Ссылка на youtube, файлы для скачивания и стенограмма - в полной версии новости

Западные подстрекатели! Руки прочь от Украины и России!

ПОДПИШИСЬ!

Смысл игры - 63 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 458 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 69 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 95 Мб)

Youtube
 

Смысл игры-63

Вряд ли я очень разочарую даже самых яростных поклонников господина Порошенко, если сообщу, что Порошенко — совсем не Гегель, не Лейбниц, не Спиноза, не Сократ и так далее. Если же кто-то из поклонников господина Порошенко все-таки был убежден, что он — великий политический мыслитель своего времени, гений всех времен и народов и так далее, то минская встреча должна была бы этого «кто-то» разубедить, потому что слишком виден потенциал Порошенко. Реальный потенциал, особенно, когда он встречается с другими политиками. Это растерявшийся ребенок, мгновенно теряющий наглость, лепечущий что-то достаточно невнятное и ведущий себя как Вася-хулиган, которого вызвали в учительскую, а то, может быть, даже и в детскую комнату милиции. И у которого нутра, настоящего нутра совсем нет. Ну, совсем.

Когда вы пытаетесь понять, что же именно произошло на встрече, где главным действующим лицом является воскресший Сократ или какой-нибудь очень крупный политический мыслитель, то вы, конечно, прислушиваетесь к содержанию. Но когда главным действующим лицом является господин Порошенко, то к содержанию прислушиваться не надо. Надо прислушиваться к интонации, надо наблюдать за мимикой. Надо вообще не к словам относиться серьезно, а к тому, что их сопровождает. Как говорят в таких случаях, контекст становится намного важнее текста. Контекстом является фундаментальная растерянность. Фундаментальная растерянность вызвана одним предельно простым обстоятельством: тем, что всё вернулось на круги своя. Вот что происходило с другим героем украинской политической сцены (тоже не Лейбницем, не Сократом et cetera), господином Януковичем — вот то же точно происходит и с господином Порошенко.

Что же именно происходит? Эти господа вдруг убеждаются, что Россия не собирается финансировать своих соседей, строящих антироссийские государства, называющих русских «погаными москалями» и так далее. Вот не собирается Россия финансировать эти государства, и всё!

А существовать без многомерной помощи России, без вскармливания Россией-матушкой этих самых своих антироссийских соседей — антироссийские соседи не могут. Янукович и члены его команды долго проверяли: а может быть все-таки Россия им отстегнет за то, что будет построено антироссийское государство, которое войдет во все структуры Запада, ненавидящие Россию? И очень долго им казалось, что это все какая-то странная игра, это все какие-то обманы по поводу того, что Россия не будет финансировать построение такого государства. Потом они в ужасе обнаружили, что это не обман, что Россия решилась не финансировать построение антироссийской государственности у своих соседей. Вот не финансировать, и всё! Она решилась.

И с этого момента соседей обуял ужас. И Янукович начал поворачивать в русскую сторону. Подчеркиваю — поворачивать. Он совсем не двигался в русскую сторону изначально. Конечно, он был менее антироссийским, чем Ющенко, но и не более того. А вот когда вдруг понимаешь, что спокойненько так, холодно тебе говорят: «Платить не будем за построение антироссийской государственности у вас. Хотите строить — стройте, но не за наш счет»... Это действует как шок.

Почему же это действует как шок? Почему? Потому что по некоему «закону» Россия должна оплачивать антироссийскую государственность, которую будут строить ее соседи. И это, конечно, закон побежденной России, России, капитулировавшей и подписавшей ряд условий, в число которых входит обязательство из своих средств финансировать построение антироссийской государственности у своих соседей.

Когда именно Россия всерьез отказалась выполнять это обязательство, следующее из некоего тайно подписанного «акта о капитуляции», я не могу сказать твердо. Я думаю, что никто не может сказать твердо — потому что это плавно вызревало в недрах очень неблагополучной российской действительности. Но это вызрело. Это уже так. И в это не хочется верить. Те, кому это сообщают, говорят: «Да ладно, шутить-то! Ха-ха! „Оплатите“... Нет, вы что, серьезно? Да вы что?!»

Мне один мой знакомый, много лет, да, в сущности, всю свою жизнь, занимавшийся в совершенствовании искусством рукопашного боя, рассказывал историю, которая является очень значимой как поясняющая притча. Идет какая-то компания мальчишек-хулиганов, таких взрослых мальчишек уже, лет по шестнадцать-семнадцать, которая начинает над ним издеваться, глумиться и все прочее. Но он медленно, спокойно проходит, не задираясь. Потом он видит, что старший из них, уже вполне себе не мальчишка, вытаскивает нож и движется на него с ясным, абсолютно однозначным стремлением воткнуть этот нож ему в тело. Причем целится в особо опасные точки. Мой знакомый перехватывает руку этого уже зрелого хулигана, вставшего на путь «уголовки», и прямо, не выбивая оттуда ножа, втыкает нож в ногу этому хулигану. Хулиган смотрит на него и говорит: «Ты чо? Ведь больно!..». Я не буду расшифровывать эту притчу, мне кажется, все, кто действительно всерьез думают о происходящем, и так понимают, о чем идет речь.

Порошенко вдруг стало «больно». И это было видно — он чуть не плакал, он был абсолютно растерян. Не обладая некоторым политическим опытом и не имея способности унять дрожь в губах, он [изображает Порошенко]: «Ну, д-давайте сначала п-п-проведем мониторинг, перед тем, как переходить на европейские цены... П-п-проверим, какой мы реальный ущерб наносим российской экономике».

Он не может существовать без того, чтобы Россия не вскармливала его, его поганую антироссийскую конструкцию. И он свято верил до этой встречи, что всё это шутки, приколы, всякие слова, как говорят, на криминализованном языке, «понты», — насчет того, что «не будем кормить»... И вдруг он увидел, что не будут.

А что ему делать? И он оглядывается на западных «Старших Братьев» и говорит: «Вы, вы скажите им, чо это они?»

Они говорят: «Ну, что мы можем сказать? Торговля по европейским ценам».

Я хочу обратить внимание даже не на это, хотя это крайне важно, а на другое — на то, что ровно так же всё происходило с Януковичем. Понимаете? Ровно так же. Только тогда, когда он и члены его команды поняли, что Россия действительно не будет оплачивать антироссийскую государственность Украины — вот не будет, и всё, — вот тогда они повернули в русскую сторону. Потому что больше-то некуда поворачивать. Как говорил герой Достоевского: «А коли идти больше некуда?» Тогда, когда этот поворот осуществил Янукович (и осуществил его невероятно мягко, двусмысленно, осторожно, так, чтобы в любой момент можно было опять повернуть в сторону Запада), вдруг произошло вот то, что произошло: загадочный акт украинского безумия. Или точнее, безумия, которое овладело существенной частью украинского общества. Возникло что-то, не имеющее отношения к разуму, нравственности. Поднялась какая-то муть — она же жуть — из недр коллективного бессознательного...

Человеку ведь даны колоссальные резервы в его бессознательном, в его психике. Сознательное ведь не равно психике в целом — в ней есть огромные резервы эмоций и всего прочего. Резервы, которые нужны для того, чтобы сознание, как всадник, вскочило на этого очень резвого могучего коня и поскакало. Но если сознание слабо, то оно оказывается под копытами этого коня: страстей, импульсов, инстинктов, комплексов и бог знает еще чего. И именно это произошло с существенной частью украинского народа — равно как перед тем это произошло и с существенной частью народа немецкого.

Обратим внимание, что немецкий народ... Конечно, имеющий свой опыт государственности гораздо больший, чем народ украинский, хотя Германия тоже сформировалась как целостное государство не в раннем Средневековье, а гораздо позже... Так вот, немецкий народ после унизительного поражения в Первой мировой войне, унижения Веймарской республики, очень долго и страстно нащупывал какие-то пути к этому своему коллективному бессознательному — оно же «культур-кампф», оно же «фольк», — к глубинам своей народности. Нащупывал для того, чтобы взять оттуда энергию и противостоять силам, которые хотели окончательного уничтожения немецкого народа как такового. Но, взяв из этих недр энергию, проложив пути туда и добыв ее оттуда, — немецкий народ в конечном счете оказался жертвой своего достижения. Он добыл всю эту энергию, но историческая немецкая личность оказалась к этому моменту настолько травмированной, что не смогла использовать эту энергию, как коня, на которого она вскочила бы и вдруг начала бы взлетать, восходить, скакать в направлении великих целей.

Немецкая историческая личность оказалась под копытами этого коня. Под копытами своего Брокена. Помните, у Гёте в «Фаусте»:

«На Брокен ведьмы тянут в ряд.

Овес взошел, ячмень не сжат».

То же самое произошло на Украине. Украинский народ оказался добычей той глубинной энергетики, которую нация пыталась использовать в качестве живой воды, позволившей бы ей возвеличиться, воскреснуть, стать мощнее, развернуться. Этого не произошло, произошло прямо обратное. И в этом страшный урок.

Никакой логической причины, никакого логического обоснования того, что невероятно слабые, жалкие и двусмысленные действия Януковича породили совершенно непропорциональный этому взрыв, — никакой другой причины, кроме вот этого коня, растоптавшего всадника, образно говоря, нет и не может быть. И в этом страшный урок. В этом страшный урок вообще фашизма как такового. Потому что главная-то задача состоит в том, чтобы скакать к великим целям на мощном скакуне этой самой энергии. Чтобы всадник-то был в седле. А всадника — разум человеческий, хомо сапиенс, это начало человеческое — приводят в такое состояние, что он не может быть в седле. Он слаб. Он не может оседлывать этого коня, он теряет эту способность.

И тогда либо нужны вялые-вялые лошадки, пони, совсем колченогие существа, на которых этот полудохлый всадник будет как-то полудохлым образом куда-то плестись. Либо откуда-то вдруг прискакивает мощный скакун — и тогда слабый всадник оказывается под копытами мощного скакуна. В этом страшный урок произошедшего.

Никакого, повторяю, рационального содержания в этом страшном всплеске не было. Но этот всплеск — «кто не скачет, тот москаль», «москаляку — на гиляку» и так далее и тому подобное... Весь этот всплеск, поддержанный интеллигенцией и существенной частью общества украинского... Этот всплеск, в котором вот эта взаимоподдержка превратилась в оргию взаимного безумия, а средства массовой информации и, возможно, какие-то психотехнологи — не политтехнологи, а именно психотехнологи — еще внесли некую лепту в то, чтоб это все разгоралось и разгоралось... Этот разгоревшийся темный огонь — уже становится сам хозяином происходящего. Порошенко никуда не может отвернуть. Всадник-то он невероятно слабый, а скакун-то уже дышит этой темной силой. И не Порошенко управляет тем, куда будет двигаться процесс, а эта разбуженная энергия, которую не удалось укротить и направить в нужное русло.

Еще раз напоминаю, что политика — это управление общественными энергиями. Потеря управления разбуженными, глубинными, архаическими, проточеловеческими и иными энергиями — вот что такое украинская трагедия. И она нарастает. И она очень повторяет немецкую трагедию 1933 года. Мы должны это понимать.

Понимая это, мы должны присматриваться также к тому, кто, собственно говоря, аплодирует украинской трагедии, кто называет ее «триумфом украинского духа, освобождения» и бог знает, чем еще. Те же, кто аплодировал когда-то немецкой трагедии. Но только сейчас, с моей точки зрения, ситуация намного хуже, чем была. Вот нам говорят, что фашизм в сорок пятом году погиб и т.д. Это полная чушь. Как говорил великий драматург и гуманист Бертольт Брехт: «Еще плодоносúть способно чрево, которое вынашивало гада». Имеется в виду фашистского гада. Чрево — плодоносит. И это мощное чрево. Такова одна из граней данной проблемы. Но есть и другая.

Фашизм очень организованно отступил. Присягнул Америке, ЦРУ, Западу в целом. И — стал впитываться во все поры американского и, в целом, западного общества. Нацистский исход в Соединенные Штаты и другие страны, нацистский внутренний исход в конечном счете породил нацификацию американского общества и нацификацию Запада в целом. Это уже другая нацификация, совсем другая, нежели та, которая была в 1933 году. В каком-то смысле она и более радикальна. Мы не знаем твердо, что такое оккультный гитлеризм гитлеровской эпохи — это такие небольшие фрагменты общенацистского дела или это все-таки стержень данного дела? Это можно обсуждать долго... Но то, что оккультный гитлеризм расцвел после смерти Гитлера — безусловно.

Нацизм учел все свои ошибки. И, превратившись в неонацизм, захватил западные элиты изнутри. Нацизм искренне хотел быть убийцей коммунизма, и его на эту роль призвали в спектакле. Он ее и исполнил.

Но нацизм никогда не хотел этим ограничиться. Его цель — в другом. Как говорил герой, а точнее антигерой, романа Томаса Манна «Доктор Фаустус» Адриан Леверкюн: «Я понял, я уничтожу это». «Что ты уничтожишь, мой друг?» — спрашивает его собеседник. Он говорит: «Девятую симфонию».

В этой связи я хочу задать вопрос философский, метафизический и одновременно абсолютно актуальный с политической точки зрения. Есть такая концепция катехона — удерживающего начала, «удерживателя». Есть право катехона на то, чтобы длить человеческую жизнь и не допускать конца света. Согласно ортодоксальным религиозным воззрениям конец света будет, и это неизбежно. Но не допускать его, продлевать время до конца света, удерживать мир от всего того, что начнется в момент конца света — есть миссия христианства, миссия христианских праведников и, в наибольшей степени, миссия православия. А внутри православия — конечно, миссия России. Опровергать это невозможно. Кстати, и в других религиях есть нечто подобное. Мне просто не хочется здесь уходить в подробности...

Теперь скажите мне, пожалуйста, как может сочетаться принцип катехона, идея катехона, модель катехона — с моделью ускорения конца света, приближения конца света? Нет никакого не только логического, но и метафизического варианта, в котором вы можете сочетать одно с другим. Тут действительно действует принцип «либо — либо»: либо вы приближаете конец света, либо вы стоите на позициях катехона, удерживания, недопущения ускоренного второго пришествия. Нет никакого третьего варианта. Значит, каждый раз, когда говорится: «Мы будем ускорять конец света», — тем самым говорится: «Ваш катехон — это мерзость несусветная. Потому что он является удерживателем, то есть основным препятствием для тех, кто хочет ускорять конец света».

Если Россия является катехоном, если Русский мир — это не фикция, а реальный катехон, то ускорение конца света является кощунственной идеей по отношению к идее Русского мира как катехона. Если же ускорение конца света объявляется идеей легитимной, религиозно-дозволительной, то мне хотелось бы спросить: «В рамках какой конкретной религиозной концепции разрешено людям жаждать ускорения конца света и способствовать ускорению конца света? Готова ли Православная Церковь, любая другая мировая религия благословить силы, которые хотят ускорять конец света? Включить эти силы внутрь своих религиозных общин и поощрять их к подобному поведению?»

Далее необходимо, естественно, обратить внимание на другое. На то, что если ускорение конца цвета в предыдущие эпохи означало собой неизвестно что — моление, радение и только, то сейчас за этим стоит уже ясная практика. Это — глобальная ядерная война. Пока что — это глобальная ядерная война, а потом — это войны с применением еще более смертоубийственного оружия, которое и изобрело, и обязательно далее будет изобретать ныне существующее человечество.

Так вот, фашизм в том виде, в каком он оформился после разгрома Гитлера, конечно же, впитал в себя всю эту антикатехоническую энергию. Он еще и еще раз проработал принцип катехона, как своего главного врага. И именно поэтому главным врагом стала Россия. Во всех ее мыслимых вариантах.

Я говорил и еще раз повторяю, что в «Декларации о порабощенных народах» нет русского народа, порабощенного коммунизмом. Коммунизм — это одна из катехонических ипостасей России. А никакая катехоническая ипостась России не совместима с нацистской и неонацистской идеей ускорения конца света.

Это — верхний пласт неонацизма. Оккультным, глубинным пластом, конечно, является ненависть к душе. Об этом можно говорить долго. Неонацизм, став оккультным даже в большей степени, чем он был в Третьем рейхе, ненавидит душу как удерживающее начало, как начало, не позволяющее состояться Черной весне. То есть краху уже не только света, за которым последует еще более высокий свет (ведь, с точки зрения христианства, конец света открывает следующую эпоху, эпоху еще более высокую и великую, нежели та, которая существовала до конца света). Так вот, для оккультного нацизма враждебен любой свет, даже тот, который последует за концом света. Это только предлог сказать: «Давайте ускорим конец света, давайте ускорим крах всех форм, всей это вампирической Вселенной».

Наши неонацисты прославляли Мигеля Серрано, Савитри Деви, этих оккультных гитлеристов, которые вышли на политическую сцену после того, как нацизм был разгромлен советским солдатом в 1945 году. И они-то были только рупором, за их говорениями стояли мощнейшие силы. Силы, которые были не только не добиты, но и быстро сокрылись в том чреве, которое вынашивало гада. В том донацистском чреве, из которого вынырнул сначала нацизм, а теперь выскакивает неонацизм.

Украинская трагедия есть пролог к трагедии возвращения нацизма. И неизбежно эта трагедия взыскует идеи катехона. Потому что кто-то должен закрывать дверь, через которую рвутся адские твари, стремящиеся к концу света...

Или есть уже у нас религиозные люди, которые Антихриста называют не исчадием Ада, а чем-то другим? Может быть, и такие силы уже кто-то готов интегрировать в лоно великих религий? Сомневаюсь в этом.

В этом смысле Россия действительно оказывается, даже в нынешнем несовершенном виде, всё тем же катехоном. И в Великую Отечественную войну она оказалась именно катехоном. И пора бы это признать, прежде всего, нашему официальному православию, потому что это очень сильно продвинуло бы вперед великое дело диалога между православием и коммунизмом. А это, в сущности, фундаментальный вопрос XXI века — вопрос о том, быть или не быть настоящему катехону. Советский Союз был этим катехоном. Нынешняя Россия является им же. И мы прекрасно понимаем, как разворачивалась цепь практических событий, событий реальной политики, которые маркируют собой вот эту метафизическую идею, которую я только что развернул.

В Сирии адские псы «Аль-Каиды» и других ей подобных структур, поощряемые американцами, рвались ускорить конец света, выдавая это ускорение за борьбу с американским мировым господством, и им был дан отпор. Осатанев от того, что этот отпор оказался умным, конструктивным, тонким и не взорвал мир... А этим адским псам было все равно, дадут ли им растерзать Сирию и дальше Иран или же развяжут мировую войну — они и так, и так выигрывали... Поняв, что найден третий сценарий и что отпор-то адские псы получили, а ядерная война не началась, — алчущие ускорения конца света решили, что надо дать отпор тому, кто дал отпор.

И именно это осуществили на Украине. Украинская интервенция Соединенных Штатов Америки и тех адских псов, которых они взяли на подряд, которым они дали возможность работать, впервые дали возможность работать, бандеровцев — была ответом на Сирию. Присоединение Крыма — было ответом на этот ответ. А события на Юго-Востоке Украины — продолжают данную цепочку. Она имеет и практическое, политическое — и метафизическое значение. Она судьбоносна.

Внутри этой судьбоносности сразу же возникла некая редукция метафизики до практики, до реальной политики. Как она выглядела? Она выглядела просто. Бандеровская хунта, как это ни покажется странным, очень рвалась к тому, чтобы российские войска были введены на часть украинской территории. Вот напрямую — перешли границу и встали где-нибудь. Это позволяло и дополнительно мобилизовать свое, уже впавшее в определенный психоз население на оставшейся части территории, и получить неограниченную поддержку Запада, и консолидировать очень разные силы против России, и наполнить реальным содержанием те, достаточно проблематичные с точки зрения их политической эффективности, санкции, которые сейчас существуют. Это введение войск России на территорию Украины, даже после бандеровских бесчинств, с моральной и высшей точки зрения оправдывавших введение войск, — как ни странно, было желанным для Украины, для бандеровской хунты.

А для нас? Мне кажется, что этот вопрос настолько не прояснён в нашем сознании, что он должен быть обсужден серьёзно. Является ли введение войск на территорию Новороссии благом с точки зрения российской патриотической общественности, российского патриотического сообщества, — благом для российской государственности? И да, и нет. Введение войск является благом, если следом за ним, а желательно бы еще раньше него происходит полное изменение структуры российской элиты, полное изменение структуры диалога между элитой и обществом, глубокая мобилизация, изменение всех основ нынешней пагубной жизни и готовность России выстоять в той полноценной холодной войне, которая начнется после этого. Тогда введение войск — благо.

Но если введение войск окажется вялым и совмещенным с нынешней, в существенной степени компрадорской антинациональной элитой, с нынешним, достаточно расслабленным, основанным на гедонистическом прозябании образе жизни, с нынешними моделями существования, — то такое введение войск в сочетании с резко усиливающимися санкциями, подорвет существующую российскую государственность за пару лет.

А будучи подорванной окончательно, эта государственность рухнет.

А рухнув, она, с метафизической точки зрения, откроет дверь всем адским псам: аль-каидовским, бандеровским, власовским, любым другим.

А с практической точки зрения — утвердит американское господство, жесточайшую расправу над всеми очагами русскости, полное уничтожение русского мира и т.д., и т.п.

И в этом смысле все-таки пора еще раз четко проговорить то, что я старался предельно четко проговорить во всем курсе «Суть времени», на основе которого потом было создано движение «Суть времени», — вопрос о двояком отношении к нынешнему государству. Лично я, мои ближайшие соратники, а теперь уже могу сказать с гордостью, и вся «Суть времени», относятся к нынешнему государству как крайне несовершенной и метастабильной конструкции. Это плохая конструкция для нас. И если бы было иначе, то, говорю от себя лично, я бы давно нашел другое место в этом государстве, без труда. Но есть нечто, на несколько порядков, в тысячи и тысячи раз худшее, бесконечно худшее, чем это государство. Это — крах этого государства. Вот так выглядит реальность, вот такова она для нас.

Вся критика этого государства, этого общественно-политического устройства, этой элиты и много другого, развертывается нами не в ослабленном, а в усиленном варианте, по отношению к тому, что делают обычные оппозиционные силы. И многое из того, что мной лично было сказано критического в этот адрес на протяжении последних десяти лет время от времени, в гомеопатических дозах повторяется теми или иными оппозиционными силами как высший пик радикальности. Просто я вдруг вижу эти свои идеи разбавленными, вынутыми из контекста и звучащими в устах то одних, то других оппозиционных политиков. Не договаривается другое: как только это государство, нами, как мы считаем, справедливо критикуемое наиострейшим образом, рухнет, — ужас этой государственности превратится в ужас-ужас-ужас, в нечто абсолютно чудовищное, связанное с ее крахом. В бесчинства каких-то малогабаритных вооруженных сил и полевых командиров. В американское доминирование над этим бесчинством, каким-то образом простершее свою длань поганую, в неонацистские конвульсии, в реальные неисчислимые бедствия для населения, для общества...

Нет на сегодняшний момент субъекта, или, как мы говорим, «аттрактора», способного принять удар краха нынешней государственности и развернуть принятие этого удара в построение новой государственности. И, на основе принятого удара и удержания общества от абсолютного исторического небытия, — начать разворачивать новую государственность. Нет этого готового субъекта. Он должен возникнуть, он обязан возникнуть, если он не возникнет, то дело швах. Но пока что его нет. И возникнуть он может тремя путями.

Или вот на этой аттракторной основе — все-таки по ту сторону обрушения государственности, чему мы всячески будем противостоять.

Или путем нормальных демократических процедур — посредством политической победы мощных партий нового типа, действительно способных строить великую новую государственность... И тогда это станет спасением от краха государственности.

Или же путем глубокого диалога между существующей государственностью и вызревающими в ее недрах новыми силами.

Я это все излагал в 2010 году. А перед этим — еще многократно. Это — краеугольный камень концепции «Сути времени», на основе которой работает наша организация. Ничего нового я здесь не говорю.

На этом основано наше поведение во время Поклонной горы. Поведения, состоящего как из заявленной мною в прологе к Поклонной горе позиции, что я — противник нынешнего курса. Так и из того, что мы будем защищать государственность от всей оранжевой, нацистской и иной нечисти, стремящейся к ее разрушению. Никакого противоречия в этом нет или, точнее, это то самое диалектическое противоречие, которое составляет единство нашей позиции, целостность нашего политического курса и целостность нашей политической и метафизической коллективной личности.

Помимо прочего, для меня лично эта позиция является реалистической и единственно реалистической. Любая другая — это порождение политической слепоты. А слепцы тянут в ту или иную сторону, совершенно не отвечающую их интересам. Как это и было во время Болотной и Сахарова, кризиса 2011-2012 годов — когда слепцам казалось, что они тянут чуть ли не в коммунистическую сторону, а тянули они в сторону оранжевого либерализма.

Что из этого следует в политическом смысле и в метафизическом одновременно в том, что касается Юго-Востока Украины? Из этого следует ставка на «приднестровский» сценарий.

Сценарий № 1 — назовем его «крымский» — это ввод войск на территорию.

Сценарий № 2 — это «приднестровский сценарий», при котором силы гражданского сопротивления бандеровской хунте оформляют структуру, противостоящую этой хунте. И далее эта структура либо оказывается государственностью, либо оказывается началом к построению еще большей государственности.

Если она оказывается «всего лишь» государственностью — то это Карабах, это Северная и Южная Кореи и т.д.

А если эта структура, выдерживая атаки врага, потом разворачивается в еще большую государственность — то это «вьетнамский» сценарий, где Северный Вьетнам превратился бы в единый Вьетнам. Это сценарий тех партизанский зон, в которых Мао Цзэдун давал отпор японцам и псевдонационалистическим силам, враждебным будущему Китаю, — а потом в партизанской войне возник великий Китай.

На что хватит сил? Что получится? В какой степени будет выиграна борьба за умы? В какой степени эти умы все-таки протрезвеют от того безумия, которое им навязано? Мы не знаем, мы не можем это предугадать. Но в любом случае вот это и есть «приднестровский сценарий».

Если вы хотите спросить, в чем я вижу идеал — то я вижу идеал в укреплении великой, единой и неделимой России, которая и есть СССР 2.0.

Но варианты возможны многие. И там, где нужно иначе строить диалог с партнерами, желающими войти в твое большое смысловое поле, надо его строить на федеративной основе, на конфедеративной основе, на любой — лишь бы поле это стало как можно больше, а ядро его, твоя великая государственность не разрушилось. «Союз нерушимый республик свободных, сплотила навеки Великая Русь».

Вся история начального сопротивления на Юго-Востоке — это, в конечном итоге, борьба нескольких сценариев. Первый сценарий — «крымский». На него только и ориентировались, на него только и надеялись... И с самого первого момента, когда эти надежды возникли, я выступил и сказал: «Не рассчитывайте на это!» (Я не буду повторять все, что я говорил в своих многочисленных передачах.) Этого — не будет«.

Тогда же я сказал, что это вовсе не означает, что вместо этого будет неучастие России в антибандеровском сопротивлении на Юго-Востоке Украины или сведение всего участия России к дипломатическим, политическим и информационным вопросам. «Нет! — сказал я, — все будет сделано иначе. Государство российское (вот это несовершенное государство, крах которого ужасен — и такая констатация никоим образом не противоречит констатации крайнего несовершенства этого государства) — вот это государство, ГОСУДАРСТВО, может поддерживать Юго-Восток дипломатически, информационно и политически. Всё! Но есть еще российское общество с огромными возможностями. С возможностями невыразимо большими, чем, предположим, 25 лет назад. Общество в существенной степени раскрепощено. И это общество в состоянии, никоим образом не компрометируя государство, давая государству возможность выполнить все свои международные обязательства, оказать помощь Юго-Востоку по всем вопросам, включая самый больной вопрос». А самый больной вопрос таков: бандеровская бандитская хунта захватила огромные арсеналы оружия, и, в сущности захватила государство и армию. В этом своем варианте она стала суперхунтой, использующей всю военную мощь против народа, который оказался неадекватно вооружен для сопротивления бандеровской хунте. Можно ли адекватно вооружить народ, при этом сохраняя принцип государственного невмешательства и не вводя российские войска на территорию Украины? «Да, можно!» — сказали мы, и не сейчас сказали, а в мае месяце. Можно — а значит, и нужно. И это должно делать ОБ-ЩЕС-ТВО. Общество.

Сразу же возникли крики «ах, это же невозможно! да что вы такое говорите! да это равносильно вторжению! да это еще хуже, чем вторжение! да это вообще не может даже состояться! да как же так! да что за бред!» и так далее.

Практика все показала. Все понимают сейчас, что восставший народ Донбасса, чья святая борьба с бандеровской хунтой нами всячески поддерживается, вооружен адекватно. И может быть вооружен еще лучше. А если он может быть вооружен, то ключевым вопросом становится только привлечение населения.

Потому что 7 миллионов населения, будучи по-настоящему привлечены, могут создать 70-тысячную армию мирного времени и 150-тысячную армию военного времени.

А такая армия превратит дрожащие губы господина Порошенко в коллективные слезы всех преступников, которые чинят расправы над свободолюбивым народом Донбасса.

Вот что было сказано — и сделано. Ведь это по факту сделано, и никто это не отрицает.

А всё, что происходило дальше, я бы хотел изложить в виде некоей притчи. Мне кажется, что в данном случае это наиболее адекватный жанр.

Вы, будучи медиком, посещаете больного. Точнее, вы приходите к человеку — вы не знаете, болен он или нет. И обнаруживаете, что он серьезным образом болен.

Дальше перед вами встает вопрос: а что делать? Либо оказывать медицинское воздействие и спасать больного. Либо смотреть за тем, как он умирает.

Вы понимаете при этом, что как только вы начнете больного спасать, начнут орать, что вы — убийца, что вы оказываете это воздействие с целью оказания помощи каким-то злым силам, неизвестно каким: укрмашинам, ахметовым, хрен еще знает кому, прошу прощения.

Но вы-то знаете, что перед вами больной. И вы довольно быстро понимаете, что природа этого заболевания состоит в том, что в теле больного — некое инородное мелкое вкрапление, находящееся очень близко к жизненно важным органам и источающее смертельный яд.

Единственная возможность спасти больного состоит в следующем: подавить это инородное вкрапление так, чтобы оно было лишено возможности источать яд. Удалить его как можно дальше от жизненно важных органов. А по возможности, если это удастся, вообще удалить из организма (задача максимум). Всё.

Как только вы начинаете это делать, возникает коллективный истерический вопль: «Боже мой! Что же они делают! Они же убьют его! Он сейчас умрет!»

А вы понимаете, что поскольку наличие этого инородного тела и его ядовитое воздействие уже ввело больного в предагонистическое состояние, то велик шанс, что он и умрет. И тогда вся вина будет на вас. Вы должны рисковать, не просто оказывая воздействие на это инородное тело... А оно ведь сопротивляется этому воздействию... И у него есть интересанты, которые изливают на вас всю свою ненависть, поскольку вы мешаете их инородному телу... Но вы должны еще отвечать за здоровье больного. По крайней мере, морально. И уверяю вас, что в этой ситуации очень немногие решатся на медицинское воздействие. Хотя долг каждого — его осуществить.

Я лично и «Суть времени» выполнили этот долг, оказавшись перед ним в самый трудный момент истории сопротивления Юго-Востока Украины. Мы этот долг выполнили.

И тут же поднялась истерика: «Они сливают Новороссию! Они сливают Новороссию! Их прислали такие-то и такие-то злые силы! Это происки! Они враги, они бог знает кто...»

Ну и что со сливом Новороссии? Где это слив? Расскажите!

Больной очевидным образом выздоравливает. Никакого слива Новороссии нет.

Знаете, как вообще оценивается любая модель?

Вот вы рассказываете что-то — о человеке, о структуре, о политике, о культуре, неважно... Вот вы что-то рассказываете. Говорите, что мотивы такие-то — значит, поведение будет такое-то.

А потом оказывается, что поведение — диаметрально обратное.

Что это означает? Это значит, что у вас ложная модель. Правильно? И так — везде: и в гуманитарных, и в естественных науках.

Если модель, которую истерически, надрывно, хамски транслировали в сознание по отношению к «Сути времени» на протяжении последних сорока пяти дней, неверна...

А она очевидным образом неверна, потому что прогноз развития событий, исходящий из этой модели, опозорен... Всё происходит диаметрально противоположным образом по отношению к этим горе-прогнозистам, которые на нас клеветали. И всё происходит в абсолютном соответствии с нашими прогнозами... Правильно?.. Я не хочу никаких победных реляций. Положение тяжелейшее. И оно может еще не раз качнуться в разные стороны... Но на сегодняшний день все видят, что никакого слива Новороссии нет, а есть, наоборот, расширение ее территории, освобождение от бандеровского врага новых и новых населенных пунктов, паника бандеровцев по поводу растущего потенциала...

Ну, и где же весь этот жалкий разговор о том, что если это инородное тело, состоящее из таких-то и таких-то фамилий, будет удалено или если оно будет парализовано хоть отчасти, то сразу всё погибнет, потому что именно это тело спасительно?.. Это тело не спасительно, а губительно по факту!.. Тела нет, а поведение больного содержит в себе все черты выздоровления...

И тогда возникает вопрос: а может быть, справедлива наша модель?

Модель, согласно которой, как только победили силы, отстаивавшие «приднестровский сценарий», и начала, соответственно, крепнуть мощь сопротивления бандеровцам — возник испуг у тех, кто хотел либо красиво сбежать, оправдывая свое бегство тем, что не оказано никакой натуральной помощи, либо спрятаться за спину войск, введенных на территорию с сокрушительными для данного государства последствиями... Вот тут-то они испугались. А заодно испугались и их кураторы, кураторы этого инородного тела...

И тогда-то и был включён механизм «великого свала», с отдачей половины территории ДНР. Тогда-то и был включен механизм распри между полевыми командирами, она же «контртеррористическая операция» внутри своих. Тогда же был включен механизм поганых коммерческих мотивов, которые вдруг стали регулировать поведение больного в ситуации, когда от его поведения зависели судьбы мира...

Так значит, произошло то, что произошло. Это — самое небезусловное, тяжелое выздоровление. Но, по крайней мере, никакого «слива» очевидным образом нет.

А это значит, что полевые командиры после такого нашего воздействия на инородное тело — сплотились. А это значит, что их потенциал — укрепился. И это значит — что их действия стали более эффективными, правда? И этого никто не может опровергнуть. Это можно опровергнуть, только сойдя с ума.

Ну и что же тогда знаменовали собой все эти бесконечные истерические вопли?

Я действительно отношусь к существующему государству, в котором я живу, как к весьма и весьма несовершенной конструкции. Конструкции, которую я буду спасать, жертвуя всем, чем угодно... Потому что я знаю, что ее крах влечет за собой чудовищные последствия... И что весьма несовершенная жизнь в условиях этого государства — в условиях краха превращается просто в ад... Поэтому я никогда не буду говорить, что там «вопрос решен» или «не решен»... Я уже проводил параллель с генералом Лебедем, было такое инородное тело.

Нельзя руководствоваться в том, что касается метафизики, стратегии, вопросов судеб человечества и судеб твоего народа какими-то мелкими мстительными чувствами и непрерывной психологической зависимостью от того, кто (или что) всплывет или потонет. Оно может потонуть, всплыть, снова потонуть (потому что государство такое), но оно — обезврежено. Оно никогда уже не будет существовать в такой близости к жизненно важным центрам, и в такой степени источая из себя смертельно опасные яды... Потому что борьба на территории Юго-Востока носит судьбоносный характер.

Действовать так, как мы действовали там, исходя из чьих-то указаний или каких-то там выгод — не стал бы ни один человек. Так — не действуют, так — не рискуют ради выгод или по чьим-то приказам. Придется признать, что длительное обсуждение вопроса «кто же его туда посылал?» рано или поздно сведется к одному. Что «его» туда никто не посылал, «он» сам туда приехал. Или можно сказать, что «его туда послал Дух Истории». Вопрос, каков результат? Является ли этим результатом слив Новороссии?.. Нет! Тогда что этим результатом является? И в какой логике всё происходит?

Я здесь попытался описать всю эту логику, всю совокупность обстоятельств.

А также поведать собравшимся о том, что нацистский враг огромен. Что он существует. Что он рвется к решению своих глобальных задач. Что он в существенной степени инкорпорирован в американскую и другие западные элиты. Существенным образом модифицирован. Что он является беспощадным врагом. Что так называемые либералы и этот враг — есть суть единое целое. И что наша война с этим врагом только начинается.

Враг — мощнее нас. Наше государство — крайне несовершенно. Шансы наши на победу — крайне невелики. Но это значит только две вещи.

Что мы должны отжать эти шансы до конца. Так, как это делают сильные духом люди, разумные и идущие к своей цели.

И второе — что до момента нанесения самых мощных ударов по этому врагу наше государство должно окрепнуть, выздороветь, наполниться новых духовных и прочих сил. Что и является для нас полным аналогом концепции СССР 2.0.

Поздравляю с тем, что произошло то, что произошло. Считаю, что произошедшее является огромным этапом в деятельности «Сути времени». Считаю, что враг, который пытался «Сути времени» противостоять, прекрасно понимая, что именно хочет «Суть времени» и к какому благу она стремится, — получил невиданный ранее информационный отпор. А одновременно — и отпор политический.

И, поздравляя со всем этим, призываю ни на секунду не почивать на лаврах. Твердо понимать, что следующие удары будут. Отвязаться полностью от всякой мелочевки по принципу «оно всплывает... оно тонет... боже мой, оно снова всплывет...». Быть выше этого, быть над этим. Всё главное — уже решено. Исходите из того, что описано. Точнее, проверяйте сами, насколько это описанное и ваши собственные мысли о родной стране совпадают.

Если это совпадает — плотнее ряды, выше знамя! Наращивать, наращивать и наращивать свой информационный, стратегический, интеллектуальный потенциал. И — знать, что шансов на победу очень немного, но что все они должны быть полностью реализованы до конца. Потому что в этом наш долг перед мертвыми, павшими за наше великое дело и перед будущим России и человечества.

До встречи в СССР!