виртуальный клуб Суть времени

ТВ «СВ - ДНР», Выпуск 144 from ECC TV.
Youtube
 

Корр.: Представьтесь, пожалуйста.

Ополченец: Я командир учебной роты батальона «Восток». Позывной мой «Чика». Если кому-то или у кого-то есть информация о том, что здесь приходят офицеры и учат бойцов или ополчение какие-то наемники — нет, я обычной шахтер. Был у меня по молодости опыт войны, но не думал, что пригодится в мирное время. Ну, пришлось, так что надо. Надо кому-то наводить порядок. Надо что-то делать с тем, что твориться вокруг. Оставил мирную свою профессию, свой отпуск. Пошел, пришел в ополчение, вспомнил, что когда-то делал, что когда-то мог, что когда-то получалось. И в итоге остался учить ребят. Вот так я получился командиром роты.

Корр.: А откуда вы родом?

Ополченец: Абориген города Макеевки. Никакой не приезжий. Город Макеевка — шахтерский край. Шахтерская семья. Семья — все как положено, нормальная. Обычный рабочий человек. Когда надо — значит надо кому-то заниматься чем-то серьезным.

Корр.: Что думают Ваши родственники, друзья о Вашей службе?

Ополченец: Ой, ну это, естественно, как и у всех: «Куда ты?», «зачем ты?». Потом, когда начали сгущаться краски, тучи... Везде горе, беда... Тогда поняли меня, что и эту работу тоже должен кто-то выполнять. И, самое главное, помочь тем, кто хочет как можно лучше прочувствовать, понять, что от них надо и что надо, чтобы выжить, победить, дойти до победы.

Сейчас нет такого понятия — Родина. Трудно сейчас сказать, что для нас Родина. Родина для кого-то — это была огород, земля, вода, где вырос, лес. И поэтому терять это, как это ни странно звучит, никто не хочет. Это все обрело сущность. Живем этим. Люди понимают, что земля — наша, наша земля. И придти сюда кому-то и сказать, что «вы не нужны», что «вы нелюди»... Люди это понимают. Люди подымают, подымаются, мы защищаемся. К нам пришли. Не мы пришли топтать чью-то землю, расстрелять чьих-то жен, детей.

Корр.: Можете описать среднего ополченца?

Ополченец: Конечно. Средний ополченец — от 16 до 60 лет. Вот трудно сказать, допустим, что мотивирует. Совершенно разные люди приходят, совершенно разные взгляды на жизнь, но, тем не менее, с общей целью, общей темой. Смысл один и тот же — помочь как-то отстоять, помочь освободить землю, помочь уберечь наши границы. И каждый человек понимает это по-разному — взрослый человек, прошедший войны или, допустим, прошедший армию, и молодежь. Но и молодежь тоже перестраивается. Позанимавшись, побывав под обстрелом — совсем другими ребята приходят. А те ребята, кто взял оружие и кто увидит, что может после боевых действий или что смог выполнить какую-то задачу — совсем другие люди становятся. Куда-то девается ребячество, взрослеют ребята. Пожилые люди как были, так и остаются защитниками, опорой всегда и везде, примером для молодежи. Хорошо, когда есть в подразделении разный возраст. Есть, кому от кого учиться.

Есть люди, которые, не зная о том, что они будут героями, просто выполняли свою задачу и вызывали огонь на себя. Как можно таких победить? Как?

Корр.: Охотно ли идут люди в ополчение?

Ополченец: Да. Особенно сейчас, когда наступил какой-то переломный момент, украинские позиции сдаются. Много узнают правду о том, что они здесь творят, бесчинствуют, сжигают мирные дома. Погибают люди, мирное гражданское население, дети. В последнее время даже приходится... людей нельзя и обидеть, но приходится многим отказывать. Идут люди, идут. Сегодня в роту пришла даже девочка. Ей лет до 20, наверное. Она готова. Она готова сражаться. Тяжело отказать, глядя в эти глаза. Берем, берем, сегодня будет первый опыт, возьмем в боевое подразделение девчонку. Посмотрим, поможем. Ополченцы у нас идут, идут, будут идти. И мы надеемся что скоро, скоро они заявят о себе не только здесь у нас на Донбассе, но и под берегами даже Днепра. Я думаю, так.

Корр.: Можете вы чуть подробнее рассказать о боевой учебе?

Ополченец: Да, учеба, учеба не сладкая. Это наука такая есть и в армии когда-то была: «Вспышка слева, вспышка справа!». Сейчас совсем все по-другому объясняешь ребятам. Сейчас: «Пуля — слева, осколок — справа!». Меняется тактика боя, требование, вооружение совсем другое, техника ведения боя совсем другая.

Учиться пришедшие сюда хотят. И учатся. Учатся, сбивают локти, сбивают колени, в кровь сбивают. Кувырки, падения. Всему люди учатся. И, тем не менее, не взирая ни на что — на свой возраст, на артрозы... какие только не бывают проблемы у пожилых людей — падают, кувыркаются, ползают. Они хотят выжить, они хотят победить в этой войне.

Корр.: Можете ли вы припомнить какие-нибудь случаи со своими выпускниками, которые наиболее сильно в вашей памяти остались?

Ополченец: Однажды мне ночью позвонили и сказали, что погиб мой ученик. Просто пытался вытащить бойца, его позывной «Шахта». Хороший был парень, командир отделения был, рвался на боевые быстрей. Я пытался, видя его желание, умение жить, желание работать, выжить... Тем не менее вот этот случай первый, я потерял своего ученика, глубоко осел в моей душе. Но я знаю, что память о нем и окружение о нем говорит, как о герое. Потому что он не просто умер, а ради какой-то цели умер. Он жил не просто так, он жил ради кого-то, он шел для кого-то что-то делать.

Ну а случаи... Есть казусные случаи. Ну не без этого тоже. Кто-то там прыгал сильно там, старался прям кувыркнуться... Буквально сегодня видел человека, он говорит: «Я пытался прыгнуть рыбкой — потянул себе ноги сухожилия». Потому что люди в возрасте, не готовы к этому, но, тем не менее, он помнит, что надо делать. Вот буквально сегодня встретил человека, он идет с повязками на ноге, чуть ли не гипс у него. Всякое бывает. Ничего, победа будет за нами.

Из чего они там, говорят, сделаны у вас — донбассцы? Обычные люди, обычные. Никакие не наемники. Просто есть цель у нас, есть цель победить. Есть за что. Не за деньги, а за матерей, за землю, за детей за наших. Вот за что мы стоим. Правда за нами, поэтому нам легче. Легче наступать, легче отвоевывать.

Корр.: Вы знаете, миллионы жителей Российской Федерации, да и всего мира с очень большой тревогой следят за развитием боевой ситуации в Донбассе. Что бы вы могли сказать им?

Ополченец: Во-первых, большая просьба — донести низкий поклон за помощь, ту, которую они оказывают нам. Какая поддержка! Мы слышим и чувствуем эту поддержку. Мы чувствуем это везде. Чувствуем в занятиях на позициях. Мы чувствуем это на передовой. Большая им благодарность — как Российской Федерации, так и тем людям, которые рядом с нами постоянно думают о нас, поддерживают нас. Спасибо вам там всем, россияне, спасибо большое.

Корр.: Что бы вы могли сказать о противниках?

Ополченец: Они не подходят близко, что бы, допустим, посмотреть в лица, пообщаться как-то с ними. Ну, смешно то, что даже вот эта учебная рота, вот, не дадут товарищи обмануть мне — вчера утром на рассвете разведчики убежали от учеников учебной роты... Боятся, боятся народа. Потому что знают, чем народ переполнен, чем он живет, какие идеи стоят у человека, перед человеком какие цели поставлены. Поэтому я даже не знаю, как их охарактеризовать. Несчастные они люди, несчастные. Все равно, правда будет... Правду, узнает весь мир.

Что вы потом будете говорить семьям, эти летчики, которые заходят бомбить гражданское население, эти танкисты, которые расстреливают мирные машины, женщин расстреливают и смеются в камеру?.. Я не знаю, как они потом, увидев эти материалы, как они с этим будут жить. Нам проще, нам проще, потому что мы знаем, ради чего мы стоим, ради чего мы отбиваем ваши атаки. За нами правда, за нами жизнь, а за вами — деньги, идеи ноль за вами. А перед нами светлое будущее — наша новая республика, новая жизнь. И вечная память тем, кто не видит эту победу. Но он умер, он остался где-то на поле боя ради того, что бы кто-то увидел, и что бы это дошло до его детей, до внуков, до того поколения, которое узнает правду, на какой стороне была правда, кто несет раздор, кто бомбит гражданские села, дома. Тяжело на это смотреть.

Я не знаю, как они будут с этим жить, эти наемники, эти украинские власти. Я думаю, нет им места на этой планете, в этом обществе. Это нелюди. История расставит точки над «i». Европа узнает правду — кто сжигает, заставляет матерей, бабушек хоронить то, что можно собрать в какой-то пакет от ребенка...

Я приехал с передовой, будем так говорить. Приходили женщины, просили помощь. Чем могли, мы помогли. Она рассказывает историю... Мы отправили её в больницу. Она ранена, не смогла быстро обратиться, потому что хоронила внука, то, что от него осталось во дворе своего дома...

Как можно к таким людям относиться, как? Будем надеяться, им недолго осталось бесчинствовать и нести и сеять горе, беду в наш город, в наши семьи, в наш край, край Донбасса, где мы привыкли работать, жить нормально. Никто не был готов, никто не хотел воевать, но пришло время — люди поднялись, поднялись... Ждать уже и терпеть нельзя это. Не забудем мы ни Одессу, ни Славянск. Не простим мы этого им.

Корр.: Скажите, много ли беженцев? Сильно ли страдает местное население?

Ополченец: Самое обидное и до слез ранит душу, когда смотришь — уходят люди, потому что разрушен очаг, дом, потеряли близких. И кто? Мирные жители. Страдают мирные жители. Какой же это воин или как может он называть себя воином после того, что он творит? Страшно об этом смотреть, страшно видеть пустые города, пустые села. Сейчас мы находимся в поселке. Завядшие цветы, красивые улицы — это все превратилось в хлам, осколки, запчасти от снарядов.

И обидно смотреть на эти колонны, жалко этих людей с детками, со всем... Нельзя с этим мириться, нельзя с этим мириться, на это больно смотреть, больно об этом говорить. Уходят люди, покидают, покидают дома, отчий дом, потому что остаются от них только обломки.

Объясняем, пытаемся людям объяснить, помочь. Чем можем, помогаем. Ну, они тоже, они тоже понимают, что это временно. Они вернутся, они вернутся, отстроят, отстроят. Но никогда не забудут это тем, кто приказывал разрушать их дома, уничтожать детей. Я думаю, что не только Европа, весь мир увидит это, поймет, поддержит нас и окажет какую-то помощь людям, лишившимся крова, родственников, матери — детей, отец — сына, сын — отца.

Есть примеры, когда семьями люди уходят. Семьями! Семьями уходят на борьбу в ополчение. Многие, конечно, мужчины оставляют жен, детей, вывозят. Они не хотят видеть смертей женщин. Жалко, жалко этих людей, конечно, очень жалко, когда видишь насиженные края, насиженные места, обжито все, красивое — брошено... Блуждающую скотину, животных, собак, кошек, ищущих защиту, бегущих, бегущих... Они уже знают, животные уже знают, когда рвется мина... Они только слышат этот шип, свист мины — они прижимаются, они падают на землю... Но это ненадолго, все изменится обязательно. И наведем мы порядок не только здесь. Возьмем немножко побольше территории, наведем там порядок. Чтобы люди могли вернутся в тихие места, тихие края, к своим речкам, своим станкам, водоемам... Опустели, смотришь, водоемы, опустели улицы, опустели участки, где люди когда-то отдыхали, дети бегали, в футбол мужики играли, в бадминтон дети играли. Сейчас это все пусто — развалины, сожжено.

Корр.: Как Вы думаете, одумается ли та территория Украины, которая осталась Украиной, на которой уже третья волна мобилизации (то есть первые две, видимо, закончились). На которую уходят те же самые мужья, отцы, сыновья — уходят и пропадают... Их записывают, куда-то там... В дезертиры или еще куда-нибудь?.. Одумаются ли они?

Ополченец: Конечно, одумаются. Они одумаются. Они поймут, дойдет та правда. Те нелюди, которые посылают ребят на смерть... Дойдет правда, они поймут, что не наемники здесь — простые люди поднимаются на защиту, простые рабочие люди. Приходится им вставать, брать оружие, вспоминать, что они умели, ради чего они жили. Они жили ради светлого будущего своих детей. И там точно такие же дети, и там точно такие же родители. Дойдет к ним правда, они поймут — не надо, не надо посылать детей. Это чудовищно посылать своих детей убивать мирное население, мирный народ. Дойдет эта волна, дойдет эта правда. Остановят матери эти составы, эти колонны машин. Я думаю, обязательно это дойдет, обязательно это разрешится в лучшую сторону хотя бы для тех людей, которые туже страдают от потери родных, близких. Зачем, зачем правительство горе несет как в одну, так и в другую часть Украины? Одумайтесь, одумайтесь люди, которые посылаете ребят, молодых ребят против сил, против воли. Многие, приходя сюда, попадая к нам в плен, рассказывают: «Мы думали тут наемники-россияне, или какие-то черти там с рогами»... Нет, мы обычные люди, мы обычный народ, такой же, как и вы. Никто не хочет воевать, никто не хочет смертей... Дойдет это все, поймете и вы... Лишь бы это было вовремя и как можно меньше чтобы страдали и там семьи. И там есть дети, и там есть отцы, которые погибают. Горе оно ведь никому не надо и война обязательно заканчивается миром и перемирием, любая война. Хотелось бы, чтобы это все закончилось быстрее, очень хотелось бы.

Корр.: Двадцать три года государство Украина существовало в своих границах, худо-бедно, но существовало. И вдруг, как бы внезапно начался «майдан» очередной, как бы внезапно началась кровавая вакханалия. Потом поднялся Донбасс. Как Вы думаете, почему?

Ополченец: Обидно. Обидно, что новое пришедшее нелегальное правительство за семь дней, буквально за семь дней потеряло Крым, обмануло народ, совершило переворот, обокрало этот народ, и руками народа совершило гнусное преступление, которое потом мы назовем «майдан». Никто не был готов к майдану, никто не ожидал майдана. Но он так нужен был Европе. Так нужен был Соединенным Штатам Америки. Сейчас мы понимаем, что за этим стояло. Какие институты подготовки за этим стояли. Обидно, что наш народ использовали, как сырьевой придаток. Нам, получается, ничего не оставалось делать, как только выполнять укозивку каких-то там чиновников, которые, поимев что-то от Америки, забывали за народ. Забывали за совесть, за гражданскую совесть, за людей, за рабочих людей. Обещая золотые горы молодежи, втравливая какие-то там розовые мечты, обещая золотые горы им.

Как-то пытались, как-то мы пытались наладить, находить общий язык, две совершенно разные по менталитету части — Юго-Восток и Запад Украины. И вот, Америке удалось расколоть путем майдана, грязной политической игры, втянуть молодежь, народ в эту майдановую историю.

Обидно, обидно, что сейчас все скрывается, многое сейчас скрывается. С одной стороны, это будет все раскрыто. Все будет ясно. И Европа, и та же Америка, народ простой в Америке, узнают, что стоит за этим, кто стоит за этим. Для чего это делается. Сколько смертей принес этот майдан, сколько горя.

Но самое страшное — что потеряли такое государство, как Украина. Нет ее. Обидно. Там — такие же люди, как и мы. Двадцать три года им внушали, настраивали, что русский — это враг. Мы же на Юго-Востоке понимали, что русский — это наш брат... Это моя сестра, это мои племянники. Они живут в России. Я сам русский по отцу... Поэтому не может быть русский народ враг русскому народу.

И украинцев жалко — тех, кто не за Галичину воевал или жил идеями, который пел украинские песни, любил украинскую вышиванку.

А какие-то силы, идеологи там решили, что Украине не быть целиком, Украина не нужна, как государство. Достаточно ее использовать как сырье, как плацдарм для решения каких-то там военных проблем или каких-то планов по размещению вооружения НАТО поближе к России.

Нет, нет войне. Надо останавливать войну. Она остановится. Россия и Украина всегда были братьями, сестрами. Нельзя делить славян. «Кто не танцует, тот москаль»... Нельзя. Это такой идиотизм. Хотелось бы, хотелось бы, чтобы это быстрее все вернулось в память народа, который понял быстрей бы, что он был обманут на майдане. Что их использовали. Очнитесь, люди, поймите вы там — не мы враги вам, не мы. Абсолютно. Не те, кто ждет независимости, кто хочет сам жить, работать, распоряжаться своими ресурсами самостоятельно, а не из-за бугра, не из Америки. Поэтому просыпайтесь быстрее, помогайте нам, останавливайте войну у себя там.

Двадцать три года — это не такой уж маленький срок, чтобы понять, сделать выводы какие-то, до чего мы дошли, до чего мы докатились.

Теперь будет новое исчисление у нас. Новое исчисление — Новороссия. Уже, дай бог, нам два месяца. Вот, только начинаем. У нас зато золотое будущее и хорошие перспективы. И будет у нас и двадцать лет, и двадцать три года будет. И — будет с чем сравнить.

Корр.: Как Вы считаете, реально ли то, что состоится, в конце концов, суд над олигархами и политиканами, приведшими Украину к сегодняшнему дню?

Ополченец: Я думаю, от гнева народа никто не уйдет. От гнева народа. Ну, зная то, что существуют двойные стандарты в Америке, в Европе, тяжело будет наказать истинных виновников массовых расстрелов и гибели мирного населения. Тяжело будет добиться... Но мы надеемся, что суд состоится обязательно. Мы знаем, что не легко будет нашим братьям, кто нам помогает, доказать это. Доказательств много. Приезжают СМИ, ко мне приезжают в роту с Винницы. С Винницы приезжают. С Кировограда приезжают люди. Хотят знать правду. Я думаю, что и там есть нормальные умы, есть светлые головы, которые поймут, которые тоже осудят тех, кто пришел сюда с мечом убивать. Я думаю, возмездие неизбежно. Неизбежно. От гнева народа, я повторюсь, не уйти никому. Будет суд, будет суд над палачом. Обязательно.

Корр.: Наши программы, интервью смотрят не только россияне, смотрят и жители ДНР, смотрят жители ЛНР, смотрят жители оставшейся части Украины, которая находится сейчас под хунтой. Что Вы можете сказать им?

Ополченец: Как приятно слышать о том, что нас много, и там, и там. Вот. Ребята, давайте соберемся все воедино. Найдем общую программу. Найдем общие цели. Есть у нас общие цели. Есть идеи. Есть смысл жить. У нас есть единая борьба. Давайте победим внешнего врага. Внутренний — потом. Какие-то недомолвки — это мы решим все потом... Ребята, как хорошо, что мы вместе, что мы поднялись, что мы готовы идти до конца, до победы. В конце у нас будет только победа, ребята. Держитесь. Давайте становимся под флаги ДНР, ЛНР. Давайте, давайте вставайте.

Все будет у нас хорошо. И дети нам скажут спасибо. И нам будет приятно отвечать на вопросы внуков: «Дедушка, а где ты был, а чем ты занимался?» Это гордо будет сказать папе, допустим, сыну: «Обеспечил для мамы работу. Хотел сделать тебе, чтобы ты ходил в красивый садик, учился в светлой и умной школе». Приятно будет говорить это везде, а не прятаться. И не танцевать под ту дудку, или под те гусли там: «Хто не скаче, тот москаль».

Ребята, победа будет за нами. Приятно, что нас много, что мы поднялись, что мы даем им прикурить.