не свойственно это человеку — так уплотнять ткань совместного существования, не свойственно это людям. Люди хотят неких зазоров, чего-то такого индивидуалистичного. Они всегда этого хотят, даже в традиционном обществе. А сейчас, в условиях такой атомизации, которая имеет место быть на планете, и уж по крайней мере в западном мире, да и в России тоже, это совсем тяжелая проблема. Это, в сущности, одна из основных проблем.

Движение «Суть времени» и «Родительское Всероссийское Сопротивление», люди, которые соберутся 12 июля в Концертном зале имени Чайковского для проведения съезда, способны к сплочению через смысл. Они действительно фундаментально, сущностно бескорыстны. По преимуществу, это совсем небогатые люди, мягко говоря небогатые. Но на протяжении последнего года и предшествующего периода они отдают последнее для того же самого Донбасса и так далее, потому что они так понимают жизнь. Потому что для них невероятно тяжело существование в отсутствии смыслов, они не хотят жить в этом отсутствии смыслов. Не могут, если хотите. Ощущают мучительным такое существование без смыслов, и они на определенной мировоззренческой основе, во-первых, работают, во-вторых, создают сплоченные коллективы.

Не буду идеализировать и говорить, что это работа безупречна, или что эти коллективы абсолютно плотны. Но они плотнее того среднего, что существует вокруг. Это позволяет движению «Суть времени» и «Родительскому Всероссийскому Сопротивлению» — это, плюс организация и работа, и вера в труд — позволяют стать одним из факторов, воздействующих на макропроцесс. И, конечно, когда мы соберемся 12 июля в Концертном зале имени Чайковского, мы соберемся не только для того, чтобы увидеть друг друга и обсудить вместе, что именно мы уже сделали и что собираемся делать. Мы соберемся еще и для того, чтобы воздействовать на макропроцессы. Мы на макропроцессы воздействовали, воздействуем и будем воздействовать.

Несколько слов о том, как соотносится между собой «Родительское Всероссийское Сопротивление» и «Суть времени», почему я называю то, что будет происходить в Концертном зале имени Чайковского 12 июля — совместным нашим действием. «Родительское Всероссийское Сопротивление» — это организация, которая объединяет родителей, обеспокоенных будущим своих детей. Таких организаций много, в большинстве своем они очень конструктивны и патриотичны. Есть и другие, но в основном они очень конструктивны и патриотичны. Что отличает «Родительское Всероссийское Сопротивление» от всех остальных таких движений, занимающихся защитой семьи, теми или иными слагаемыми нашей социальной жизни, которые улучшают или препятствуют их ухудшению и так далее?

Что отличает «Родительское Всероссийское Сопротивление»? Конечно же, наличие политически определенного интеллектуализма. Я не могу назвать его политичностью, потому что политичность предполагает какие-то конкретные очень цели, выборы. У «Родительского Всероссийского Сопротивления» этих целей нет, а вот стратегические цели, воздействие на макропроцесс — это всё, безусловно, существует. И оно в этом смысле абсолютно едино с «Сутью времени», хотя есть члены «Родительского Всероссийского Сопротивления», которые не являются членами движения «Суть времени» и наоборот. Мы вместе потому, что у нас есть наше мировоззрение, оно позволяет нам воздействовать на макропроцессы, оно нас сплачивает. И мы не отделяем это мировоззрение от конкретных практических дел — от защиты конкретных семей, от помощи библиотекам или детским домам, и так далее. В этом большое отличие. Повторяю, не в том, что это все насквозь политизировано, нет этой примитивной политизации «Родительского Всероссийского Сопротивления».

А объединяет то, что мировоззренческая основа есть, и есть готовность на этой основе воздействовать на макропроцесс. И есть четкое понимание того, что если на макропроцесс не воздействовать, то будущего-то у детей не будет. Как сказал мне достаточно выдающийся и обладающий определенными возможностями человек: «Я не могу бороться за улучшение своих позиций на моем профессиональном поле, я хочу бороться за то, чтобы у моих детей было будущее и была Россия, была Родина».

Совместное мероприятие «Родительского Всероссийского Сопротивления» и «Сути времени», совместность эта, она порождена не только тем, что мы действительно не скрываем того, что мы находимся в плотнейшем взаимодействии, по большей части являемся одновременно членами двух этих организаций. Не в этом дело.

Дело в том, что произошло какое-то такое событие, которое на первый взгляд может показаться почти комическим, а на самом деле имеет смысл. В нем есть смысл, не конспирологический, а вполне конкретный. И это событие явилось вызовом одновременно и «Сути времени», и «Родительскому Всероссийскому Сопротивлению». Я имею ввиду учебную, очень скромную газету «Шаги истории», про которую, в принципе, мы даже и говорить-то особо не хотели. Не очень даже сами понимали значение того, что мы делали. Нам казалось, что мы делаем скромное, абсолютно позитивное, безусловное и благородное дело, помогая школьникам чуть-чуть повысить уровень образования, уровень осведомленности о событиях в истории, культуре, науке и так далее. Мы эту газету выпускали несколько лет. Сами. Я подчеркиваю опять, это рядовые члены организации собирались, платили за печать, распространяли, договаривались с директорами школ, с учителями и распространили определенное количество этих газет.

Наконец, к нам обратилось общество «Знание», взялся это грант общества «Знание» и движение «Суть времени» вместе с «Родительским Всероссийском Сопротивлением» начало печатать гораздо больше этих газет и распространять их по школам. И вдруг выяснилось, что не мы, а кто-то еще придает этому огромное и сугубо политическое значение. Что кто-то страшно обеспокоен тем, что дети узнают о том, кто такие их герои. Я подчеркиваю здесь, что к героям мы относим отнюдь не только тех, кто воевал в Великую Отечественную войну или строил державу. Это и те, кто создавали великие художественные произведения и те, кто делали крупные научные открытия, и вообще выдающиеся люди страны. И что у детей возникнет ощущение, что они живут в этой истории, что у них есть история и так далее.

А некоторые силы, яростно обрушившиеся на это очень скромное начинание, видимо хотят, чтобы дети не жили в истории своей страны, чтобы историческое существование прекратилось. Чтобы вот хотя бы с молодежью они обращались как повар с картошкой, полностью лишали ее всяческой исторической ориентации, а значит субъектности, а значит смысла и всего остального. И именно спокойствие, доброкачественность и взвешенность производимой нами продукции обеспокоило больше всего. Потому что нельзя было придраться к этому и было ясно, что учителя и вся общественность родительская очень хотят, чтобы эта газета распространялась. Начались какие-то крики по этому поводу, в Санкт-Петербурге некоторые достаточно специфические люди, отражающие такие ультралиберальные настроения в городе, борющиеся отнюдь не только против газеты «Шаги истории», но и против присоединения Крыма, вообще против всех тех патриотических тенденций, которые сейчас начинают преобладать в российской политике, эти люди с яростью кинулись на эту газету и всё прочее.

Интересно тут то, что такого рода люди продолжают считать себя, без всяких на то оснований, чем-то типа власти. Не только властителями умов, но еще и хозяевами решений. У них к этому нет никаких оснований. Если к этому приглядеться, то это такая же шизофрения, как два утверждения, что имярек является одновременно вершителем всего и его нет. У них нет ни настоящей электоральной базы, ни настоящих рычагов в руках, ничего. У них есть память о том, как это все было, есть некая инерция предыдущего периода, которую они ощущают как свой такой нематериальный актив, который они пытаются продлить и который они пытаются использовать. И это не только какие-то там отдельные эксцентричные фигуры в Санкт-Петербурге, это гораздо более серьезный набор людей, сил и фигур. И это нечто, что с моей точки зрения представляет колоссальную опасность для России. Не сами эти люди, а вот эта инерция.

Я тогда же сказал, что даже если предположить, что самомнение этих людей и их представления о том, что они всемогущи, справедливо, то ничего плохого в том, что они, как говорят теперь, «наехали» нет. Прекрасно, давайте посмотрим, кто из директоров школ действительно хочет продолжать распространять патриотическую взвешенную газету, а кто не хочет. Вот те, кто хотят, и особенно в условиях, когда на этом лежит легкий отпечаток гонимости, вот тот-то и есть наш союзник. Только это-то и есть актив, который можно собирать в какие-то интеллектуальные, я подчеркиваю, не политические, а интеллектуальные стратегические гражданские сообщества.

Естественно, что ощущение своего могущества у данных «инерциократов» ложное. Ничего они не добились, знают, что не добились, знают, что опозорились даже в Санкт-Петербурге. Но тенденция-то эта слишком мощна, и слишком всеобъемлюща, чтобы ею не заняться. И мы хотим заняться ею на съезде. Мы хотим не только обсудить всё, что мы сделали, и наметить наши новые действия по тем направлениям, которые существуют. Мы хотим еще и действительно начать всерьез войну за образование. Историческое, прежде всего, гуманитарное, то есть литературу, преподавание литературы и так далее, не в меньшей степени чем историческое, потому что я считаю, что это очень тесно связано друг с другом, но и за образование вообще. Потому что при том состоянии образования, которое сейчас существует, мы проиграем Россию, мы проиграем поколение, мы проиграем будущее.

Говоря об этом, мне бы хотелось теперь перейти к обсуждению того, в каком контексте, в каком мире, в какой нынешней ситуации происходит вот этот наш съезд. Почему он является совместным предприятием «Сути времени» и «Родительского Всероссийского Сопротивления». Ведь вы все читаете газеты, смотрите телевизор, и вы все не можете не услышать, что официальный Запад, вот тот Запад, который сейчас правит бал, «семерка» и так далее, прямо заявили о том, что никакого даже возврата к существовавшим раньше отношениям между Россией и Западом, и тем более развития эти отношений, не будет до тех пор, пока Крым присоединен к России. Другие говорят «пока будет Путин». Но это не имеет значения — вот Крым присоединен к России — это самая мощная позиция. Пока Крым присоединен — не будет ни тех отношений, которые были перед этим, ни тем более развития этих отношений в позитивную сторону.

Скажите, пожалуйста, а Крым может быть отдан назад? Как? Значит, говорится, что эта делается через снятие Путина, отстранение Путина. Потому что Путин не отдаст, это его «ноу-хау», его заслуга основная, его актив, а вот значит если его убрать, тогда все это начнется.

Извините, это невозможно, и все мы понимаем, что это невозможно. Большая часть общества это поддерживает, это решение принималось Советом Федерации, Государственной Думой и так далее. Его поддерживала вся элита, ее всю надо снести? Не Путина, а всю ее. И общество нужно прижать для того, чтобы этот Крым отобрать.

Разве я неправду говорю? Разве это не так? Разве это кому-то не очевидно? Ну я не знаю, человеку с развитым аналитическим мышлением — или человеку, который меньше этим занимается, а просто гражданину, который живет и рассуждает.

А что значит отстранить Путина, если его поддерживает подавляющее большинство населения? И все об этом говорят, и между прочим, за Крым в том числе. Что значит его отстранить? Это значит осуществить мятеж, правильно? Демократическим способом это сделать невозможно. Значит речь идет о мятеже. А каковы будут силы этого мятежа? Будет много-много-много гозманов и латыниных, которые выйдут на площадь? Ну и что?

Нет же, не они будут решающим фактором любого мятежа, мы же видим, кто на Украине решающий фактор — «Правый Сектор», а не широкая либеральная общественность, которая на Майдане, так сказать, стояла, переминалась с ноги на ногу, кричала что-то. Нет? Мятеж требует силового ядра, силовое ядро не в либеральном лагере находится, оно в другом лагере находится, мы знаем, где оно находится, мы это уже видим. Значит, нужна эта двугорбая конструкция и мятеж. Предположим даже, что он будет успешным и к нему подключатся еще какие-нибудь, прошу прощения, продажные силовики, обманутые, неважно. Дальше-то что? Дальше надо сметать всё: все существующие действующие партии, всю эту элиту. Это как сметать? В России? Только с большой кровью. Не важно, по румынскому или какому-нибудь другому варианту.

Помните, что такое «румынский вариант»? Был Чаушеску, он был достаточно популярен. Околосоветский лидер, уже не вполне советско-коммунистический, больше румынско-националистический, но куда-то выводящий Румынию на новые рубежи. Это не устраивало американцев. Они собрали какие-то толпы людей, которые были недовольны Чаушеску, естественно, что такое недовольство было. Сами же эти толпы расстреляли, а потом «включили» военных для того, чтобы обвинить госбезопасность, и эту госбезопасность вместе с Чаушеску уничтожить. Но это маленькая Румыния. Что такое представляет собой аналог какого-нибудь такого процесса здесь? Ну это — катастрофа. С естественными отпадениями территорий, которые на это не согласятся, с началом достаточно хаотических процессов в огромной стране, с взятием этих процессов под контроль почти оккупационным или оккупационным путем, или квазиоккупационным путем. Мы понимаем, о каком масштабе процесса идет речь. Тут же вопрос не в том, кому кто нравится. Это вопрос о России. Абсолютно очевидно встает вопрос о России. И каков же ответ?

Теперь, поскольку никакого желания у подавляющего большинства граждан России и существенной части элиты проходить через подобного рода «удовольствия» нет, и заставить их достаточно трудно напрямую перейти от нежелания к желанию, они уперлись, то речь, в конечном итоге, идет о тех слоях общества, которые настолько тесно связаны с Западом, что при выборе, что они предпочтут — ухудшение отношений с Западом, касающееся их лично, их семей, находящихся на Западе, их имущества, их денег и так далее, или, так сказать, некоторые процессы в России, которые, тем не менее, при всей их негативности и всех издержках даже для них самих, позволят им сохранить главное, то есть деньги на Западе, возможности своих семей и все прочее. Вот при этом выборе они выберут деньги и возможности на Западе. Такие люди есть.

Когда-то они назывались «космополиты», было такое слово, назывались они «компрадоры», и такое слово тоже было. Я предложил назвать их «глобики», то есть люди, которые живут в глобальном мире уже, которые чужды всему национальному, для которых нет никакого счастья жить тут, которые с гораздо большим удовольствием будут жить где-то там в качестве непонятно кого. Есть они, их много. Но тогда получается, и я здесь говорю не только о России, о каких-нибудь республиках, что единственным реальным смыслом разрушения Советского Союза для этих людей была возможность украсть и свалить. И превратиться в таких богатых полубомжей, потому что понятно, что не одно поколение пройдет, прежде чем они укоренятся там, на Западе.

А тогда возникает очень серьезный вопрос. Что не Россия как великое государство, в котором произошла полноценная буржуазная революция, возникла демократия, частная собственность, рынок и так далее, войдет в западный мир в качестве такой страны как Франция, Германия и так далее. Не Россия как страна, как государство, должна туда войти вместе с населением и так далее, а некоторые элитарии должны, ограбив Россию, сбежать туда и оказаться внутри той ограды, которая окружает некий новый формирующийся западный мир.

А что же это за мир? И он-то что собой представляет? Тут на одной из телепередач я говорю: «А как туда войти, если стражи стоят и говорят; „Не надо!“?». Говорят: «Разоружиться». Говорю: «Понятно, разоружиться, поделиться по частям, войти туда и быть уничтоженными».

Что это за мир, чего он хочет? Что он представляет собой в самом что ни на есть таком сущностном виде? Это что, мир Бальзака, Гюго, Флобера, Золя, Теккерея, Диккенса, Уолта Уитмена, Эдгара По, неважно кого еще? Это вот великий западный мир, в котором есть свой гуманизм, свое представление о прогрессе и развитии, который несет некий свет всего этого развития и историчности в оставшееся человечество? Как говорил Киплинг, «Несите бремя белых!»

Это же другой мир. Он же уже очевидным образом другой. Вот просто видно, что он другой. И в этом другом [мире] имеет место нечто самое главное и буквально метафизическое. Поэтому, когда я говорю «метафизическое», я не имею ввиду религиозное или какое-то другое.

Самая большая метафизическая проблема — это проблема соотношения жизни и смерти. Нет большей метафизической проблемы. Две тайны метафизические главные, и это объединяет светских и религиозных людей, — тайна жизни и тайна смерти. Но помимо смерти как таковой (человек умер, люди конечны и не только они), и жизни как таковой (важно, как человек живет, и живет ли он живой жизнью, которая дает ему счастье подлинной жизни, настоящей, о такая жизнь без смыслов невозможна), помимо этой жизни живой и полной смерти, есть еще специальное состояние, оно очень много раз обсуждалось в философии, в искусстве, везде. «Живым, живым казаться должен он», «то кости лязгают о кости» — это состояние ходячего мертвеца, живого мертвеца.

Капитализм прекрасно решает многие проблемы, проблемы потребления в частности. Не спорю, он решает их несправедливо, но зато с определенной эффективностью, даже сказал бы, с некоторым шиком. Что очень ценят люди, ориентированные на потребление. Но он неумолимо, и это мы все видим, всё в большей и большей степени омертвляет человека, потому что он превращает его в товар, не в производителя товаров — это не капитализм, — а в товар. Капитализм начинается там, где он превращает в товар, то есть в вещь, то, что вещью не является.

Это прекрасно всё описано в Коммунистическом манифесте и не потеряло актуальность, а только приобрело ее. Но это описано во всей мировой литературе, тут что Маркс, что Достоевский, что православные философы, что философы-экзистенциалисты, что Иван Ильин, что Экзюпери — никакой разницы, все это понимали. Я называю здесь любые имена, я могу их перечислять до вечера.

Как можно невещественное превратить в товар? Только сделав его вещественным, правильно? Всё, что становится товаром, должно стать вещью. А если живое вещью стать не может, то оно должно умереть. Оно должно перейти в некое состояние «смерти вживе», вот этого ходячего мертвеца — «то кости лязгают о кости», «живым, живым казаться должен он». Жизнь должна уйти, а она полностью не может покинуть человека, потому что, что бы мы ни называли этим словом, но есть душа. Религиозные говорят об одном, светские о другом... Она есть. И она сопротивляется этому страшному омертвению всего и вся, она ему сопротивляется, она не хочет покинуть человека. Она сжимается, корчится, уходит на глубину, начинает болеть, приобретает какие-нибудь не те формы и ставит перед собой не цели, но она не хочет уходить.

Задача капитализма по большому счету — не буржуазии, производящей вещи, а капитализма — заключается в том, чтобы она ушла. У капитала есть цель, и эта цель не прибыль, эта цель — смерть души.

Когда говорят, что Россия — это душа мира, имеется ввиду не классическое территориальное маккиндеровское определение, этот «Heartland» и всё прочее. Имеется в виду София как душа мира, софийность как неотменяемое качество российской тонкой реальности — неважно, православная это империя или Советский Союз. Софийность, обеспечивающая особую русскую целостность, особый взгляд на вещи, симфонизм и многое другое. Естественно, что первое, по кому наносит удар капитал, — это по этой главной точке софийности, целостности, симфонизма и душевности. По душе. С ее изъятием можно будет проще разбираться с миром.

В этом смысле миссия России действительно особая и общечеловеческая. И когда говорится о катехоне как о том, что удерживает мир, удерживает от апокалипсиса, от конца света, от ядерной катастрофы и всего остального, и том, что религиозный человек не имеет права уничтожать катехон, а должен служить ему, то, конечно, речь идет о России.

И все мы ждем, когда Церковь наша признает, что Советский Союз был катехоном и удержал силы зла в Великой Отечественной войне. Для нас это признание имеет очень существенное значение.

Я много раз подчеркивал про себя, что я человек светский, но движение, которое я представляю, объединяет светских и религиозных людей. Когда будут сказаны эти достаточно судьбоносные слова о том, что 9 мая 1945 года — это триумф катехона. Советского катехона, в котором объединились чаяния православных, чаяния людей других религий, чаяния светских людей о каком-то великом смысле. Ушло многое, многое рухнуло. Многое, по-видимому, было неправильным, вот я, например, твердо убежден, что вот этот акцент особый на атеизме и вот это нежелание искать синтез между религиозными и светскими идеологиями, который так ярко проявился, например, в той же «Теологии освобождения» и в других вещах, — это была глубокая ошибка.

Но что бы ни ушло, что бы ни было выкинуто, что бы ни было ошибочным и ни истлело в силу своей ошибочности, оставшегося достаточно, чтобы нынешняя безумно несовершенная, чудом уцелевшая, обкромсанная и изгвазданная Россия осталась катехоном. Она есть удерживатель. И ничего с этим не поделаешь.

Теперь давайте всмотримся в то, каким способом действуют те, кто раздражены наличием этого катехона. Там же не только о катехоне идет речь, а о каком-то новом форматировании мира. О переформатировании мира в какую-то достаточно странную сторону, не очень ясно куда. И надо разбираться куда, не надо прямо говорить: «В ад», — или, там: «Да, куда придется», — не надо опять впадать, подчеркиваю, в реализм или номинализм. Давайте вот посмотрим, что происходит. Есть такой Аднан Хан, автор статьи «ИГ (Исламское Государство — С.К.) — это ставленник США», опубликованной в Revolution Observer:

«Происхождение ИГИЛ в его нынешнем виде никому не известно и покрыто пеленой тумана, и, вероятно, уже поэтому у многих появляются подозрения... Примечательно то, что все высшие руководители сегодняшнего ИГИЛ были собраны в лагере Кэмп-Букка в 2004 году в разгар мятежа против коалиционных войск во время войны в Ираке. Британская газета The Guardian опубликовала эксклюзивное и основательное исследование ИГИЛ 11 декабря 2014 года, в котором взяла интервью у старших командиров ИГИЛ. (Я подчеркиваю, Guardian взяла интервью у старших командиров ИГИЛ. Guardian не выдумывает, оно не занимается средневековым реализмом или конспирологией, оно проводит, это издание, колоссальную работу с тем, чтобы взять интервью у командиров ИГИЛ — С.К.) Один из командиров ИГИЛ Абу Ахмад (называется конкретный человек, — С.К.) подтвердил, что Соединенные Штаты, открыв подобную тюрьму, предоставили им уникальную возможность: „У нас никогда не могло быть такого — ни в Багдаде, ни где-нибудь еще, — чтобы собраться всем вместе вот так, как здесь. Это было бы невероятно опасно. Здесь мы были не только в безопасности, но мы находились только в нескольких сотнях метров от всего руководства Аль-Каиды“».

— Adnan Khan ISIS a US proxy? // Revolution Observer

16 декабря 2014 года Newsweek, «Абу Бакр аль-Багдади: О судьбе лидера ИГИЛ». Вот фрагмент из этой статьи:

«После ареста аль-Багдади находился в заключении в тюрьме Кэмп-Букка недалеко от города Умм Каср, где также содержались бывшие узники Абу Грейб. Аль-Багдади значился как „интернированное гражданское лицо“ — это значило, что он имел связи с террористической группировкой, но не был уличён в совершении террористических актов. Точно неизвестно, сколько всего времени аль-Багдади провел в Кэмп-Букка. Некоторые военачальники США, работавшие в тюрьме, (слышите меня, „некоторые военачальники США, работавшие в тюрьме“, — С.К.) вспоминают, что аль-Багдади находился там в период между 2006 и 2007 годами. Другие заявляют, что он пребывал в тюрьме в 2006–2009 годах. Сирийский активист Абу Ибрагим аль-Раккави говорит, что аль-Багдади находился в заключении между январем 2004 и декабрем 2006 года».

— АБУ БАКР АЛЬ-БАГДАДИ: О СУДЬБЕ ЛИДЕРА ИГИЛ // ​Newsweek

Вот я говорю, это попытка добраться до смысла, копаясь в реальности, в именах, в свидетельствах, в конкретных людях, а не что-то из пальца высасывая.

«Независимо от того, сидел ли он год или два, аль-Багдади провел это время с пользой. В то время Кэмп-Букка был летним лагерем для амбициозных террористов. Находясь под присмотром американских надзирателей, заключенные общались друг с другом, обменивались информацией и тактиками ведения боев и заводили важные контакты для будущих операций. Они черпали вдохновение из пыток в тюрьме Абу Грейб, успеха аль-Заркави и разногласий внутри суннитов. Историк Джереми Сури охарактеризовал Кэмп-Букку как „виртуальный университет для террористов“. (Виртуальный университет для террористов! — С.К.) „Кэмп-Букка был местом, где много джихадистов знакомились друг с другом, и множество бывших баасистов принимали радикальные взгляды и связывались с исламистскими группировками“, — пишет редактор сайта „SyriainCrisis“ Аарон Ланд. „Очень много лидеров ИГ прошли через эту тюрьму“».

— АБУ БАКР АЛЬ-БАГДАДИ: О СУДЬБЕ ЛИДЕРА ИГИЛ // ​Newsweek

«Кроме Аль-Багдади в лагере Кэмп-Букка находились не менее девяти руководителей будущего ИГИЛ. В числе прочих там содержался и тот самый полковник Хаджи Бакр, происхождением которого так настойчиво интересуется Шпигель. Вообще 17 из 25 наиболее значимых лидеров Исламского Государства побывали в тюрьмах США в период между 2004 и 2011 годами. С начала 2000-х через сроки заключения в тюрьмах Кэмп-Букка и Кэмп-Кроккер прошли около 25 тысяч иракцев. Причем большинству из них не было предъявлено никаких обвинений.

Затем в 2009 году тюрьма Кэмп-Букка прекратила свое существование. Узники при этом передавались под юрисдикцию иракских властей. И если у иракских судебных органов не имелось своих претензий к заключенным, они подлежали освобождению.

Так что же именно сказано о лагере Кэмп-Букка в материале Гардиан, опубликованном еще 11 декабря 2014? В нем подчеркивается, что Аль-Багдади имел особые контакты с руководством лагеря, что это руководство опиралось на его авторитет среди пленных, и что в этом качестве Аль-Багдади занимался разрешением внутрилагерных конфликтов. Высокопоставленный представитель ИГИЛ Абу Ахмад говорит о пребывании Аль-Багдади в лагере Кэмп-Букка следующее (я прошу отнестись к этим словам очень внимательно. Так вот, что он говорит, — С.К.):

„К нему (к Аль-Багдади, — С.К.) очень уважительно относились в армии США. Если он хотел посетить людей в другом секторе лагеря, то он мог сделать это когда захочет, но нам такое не позволялось“.

В той же публикации приводится еще одно высказывание Абу Ахмада, важное для понимания значения лагеря и будущего Исламского Государства: „Если бы не было американских тюрем в Ираке, не было бы ИГИЛ. Лагерь Букка стал фабрикой, он подготовил нас. Там была выстроена наша идеология“».

— Проблемы и основы политики «Исламского государства» — 2 // Суть Времени

Итак, ядро ИГИЛ и его иерархия формировались в лагере Кэмп-Букка под круглосуточным американским надзором, в особых условиях благоприятствования, и для того, чтобы сформировать особую идеологию, весьма далекую даже от идеологии радикального исламизма. А она действительно странна, эта идеология, потому что теперь лидеры ИГИЛ говорят о том, что они, например, разрушат Каабу. Ну, говорят же прямо!

Они уничтожают не только великие памятники древности, они уничтожают мечети, а когда имамы сопротивляются этому — тому, чтобы сбивать какие-нибудь высказывания Пророка, — они расстреливают этих имамов. Очень близкие к ним лидеры Боко харам в Нигерии (а Нигерия — это огромное государство, безумно важное для судьбы Африки в целом, а значит, и всего мира), они там действительно перерезают горло жертвам и пьют кровь. И это не выдумки, это свидетельства.

Количество оружия, которое американцы передали ИГИЛ, огромно. Иранская разведка постоянно настаивает на том, чтобы американцы перестали делать вид, что они воюют с ИГИЛ, и хотя бы перестали так интенсивно снабжать ИГИЛ.

Это некая оперативная часть большого размышления, и если бы была только оперативная часть, можно было бы сказать: «Это отдельные факты, во всех тюрьмах кого-то выковывают, не надо преувеличивать». Но ведь есть и другое! Смотрите, в какой бы точке американцы ни начали действовать, — будь то Ливия, Сирия, Ирак, Тунис, Египет, Нигерия или где-нибудь еще, или на Украине — они везде сознательно приводят к власти буквально адских псов. Буквально. Под все разговоры о демократии.

С обычной нормально-стратегической точки зрения они осуществляют следующее: они разрушают национальные государства. Раз-ру-ша-ют! Под вопли о самостийности, под вопли о халифате они разрушают национальные государства, как источники чего? — модернизации. Им не нужно развитие даже в западном ключе этих национальных государств. Они его — этого развития — не хотят. И тут, простите мне, что Янукович (разнокачественные фигуры), что Мубарак, что Каддафи, что Бен-Али, что Путин — неважно. Что Китай, что Индия — неважно. Этот тип существования от-ме-нен.

Сначала Кондолиза Райс сказала о этом в Египте, когда еще была госсекретарем, потом это подтвердили люди Обамы — это двухпартийный американский консенсус. Это уже не нужно. Ну неужели нельзя спокойно посмотреть на это и сделать из этого ясный вывод о том, какую периферию мира строят американцы. Они строят периферию мира, в котором нет места национальным государствам и развитию, они ее не хотят. Они строят, говоря метафизически, адскую, а говоря стратегически, периферию неразвития, новое Средневековье, новую архаику, хаос.

А теперь посмотрим, что они строят для самих себя, Западный мир я имею ввиду. Вот эта атака на семью, это абсолютно непонятные вещи с частной собственностью: можно ли называть фонды, где максимальный пакет акций там полтора-два или три процента, буржуазными частными предприятиями? Идет колоссальная трансформация понятий собственности, семьи. Я уже несколько раз говорил, в конце XIX века в Германии была жесткая семья и полное неприятие перверсий любого рода. Через 30 лет, через 40 лет там было уже всё совершенно другое. И там этот гомосексуализм, что фашистский, что антифашистский, там уже все кипело в извращениях. Откуда за такой короткий срок?

Хорошо, там говорят, Мировая война, кризисы, Веймар, унижения, регресс. А в Америке? В 50-е годы — триумф буржуазности классического образца, протестантская нормальная семья, всё в порядке. Фильмы-то посмотрите 50-х годов, они очень интересные. Проходит 10-12-15 лет — всё другое! Вопрос на засыпку: как можно изменить такие инерционные системы за 15-20 лет? Это может произойти само собой? Но это просто исключено, это слишком медленно меняющиеся системы, внутренние. Они не меняются с такой скоростью. Их можно изменить за столетие, за два, но не за такой срок. Значит, их кто-то меняет. Значит, не только периферия меняется в эту адскую сторону, меняется и, так сказать, великое западное сообщество, формируется какой-то абсолютно новый тип жизнемироустройства. Он не сводится к власти протестантских, христианско-модернистских Соединенных Штатов над миром — «держава номер 1». Это совсем другое.

Процессы-то идут крайне глубокие, и как в этих процессах собираются реально люди в России выжить? Вот как? Вот как они могут сохранить даже тот хрупкий и небезусловный статус-кво, в котором они сейчас существуют? Ведь это невозможно. Это всё пауза, передышка.

Огромные силы напирают на то, чтобы это всё смести. И тут возникает вопрос, да пусть они напирают хоть сто лет — ничего не произойдет, потому что есть ядерное наследство Советского Союза, удалось не только сохранить, но и как-то развить военно-промышленный комплекс, сейчас поставим через 3–4 года новые тяжелые ракеты класса «Сармат», которые лучше, чем «Сатана», есть бронетехника, есть авиация, есть ПВО, есть новые заделы, отнюдь не «Мистрали», в том, чтобы изменить военно-морские силы и так далее, и тому подобное. Есть какая-то сплоченность общества, есть уроки прошлого. Всё это есть, и это огромный потенциал, но есть система, которая была создана для другого. Она была создана под абсолютно другой проект. Вот пальцы — они очень хороши, чтобы играть на фортепиано или писать стихи. Но какие-нибудь толстые когти или клешни гораздо лучше для того, чтобы вцепиться и что-нибудь вырвать, правильно? Я привожу не самые светлые примеры, я просто объясняю. Нельзя с помощью системы, заточенной на определенные цели, очень долго осуществлять цели диаметрально противоположные. Там все войдет в такие противоречия, что мама не горюй.

Вот это и есть инерция, понимаете? Вот это и есть главная сила. Инерция предыдущего проекта, заложенная внутрь системы и общества и автономно функционирующая после того, как проект отменен. Проекта уже нет. Нет проекта Великой России, которая как Франция и Германия войдет в Западный мир, за ограду. Нету этого проекта. Он отменен со стороны Запада, он отменен всем, что произошло в последнее время.

Более того, именно поскольку он был отменен перед этим, и началось очередное наступление на Россию, и ясно, что это оголтелое наступление — то, что делали на Украине. Поэтому последовали ответы, а ответы еще закрепили эту необходимость (Подчеркиваю! Подчеркиваю!) оформления новых отношений между Россией и Западом.

Не надо воевать, не надо ядерной войны, не надо даже остервенелых киданий друг на друга. Надо оформить новые отношения. Все образы хромают в этом случае, оформить развод — не значит пристрелить друг друга и не значит проклинать друг друга до конца жизни. Нужно подвести черту под этапом иллюзий и многого другого и начать новый этап. Но это не в интересах огромного пласта элиты, это не в интересах всей системы, каждая клеточка которой, каждый элемент, каждая пора которой создана под вхождение в Запад. Только. Никакого другого смысла в том, что делалось нет. Нету никакого смысла в Болонской системе, кроме вхождения в Запад. Нет никакого смысла в приравнивании нашей медицины к западной или нашей обороны, или нашей культуры и так далее, кроме как вхождение на Запад. Зачем теперь нужна вся эта инерция, все это огромное количество, напитанных этой инерцией элементов, если вхождения нет? Вот в чем корень проблемы. И вот почему я считаю, что мы сейчас находимся в положении гораздо более опасном, чем когда бы то ни было за последние 20 с лишним лет. Более опасном, чем когда мы находились в худшем положении.

Потому что налицо колоссальное противоречие между тем, что пропитало каждую клеточку этой элиты, этой системы, этого класса правящего, если хотите, и этого общества — да, и этого общества тоже. Потому что одни покупались на крупное обогащение, а другие — на мелкое потребительство. Все это пропитано вот этим веществом, а теперь это вещество, вся эта пропитка бессмысленна. А как ее оттуда убрать? Как сделать это максимально мягко?

Пока что что-то удается сделать с прежним наполнителем. Как-то лавируем, крутимся почти на одном месте. Но это же долго нельзя продолжать. Опасно не то, что наши отношения теперь — между Россией и Западом — хуже, чем они были. Они и были весьма несовершенны. И никогда они не были до конца искренними и хорошими. Опасно не это. Опасно то, что новые отношения есть, но они не оформлены, слышите меня, не о-фор-мле-ны! И эта неоформленность действительно чревата и крахами, и ядерными войнами, и черт еще знает, чем. Привести в прежнее состояние это невозможно.

Путин очень сильно поддержан обществом. Все общество, а не только Путин, хотят Крыма, и достаточно многим готовы за это платить. Вся элита, отнюдь не только Путин, все партии — оппозиционные и правящие — поддерживали Крым и могут дать обратный ход только будучи сметенными. Когда это все будет сметено, начнется такой процесс, что там уже будет не до Крыма. Всё. Произошло нечто, требующее крохотной и страшно трудной малости — переоформления отношений со всеми вытекающими практическими последствиями.

И вот тут-то мы сталкиваемся с этой оголтелой инерцией, которая наполняет все поры тела существующего общества, вот этой элиты, псевдо-элиты, около-элиты и всего, чего угодно, слабым симптомом которого являлся этой вой по поводу газеты «Шаги истории».

Внутри всего этого дела я хотел бы еще обсудить две проблемы. Первая. Ведь никто не говорит о том, что нужен какой-то непрерывный пафос во всем, что касается советской или российской истории. Нужно усилие человеческое для того чтобы не проклинать и не восхвалять, а понимать. Но это усилие, оно такое, восходящее — понимаете? Как будто нужно уцепиться за что-то и подтянуться с большой силой. А хочется падать вниз, а еще больше хочется толкать вниз других. Вот странное это желание — то, что обнаружилось с этими «Шагами истории» и со всем прочим.

Я не хочу проклинать нашу интеллигенцию, ни вообще, ни либеральную, никакую. Я понять ее хочу, я хочу понять ее во всей сумме ее черт, включая самые неприглядные. Я не хочу эти черты выводить из обсуждения. Есть очень неприглядные черты, одна из которых — это невероятная страсть к тому, чтобы любой ценой приподнять свою самооценку. Без работы, нахаляву. Вот чтобы заработать себе без настоящего труда, без подвига, как говорили духовные люди, вот эту высокую самооценку. Этим пронизана русская литература, все эти Лаевские бесконечные (чеховскую «Дуэль» я имею ввиду и другие произведения). Они все заняты одним — приподыманием своей самооценки без труда, без настоящего подвига, без усилия по пониманию.

А как это делается? Делается очень просто: берется то что есть, общепринятое, и оно дискредитируется. Разоблачается с помощью анекдотов: «А! Вот всё не так, а вот так!» Ну теперь мы же знаем, что всё не так! Мы, с одной стороны... «Мы» — я имею ввиду наших интеллигентов соответствующего образца, я ко всей интеллигенции их не приравниваю. Мы, с одной стороны, знаем ужас какие тайны, из анекдотов, но мы же их знаем, а другие не знают или не понимают их значения. Мы, с другой стороны, убеждаемся из этих анекдотов, что героев нет и ничего благого нет. А это очень приятно, потому что это освобождает тебя в негативном плане, позволяет что угодно делать.

В этом, между прочим, одна из причин такого яростно-негативного отношения к «Сути времени», потому что если признать правду о ней, то самим становится чуть-чуть стыдно за себя, это же понятно. Значит, берется какой-нибудь эпизод из советской истории, рассказывается анекдот принижающий, ты становишься собственником этого анекдота, делаешь из этого анекдота истину в последней инстанции, а потом сообщаешь детям.

И вроде бы у тебя оценочка так приподнята, а все остальные идиоты («совки», «колорады», «навозные мухи») не понимают этого, продолжают талдычить бог знает что. Как это делается, например, в эпизоде с Финской войной. Я совершенно не хочу сказать, и никто из моих коллег не хочет сказать, что Финскую войну начала огромная Финляндия, которая хотела завоевать Советский Союз. Нет таких людей. Вопрос состоит в том, на основе чего говорится, что в такой-то точке стреляли советские солдаты и офицеры, переложив вину на финнов. Вот каков источник?

История живет источником, документом, сообщением. Когда наши вот такого рода интеллигенты начинают с невероятным самомнением говорить о том, что «это же известно» и есть такие сведения, что дальше некуда, они ссылаются на некий анекдот. Который уязвим с двух позиций. Во-первых, говорится, что это откровения, там, не знаю, генерала НКВД, который сам стрелял и потом об этом рассказал. Генерал НКВД, который рассказывает такого рода секреты, он — изменник Родины, он предает секреты. А если он изменник Родины, то кто сказал, что он говорит правду? Мало ли кто у нас что рассказал. Калугин много чего рассказал, и что, ему тоже надо верить? Судоплатов в тот момент, когда он уже сам практически ничего не мог рассказывать, так сказать, ему было нечто в какой-то степени даже навязано или продиктовано, тоже можно сказать, что что-то рассказал, да? Значит, сама эта объяснительная конструкция безумно уязвима, но не в ней же дело в одной.

Не в ней, а в том, что когда начинаешь это раскапывать, то выясняется, что вообще никакого документа нет. Что никакой генерал КГБ, НКВД, преступник — не преступник, изменник — не изменник Родины, ничего никому не говорил. Нет текста, не на что сослаться. Ссылаются на Бунича, которому якобы рассказал что-то человек. Он ему не под магнитофон рассказал, и не написал что-то, он ему якобы что-то рассказал. А где этот человек? Покажите свидетельства? А он умер, всё, шито-крыто. И вот на этом анекдоте, противоречащем всему на свете, просто историческому достоинству, любому — либеральному, консервативному — на нем строится весь фундамент образования. А все, кто пытается построить на чем-то другом, ссылаясь все-таки на какие-то источники, обсуждая иначе — обвиняются в пропаганде, в неосталинизме и бог еще знает в чем. Люди говорят: у нас музей преступлений сталинизма, и кладут кандалы. Говорят: «Что? Те, кто были в этом лагере в советскую эпоху носили кандалы?» Отвечают: «Да нет, конечно, не носили они, но так страшнее будет!» И на это идут бюджетные деньги и всё остальное.

Хорошо, в тот момент, когда задача всего этого была подавить национальное достоинство, подавить историческое самосознание, придавить его как угодно, чтобы это все впихнуть в Запад, чтобы оно не сопротивлялось, подавить иммунные реакции, да? В тот момент такая задача стояла, и всё это было подчинено вот этой цели вхождения в Запад, и так далее и тому подобное. И тут нужно было идентичность поломать существенно, осуществить вот эти вот подавительные вещи и все прочее, было еще понятно зачем это нужно.

Зачем это нужно сейчас? Проект отменен! А затем это нужно, что проект, когда этот проект является социальным, культурным, политическим — это люди. А люди автоматически с позиций не уходят. Они этим проектом начинены и то, что он не нужен еще не значит, что они не продолжают его воспроизводить дальше. И дальше, и дальше... И в каком-то парадоксальном смысле, чем меньше он нужен, проект, и чем больше у людей страх за то, что они не нужны вместе с этим проектом, тем навязчивее они его хотят продавить.

И вот тут возникает масса вопросов. Я не хочу все эти вопросы сейчас обсуждать здесь, я буду обсуждать их на съезде. Я просто все это рассказал, помимо прочего, для того, чтобы люди, которых мы зовем на съезд, понимали, почему мы называем этот съезд мобилизационным, почему мы говорим о том, что он должен внести лепту в перелом макротенденций, что он является не только нашим трудом и праздником, а что он нужен стране. И что страна-то на самом деле находится в состоянии гораздо более опасном, чем можно это понять, проходя по московским улицам и видя как все по ним расслабленно ходят, и как всё по-прежнему тип-топ. Опасность очень велика. Я подчеркиваю еще раз, она велика как никогда. Перелом макротенденций нужен. Он очень труден, и я совершенно не хочу сказать, что мы одни можем взять и всё это сделать. Во-первых, мы должны привлечь всех, кого можно. Во-вторых, мы должны придать происходящему соответствующий смысл и называть вещи своими именами. И в-третьих, мы должны внести ту лепту, которую можем, потому что что-то то мы, черт возьми, можем. И знаем, что можем. Так надо сделать всё, что можем, чтобы 12 июля в зале Чайковского всё произошло по-настоящему правильно, респектабельно, спокойно и по-боевому. И чтобы были результаты.

Я здесь, наконец, хочу сказать еще об одной, самой серьезной вещи.

Хорошо. Мы оформляем новые отношения с Западом. И что? Что же это за отношения? Мы становимся провинцией Китая, частью азиатского мира и т.д.? Ничуть не бывало.

Движение «Суть времени» говорило и будет говорить о том, что Россия — это альтернативный Запад. Что Запад никогда не был единым. Что западное человечество — в серьезной степени это христианское человечество, а также античное человечество и т.д. — вот это западное человечество всегда было внутренне противоречиво. Что там боролись разные, иногда диаметрально противоположные тенденции. И что эти тенденции надо, наконец, понять, хотя бы в XXI веке. Различные слагаемые древней истории ненавидели друг друга и отстраивали всё от очень разных вещей. Я не могу здесь сейчас всё это обсуждать, но некое положение я хотел бы ввести, потому что оно невероятно нужно сегодня.

То западное человечество, в которое нас приглашали, и в которое мы не вошли как потому, что на самом деле эти приглашения были ложными и никто туда не собирался заводить, так и потому, что у нас работала иммунная защита. А оба эти фактора достаточно важны. Это западное человечество Освальд Шпенглер справедливо назвал «фаустианским». То есть человечеством, стержнем которого является «Фауст». Имеется в виду Гёте, «Фауст» Гёте.

Что же это такое? Ну, в конечном итоге, давайте грубо. Это человечество, где человек заключает договор с чертом, губит массу благого и в силу чего-то там оправдывается. Перед этим в мире Гёте оказывается, что есть не только какой-нибудь обычный ад, но и еще какой-то древний, что есть какие-то Матери, что есть бог знает что. И что там картина-то совершенно не такая, как она существует в классическом христианстве. А Мефистофель говорит, что над древним адом вообще он не властвует.

Неважно. Это сложные вещи. Но простейшая-то вещь ясна. Договор с чертом. Погибель Гретхен, Филемона и Бавкиды, много кого. Всего, чего угодно. Во имя какого-то вот этого «расширения самого себя», как сказал бы Юнг, который очень любил Гёте, считал себя инкарнацией Гёте и потомком Гёте. Вот во имя всего этого заключается договор со злом, с Мефистофилем, с Сатаной. Говорится, что Бог там тоже в этом чуть-чуть участвует. Потом этот человек возносится, Фауст, — и вот этот образ становится осевым.

Здесь я говорю не только о своем мнении, я говорю о Шпенглере, с которым в данной позиции я полностью согласен. В других — нет, а в этой — да.

Есть ли другое человечество развития и в этом смысле западное человечество? Потому что Запад — это мир, имеющий какое-то представление об источнике развития, историзма, движения по прямой или по более сложной траектории, но не по кругу и не вниз. Вот есть ли какое-то другое человечество, которое имеет импульс развития, представление об истории, явным образом не сводимое к Фаусту?

Да, оно есть. И это «прометеевское человечество». Образ Прометея невероятно глубок. Он тянется из глубин древности в современность. Недаром Скрябин так много думал о Прометее. Когда говорят, что он думал о нём как о Сатане, это глубокая неправда. Прометей — это распятый. Прометей — это жертва за человечество. Прометей — это огонь с небес для людей. Это любовь к людям. Это воля к развитию. И это, конечно, прообраз Христа.

Христианину очень легко понять Прометея. Как через страдание и распятие, так через любовь к людям и жертву ради людей. Воскресающие боги были всегда. Осирис, Думузи и бог знает кто еще. Это понятие умирающего и воскресающего бога. Но бог, который принёс себя в жертву ради людей — это фантастическая образность, фантастическая. И она, конечно, тянется от Прометея к Христу. Это не вызывает никаких вопросов.

Осевым образом для Маркса был Прометей. Его зять Лафарг просто подробно это развивал. В советской традиции это развивалось, в русской, в мировой. Много чего нагородили по этому поводу и тут уже в этом Прометее всё смешано.

Но если сейчас посмотреть внимательно на два человечества... Человечество, которое научилось смиряться со злом, признавать зло как первородный грех, воспринимать человека как неизлечимо злое существо, и на этой почве, с использованием этого зла строить технический прогресс — это Запад, он блестяще сумел это сделать. И человечество, которое всё время говорит, что без изменения человека ничего такого делать нельзя. Что «все прогрессы реакционны, если рушится человек», что невозможно оторвать человеческое восхождение от научно-технического прогресса, прогресса во всём остальном. Не просто прогресса, а сложных форм развития.

Вот эти два человечества существуют. Одно из них «фаустианское», другое «прометеевское». Это два Запада. Приняв православие, а не католицизм, Россия сказала, что она другой Запад. Она же осталась в христианстве, она не вернулась в язычество, она не выдумала себе каких-нибудь религий, которые позволяют вращаться по кругу, как это было сделано в Азии.

Если мы понимаем, что кризис «фаустианского человечества» превращается в катастрофу «фаустианского человечества», а значит в катастрофу развития, а без развития человечество не может, то единственная модель, сколь бы она ни была на данный момент дискредитирована, ущемлена... Это не вопрос о коммунизме, понимаете? Это гораздо более глубокий вопрос. Это вопрос о «прометеевской» модели, о наполнении ее реальным содержанием. И уж извините меня за то, что я это продлеваю, о «прометеевской» медицине, о «прометеевской» культуре, о «прометеевском» образовании, о «прометеевской» науке и о многом другом.

Это страшно тяжёлый, почти неподъемный вопрос. Но у России нет возможности закрепиться на новых рубежах и оформить новые отношения, не выдвинув всего этого на первый план. Я, по крайней мере, твердо убежден, что это так. Потому что Россия не может, имея эту территорию, эти возможности и, в каком-то смысле, эту духовную заявку, ощущать себя на периферии, тем более, что периферия становится катастрофической. А это исчерпание «фаустианской» модели и превращение «фаустианской» модели в модель маркиза де Сада... «Мы рождены, чтоб Сада сделать былью» — вот что такое на сегодняшний момент Запад. Прочитайте речь маркиза де Сада к революционерам Великой Французской революции обращённую. Вы увидите, что такое эта модель. Это модель ада.

Мы переходим сейчас на Западе от модели Фауста с его проблемами к модели Мефистофеля. В этих условиях единственная модель развития — это вот эта «прометеевская». Она существовала всегда, она связана не только с Россией, она носит всемирно-историческое значение. Конечно, она определяется огнем, похищенным с небес. Это великий образ, его надо осознать во всей полноте. Все это каким-то образом надо заново ощутить, выявить, познать. И тогда у человечества будет это «прометеевское» будущее, развитие. У детей наших оно будет, у России оно будет. У России будет другое место в мире. Россия может стать лидером другого Запада в условиях, когда Запад Фауста исчезает.

Место для человечества развития освобождено и Россия должна помочь миру занять это место. А не волочиться в хвосте у «фаустианства», к которому она глубоко не приспособлена. Уж если она-то «западает» на Фауста, то она быстро переходит к Мефистофелю. Быстрее, чем классическое западное человечество. Поэтому все будущее России зависит от ее принципиальных заявок. И от соединения этих заявок с признанием всей элиты, что надо оформлять новые отношения с Западом. С признанием, что идти назад некуда, что надо идти вперед. Но это «вперед» — это великое будущее, где Россия становится лидером развития, лидером Западного мира. Трудно даже вообразить себе все это. Но это и есть СССР 2.0. Потому что, становясь лидером развития, Россия становится лидером человечества.

Казалось бы, все эти сложные умственные построения не имеют отношения к злобе дня. На самом деле, именно они-то единственные имеют отношение к злобе дня. Потому что невозможно выкорябать этот инерционизм прозападный из каждой клетки тела, не задав мощные поля смысловые, не задав новые смысловые ориентиры, не ориентируя все по-новому. И в этом смысле, может быть, тогда станет понятно, зачем мы выстрадали это 25-летие.

Я призываю и членов «Родительского Всероссийского Сопротивления» и членов «Сути времени» к тому, чтобы ощутить мобилизационное и макросоциальное значение своего съезда. Я призываю собраться для изменения макротенденций. Собраться для победы в сложнейших условиях.

12 июля для нас не пустая и не случайная дата. Мы собираемся потому, что мы твердо знаем: макротенденции должны быть изменены. У нас есть все заделы для того, чтобы спасти себя и мир от сил ада. Но эти заделы — ничто без стержня, ничто без нового большого посыла. Соединение этого нового большого посыла, не политиканствующего, не выборного, а совсем другого. Посыла, адресованного миру с конкретными вещами, которые мы должны делать. С проблемами того, что нами сделано, и проблемами нашей войны на образовательном фронте, которая должна на этом съезде стать основной. Это надо суметь практически воплотить 12 июля. И для этого нужны все. Наши соратники, которые приедут на Школу, которая состоится далеко от Москвы, но первый день ее будет в Москве, в зале Чайковского, оттуда мы уже поедем дальше. Наши сторонники, которые, возможно, на Школу и не поедут, но которых мы ценим, любим, и которых призываем к участию. И наши союзники, потому что мы открыты всем силам, которые понимают значение текущего момента.

Я не называю этот съезд чрезвычайным. Возможно, пройдет еще какое-то время и будет нужен чрезвычайный съезд с широким международным участием. Процессы развиваются быстро. Но этот съезд не чрезвычайный, а просто мобилизационный. Но это не значит, что внутри этого съезда не должны быть сформированы какие-то куски новой реальности, пусть маленькие, не должны быть сформированы некие месседжи, которые могут внести свой вклад в макротенденции. Мы не претендуем на то, чтобы в одиночку менять макротенденции. Мы реалисты. Но иногда, когда чаши весов колеблются, даже небольшая гиря на этих чашах весов может иметь решающее значение. Я призываю «Суть времени» и «Родительское Всероссийское Сопротивление» ощутить себя этой малой гирей на колеблющихся чашах весов и победительно собраться, победительно провести съезд.

Ждем всех на съезде!

До встречи в будущей великой России, «прометеевской» России, открывающей «прометеевскую» перспективу для человечества, то есть в СССР 2.0.

До встречи в СССР!