виртуальный клуб Суть времени

ТВ «СВ - ДНР», Выпуск 100 from ECC TV.
Youtube
 

Ополченец: Батальон «Восток», макеевская рота, позывной «Монах».

Корр.: Монах, расскажи вообще, как ты попал в ополчение и почему ты выбрал для себя решение взять оружие?

«Монах»: Ну, давайте начнем с того, что мы начали с ОГА, здания с донецкого, потом с Макеевского исполкома, потом блокпосты на 4-13, а потом, когда здесь начала формироваться именно Макеевская рота, батальон «Восток», я пришел сюда. Во-первых, это мой город, я здесь живу, я здесь родился. И живу я уже здесь почти 39 лет. За мной моя семья — моя мать, моя сестра, мои близкие, друзья, то есть моя родня, и также это моя земля, я здесь живу, я здесь родился. И поэтому я здесь.

Корр.: Не все же люди пошли в ополчение. Почему так, на твой взгляд, происходит? Это страшно? Или что?

«Монах»: Может, для кого-то еще не настало то, думают: «А может пронесет?» А куда проносить, если мы только вот сами приехали из боевых, видели это все своими глазами, как это происходит. Да, они смелые на расстоянии, они долбят только артиллерией, то есть, в принципе, на прямой контакт они попытались вчера там выйти, несколько десятков пехоты показалось в зеленке. Когда по ним влупили, они быстренько-быстренько убежали назад.

Корр.: А скажи, сейчас что происходит на передовой?

«Монах»: Фактически мы вели огонь по всем направлениям. Только на нашей точке, по моим подсчетам, вчера они потеряли где-то около трех единиц бронетехники. Не считая того что, где вот дальняя зеленка, там тоже поднимался черный дым, нам там просто не было слышно разрывов БК. Ну, черный дым шел. Если черный дым идет, то это значит куда-то попали. И что-то горит.

Корр.: То есть украинская армия несет большие потери?

«Монах»: Ну, даже на нашем направлении, за вчера — да. Потому что ночью работали «Грады» наши. Шесть дней назад вот в Авдеевке стояло большое количество техники, в Розовке стояли и «Грады», и танки, это по данным нашей разведки. На данный момент в Авдеевке бронетехники вообще нет, она отошла. По Розовке катается там два танка, и два танка еще катается где-то там возле старой церкви. То есть стоит у них единственный блок-пост, в двух километрах от нас, на блок-посту стоит два человека и висит украинский флаг. На дальних зеленках, может, там что-то есть, да видели, вчера-позавчера, там у них, у них там есть такое желтое поле. Они покрасили танк в желтый цвет, думают, нам его не видно. Но он же не стоит, он же ездит! Информация эта позавчера была передана, и вчера там, по той зеленке, была отработка.

Корр.: Все говорят, что они пытаются окружить Донецк, взять в кольцо блокады и начать зачистки, ну, Макеевки, в том числе.

«Монах»: Факт в том, что, может быть, они чего-то и пытаются. Ну, на данный момент я это не вижу. Есть там мелкие попытки какие-то делать прорывы, но когда они получают отпор, они буквально разворачиваются и уходят. Даже вот вчера буквально вечером, мы в своем направлении ждали прорыв двух танков (была такая информация, что танки выходят непосредственно на нас, два танка). Мы их ждали. В последний момент они почему-то развернулись и скрылись в неизвестном направлении, то есть, так они на нас и не вышли. И куда они делись? И ночью, когда был артобстрел (наш, с нашей стороны, по их, по ихним позициям), было слышно, что за ближайшей зеленкой заработала техника и удалилась куда-то. Тоже в другом направлении от нас.

Корр.: Получается, у вас же пошли в ополчение в основном люди, которые к армии имели косвенное отношение, может, вообще не имели. А как вот сейчас на твоих глазах они обучаются, танки сбивают.

«Монах»: Ну, вот смотрите. Ну, вот я вам могу сказать. Да вот, у нас вот, непосредственно вот, Где-то с недели полторы назад был бой, когда у нас был прорыв танков, прорыв брони. Ребята, непосредственно в моей группе, которые, ну даже сказать с «мухами», там, или с РГД... РПГ, они вообще не знали как это, что это, то есть, ну видели, да видели по телевизору, где-то, чего-то, куда-то. Но когда надо было стрелять, они брали и стреляли, потом еще часа три бегали по зеленке за танком, чтоб его догнать.

Корр.: То есть буквально на твоих глазах уже ребята из простых ополченцев превращаются в воинов, да? Получается так?

«Монах»: С каждым столкновением, то есть, пацаны себя чувствуют уверенее. Уверены в каждом бое, каждом выстреле.

Корр.: Увеличивается число ополчения или нет за последнее время?

«Монах»: Где-то с неделю назад, грубо говоря, у нас была численность, ну, там, такая не очень большая. За последнюю неделю-полторы она увеличилась вдвое.

Корр.: То есть идут, да, люди?

«Монах»: То есть люди идут, да. Идут шахтеры к нам, идут все. Все идут.

Корр.: А кто составляет основной костяк ополчения?

«Монах»: Основной? В основном это все рабочие, я вот сам бывший таксист. В основном у нас шахтеры, люди, которые работали на заводе, на фабриках, то есть, на частных предприятиях, на государственных. То есть у нас вот здесь вот, Макеевская рота — это все, кто с Макеевки, все. Может там один-два человека у нас есть ребята, которые отходили с Краматорска. Потом попали на донецкий батальон «Восток», потом они пришли к нам.

Корр.: Пишут, что тут наёмники, русский спецназ, ГРУ там и все прочее воюет.

«Монах»: У меня дом отсюда 15 минут, а вы говорите. Меня в Макеевке здесь все знают. Я здесь, я отсюда родом. И многие-многие парни, которые на данный момент вот сейчас приехали сейчас со мной с боевых, 99,9%, у нас всего один или два человека, это один парень у нас с Краматорска, один, по-моему или с Луганска, или еще откуда-то. А все остальные вот здесь вот — макеевские. Меня жена, если честно, она отпускала меня сюда с таким вот условием, что я должен быть в Макеевке. Я ей сказал: «Солнце, я буду в Макеевке». Ну, как говорится, я-то в Макеевке, но надо ж еще охранять рубежи Макеевки, чтобы они не подошли к нам сюда.

На данный момент нужно у них чем больше выбить бронетехники, которая на данный момент стянута вокруг Донецка, Макеевки, Шахтерска, Снежного, и так далее, и тому подобное, всех этих наших городов, которых мы держим оборону, и потом уже, может быть, все мы надеемся на это, развернуться одним фронтом и пойти в наступление.

Но сначала чем больше мы выбьем бронетехники, тем больше у нас будет шансов идти в наступление. Потому что потом осядут они, а наступать будем мы. И эта статистика переключится в обратную сторону.

Корр.: Ну, а как ты считаешь, по твоим ощущениям, этот навал уменьшается или усиливается?

«Монах»: Навал? С их стороны он уменьшается. Да, есть у них техника. Но уже не в таком количестве и не так усиленно и уверенно идут на прорывы.

Корр.: То есть ты тоже считаешь, что сил и средств для того, чтобы вести городскую войну в Донецке, у них нету? Потому что, в любом случае, захватить город — это полбеды.

«Монах»: Факт в том, чтобы захватить Донецк или Макеевку. Ну, вы ж поймите, что тяжелая техника — это она рассчитана для пяти минут городского боя.

Корр.: Ну да.

«Монах»: Если она успеет сделать два, максимум, три залпа — и всё. И остальная коробка сжигается. Тут даже не надо иметь какое-то там сверхтяжелое оружие. Его просто можно с верхних этажей, буквально со второго-третьего этажа, забросать «коктейлями Молотова». Танк не может... Он же рассчитан для чего? Он только рассчитан для дальнего. Он не может подойти к окопам и — то же самое — ствол опустить вниз. Он также не может заехать в город и поднять его на уровне четвертого этажа. У него есть какой-то радиус. То есть, войдя в город, эта техника сжигается. Что они на данный момент делают? Они на данный момент выбивают всю тяжелую артиллерию и потом говорят, что это делаем мы.

Корр.: Но вот другие же города, тот же Краматорск и все остальное, они же как-то ведь захватывали? То есть они это окружали, выбивали ополчение, ополчение выходило. Они зачищали город. Почему так не может произойти в Макеевке и в Донецке?

«Монах»: Ну, давай начнем с того, что, опять же, Славянск и Краматорск взяли без единого выстрела. Давай начнем с того. Факт в том, что они его взяли без единого выстрела. Давай начнем с того. Бои в самом городе не велись. Просто наши отошли, и они вошли в город. А то, что они рассказывают, что мы там брали бои, города с боями — они разбивали города. Славянск, Краматорск... Как они сейчас долбят Иловайск. Они его уже почти там... От Иловайска фактически ничего не осталось. Они его также долбят, долбят, долбят. Они в Амвросиевку вошли — они ее обесточили, обезводили, газ отключили. И они еще чего-то говорят, что они пришли освобождать. Кого от кого? Кто пришел, и кого они освобождают?

Корр.: А как местное население сейчас живет? В Иловайске, в Амвросиевке?

«Монах»: Ну, как бы тебе сказать? Ну, выживают. Но не живут. Они живут... Они живут за счет того — они знают, что мы вернемся. И тем более, мы же не отошли далеко. Мы рядышком и каждый день у нас там, на амвросиевском переезде каждый день проходят бои, происходят столкновения.

Корр.: А с этими знаменитыми батальонами Нацгвардии, какими-нибудь «Азов», «Днепр» или «Донбасс», приходилось сталкиваться? Они же позиционируют себя такими героями отважными, вечно на передовой.

«Монах»: Ну, знаешь, взять вот статистику... Вот я услышал: батальон, там, «Азов», делают из него украинский спецназ. Российский спецназовец, чтобы получить краповый берет, сдает нормативы: сдает, там, подтягивание 25 раз, приседание, там, 90 раз, пресс 100 раз, потом марш-бросок 3 километра, плавание, потом 3 контактных боя с инструкторами по 3 минуты — и это без перерыва.

А потом показана фотография 3 спецназовцев батальона «Азов»: у одного, ну, если взять, — вот, голова, остальное все жопа. То есть, у него килограмм 150-170, и вот с таким вот пузом, да, там. То есть, как параметры, как его ни крути, оно не меняется. Второй там — метр двадцать на коньках и в будёновке... и сто граммов с трусами. А третий тоже, там, вот такое вот. Это они называют спецназом «Азов», да?

Так что не знаю я, какой у них там спецназ будет. Я знаю, что в Авдеевке к ним, там, заходило 100 человек львовской «Кобры», потом пришли ещё 200 человек каких-то наемников, они там базируются в школе. Ну, что я вам хочу сказать: «Ребята, привет! Мы ждем вас, давайте!».

Корр.: А вот скажите, у ополчения всего хватает для ведения войны? Какая помощь требуется ополчению, на твой взгляд, на сегодняшний день? Оружие, там, для борьбы с танками, стрелковое оружие? Всего хватает?

«Монах»: Ну, знаешь, это, как говорится, кашу маслом не испортишь. Если б оно было еще больше — спасибо. Ну, а так — будем обходиться тем, что есть.

Корр.: Я почему и спрашиваю, чтобы у людей было понимание — в лучшую сторону движется этот процесс? Потому что, там, месяц назад это было одно, сейчас — совсем другое.

«Монах»: Нет. То, что он идёт в лучшую сторону — это они даже пускай не сомневаются. Это как вот заходишь, бывает, в интернет, а там вот: «Ой, всё плохо! Всё плохо!». Ребята, посмотрите на меня. Плохо? Я вот только с боевых. Вот только вот с машины. Всё ещё грязный, потный, вонючий. Я говорю «плохо»? Нет.

Корр.: А как ты считаешь, когда будет критическая точка?

«Монах»: Все они прекрасно понимают, что рано иди поздно это закончится, да, вот. Вот сегодня 12-е число, 3 месяца прошло уже, как прошёл референдум. Теперь международному сообществу надо что-то попринимать, думать. Или они нас принимают как независимое государство, или они продолжают дальше спонсировать Порошенко и его команду. Ну, факт заключается в том, что Польша уже оказала им гуманитарную помощь — прислала 10 тысяч гробов. Деревянные для солдат, пластиковые для офицеров.

Время на данный момент, с сегодняшнего дня уже начало работать на нас. Кроме наших законов, есть ещё международные законы, которые там составлялись всеми. И с ними кому-то придется считаться. А потом за весь этот бардак кому-то придется отвечать. Все это прекрасно понимают. Говорят, что у них там готовится какая-то масштабная операция на конец августа вроде бы. Ну, пускай готовят. Мы их ждём, мы их встретим. Хлеб-соль найдём. Ковровую дорожку постелим.

Корр.: А ты хотел бы ещё сказать, людям, которые будут тебя смотреть, может, тем мужчинам, которые с Донбасса, с донецкой земли уехали беженцами в Россию?

«Монах»: Я не хочу осуждать тех, кто уехали. Потому что не все смогут брать, взять в руки оружие. Я вот, честно, после армии тоже 20 лет от оружия бегал. Я думал, я его никогда больше не возьму. Ну, пришлось. Тем, кто на данный момент сидит дома и думает, что это их обойдёт, я хочу сказать: ребят, это никого не обойдёт, потому что это уже коснулось всех. Они вот, они уже почти у тебя на пороге. И если ты думаешь, что они придут к тебе домой и скажут «Ну, раз ты не участвовал в боевых операциях, какой ты молодец»... Нет. Они не будут рассматривать, был ты там, не был, они будут просто приходить и уничтожать.