виртуальный клуб Суть времени

ТВ "Суть времени - ДНР". Выпуск 88 from ECC TV.
Youtube
 

Интервью Александра Ходаковского, командира бригады «Восток»

9 августа 2014 года

Корр.: Александр Сергеевич, добрый день. Сейчас произошли большие перестановки в составе правительства Донецкой Народной Республики — с поста премьер-министра ушел в отставку Бородай, назначен Захарченко. Как Вы можете это прокомментировать, и как это, на Ваш взгляд, повлияет на обороноспособность Донецка?

Ходаковский: Ну, мы уже не один раз обращали внимание на тот факт, что всё патриотическое движение на Донбассе и на Луганщине, оно значительно шире, чем конкретные образования — Луганская народная республика и Донецкая народная республика. Как вы знаете уже из предыдущих выпусков, мы единогласно политсоветом общественной организации «Патриотические силы Донбасса» приняли решение о выходе из состава правительства Донецкой народной республики. И сейчас мы занимаемся конкретным военным делом.

Сейчас наша простая, банальная задача — с минимальными потерями с обеих, настаиваю — с обеих сторон: и с нашей стороны, и с украинской армии, — потому что (еще раз говорю) это не наша самоцель: уничтожение украинской армии и украинских солдат, которые здесь сейчас воюют, в рамках АТО... Так вот, с минимальными потерями с обеих сторон сдерживать наступление противника и не отдавать те территории, которые мы на сегодняшний день контролируем.

Это не всегда удается, но противник, неся достаточно серьезные потери, отвоевывает по-малому. Какие-то ключевые населенные пункты по-прежнему находятся в наших руках. И, что касается всех перестановок, которые происходят в правительстве ДНР, у меня только один комментарий — это нас касается в меньшей мере, потому что мы функционируем автономно, без какой-то плотной привязки к правительству ДНР. Наши задачи локализованы исключительно в военной сфере, и ко всем перестановкам мы относимся так, со стороны наблюдателя, просто созерцательно. То, что там происходит, нас касается в меньшей мере, это я повторяюсь.

Корр.: А как вот, на Ваш взгляд, у ополчения достаточно сил и средств для обороны такого большого города, как Донецк?

Ходаковский: Ну, и сил, и средств вполне достаточно для того, чтобы сдерживать наступление противника. Вопрос только в том, какую цену поставит противник, чтобы попытаться овладеть хотя бы частью территории Донецка. Конечно, если цена будет заоблачной, если они готовы идти на любые жертвы — ну, естественно, они смогут добиваться определённых тактических успехов, но я подозреваю, что ради этих ситуативных успехов они могут положить такое количество народа, что они сами своим победам не обрадуются.

Корр.: Александр Сергеевич, как Вы относитесь к тому, что все чаще в средствах массовой информации бригаду «Восток» начинают называть интербригадой, потому что здесь есть представители не только разных народов Советского Союза, постсоветского пространства, но уже и иностранцев: испанцы, афганцы, гражданин Великобритании? Как Вы можете это прокомментировать?

Ходаковский: Мы уже не один месяц вращаемся во всей этой ситуации. И мы, и та часть, которая нам противодействует, мы все в значительной степени заангажированы, у нас уже есть определенное шаблонное мышление. Мы привыкли воспринимать противника вот именно с такими красками, которые мы им присваиваем. А то, что люди, которые не находятся вот в этом котле, со стороны видят и наблюдают то, что здесь происходит, дают свою оценку этому, и то, что они проводят аналогию между войной с фашизмом практически больше, чем пятьдесят лет назад, и сейчас, — это красноречивей всего говорит о том, за какие цели и за какие идеалы мы боремся на самом деле.

Никто их сюда не приглашает, никто искусственно не создает впечатления, что мы вот здесь находимся при поддержке каких-то представителей иностранных государств. Никто не создает здесь никакой картины, люди абсолютно добровольно... Откровенно говоря, даже для меня было сюрпризом, что сюда прибыли испанцы, и что они находятся на территории той части, которой я руковожу. Я думаю, что это красноречивей всего говорит о том, как на самом деле вся эта ситуация, вся эта война воспринимается, несмотря на то, что средствами массовой информации украинской стороны делается все возможное, чтобы очернить и тот порыв, который поднял людей, и те мотивы, которыми они руководствуются.

Я считаю, что, как никто другой, те люди, которые сюда приехали — и испанцы, и англичанин, — все как один показывают отношение нормальных людей, здравых людей, тех людей, которые не за какие-нибудь там корыстные интересы приезжают сюда, а исключительно для того, чтобы помочь нам в нашей борьбе. Это достаточно красноречиво свидетельствует о том, что на самом деле нами руководит. Если мы говорим о том, что мы против нацизма, если мы говорим, что мы против того, чтобы нами кто-то манипулировал, чтобы кто-то нам навязывал свою идеологию, свою доктрину, чтобы кто-то заставлял нас делать так, как кому-то выгодно, то вот эти люди, которые приезжают, они это достаточно ярко подтверждают.

То есть в основе всего того, что здесь происходит, лежит обычная, простая идея: сохранить свою духовность, сохранить свои какие-то ценности и не позволить тем, кому эти ценности не нравятся, навязывать нам свои ценности. Те, кто сюда приехал, они солидарны с нами, они нам оказывают всемерную поддержку. И я думаю, что через них, как через источники, в том числе, мировая общественность будет правильно смотреть и правильно понимать те события, которые здесь происходят.

Корр.: А еще скажите, пожалуйста, что для Вас значит термин «священная война»? Считаете ли Вы ту войну, которая происходит здесь, для себя священной, как верующий человек?

Ходаковский: Это вопрос неоднозначный, достаточно сложный. По той простой причине, что там, на той стороне, которая с нами воюет, находятся такие же верующие люди, они такие же христиане, такие же православные во многом, они такие же наши русскоязычные. Эта война — она по определению не носит каких-то нормальных основ. Это просто яркое выражение того, насколько технологии на сегодняшний день управляют здравым смыслом. Можно внушить какую угодно идею, можно заставить людей думать так, как угодно тем, кто толкает этих людей на людей, на смерть. И люди с верой в то, что они творят правое дело, пойдут убивать себе подобных. Мы на сегодняшний день не испытываем, я уже повторяю это неоднократно, особой радости от того, что нам приходится стрелять в своих братьев, и от того, что нам приходится их убивать.

Вопрос в том, что мы не хотим этого делать, но мы это делаем. Потому что не мы пришли к ним. Может быть, я скажу какую-то крамолу, но если бы Львовская область, например, или Закарпатская решила бы единогласно отсоединиться от Украины и присоединиться бы, например, к Польше, к Венгрии, к Чехословакии — вот поверьте мне, мы бы туда не пошли бы с оружием в руках уничтожать тех, кто говорит с нами на одном языке, кто вышел с нами из одной купели, родительской. Я не понимаю до сих пор, что подняло этих людей.

Я был на майдане, мы заряжали ружья травматическими патронами, для того чтобы не убивать никого там. Я отвечаю за свои слова и относительно того подразделения, которым я руководил, и своих товарищей по оружию. Мы говорили постоянно: «Мы горим, но мы не стреляем» — и объясняли, почему. И мы до сих пор не можем охватить умом то, что происходит здесь, сейчас в Донецке.

Сегодня был обстрелян Киевский проспект, там не было ни одного боевика, там не было ни одного блокпоста, там были только мирные граждане. Что руководило теми людьми, которые отдавали приказ, и теми, кто наводил эти орудия на мирные кварталы — я этого не понимаю. Я понимаю, что сознание перевернулось, что-то в головах у людей сместилось и простое, животное убийство стало нормой жизни для них.

Мы воюем вынужденно, потому что мы воюем за те ценности, которые нам дороги. Мы не собираемся переходить какие-то границы и рамки. Оставьте в покое эти территории — и вы поймете, что такое мир. Потому что все нахлебались уже вдоволь этой войны, этих смертей, никто этому не рад. Я очень критично отношусь к тем своим бойцам, которые проявляют какую-то жажду воевать. Я не понимаю этих людей, потому что на самом деле война — грязная, недостойное дело. Мы просто ведем ее вынужденно, потому что нас к этому понудили. Мы до последнего старались избежать военного столкновения, но нас не спросили — в одностороннем порядке пришли на наши земли и начали применять в отношении нас такое оружие, которое несет массовую гибель мирному, прежде всего, населению.

Потери наших повстанцев, на самом деле, значительно ниже, чем то, как пытаются показать СМИ украинской стороны, при этом тщательно скрывая размеры своих потерь. Честно говоря, мне тяжело даже представить то горе, которое охватит Украину, когда они, в конце концов, прозреют и поймут, сколько людей, сколько молодых, нормальных, буквально цвет нации, сколько людей легло здесь в донецкую землю и сколько людей вывезли отсюда в гробах. На самом деле размеры этого бедствия Украина еще на себе не ощутила. Я думаю что, к сожалению, если всё будет идти тем же путем, каким оно шло до сих пор, то скоро вылезет, как шило из мешка, со всех сторон. На сегодняшний день мы уже видим протест против проведения АТО и против того, чтобы сыновья из Украины уходили сюда погибать. Это просто мясорубка.

Как Саур-Могила — маленький пример того, как в нее, как в мясорубку, бросали сотни, именно сотни, а не десятки, сотни украинских солдат, так и весь этот театр военных действий, всё АТО — это просто мясорубка для украинской армии. Хотелось бы, чтобы там побыстрей опомнились и поняли, что для Украины это крайне губительно.

Корр.: Александр Сергеевич, как Вы можете прокомментировать, что сейчас происходит с экономикой Донецкой области, потому что предприятия не работают, людям надо на что-то жить, как бы движение закончится. И как вот Вы считаете — экономический коллапс наступит рано или поздно?

Ходаковский: Да он уже наступил. Просто последствия его еще не очень ярко выражены. Экономический коллапс налицо. Ни мелкий, ни средний, ни крупный бизнес на сегодняшний день не работает. Инерционно работают крупные предприятия, которые технологически останавливать нельзя, и то, они находятся в зоне высокого риска, потому что коксхимзавод — любое попадание любого снаряда на железнодорожном пути — и автоматически останавливается производство.

Мало того, это будет иметь очень серьезные экологические последствия. Потому что если будет осуществлена бомбардировка таких, например, химически опасных объектов, таких, как горловский «Стирол», и даже коксохимзавод — выбросы, которые произойдут, в зависимости от направления ветра, могут точно так же посетить и Украину, на самом деле. Те территории, которые на сегодняшний день контролируются украинской армией. Никому от этого пользы не будет, однозначно.

Что же касается экономики, то ее уже на сегодняшний день нет. Насколько я понимаю, все платежи приостанавливаются, банковские взаимоотношения замораживаются, соответственно, о какой экономике можно говорить на сегодняшний день? Просто люди доедают то, что на сегодняшний день у них осталось в закромах, а через какое-то время мы все последствия этих боевых действий ощутим очень остро. Очень остро.

Но это же вопрос в том, что это не наказание для сепаратистов и террористов, потому что сотни тысяч людей начнут голодать здесь. А, не имея возможности куда-либо уехать, потому что наша Украина не сильно-то гостеприимна, как оказывается, и все СМИ пестрят тем, что люди-беженцы ночуют на вокзалах, и никто не хочет пускать беженцев с Донецкой области, независимо от того, каких взглядов они придерживались... Здесь очень много людей, которые настроены проукраински. Здесь очень много людей, которые за единую Украину. Здесь очень много людей, которые не задумываются глубоко над происходящими событиями и не сильно-то готовы поддерживать и разделять нашу точку зрения. Они живут одним днем, они живут каким-то конкретными сегодняшними реалиями, но и этих людей Украина на сегодняшний день обрекает на голодное существование или смерть. Если они сами отрекаются от нас, то вопрос — зачем они пытаются бороться с нами?

Корр.: Александр Сергеевич, а вот скажите, пожалуйста, как настроения среди ополченцев, готовы ли вот к такой серьезной войне в городе? Вот именно сами ополченцы? Потому что это уже немножко другое уже будет, другой вид войны, так скажем. Опять же, большое количество мирного населения будет страдать при этом. Что Вы об этом может сказать?

Ходаковский: Вы знаете, сейчас это моральная дилемма, в принципе, решена уже украинской армией. По той простой причине, что мы, прогнозируя развитие военных действий и возможность ведения в условиях города, мы, тем не менее, не готовы были до конца вести боевые действия именно в условиях города. По той простой причине, что мы понимали, какую смертельную опасность и для города, и для жителей несет подобного рода война. И даже свои позиции мы старались выносить на те участки, где либо численность населения значительно ниже, чем в центральных кварталах, либо же вокруг нас какие-то там пустыри, какие-то открытые пространства. Для того чтобы локализовать участки военных действий не в городе, а за его пределами. Для того чтобы минимизировать потери для мирного, гражданского населения.

Вы видели, как на сегодняшний день украинская армия интенсивно обрабатывает все районы города без разбора. И центральные районы, и нецентральные районы — дальнобойной артиллерией, «Градами». Мы понимаем, что они, в принципе, за нас решили эту дилемму. Они сами превращают этот город в руины, а в руинах нам можно воевать, уже не сильно-то задумываясь над тем, кто виноват в том, что это произошло. Они за нас всё решили, они сделали свой выбор и, в принципе, уже лишили нас каких-либо сомнений и каких-либо раздумий по этому поводу. У нас ничего другого не остается, как вести войну в условиях города.

Повстанцы, ополченцы готовы к этому виду войны. Они осознают те преимущества, которые им дает война в условиях города. И ещё раз настаиваю на том, что для украинской армии подобная война — это губительный процесс. То, что не уничтожено на подступах, будет уничтожено здесь.

Корр.: Александр Сергеевич, это интервью увидят очень много людей. Вы, может быть, хотели бы кого-то призвать в ряды ополчения? Нам же нужны сейчас ополченцы будут.

Ходаковский: У меня есть принципиальная позиция — я никого не приглашаю, и какой-либо наглядной агитации мы не ведем. Исключительно потому, что те, кто сюда приходит, должны приходить не под давлением чьего-либо внушения, чьих-либо аргументов, призывов, а исключительно по своему собственному решению, потому что человек, который пришел сюда умирать, — он пришел сюда умирать добровольно. Для меня это позиция принципиальная.

Пусть нас будет меньше, чем если бы мы вели какую-то агитацию, призывали бы в ряды батальона «Восток», как это делают, например, другие повстанческие организации. Мы этого не делаем исключительно по тем соображениям, которые я уже озвучил. Решение человека отдать свою жизнь должно быть осознанным.

Мы каждый день видим десятки людей, десятки сыновей, матерей, которые к нам приходят с просьбой оказать какую-либо помощь по захоронению их погибших близких родственников, на самом деле — это не для слабонервных. Пропускать через себя такое количество близких, которые в этот момент переносят самые тяжкие для себя минуты — это безраздельное горе. Но это можно переносить только тогда, когда понимаешь, что человек пришел сюда, он сам принял решение, он сам сделал свой выбор, в этой ситуации ты можешь только отдать ему свой долг, как командир погибшему подчиненному.

Поэтому призывать кого-либо мы как не призывали, так и не будем. Это исключительно решение каждого человека в отдельности. Он сам для себя оценивает ситуацию, он сам для себя делает выводы — он сам принимает решение. Всё, что происходит, — всё лежит, как на ладони.

Все понимают, тут нет ничего скрытого, все понимают, что на сегодняшний день украинское правительство и руководство украинской армией перешло всякие границы, нормальные границы, за которыми уже понятия морали, нравственности — они уже просто отсутствуют. То, что они делают, — это не вписывается ни в какие рамки. Я прекрасно понимаю, как они могут воевать (с применением минимального насилия), где они могут воевать (там нет мирных жителей). То есть у них есть возможности, мы предоставляем им такую возможность. Те участки боевых действий, на которых мы с ними соприкасаемся, они лежат далеко за пределами и центра, и города.

Нас упрекают часто в том, что мы, например, ведем огонь с позиций, которые расположены рядом со школами, рядом с больницами, но я уверяю, что солдаты батальона «Восток» до такого никогда не опускались. И, напротив, на сегодняшний день мы располагаем разведывательными данными о местах скопления противника, и мы могли бы наносить достаточно эффективные удары по ним, но исключительно из-за того, что противник выбирает свои позиции, в частности, есть несколько установок «Град», которые находятся рядом с больницей города Авдеевки. И эти установки «Град» очень эффективно работают и по нашим позициям, а еще более эффективно они работают по мирным кварталам. Но исключительно из-за того, что они находятся рядом с больницей, а точность нашей артиллерии — это не настолько филигранно, мы можем, пытаясь уничтожить врага, уничтожить и больницу (где, кстати, проходят лечение и раненые нашего противника). Мы, зная их местоположение, сознательно оставляем их там, сознательно не наносим по ним удар, для того чтобы не пострадал кто-то посторонний, не имеющий к этому конфликту никакого отношения.

Это наша позиция. Мы стараемся вести настолько, насколько возможно, честную войну.

Корр.: Многие люди обращаются, ну, с желанием помочь, оказать какую-то гуманитарную помощь, но не знают, что. Вот хотелось бы от Вас услышать, в чем нуждается ополчение? В форме, лекарствах, в чем?

Ходаковский: Форма, форма, еще раз форма. Медикаменты. Пока что, на сегодняшний день, с продуктами питания острой сложности нет, тем более, что и доставка продуктов питания сюда затруднительна. Форма, медикаменты — это те, скажем так, товары первой необходимости, в которых нуждается ополчение. Очень острая нуждаемость в противошоковых медикаментах, которые, в принципе, позволят нам сохранить тех наших раненых, которые получили ранения и умирают от шока. У нас с этим достаточно серьёзные проблемы. Если есть у вас возможность нам помочь, то мы будем рады любой помощи.

Корр.: Спасибо большое.