Ссылка на youtube и файлы для скачивания - в полной версии новости.

Западные подстрекатели! Руки прочь от Украины и России!

ПОДПИШИСЬ!

Смысл игры – 59. О ситуации в Донбассе from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 429 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 65 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 89 Мб)

Youtube
 

Смысл игры-59

Добрый вечер! Волна заказных и не заказных истерик на тему «руки прочь от Стрелкова!» заканчивается. И настало время о некоторых вещах поговорить предельно спокойно и серьезно.

Скажите, пожалуйста, что в каком-нибудь 1990 году делали люди, которые хотели «бабок», как теперь говорят (то есть обогащения), и карьеры, карьерного роста? Они выходили из КПСС, правильно? И начинали восхищаться новыми героями нового времени, основным из которых был, как мы знаем, Борис Николаевич Ельцин.

Что сделал я, будучи руководителем авангардного театра, человеком, преследуемым КПСС, беспартийным и все прочее? Я вступил в КПСС. И заявил, что Ельцин — изменник Родины и погубитель России. Это делалось за «бабки» или ради карьерного роста?

Хорошо, был еще Горбачев, еще не развалился Советский Союз, и так далее и тому подобное. Но в 1991-то году он развалился. И что делали те же самые люди в 1992 году? Они уж точно обнаруживали в Ельцине героя, кумира, бог знает кого и начинали, образно говоря, лизать его штиблеты, а иногда и не образно. Они на этом делали миллиарды! Олигархи, облизывавшие Ельцина, вступали в партию, извините, не в 1990 году, а в другое время. Я продолжал говорить, что Ельцину место на скамейке Нюрнбергского трибунала.

Что делали в 1996-м году люди, видя, как Лебедь сначала побеждает на выборах, завоевывает третье место (но это для него был триумф) и потом становится секретарем Совета безопасности при больном Ельцине? Они видели в этом Лебеде главного будущего триумфатора. У них были к этому основания, и они пристраивались так или иначе к нему, начиная, так сказать, восхищаться его моральным обликом и глубиной его интеллекта.

Что я сделал в 1996-м году? Я сказал: «Он предатель. Опять же, изменник Родины». И начал яростно с ним бороться, имея крайне малые шансы на успех. Я это делал для того, чтобы какие-то «бабки» заработать? Или продвинуться? Куда? Ну куда я должен был продвинуться? Меня не устраивает мое нынешнее положение? Мне что надо? Если бы хотел, был бы депутатом, председателем комитета. Мне страшно от одной мысли, что это могло случиться. Можно начать мылить веревку сразу. Скука смертная. И так далее.

Теперь вы приезжаете к новому герою — на территорию, где есть герой. Его зовут Стрелков. Вы отчетливо позиционируете себя в числе сторонников, как они говорят, «Новороссии». Объясню, почему «как они говорят», потом, чуть позже. Герой в зените славы. Вы находитесь на территории, где у этого героя очень-очень много вооруженных людей, вполне себе не склонных к различного рода правовым предрассудкам.

Вы будете за любые «бабки» и другие радости жизни, в полукилометре от «гнезда», в котором разместился этот герой, уйдя из Славянска, давать ему бой в очень резких выражениях? Я же всё понимаю. Понимаю, что была потребность в герое, что эту потребность направили в определенную точку умелые люди. Что она превратилась в психоз, что, начав разрушать этот психоз, я получаю всё, что получает врач-психоаналитик, когда он имеет дело с человеком, у которого невроз, психоз и так далее. А когда это коллективный индуцированный психоз, а имеет место именно это, то, соответственно, ты всё и получаешь. Плюс приезд на твою пресс-конференцию большого количества вооруженных людей, желающих упражняться сообразно их представлению о характере интеллектуальной дискуссии.

Но для того чтобы это все делать, нужны серьезные основания, правда? Значит, эти основания были. В чем они были? Что именно происходило? И что именно вообще происходит?

Каждый раз, когда я так поступал, основанием для меня были интересы России, а действовал я резко в ситуациях, когда осуществлялся некий поступок. Потому что если есть герой, то должен быть подвиг. Сначала — подвиг, потом воспевают того, кто этот подвиг совершил, правильно? А если подвига нет, а есть, наоборот, что-то другое, то нет и героя.

Давайте мы с вами внимательно посмотрим на то главное, что намного важнее моего морального облика, тайных причин, по которым я действую, и так далее. А также на то, что гораздо важнее других героев этого сюжета. А что намного важнее? Интересы России и конкретно то, что называют Новороссией. Нам она вот так нужна! По очень многим причинам. Я даже все раскрывать не буду, но она нам позарез нужна — России, нам — для будущего. Для недопущения очень скверного разворота событий. Вот позарез нужна!

Теперь смотрите, что происходит. Реально. Вот меня нет — я испарился, под страшные возгласы психопатов и нанятых пиарщиков я испарился просто от ужаса, да? Но Новороссия-то не испарилась, она есть. И Россия есть, да? И вы есть, вы же не испарились. И какие-то данные вы должны получать, потому что никто не показывает элементарно карт. Вот я сижу здесь и все время эти карты так или иначе пытаюсь составлять, потому что серьезных нет. У меня там люди находятся, у меня там друзья, каждый из которых мне дороже миллиона так называемых аналитиков, патриотических деятелей и еще там кого-то. Мне надо, чтоб там победа была, чтобы люди с победой вернулись домой или, как минимум, если уж и пали в бою, то за правое дело, и были героями, а не шутами, правильно?

Так вот, смотрите, что происходит реально. Итак, я испаряюсь, остается этот карандаш, и вы смотрите за происходящим.

На 2-е июля, когда я начал перемещение из Москвы в Донецк, вот такая вот зона (видите, она обведена тут жирной красной линией) представляла собой так называемую Новороссию. Теперь, может быть, яснее становится, почему я говорю «так называемую»? Потому что это только часть Донецкой области — вот эта часть, видите? А вот это все Донецкая область (на карте дальше она идет). И это только часть Луганской области, да? Слава богу, что в этой части есть столица Луганской области (Луганск) и столица Донецкой области (Донецк). Но это часть двух областей, а Новороссия — это не две области, а гораздо больше. Поэтому называть часть двух областей Новороссией неправильно. Новороссия — это то, что мы хотим, а то, что мы имеем, — это никак не Новороссия. И по этому поводу, увы, оправданно смеются враги России. Почитайте-ка господина Пионтковского и других.

Так почему нам не назвать все это, например, Донбассом? Почему нам не установить то, что мы считаем праведным, на территории Донбасса? И после этого с этой территории начать строить Новороссию, если Новороссия захочет построиться, увидев нашу победу, увидев то, что здесь происходит некий благой образ жизни... Зачем все эти фантазии?

Хорошо, неважно — Новороссия, или Донбасс, или часть Донбасса — вы видите, что на 2-е число [2 июля 2014 года] вот этот вот (показывает на карте) очень важный кусок Донецкой и Луганской областей находился под нашим контролем, под контролем героических ополченцев, восставшего народа, сумевшего героически отстоять эту священную для нас территорию от бандеровских нелюдей. Наступление действительно шло на Славянск, но здесь были очень серьезные фортификационные сооружения. Тут были другие линии наступления, но на территории все было достаточно спокойно, и примерно за месяц до моего приезда (плюс-минус сколько-то дней) начались действительно серьезные действия гражданского общества по поставкам вооружений на территорию.

Ничто не предвещало никаких мрачных событий. Я ехал на территорию с оптимизмом, который омрачался такими маленькими тучками: я совсем не понимал, при чем тут Просвирнин, почему его надо вдруг восхвалять, потому что Просвирнин — это антисистемный элемент по отношению к той системе, которая здесь выстраивается. Нельзя антисистемный элемент встраивать в систему — тогда система начинает разрушаться. Идеологическая система, которая позволила добиться тут результата, строится вокруг идеологии величия Великой Отечественной войны, союза православных и коммунистов в таком сталинском духе — и Церкви в духе Сергия Страгородского. И вокруг этого строится некий интернациональный союз, который говорит: «Мы все бьем бандеровскую нечисть, фашистов, плюс американцев».

Всё, что исповедует Просвирнин, — это ненависть к Великой Отечественной войне. Почитайте, это всё есть: «22 июня — День Отмщения» и так далее. Это уже другой элемент, это то, что называется «власовцы». Это радикальная часть власовского движения. А встраивание ее сюда, с моей точки зрения, является губительным.

У нас есть вот такой сергианский, православный контингент, который, может быть, и относится к коммунизму не слишком комплиментарно, — ну, Сталин и все прочее, великая Победа — они как бы для него всё это оправдывают.

У нас есть, в конце концов, деникинский контингент, который совсем плохо относится к красным, но с гитлеровцами — ни-ни.

И у нас есть коммунисты, их совсем немало.

И все они вместе здесь сражаются с фашизмом. Привлечение на свою сторону любого вида фашистов означает, что идеология начинает запутываться, а это, между прочим, имеет тяжелейшие последствия для населения, для умов. А поддержка населения имеет решающее значение по отношению ко всему тому, что надо нам осуществлять, правильно?

Это маленькое темное облачко ничего для меня особенного не предвещало. Было как-то странновато и это, и то, что этот Просвирнин (вы посмотрите на его фотографию, на лице вся печать порока и всего остального, всех качеств), восхваляя Стрелкова, одновременно продавал этого Стрелкова как товар на «Дожде», говорил, что это новый Навальный и все прочее. Мне даже не то что Навальный... Для того, чтобы гражданское общество здесь всё это поставляло на территорию, нельзя территорию делать мятежной по отношению к власти — это сумасшедший дом. А мятежи никто не осуществляет на «Дожде», поэтому всё это отдавало просто густопсовой провокацией, но к ней сам Стрелков не имел никакого отношения напрямую. «Мало ли, задурили голову, — думал я. — Или что-нибудь другое». И я ехал туда вовсе не для того, чтобы начать там очень сильно воздействовать на происходящее.

То, что я там увидел, отличалось кардинально от того, что я ожидал увидеть, и меня крайне разочаровало. Я не буду подробно это описывать. В целом, речь идет о том, что отсутствие конструктивной работы с обществом — идеологической и прочей работы — привело (и это фиксируется количественно) к росту настроений, никак не способствующих успеху нашего дела. Эти настроения на момент моего приезда (а я говорю о серьезных данных) еще не носили — да они и сейчас не носят — настолько критического характера, что можно говорить о том, что они исключают нашу победу. Но динамика совсем не та, которой бы хотелось. И эта негативная динамика, или, скажем так, недостаточно позитивная динамика, есть у очень большой группы, которая поддерживает ополчение, поддерживает его достаточно яростно. Я говорю в целом о миллионах и миллионах людей. Эта динамика стала резко хуже после сдачи Славянска.

Сдача Славянска и другой территории, которую мы сейчас увидим на карте, никоим образом не вытекала из военной ситуации. Перестаньте морочить голову людям! Все, кто эту голову морочит людям, сами прекрасно знают, что речь шла вовсе не о военных причинах, по которым надо отступать. Этих причин не было, точнее, их было ровно столько же, сколько и раньше. Ну, подтягивались туда дополнительные войска, ну и мы могли что-то подтянуть, ну, там были приличные фортификационные сооружения и много еще за что можно было побороться, и, в конце концов, поборовшись, отступить. Не непонятным образом осуществлять нечто, напоминающее то ли бегство, то ли еще что-то похуже, — а побороться. Все компетентные люди понимают, что происходило, и все люди, которые наблюдали за процессами. И вот это меня обеспокоило больше, чем господин Просвирнин, приклеивающийся к Стрелкову.

Меня беспокоило то, что господин Бородай вдруг ни с того ни с сего начал разборку с господином Безлером, одним из этих полевых командиров. Уверяю вас, что я не ребенок, не романтик, что я много работал в горячих точках, что я понимаю специфику горячих точек, и я понимаю, что там не ангелы работают. И что там вообще вся ситуация не ангельская, она вытекает из характера горячей точки и из невозможности осуществлять там все по законам вот такой классической войны, когда есть фронт, тыл, регулярное снабжение, безупречная дисциплина и все прочее. Да и на войнах-то все бывает совсем не так, как в романтическом кино, а в горячих точках особенно. И в Абхазии, и в Осетии, и в Таджикистане, и в Сербии, и везде, там, знаете ли — и в Приднестровье — всюду были свои, так сказать, антигерои.

Но разборка, которую начал господин Бородай, носила бредово-деструктивный характер, потому что господин Безлер находился в Горловке и других пунктах, имел достаточно серьезную военную базу: по количеству людей, которые на него ориентировались, по уровню оснащенности этих людей он чуть ли не превосходил остальных. И любая попытка произвести, как сказал господин Бородай, антитеррористическую операцию против Безлера означала мгновенное — мгновенное! — сворачивание сопротивления в Донецке, в Донецкой области. Мгновенное, понимаете?! Достаточно было другим полевым командирам атаковать Безлера по приказу Бородая, чтобы всё кончилось в ту же минуту. Больше сопротивления нет, Новороссии нет!

Все профессиональные люди следили за тем, что именно по этому поводу говорил Бородай. На донецком телевидении, информационным агентствам и так далее. Подчеркиваю, это происходило ДО моего приезда в Донецк, а потом господин Бородай уехал в Москву, предоставив Донецку самому разбираться с тем, что именно делает Стрелков, уходя из Славянска. Я правильно излагаю хронологию? Это же ведь нетрудно проверить.

Я приезжаю туда, и у меня в голове возникает скверная мысль. Что господин Бородай уехал не просто так, а для того, чтобы обзавестись чем-то, позволяющим ему забрать к себе из Славянска Стрелкова, для того чтобы не с помощью отказавшихся полевых командиров — отказавшихся от его бреда — осуществлять разборку с Безлером, а с помощью Стрелкова. На их языке это называется «обзавестись бандулей».

Я гоню от себя это скверное предположение, гоню от себя его. И, приехав, получаю все подтверждения того, что это будет так. А потом это так и случается.

А когда я звоню своим друзьям в Москву (под друзьями я имею в виду влиятельных журналистов и так далее), то они говорят: «Да не надо беспокоиться, Стрелков ушел из Славянска, чтобы разобраться с Безлером, а потом всё будет хорошо».

Что «хорошо»? Как «хорошо»? Что значит «разобраться»? Тысячи ополченцев будут стрелять друг в друга, а украинцы — что, будут спать? Что это всё за бред?

Начинается это невнятное, непроработанное, странное действие, о котором никто никого не информировал. Ни Бородай других полевых командиров, ни население никто как-то к этому не готовил. Начинается буквальная паника. И в ходе этой паники были возможны и обратные действия, при которых, видя, что они отданы на заклание какой-то странной Москвой (а никто же не разбирается, с кем конкретно там что Бородай «перетирает»), — полевые командиры начнут себя вести с избыточной резкостью, неизвестно как.

В этот момент я слышу отвратительные слова о том, что «дело тухлое», «погуляли — и хватит», и пора «резко сваливать» с хорошей миной при плохой игре.

Нечто сходное вы тоже могли бы теперь слышать, но уверяю вас, что в Донецке это звучит иначе, из уст вот той команды, которая, решив, что «дело тухлое», решила быстренько свалить. И первым шагом к такому «свалу» было отступление из Славянска, и все орали: «Да сейчас он разберется с Безлером!» (это элита орала), «Да сейчас он сконцентрирует силы и будет новое контрнаступление!» Где контрнаступление? Какое контрнаступление?

Объясняю вам: я никогда не пытаюсь великого военного из себя изображать, но я, когда надо, разбираюсь во всём. Единственная тактика, которая сейчас, увы, может быть применена, это тактика оборонительных боев в городских условиях. Она, при условии, что украинская сторона будет твердо уверена, что люди стоят насмерть, сдерживает украинскую сторону, потому что в этом случае потери украинской стороны будут избыточными. Любая другая тактика, желательная для нас — контрнаступление, разворачивание наступления и так далее, — требует ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ перестроек всего, что сейчас сделано на священной территории, которую мы завоевали, всех принципов существования ополченцев, армии, разговора с народом, правоохранительной деятельности, мобилизации народа. Всё надо изменить. Подготовку армии. Для этого нужно ВРЕМЯ!

Теперь посмотрите на эту карту — и на то, что же 5-го числа (5 июля 2014 г.), когда я проснулся в этом самом Донецке после приезда, всяких разговоров там на общие темы и так далее, произошло. Вот какую территорию сдал Стрелков. Вот я взял ножницы и вырезал, смотрите сюда (показывает). Вот это — вся территория Донецкой области, которая контролируется ополченцами (это не вся территория Донецкой области, а та, которая контролируется). А вот это — та территория, которую Стрелков сдал. Вот она (показывает), видите? Вот она тут, заштрихована слегка. Я специально, чтобы было понятно, вот сейчас оторву ее (отрывает часть листка). Вот это было сдано, а вот это — вся территория. Вы понимаете, что была сдана половина — без боя! — той территории Донецкой области, которую мы контролировали? Половина! За что?! Почему? Вы представляете себе, что испытывают люди, у которых уже убили друзей, родственников? Вы можете это переложить на ситуацию, я не знаю чего... Советского Союза [времен] Великой Отечественной войны?

Вы понимаете, что при наличии оборонительной стратегии каждый сантиметр территории дόрог? Вы убедились через месяц, что всё, что вам обещали, не выполнено, а vip-ы, которые шептались о том, что всё это делается под бородаевский бизнес и убор Безлера, могут убедиться в том, что никто никого не убирает. Но больше всего меня беспокоило не это, а то, что было сказано не только, что дело «тухлое», а что нужен быстрый «свал». Остановить этот быстрый свал можно было только быстрыми действиями. Я очень рад, что часть серьезных русских националистов начинает задаваться теми же вопросами, которыми задавался я, понимая, что тоже рискуют вызвать гнев жертв индуцированного психоза, фанатов Стрелкова и так далее.

Но я не вопросы только задаю, поймите, — я действую. У меня профессия такая. Я так устроен, я не могу просто разговаривать, я действую. И то, что там происходило, было действием, остановившим свал. Быстрый свал. То, что дело тухлое, — так его надо исправлять. Это не сразу делается. А быстрый свал был остановлен. Равно как и братоубийственная свара полевых командиров, которую я якобы организовывал. Скажите спасибо, фанаты Стрелкова, что вашего героя не разорвали на части.

Но главное, всю эту ерунду-то оставьте, а смотрите, смотрите на территорию-то. Опа, вот была так, а стала так. Было так, а стало так. В один день. Теперь продолжим.

10-го числа сдается Северск.

К 19-му числу возникает следующая ситуация. Еще вот тут дальше украинцы теснят нас, создается большой лисичанский выступ, и окончательно оформляется вот этот выступ с окружением Донецка.

К 21-му числу [21 июля 2014 года] к этой узкой полосе добавляется прорыв на Дебальцево, и вот этот кусочек с Дзержинском тоже переходит к украинцам. На данной территории идут бои, и этот вот выступ, который оголен-то отсюда окончательно, становится уже совсем большим.

Затем добавляется ликвидация этого выступа с помощью того, что здесь делают украинцы, и чему помогает человек, за которого сразу же заступается Стрелков, давая омерзительные комментарии руководителю луганских ополченцев Болотову.

Кто сеет распрю между полевыми командирами? Во-первых, я человек глубоко посторонний и бесстатусный, в отличие от господина Стрелкова, которому там поручено нечто сугубо статусное и крайне ответственное, и такое лицо держит язык за зубами.

Во-вторых, речь шла не о распре полевых командиров, а об отдаче вот этих позиций, а о том, что было оно как-то одним способом (вот так было, да?), и вдруг — раз! — и всё уходит. О деле шла речь, о деле. И о том, кто сподвиг господина Стрелкова и зачем на это дело, что плел в Москве Бородай и так далее — об этом идет речь. О том, чтобы спасти территорию, которая называется то ли Новороссия, то ли Донбасс, русский Донбасс (мне не важно). Вот эту драгоценную для нас (я не буду целиком все комментировать) — вот так позарез нам нужную — территорию, чтоб спасти ее.

А после того, как вот этот кусок оказался отдан, это сделать намного труднее. Я не говорю нельзя, но намного труднее.

Дальше, когда вот это начинает происходить, тут опять по той же схеме начинают участвовать люди, и опять начинается недопустимая, открытая, выдаваемая обществу критика в адрес своего товарища, который что сделал? Осудил людей, которые с этой территории ушли, и попытался эту территорию восстановить, правильно? Значит, тухнуть-то это продолжает. Не так быстро, как должно было, и не до уровня стремительного свала («обожаю» весь этот язык полублатной наших бывших журналистов и всех прочих, возомнивших себя теперь то ли пиарщиками, то ли чуть ли не будущими администраторами), но эти-то дела продолжаются. Параллельно с этим вот здесь возникает очаг, с которого украинцы пытаются нас оттеснить, здесь возникает очаг, вот здесь сдана территория. С боем, с боем сдана, но сдана. Вы чувствуете, к чему дело-то идет?

Я не хочу сказать, что ситуация стала безвыходной, что всё там тупиково и всё прочее. Нет. Сражение будет продолжено. Оно продолжено, и есть блистательные успехи. Вот, например, вот этот знаменитый изваринский котел. В этом котле почти полностью потеряла боевой состав (зачитываю, просто чтобы это было точным) 79-я аэромобильная бригада хунты, также большие потери у 72-й воздушно-десантной и 24-й мотострелковой бригад. Киев уже признает невозможность полноценного снабжения боеприпасами и продовольствием, в том числе, по воздуху, поскольку сбрасывать снабжение с самолета боятся из-за насыщенности ополченческих подразделений ПЗРК, то есть теми самыми «Иглами», переносными зенитно-ракетными комплексами, наличие которых все время отрицает господин Стрелков, и которые составляют существенную часть того, что борьба еще продолжается.

Я, кстати, говорил уже, что все эти разговоры о том, что любые рассказы о том, что это вооружение поставляется, являются раскрытием секретов, — является абсолютно анекдотическими, потому что это секреты Полишинеля. Ни для кого это не секрет, для американцев это не секрет. Эти разговоры марают Россию, да? А для американцев они пустое сотрясение воздуха, потому что они фиксируют каждую единицу техники, находящуюся на территории.

А вот вопрос о том, что это поставляет гражданское общество, а не государство, является стратегически важным с военно-дипломатической точки зрения.

А спрятать просто эти поставки могли рассчитывать только люди, никогда не воевавшие и вообще не представляющие себе, что такое реальная война, современное слежение из космоса, да и вообще вся ситуация в регионе.

Войска в этом изваринском котле, который является блестящим достижением ведущейся военной кампании, — очень деморализованы украинские. Есть очень много случаев перехода в Россию через границу не только одиночных солдат, но и подразделений численностью до взвода. Россия по просьбе украинского армейского командования в зоне изваринского котла переправляет через свою территорию и передает Украине раненых и убитых украинских солдат и офицеров.

Значит, это не является, так сказать, триумфом украинцев, это их позор (я имею в виду бандеровскую хунту). Поэтому свала нет, господа и товарищи. Нет его. Есть затяжная тяжелейшая военная кампания, которую ведут героические ополченцы и их полевые командиры. Тухлая ли ситуация, мы обсудим чуть ниже только для того, чтобы ее превратить в не тухлую и этим обеспечить победу на территории. Которая [победа] за счет того, что эта территория была отдана, конечно, теперь страшно затруднена в условиях, когда ведутся только оборонительные бои (комментировать более подробно я это не буду), но возможна. Не всё потеряно, рано предаваться паникам. Это война. Война. В которой надо сражаться, умирать, потому что так происходит на любой войне.

Есть принцип минимальных потерь, и он особенно важен в данном случае. Но надо выбивать их танки. Выбивать их танки. Если можно выбить три-четыре танка в день, значит можно выбить понятно сколько в месяц. У них не бесконечное число танков. Надо наносить недопустимый для них урон в живой силе и технике противника, и при этом кто-то погибнет, потому что это война.

Война — страшное дело, и лучше всего ее прекращать, но если она идет, так она идет, а прекратить ее можно, только удовлетворив справедливые требования данной территории. Требования ополченцев, вставших на защиту суверенитета населения, его неотъемлемых прав, его ценностей. Внутри этих прав, конечно, безусловно, очень серьезным правом является право на русскость и право на то, чтобы эту русскость не ущемляли, чтоб не вытирали сапоги о граждан.

Теперь — что нужно для того, чтобы ситуация перестала быть тухлой. Для того, чтобы ситуация перестала быть тухлой, нужно реально резко очистить климат. Реально прекратить все то, что компрометирует благородное ополченческое движение и что разрывает его связь с населением. Это невозможно в условиях, когда высочайшие лица на территории говорят, что дело тухлое и надо быстро сваливать. Люди просто, помимо прочего, оказались не готовы, элементарно не готовы к тому, чтобы долго сражаться, чтобы строить государство. Я не буду обсуждать Приднестровье, Абхазию, Осетию, потому что Абхазии и Осетии можно присоединиться только к России, как и Приднестровью.

Но тогда просто, для яркого примера, хочу спросить вас: а почему Карабах остается в том статусе, в котором он есть? Почему Армения не осуществляет других действий? Потому что это тонкий, очень сложный вопрос. Вопрос большой стратегии.

Людей так жалко, что можно и большую стратегию принести в жертву тому, чтобы людей из «градов» не поливали свинцом. Но на самом деле большая стратегия существует. И когда ты пытаешься за счет того, чтобы сделать не опрометчивый шаг, спасти, там, не знаю, 7 миллионов людей, — ты можешь погубить 140.

Нам нужно сначала, чтобы эта территория стала большим Приднестровьем. Потом — чтобы она была расширена. А дальше посмотрим, что к чему. Потому что гораздо раньше рухнет украинское государство... хунты, государство хунты. Не Украина братская наша, а государство этой преступной хунты. Правительственный кризис налицо? Налицо. Военные ресурсы близки к исчерпанию у хунты? Близки к исчерпанию. Мы вползаем в зиму — все, включая хунту? Финансовые, иные обстоятельства абсолютно неблагоприятны?

Значит, у нас есть крохотные, но реальные шансы создать очень интересную ситуацию и преступную эту хунту переиграть. Не народ украинский, а преступную хунту. И надо не только выбивать танки и живую силу преступников, что героически ополченцы делают. Надо их изматывать. Нужно вести ответную дипломатическую и прочую игру или ответные дипломатические и прочие действия. И нужно осуществлять внутреннюю политику на территории, устанавливая там строгий порядок, выжигая огнем, каленым железом выжигая всё, что связано с мародерством, с оскорблением жителей.

Но самое главное — нужно решить идеологическую проблему. Не будет роста поддержки в важном для нас регионе, назовите его Донбассом или Новороссией, не будет этого роста поддержки, если произойдет то, что сейчас происходит в идеологии, и что неизбежно переходит из идеологии в информационную работу, которая тоже ведется совсем не так, как это нужно делать на таких территориях.

Видите ли, в чем дело. Когда Гитлер реализовывал определенную стратегию завоевания России, то он включал в эту стратегию самых разных фашистов. Бандеровцы — это украинские фашисты. Власовцы — это русские фашисты. Фашисты были и другие, они были на Кавказе, они были в Средней Азии, они были в Крыму, они были везде. Когда Советский Союз стал Гитлера побеждать, все эти фашисты судорожно пытались сдаваться именно американцам и другим союзникам Советского Союза. А сдавшись, они стали неким ударным устройством в системе, с помощью которой американцы хотели воевать с Советским Союзом — инструментом холодной войны. То есть они все завербовались в ЦРУ или, там, английской разведкой, реже германской (тоже это было в ФРГ). Все они работали реально на развал Советского Союза.

Поэтому нету бандеровцев как таковых, нету власовцев как таковых, нету усташей как таковых. Есть придатки к американцам, фашиствующие придатки к американцам. И довольно долго американцы по причинам глобальным, которые я здесь тоже излагать не буду, очень сдержанно применяли именно фашистскую часть того фронта сил, с помощью которых они атаковали Советский Союз и продолжали добивать Россию.

Перелом произошел именно на последнем майдане или, точнее, на Грушевского, где вдруг была дана отмашка на такую воинствующую фашизацию, на воинствующий союз фашистов и американцев. Американцы спустили с поводка этого пса фашистского украинского. И он начал рвать мясо, на что он и был выдрессирован.

Не может быть, чтобы, спустив с поводка этого пса на Украине, американцы одновременно не спустили бы с поводка своего как бы русского пса. Почему говорю «как бы» русского, власовского — потому что все остальные фашисты (не русские), воевавшие на стороне Гитлера, имели в качестве сатисфакции (удовлетворения) возможность построить какое-то свое государство под эгидой рейха. Конечно, Гитлеру больше нравились рейхскомиссариаты. Но вот уже Гиммлеру они не так нравились. Шла дискуссия о том, как это всё построить, и все они там — прибалтийские нацисты, молдавские нацисты, ну, они входили в Румынию, конечно, вот эти украинские нацисты, все прочие, белорусские нацисты (такие тоже были). Татарские, башкирские, среднеазиатские, кавказские, — все они имели какие-то слабые шансы на построение своей государственности. Кроме русских. Вы слышите меня? Кроме русских.

Русские власовские фашисты, воевавшие на стороне Гитлера, точно знали, что никакой России, даже гитлеровской, Гитлер им не даст создать. Ни в каком, даже самом усеченном виде. И это окончательно было оформлено в Декларации «О порабощенных народах», которую продавили украинцы с помощью существовавших в Америке иезуитов, которые, между прочим, занимают в Америке достаточно серьезное положение. Можно называть очень крупные семьи, которые находятся в этом векторе.

Так вот, в Декларации «О порабощенных народах» всегда стоял вопрос: порабощенных — чем? Коммунизмом, да? И русские власовцы, работающие в ЦРУ рядом с бандеровцами и всеми прочими, стояли на коленях перед своими ЦРУ-шными хозяевами, а также годеповскими и так далее, и умоляли их, умоляли: «Отведите нам тоже какую-нибудь территорию, назовите нас тоже, скажите, что русский народ тоже порабощен коммунизмом». Им говорили: «Пшли вон!». И они прекрасно понимали почему. Потому что речь шла о народах, порабощенных вовсе не коммунизмом, а русским народом, который был обречен на полное уничтожение. Поэтому, когда русские нацисты шли рядом с Гитлером, они знали, что они идут уничтожать любую свою государственность и любой свой народ. Я понятно объясняю?

Они были из всей нацистской падали — самой жалкой и последней падалью. Потому что им даже никакой тени сатисфакции не полагалось. Краснов это понимал. Он знал, что будет Казакия и что на этом всё кончится. А русским-то что было делать (как они любят говорить, грассируя, «г`усским»)? Они знали — какая они падаль. И объясняли свое участие в этой поганой, совсем поганой работе (любая работа на нацистов поганая, но эта — совсем поганая), — объясняли они ее тем, что русский народ оскоромился коммунизмом и потерял право на существование. И если вы внимательно прочитаете текст г-на Просвирнина — вы просто это увидите.

Они знали, что они мертвецы, хватающиеся за красное горло. У них была только месть, ничего, кроме этой мести. А также возможность в расчлененной России получить какие-нибудь поместья, то, сё, пятое, десятое. В этом смысле, антилиберальный союз возможен как ситуационный. И в него можно ввести всех националистов, всех антилибералов. Но надо всегда понимать, что фашисты — тоже антилибералы. И власовцы — антилибералы. И американские консерваторы, мечтающие о том, чтобы сбросить на нас атомную бомбу, — тоже антилибералы. Ситуационно, видя силу американской либеральной заразы, которая уничтожает Россию и человечество, можно соединяться с любыми консервативными силами.

Стратегически же нужно провести черту. Нужно провести черту и твердо понимать, что такое власовцы, бандеровцы и всё прочее. Прежде всего — власовцы. Они не могут — особенно в их элитном исполнении — быть людьми, исполненными любви к России, желания получить какую-нибудь «белую», антикоммунистическую, какую угодно, но Россию своей мечты. Нет у них этого. Они всё понимают. Они видели сотни раз эти карты расчленения территории, они клялись работать на американцев именно ради того, чтобы эти карты осуществить в реальности. Они находятся там, они в это упакованы. Это не имеет срока давности. Это называется «без срока давности». Это первое.

Второе. Поскольку всё это держат американцы, то даже теоретически не может быть конфликта между бандеровцами и власовцами. Потому что вопрос о том, конфликтовать им или нет, решается в ЦРУ. И даже если там предписано кому-то с кем-то конфликтовать, то в тактических целях и параллельно с этими конфликтами всё время идут переговоры между власовцами и бандеровцами.

Ну неужели же это непонятно? Это же элементарные вещи. Как только на территории, священной для нас, запахло власовцами и еще чем-то, стало ясно, что там не идет и не может идти борьба за Новороссию. Как только вновь и вновь стали вертеться нацисты, восхвалители Гиммлера и всего остального, стало ясно, что они играют во что-то другое, и понятно, по чьей указке.

На кого будет работать черный интернационал? На русских?! Я вас умоляю. Кто там будет работать на русских? Вы когда-нибудь лицезрели — ну, я не знаю, для примера — господина Кванта? Я говорю специально о тех, кого уже лицезреть нельзя. Или Отто фон Габсбурга? Они на русских будут работать? Да они ненавидят их еще более люто, чем либералы. И кто вам, в конечном итоге, сказал, что господин Сванидзе — это такой уж либерал? У меня лично другие сведения.

Очень больная еврейская тема. Очень больная... Я призываю международную общественность услышать, как именно — с гордостью — начинает произноситься: «жидо-бандеровцы». Но это же отвратительно. Доколе это может продолжаться? Между тем, эти построения идут и идут. Совершенно ясно, каков глобальный смысл и глобальный вектор этих, казалось бы, мелких телодвижений. И если раньше это отвратительное сочетание использовали некие радикалы, для того чтобы это осудить, то теперь это с гордостью говорится во вполне цивилизованных странах.

А как это может быть? Что сие собой знаменует? Какое безумие? Какую внутреннюю международную слепоту? Какую ненависть к России, наконец?

Россия сдерживает глобальный фашистский проект — проект Четвертого рейха. Идет диффузная, мягкая мировая четвертая по счету война с Четвертым рейхом, выходящим на поверхность и обретающим новые конфигурации. Четвертый рейх по своей сути гностичен. Он стремится установить глобальный антигуманный, или, как они говорят, дегуманизированный, мировой порядок. Их не интересует обычный капитализм. Их интересует дегуманизированный окончательно капитализм, который уже не является даже капитализмом — он является Новым средневековьем, которое тоже должно быть дегуманизировано, потому что и в средневековье, и при капитализме гуманность существовала.

А что значит дегуманизировать? Это значит единство рода человеческого — полностью отрицать. Это значит — получить право на уничтожение миллиардов и миллиардов людей. Я не шучу. И полюбуйтесь на некоторые мистерии, где сжигают Земной шар и ускоряют конец света! Это что, всё нужно для того, чтобы отстоять русских?

Русские националисты, русские православные, все народы России, по-разному относящиеся к коммунизму, поймите, что этот радикальный антикоммунистический дух не либеральным в итоге будет, а нацистским! Он так устроен.

Сторонники Карла Маркса, верившие в марксизм большевики говорили, что мы же просто выбрали правильную дорогу. Мы поставили на победу, на победную сторону: ведь коммунизм обязательно победит — «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Какой энергией наполняла их эта вера в историческую неизбежность их победы! Мы сейчас так говорить не можем. Мы можем сказать: или небольшой шанс на победу настоящего коммунизма, основанного на раскрепощении и пробуждении высших способностей в человеке. В каждом человеке. Основанный на той целостности, которой все время ищет русская душа. Россия — это главное начало мировое, ищущее целостности. Либо такой коммунизм, и шансы на него невелики, — либо государство абсолютного гностического зла. Нацистский рейх в его окончательном виде. Государство железной пяты. Государство тотальной дегуманизации. Государство, в котором нет фундаментального равенства между людьми.

А когда его нет, то миллиарды людей, «не являющихся людьми» (недочеловеков, как говорил Гитлер), можно уничтожать, как клопов. И их будут уничтожать, потому что вне раскрепощения и пробуждения высших творческих способностей в каждом человеке эти люди просто не нужны. И они действительно будут уничтожены. А вы представьте себе, что произойдет дальше, после такого уничтожения!

Что установится, какое зло, по отношению к которому любой Гитлер покажется еще недоделанным? Мы сражаемся с этим злом, вместе сражаемся. Гуманистический ислам, гуманистическое православие, коммунисты, все гуманистические силы мира, понимающие, что лежит на весах и что совершается ныне.

В Новороссии предатели — власовцы и бандеровцы — пытаются сдать Новороссию, «слить» ее, или точнее, ее донбасское ядро, и одновременно устроить некий шабаш в России. Мы противостоим им и потому сражаемся за то, чтобы священная для нас Донбасско-Луганская территория была благой и не попала под сапог бандеровцев. Это только начало великой борьбы, мировой борьбы, метафизической борьбы, высшей борьбы.

Сдача половины Донецкой области, находившейся под контролем ополченцев (сдача половины той территории Донецкой области, которая находилась под контролем ополченцев), СЕРЬЕЗНЕЙШИМ образом осложнила эту борьбу. Небольшое количество стопроцентной погани, которая еще поведает вам всем о низости своих жалких душонок, мешает нам установить по-настоящему благое состояние на территории и мобилизовать народ на борьбу. Мы должны преодолеть это, держаться до последнего, выбивать танки у бандеровской сволочи, показывать ей, что мы достойны наших отцов и дедов. У нас есть шанс на победу. После случившегося он невелик, но он есть! Мы должны использовать его полностью, стоять насмерть и одновременно осуществлять такое глубокое очищение, которое даст новый прилив сил, новые возможности откроет нам. И тогда наша победа станет большой и окончательной. За эту Победу!

До встречи в СССР!