Ссылка на youtube и файлы для скачивания - в полной версии новости

Западные подстрекатели! Руки прочь от Украины и России!

ПОДПИШИСЬ!

Смысл игры - 76 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 380 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 57 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 78 Мб)

Youtube

Добрый вечер. Я еще раз, в начале этой передачи, скажу несколько слов о той зимней сессии Школы Высших Смыслов, которая только что завершилась. Ну, началось всё с того, что я сначала прочел курс лекций, или, как бы, соорудил серию передач по Интернету, которая называлась «Суть времени» и в которой изложил некую доктрину, достаточно непростую. Как ни странно, вопреки тому, что доктрина не просто непростая, а очень сложная, подтянулось много людей, которые захотели включиться в движение «Суть времени». И поначалу это движение представляло собой примерно то же самое, что и все другие такие движения, — то есть, оно было клубящимся облаком людей, увлеченных некими темами, не до конца понятными, но очень для них увлекательными. Могло бы случиться и так, что на этом бы всё и кончилось, но, во-первых, мы отнеслись к этому серьезно и сами люди оказались не вполне обычными, так сказать, роящимися вот в таком состоянии увлеченности активистами, а людьми более серьезными.

В результате всего этого движение «Суть времени» сначала провело соцопросы, потом — летнюю Школу, а потом вышло на эти зимние бои политические 2011 — 2012 годов, в которых оно, в сущности, и стало политической силой. Прошла еще Школа, всё это в принципе было неким улучшенным вариантом всего того, что обычно происходит.

Люди разных возрастов, а движение «Суть времени» — оно в среднем молодежное.

И меня это беспокоило, честно говоря. Мне не казалось, что вот эту усложненную, действительно, доктрину «Сути времени», неизбежно усложненную (потому что приходилось говорить о самых разных вещах), осваивают по-настоящему. То есть, конечно, ее осваивают, они увлеченно разговаривают и всё прочее, и после событий, о которых я уже сказал, даже трансформируют эту увлеченность в какие-то деяния, в политическую войну, в какие-то крупные политические акции, результатом которых стал реальный поворот в сторону от ювенальной политики в России.

Всё это хорошо, всё это здорово, но что-то меня беспокоило, и мы решили создать не просто газету, «Суть времени», а некую особую газету, потому что на протяжении многих лет я и мои ближайшие соратники из «Экспериментального творческого центра» разрабатывали концепцию вот этой, «мягкой» войны, согласно которой война идет концептуальная, метафизическая, война идей, информационно-психологическая война, экономическая и так далее. И что это именно войны, — не конкуренция, не существование разных больших человеческих общностей в разных системах координат, а вот именно такие конфликты, причем нацеленные на окончательное решение вопроса о России как о таком, выбивающемся из мирового ряда, сообществе, народе, государстве.

И мы сделали эту газету. Ее начали достаточно увлеченно читать, но мне всё время казалось тоже, что в этом есть привкус некоего обычного политического легкомыслия, которое другие руководители, других движений, сочли бы прямо, там, замечательной старательностью и глубокой сосредоточенностью, а мне чего-то там не хватало.

И тогда, примерно год назад, было предпринято героическое усилие, кстати, заранее предполагавшееся, и мы переработали уже годовой материал выпускавшегося в газетах — в учебники. Должен сказать, что это была одна из самых напряженных программ, которые осуществлял когда-либо ЭТЦ, — я как руководитель ЭТЦ не помню такого напряжения, такого трудового усилия. Замечательно работали люди, которые помогали всему этому придать вид настоящих учебников, информационно снабдив это справочными материалами, придав этому соответствующий полиграфический вид. И мы раздали учебники, повторяю, примерно год назад, когда уже запахло реально всем тем, что сейчас происходит на Украине.

Потом мы собрали Чрезвычайный съезд. А потом случилось то, что случилось. А летняя Школа июля этого года, на которой уже пришлось давать форсированный отпор всяким там инсинуациям по поводу того, зачем я приехал на Донбасс и что именно я там сделал, — на этой Школе (которой все обещали провал, рассыпание организации) организация впервые собралась по-настоящему.

Но мне опять чего-то не хватало. Потому что консолидация, внутреннее ощущение сплоченности, конечно, возникли после Донбасса впервые в том качестве, которого мне всегда хотелось, и нужно было быть клиническим идиотом для того, чтобы заявить о том, что «тут-то „Суть времени“ и рассыплется», — вот тут-то она и собралась! Что естественно, и что понимают все, кто когда-либо занимался построением чего-нибудь, кроме своей речи в блогах. Но чего-то всё время не хватало. Не до конца это всё было дожато, хотя участники летней школы говорили, что они вернулись со школы совершенно в другом качестве. И я напряженно ждал зимней школы, которая уже являлась не школой актива «Сути времени», а вот школой людей, которые до конца определились и которые хотят войти в кафедры «Школы высших смыслов», проходя там процесс интенсивнейшего обучения. Обученческого ретрита, интегрального обучения с погружением и т. д. и т. п.

Я очень ждал этой зимней Школы, и ее результаты превзошли все мои ожидания. Она отняла массу сил — так много, как никогда, — была трудна во всех смыслах этого слова и наиболее результативна. Она действительно выводит движение в новое качество, и я думаю, что скоро это станет понятно многим. Естественно, что на время Школы и перед Школой я уехал в Александровское, где она и проходила, и я и сейчас нахожусь там, но это не значит, что я перестал следить за событиями, и в этой передаче я должен в очередной раз обсудить — как развиваются события, что они собой представляют.

Начну с того, что до сих пор слишком многим представляется мелочью — то есть с Донбасса. Я заметил сейчас, что очень многие блогеры, которые продемонстрировали свое нутро, ведя соответствующую войну со мной и с движением «Суть времени» летом и которые получили достойный отпор, теперь не только отползают, но в косвенных формах, в тех или иных, начинают каяться (как говорилось на одном из съездов, где Сталин брал власть: «Вот вертятся»), — они начинают вертеться и всё прочее. Есть вещи, которые просто надо запомнить. Вот вы слушайте — и запоминайте, если не хотите попадать впросак.

Ввода войск, российских войск, на территорию Украины [говорит по слогам] не бу-дет, — если не будет чего-то чрезвычайного со стороны Запада. Мы никогда не допустим, чтобы ракетные комплексы НАТО стояли на восточной границе Украины да и вообще в Украине. Мы найдем, чем на это ответить, и отвечать на это будем чем угодно, потому что постановка таких ракетных комплексов так близко от нашей столицы означает, что нам надо капитулировать. А мы капитулировать не собираемся. Никто.

Но с этой оговоркой. А это именно оговорка, потому что мало желающих так вот вводить войска НАТО и так вот расставлять ракетные комплексы, — в том числе и потому, что на Украине сейчас идет настоящая гражданская война. Спровоцированная бандеровцами, осуществившими незаконный вооруженный переворот, установившими в стране диктатуру, разорвавшими (и это самое главное) общественный договор, на основе которого было построено украинское государство. Есть не только конституция, конституция — не главный документ. Главный документ — это внятный или полувнятный общественный договор тех главных субъектов, которые составляют государство. Это — Восток, Центр (Малороссия) и Запад; про Крым — забудьте.

Бандеровцы своими действиями, которые никто в мире никогда не может всерьез называть чем бы то ни было, кроме как преступным переворотом военным, разорвали этот общественный договор. Крым сразу отошел — в результате разорванного договора. Всё остальное начало так или иначе, более или менее внятно, переопределяться. Сделали это — бандеровцы. И они — запустили механизм гражданской войны.

Мы в эту войну своим прямым лобовым военным вторжением вмешиваться — не хотим, понятно? Мы это сделаем — при вопиющем нарушении всех возможных условий и при обнажении фатальных угроз нашей национальной безопасности. При вопиющих проявлениях античеловечности и при обнажении фатальных, именно фатальных, угроз нашей национальной безопасности — это единственный случай, когда мы это сделаем. И в этом случае мы будем абсолютно не в восторге от того, что мы сделали.

Почему? Потому что именно это вторжение наше — прямое, лобовое и т. д. — является нашим же стратегическим проигрышем, сильно напоминающим тот проигрыш, которого от Советского Союза хотели добиться, когда в Польше начала колготиться «Солидарность», и нас от введения советских войск в Польшу спас великий польский патриот Ярузельский. Вот мы не хотим исполнять эти номера под диктовку провокаторов. Потому что издержек — масса, а приобретений — никаких. Это — первая причина.

Вот сейчас опять, там, Соединенные Штаты проголосовали в Совете Безопасности, и вроде как Израиль получил еще паузу перед тем, как перейти в стадию агонии. Но все понимают, что это — пауза. Почему? Потому что, как только какие-то территории оккупированы очевидным образом, это может продолжаться десять, двадцать, тридцать, сорок лет, но это — не победа. Это не стратегическая победа.

На такие меры можно идти только тогда, когда издержки не-ввода войск носят именно фатальный характер для государства, фатальный (не введем — всё, государство кончено), — тогда можно вводить. И при этом говорить: «Тьфу, что же это приходится делать, как это неправильно, зачем это?! Это лишает нас массы возможностей, но что поделать — приходится». Если же таких фатальных вещей нет — это делать нельзя ни-ко-гда. Это ловушка, капкан.

Что же нужно делать? Нужно поддержать национально-освободительную борьбу народа Донбасса и в целом того народа Украины, который не согласен с бандеровским переворотом и всем, что за этим переворотом последовало. А все выборы, которые осуществляются при отсутствии общественного договора, разрушенного, и под дулами бандеровских автоматов, являются нелегитимными.

Порошенко — нелегитимный президент Украины. Это я сообщаю мое личное мнение. И так далее: Рада — нелегитимна. Потому что разрушен общественный договор. Вы почитайте классиков. И заново его можно сформировать (этот общественный договор), только вступив в переговоры о федерализации Украины, о том, чтобы эта Украина стала совсем-совсем другой, — потому что теперь доверия нет. Крым необратимо отошел туда, куда хотел, — к России. Потому что всем было понятно, что он вопиюще русский, экстремально русский. Что же касается Юго-Востока Украины и так далее, то он может тоже до конца отойти, сказав, что никакой общественный договор подписывать не будет. Это — воля народа Юго-Востока. Он может войти в такой общественный договор, который навсегда даст ему гарантии от любых бандеровских бесчинств, то есть — создание своей финансовой системы, своей экономической системы, своей правоохранительной системы, своей военной системы и своего права в любой момент на выход из создаваемого заново государства. Он может этого захотеть, и мы не можем предвещать, какова будет воля народа юго-востока Украины, — не можем. Скорее всего, он этого не захочет, потому что пролито огромное количество крови, произошли необратимые процессы, но мы не можем — мы, здесь, в Москве, — определять, как это будет. Это вообще не предопределено, это — воля народа, одного из субъектов общественного договора.

Я думаю, что Западная Украина с удовольствием подпишет такой же договор, и возникнет некая украинская Швейцария — того или иного типа. Возможно это? Возможно. Как только мы поймем, что там, где наши братья хотят быть с нами, они защищены отныне и навсегда, и как только мы поймем, что в этой своей конфигурации Украина никогда не будет порождать для нас фатальных угроз нашей национальной безопасности, мы на это согласимся — если на это согласится украинский народ.

Могут быть другие сценарии. Национально-освободительная борьба, начатая на Донбассе, может через два года разгореться. Кто когда думал, как именно разгорится борьба в Китае (в том регионе, который контролировал Мао Дзэдун) или в Северном Вьетнаме (куда мы, кстати, тоже не вводили войска, в отличие от американцев), — а она разгорелась.

Будем ли мы помогать братьям в этой национально-освободительной войне? Будем. Российское государство будет это делать, корректно выполняя международные обязательства, то есть ведя соответствующий политический, дипломатический и прочий диалоги и являясь силой, которая за спиной братьев и не дает расправиться с ними, например, прямым вводом НАТОвских войск, началом там каких-то НАТОвских бесчинств и так далее.

Российское государство будет делать очень много. А народ России будет делать еще больше, помогая всеми способами, которыми он может помочь, точно так же, как сейчас противоположной стороне начали помогать народы Польши и других стран. Это и есть — Испания XXI века, о чем я говорил задолго до начала этих событий.

Есть очень много мест, где в итоге оформляется специальный тип государственности. Это я говорил уже — Карабах, Абхазия, Южная Осетия, Кипр, Приднестровье. Идеальный вариант этого оформления — Приднестровье, где всё было сделано быстро, четко, цивилизованно, как-то очень внятно и умно. К сожалению, пока что на Донбассе всё происходит не так, но мы всячески будем помогать нашим братьям, чтобы это было так. На Донбассе должна оформиться эта зона сопротивления бандеровским бесчинствам, она должна приобрести все черты такого характера, какой приобрела Приднестровская зона или Карабах и так далее.

Важнейшим слагаемым этого оформления является создание настоящей регулярной Народно-освободительной Армии Украины — Донбасской Народно-освободительной Армии Украины. По примерным расчетам, эта Армия может составлять 70 — 80 тысяч человек. И в целом гражданское общество России, и его наиболее экономически эффективные группы найдут способы помимо российского государства сделать так, чтобы эта Народно-освободительная Армия Украины, братская по отношению к нам и нами всячески поддерживаемая, получила всё необходимое и стала дееспособной. Но мы не можем это сделать без колоссального импульса державостроительства, идущего изнутри Донбасса.

Там действительно должны найтись люди, которые забудут обо всём, поймут, что «не боги горшки обжигают», перестанут заниматься всем, что Фридрих Ницше называл «человеческое, слишком человеческое», перестанут отдавать дань всем криминальным рефлексам, которыми начинена наша постсоветская территория (российская, украинская, киргизская — любая). И отдадут себя делу этого государство-строительства, делу превращения данного партизанского района в эффективную территорию Национального Освобождения. Что дальше будет с этой территорией — предсказать невозможно.

Она может оформиться как отдельная территория, как Карабах (который, между прочим, не вошел в Армению, при колоссальном накале страстей освободительных), как Приднестровье (которое, между прочим, не вошло в Россию) и так далее. А может быть и другой, оптимальный сценарий. Этот оптимальный сценарий состоит в том, что раскачаются, поняв, «что к чему», оставшиеся территории Украины, что они воспылают желанием скинуть преступное бандеровское иго и что волна национально-освободительного движения из Донбасса пойдет дальше. Может быть в этом году, может быть — в следующем. Мы будем предельно терпеливы. Этот вариант сулит огромные приобретения — как украинскому народу (в той его части, который по отношению к нам является братской), так и России. Все остальные сценарии огромных приобретений не несут. Оккупация — она всегда оккупация, мои дорогие. Она всегда обратима, она всегда фундаментально незаконна, и ничего вы тут не сделаете. А народно-освободительная борьба абсолютно легитимна — везде.

Эта народно-освободительная борьба в идеале может завершиться в Киеве, где преступная хунта должна быть подвергнута спокойному правовому наказанию за совершенные преступления, где должно абсолютно демократически начать строиться Украинское государство. И я могу выразить все надежды, что в этом случае это государство будет настолько братским по отношению к России, что мы даже себе представить этого не можем — как далеко пойдет это братство, как далеко пойдет наше воссоединение. И вот это будет безумно трудно достижимым триумфом русской стратегии, русской дипломатии, а главное — триумфом украинского освободительного духа, ибо тут мы едины. И главным является эта украинская народно-освободительная воля, ее нельзя предписать, ее нельзя продиктовать.

Эта воля плюс железный порядок на территории, которая сейчас является Донбассом. Железный, цивилизованный, спокойный — правильный порядок. Никакого хаоса, никакой криминальности, никаких взаимных разборок, никакого превращения этого в Черную зону. Светлая зона! Новая! По-новому построенная! Она может стать точкой опоры, которая перевернет весь мир. К сожалению, на пути строительства мира на Донбассе препятствий гораздо больше, чем на пути героической войны ополченцев с бандеровской нечистью.

Сейчас, когда я это говорю, еще одна часть аэропорта, терпеливо спокойно отвоеванная у этой нечисти ополченцами из бригады «Восток», в том числе и теми подразделениями, которые воюют под флагом «Сути Времени». Я горжусь этим, поздравляю с этим ребят, которые там воюют и обращаю еще раз внимание на то, что пока все болтают, «Суть Времени» действует. Пока все ноют, паникуют, «Суть Времени» спокойно терпеливо ра-бо-та-ет. Колоссальное количество болтунов и бездельников крутится вокруг, что-то комментирует, несет какую-нибудь ахинею. Работать надо, работать. Спокойно, не выпячивая себя, собрано, дисциплинировано, идейно, сочетая все то, о чем мы говорили как раз сейчас на «Школе высших смыслов» — идеологическую войну, войну как таковую, войну концептуальную, войну пропагандистскую, информационно-психологическую и так далее.

Гуманитарные акции, большие гуманитарные акции «Сути Времени» стали нормой. Мы не ахаем и не охаем по поводу того что «боже мой, еще там какие-нибудь четыре автобуса чего-нибудь куда-нибудь отправили». Трейлеры идут и идут, идут и идут. Люди воюют и воюют, воюют и воюют. Информационщики освещают и освещают это все, освещают и освещают. А те люди, которые решили выводить «Суть Времени» в новое качество, собрались здесь на зимней сессии и колоссально продвинули вперед дело нашего сплочения и завоевания нами новых рубежей во имя того, что мы считаем своим долгом.

А своим долгом и своей целью мы считаем, как это ни будет парадоксально, одновременно спасение государства и его преобразование. Мы — не охранители и не низвергатели. Мы — сила, которая хочет спасать наличествующее, преобразуя его, и убеждена, что только преобразованием наличествующего его и можно спасать. Наличествующее же спасено быть не может, потому что наличествующее есть — Российская Федерация, которая хотела любым способом войти в западную цивилизацию.

Это продолжается десятилетиями, это продолжалось уже на поздней фазе существования Советского Союза. Это продолжалось, между прочим, существовало и в определенные периоды советской истории, когда надеялись, надеялись, что вот пролетариат сейчас там восстанет в других странах, и будет там единая коммунистическая Европа, и тогда не придется таким лихорадочным трудом создавать советскую индустрию, а может быть, воспользоваться там братской помощью английского там, немецкого, французского и других народов (пролетариев), которые возьмут под контроль свои европейские государства и помогут нам воссоединиться таким вот образом.

Потом это в другом формате было сказано, что если нельзя вот такую победу пролетариатов обеспечить, такое воссоединение, то тогда нужно наоборот здесь все пролетарское выкинуть, создать здесь буржуазию и там... входить на другой манер, все равно нужна вот эта единая Европа (или не Европа). У де Голля — от Атлантики до Урала, у кого-то там — до Владивостока, не важно. Говорили людям, говорили десятилетиями, что это — невозможно. Что, во-первых, для нас это не является нашей ценностью. Мы не считаем, что это нужно. Мы не ломимся в эту Европу, а, с другой стороны, это — просто невозможно. Говорили, говорили, говорили. «А, нет, вы ничего не понимаете, у нас — такие идут переговоры, другие переговоры...» Потом начали звучать какие-то такие разочарованные слова о том, что Европа не суверенна. Мы развели руками — а ну разве мог кто-нибудь когда-нибудь мог себе представить, что она — суверенна? «Нет, все равно, тайные переговоры, элиты, и бог знает что». А потом произошло то, что произошло.

[рисует] Машина под названием «Российская Федерация», которая шла вот этим курсом в Европу, и вся была построена для того, чтобы идти именно этим курсом по этой дороге на это сочленение вдруг взяла и сделала так: «вжжжжжжжж» [рисует поворот на 180 градусов]. И поехала вот сюда. И никто до сих пор, никто — ни западники, ни антизападники, ни действующая власть, ни актуальные элиты, ни контрэлиты — никто не понял, что именно произошло в последние полгода! Судьба изменилась, понимаете?

Все изменилось... вот это «вжжжжжииииууии» — два раза думали за это полугодие, что все это сорвется в какое-нибудь ядерное пике. Вот, что мы имеем. Вот, что такое нынешняя картина. И никто не понимает, а куда же это поехали? Куда?! И теперь поехавшая машина вот так вот вертится. Вот, что главное-то! Потому что никому не понятно, что здесь должно быть, что здесь может быть, куда надо двигаться? И вот эта невнятица и есть самое опасное из всего, что есть. Она смертельно опасна. Потому что машина-то остается... я плохо рисую... она вот здесь была вот такой машиной [рисует машину], она ехала. Она и здесь осталась такой же: у нее такой же кузов, такие же колеса, такая же кабина — все в ней тоже самое, только едет она в диаметрально противоположном направлении, не имея для этого сейчас ни достаточного философского обоснования, ничего.

И вот уже разные либералы, не буду называть их фамилии, в разных своих блогах, статьях и во всем прочем орут: «Да это вот был СССР, он мог себя идеологически вести, он мог то или иное делать. А это же Россия, она безыдейная, она такая, она же ничего не сможет из того, что мог Советский Союз. Советский Союз-то был велик, он шел в другом направлении, а что же здесь может быть?» Кто это говорит? Либералы! Все!

Отвечаю: совсем не трудно снова стать идейной страной. И, в общем-то понятно, о какой идейности может идти речь, если дальше надо идти вот этим курсом [показывает на рисунке]. Вот куда здесь идти-то? Но пока что все это вращается вот так, и это опасно. Кто-то просто надеется, что это все повернет [рисует стрелку в обратном направлении]. После того, как г-жа Меркель сказала, что мы снимем санкции только после того, как вы отдадите Крым, стало понятно — куда оно там повернет. И не в санкциях дело, и не в экономической ситуации дело, и даже не в каких-то там константах устройства страны дело. Дело в том, что вот тут вот стоит гигантский вопросительный знак [рисует], и он не может стоять долго. Сюда это не повернет. Вот мы сейчас увидим, что там 15-го опять постараются повернуть это все с помощью разрушения действующей системы, действующей власти и, конечно, не повернут.

Обама уже признался сам, признался в своем интервью Национальному общественному радио, что Вашингтон разрабатывал и осуществлял сценарий по снижению цен на нефть. И это урок тоже всем нашим мудрецам, которые говорят: «Да у нас такие связи с Саудовской Аравией, с этими, с этими...». У вас связи, все хорошо, и все шепчутся, как плохи американцы, и как хороши вы, пока американцы не надавят по-настоящему. А когда надавят — все ложатся...

Стабилизировали курс? Стабилизировали. Все эти крики о том, что разорятся все наши корпорации оказались пустыми? Оказались пустыми. Ну, заплатим мы по-максимуму $100 млрд для того, чтобы они не разорились. Мы сохраним параметры жизни. Не в этом дело.

Куда идем? — Один вопрос! Да, Россия безыдейная не может выиграть эту войну. Так, какая идея? И эта же идея должна поддерживаться большинством. А большинство поддерживает только неосоветскую идею в ее различных модификациях.

Модификации пока находятся в широком спектре, а в целом вектор уже задан. Хотите большинство? Все — оно таково. Любой опрос покажет. Хоть в какой-нибудь там, не знаю, на каком-нибудь ресурсе совершенно далеком от коммунизма и всего прочего, наоборот близком к либерализму. Проведите опрос — все равно все будет тоже самое, если, конечно, не на «Эхо Москвы».

Президент Венесуэлы сказал, что все эти снижения нефтяных цен — это явно работа против России, это — нефтяная война с Россией.

Порошенко сказал, что вооруженные силы Украины восстановлены. Тем самым он объяснил, что они были разгромлены. Правильно, они восстановлены, он говорит. А зачем же была пауза, если они были разгромлены? Объясню через несколько лет, сейчас скажу, что задача заключалась в том, чтобы за это время закрепиться на этом очаге — вот том, который взят. Удержаться на этом плацдарме. Самое безумное было — начать развивать этот плацдарм, не имея суммы условий, которые для того необходимы, главным из которых, конечно, является воля украинского народа. Вы входите на территорию, где все против вас. Как вы там укрепитесь... в XXI веке? Куда идти, с чем идти?

Нет простых решений. Вся сумма претензий к «Сути Времени» заключается в том, что мы-то понимаем твердо, что нет простых решений и потому осуществляем сложные. А все остальные говорят: «Дайте простое, дайте простое, дайте простое! Суки, суки, почему не даете... а-а-а-а». Ну, нет его! Простое любое решение сразу же оборачивается гибелью России. Объясняю, вот то государство, которое было при повороте нельзя без реформ... глубоких. Я имею в виду здесь не реформы, к которым мы привыкли, так сказать, с разрушениями отождествляемыми, а без трансформаций настоящих — его нельзя удержать [показывает на рисунке]. Поэтому, мы говорим: «Государство надо спасти!». Потому что если мы его не спасем, — никакой паузы не будет — весь совокупный западный мир обрушится на нас, и мы будем оккупированы за месяц! Быстрее, чем за месяц. Никто на обломках ничего не построит.

Сохранить тоже нельзя, как говорят охранители, потому что идет в другом направлении [показывает на рисунок] — та же машина не может ехать в обратном направлении. Это ведь не автопробег — это исторические траектории. Система нужна другая... вся! Нельзя разрушать и нужно трансформировать. В этом главный посыл «Сути Времени». Главный. Этим «Суть Времени» отличается от всех других. И в этом единственное спасение — другого спасения нет. Повторяю: сохранить то, что было невозможно. А разрушать до основания с тем, чтобы там что-то строить не стал бы сейчас ни Ленин, ни Сталин, никто. Все бы понимали, что международная ситуация такая, что даже шанса одного миллионного нет на то, чтобы через разрушение что-то построить. Рухнет — и кранты!

Итак, я объяснил саму стратегию, и я объяснил, в чем цель на Украине. Это очень трудно достижимые цели, мы можем провалиться, мы можем не построить мир. Плохие какие-то потенциалы вот этого строительства — хуже, чем в Приднестровье и где угодно. Надо выложиться, надо проявить требовательность и терпение, надо сжать зубы и строить, строить, строить, воевать и строить, строить и воевать. И не капризничать, не болтать, не нести ахинею.

Знаете, что такое собранность? Есть такая притча, что испытание надо было пройти — идти по узкой стене и все время нести чашку с водой наполненную так, чтобы не расплескать. Один расплескал, другой тоже расплескал, наконец, третий дошел. Они говорят: «Слушай, а когда у тебя под ухом стреляли из ружья, ты что делал?», Он говорит: «Я смотрел на воду. Я все время смотрел на воду». Может быть, кто-нибудь еще понимает какой-нибудь язык притч.

Итак, Порошенко заявляет, что он восстановился, но не он один восстановился. Он хочет «развлечься» еще раз? Грустно будет. А процессы развиваются, уже Сорос сказал, что без пятидесяти миллиардов долларов Украину вообще нельзя удержать.

Есть комплекс показателей, понимаете? Нужно видеть — как идут десять, двенадцать, пятнадцать кривых одновременно. Нельзя по одной что-то вычислять.

Я сказал достаточно, мне кажется, имеющий уши — услышит, а все остальные просто не слышат.

Греция. В Греции возможно Сереза, это такое лево-радикальное движение, такая помесь там троцкизма со сталинизмом, всего что только может быть, может прийти к власти. Если она придет к власти, то одни немецкие деятели считают, что пусть бы Греция вышла из Еврозоны, тогда Европа начинает разваливаться. Другие кричат: «Нет, мы не сделаем это, мы это не допустим» — видите как много всего происходит в нашей жизни.

Кстати, об Украине. Есть самые разные люди, такой Левус, например, который был депутатом, а теперь замглавы СБУ; экс-министр обороны Гриценко; депутат Верховной Рады Ярош, знакомый нам всем, и другие люди из МВД Украины и так далее. Все они говорят о том, что Украина готовится развернуть теракты на нашей территории, на территории России. Что этими терактами будут заниматься, диверсионными актами, будут заниматься как профессионалы-диверсанты и террористы, так и правые активисты, которые превратятся в профессионалов. Я разве выдумываю? Когда говорят о пунктах определенных, откуда будет идти заброска в Россию. Когда говорится о подразделениях типа «Тень», которые будут этим заниматься, я ведь ничего не выдумываю. Подумали бы об этом те, кто хотят 15-го выходить со всякими там возгласами о том, что разрушаем до основания, а потом строим замечательное либеральное прозападное царство. Ничего потом уже не построите, ничего. И вы — не субъекты, вы — марионетки в чужой игре.

Теперь, об этой игре. Я уже дал небольшое интервью сразу после событий в связи с этим Charlie Hebdo, терактом и всем чем угодно. Ну там... были найдены два брата Шериф и Саид Куаши, которые якобы это все устроили, как всегда в таких случаях, в машине, которую они бросили, нашлось аж какое-то удостоверение Саида. Сразу же забрезжило чем-то не тем, потому что комиссар, расследовавший нападение на это Charlie Hebdo, «... застрелился в своем кабинете из табельного оружия». С чего бы это?

Но это все — конспирология, которую можно и вправо вертеть, и влево, в любом случае, тут — годами придется разбираться. Люди, которые это делали — высокие профессионалы, они же застрелили комиссара, который понял — кто они такие. Давайте подумаем не об этом. А о том, что это собой представляет, в целом.

Вот смотрите. Ну вот, атаковали «Всемирный торговый центр», да? И там были обычные люда. Или взрывали... в московском метро взрывы. Или — больницы. Гораздо больше жертв было. И это были люди, с которыми было очень легко солидаризироваться. Потому что это были обычные люди, ни в чем не повинные граждане, понимаете? Солидаризация с ними не порождала никаких издержек.

Теперь есть это Шарли Эбдо. [рисует большой круг, внутри которого пишет «Шарли Эбдо»] Разумеется, террористические акты против такого дела омерзительны, как и любые террористические акции. Ну, представьте себе, я вам просто говорю, что вы — вот люди, которые очень не любят ЛБГТ-сообщества, ну есть такие люди. Ну, вот, у них такая вот человеческая ценностная диаграмма. Ну, их можно любить или не любить. Никто же не говорит, что их надо бить, там терроризировать... ну, есть люди, которые их не любят.

И какой-нибудь террорист, например, выдающий себя за исламиста или любой другой, взял и зверски расправился с несколькими очаровательными представителями ЛБГТ-сообщества. Вы в результате этого сами станете ЛБГТ? Все женщины, возмущенные зверской расправой террориста или террористов, немедленно превратятся в лесбиянок, а все мужчины — в геев, или в защитников геев и защитников лесбиянок, или в любителей геев и лесбиянок? Это же безумие, понимаете?

Осудить террористов, которые расправились над гражданами с определенной ценностной диаграммой — это одно, а солидаризироваться с этой диаграммой, потому что террористы плохо повели себя с теми, у кого наличествует такая диаграмма — это бред, которого еще не было ни-ког-да! Никогда не было таких парадоксальных солидарностей: «Теперь мы все Шарли» или «Теперь мы все геи», «Теперь мы все лесбиянки», потому что кого-то обидели — это полный бред!

И второе, сама эта диаграмма [показывает на рисунок]. Это что такое всё? Это весьма специфическая структура, и солидаризируясь с ней, вы идете гораздо дальше, чем в случае, если вы солидаризируетесь с геями и лесбиянками... или зоофилами, или кем угодно еще. Зверски расправились с какими-то совсем нехорошими людьми, это значит, что с ними надо солидаризироваться? Это люди, с которыми нельзя солидаризироваться [указывает на рисунок «Шарли Эбдо»]. Можно осудить их убийство и расправиться с террористами, но нельзя с ними солидаризироваться, понимаете? Потому что это смертельно опасно.

Солидаризировавшись с ними, а они задевают священные идеалы колоссального количества людей, для которых эти идеалы крайне накалены, можно сказать, что это самая мощная из накаленных групп во всем человечестве, которая по-настоящему страстно соединена со своим религиозным идеалом — и это Ислам. Другие группы также мощны, но не факт, что они так накалены, как сейчас накален Ислам — весь Ислам, радикальный или не радикальный, неважно.

Значит, как только вы солидаризировались с этими нехорошими людьми, потому что другие нехорошие люди — еще непонятно, кто, оставившие свои удостоверения в машине, чтобы их легче было поймать, и уже убитые, так что они ничего не скажут — совершили нечто недопустимое с ними, вы же не просто взяли и солидаризировались [рисует], вы должны дальше действовать, вы действовать должны, правильно?

И вот уже господин Михаил Ходорковский, которого я никогда не считал великим политическим мудрецом, но который, я все-таки думал, что находится в каких-то рамках, он предложил всем печатать эти карикатуры. Вы же солидаризировались, а они печатали карикатуры, теперь в виде солидаризации, вы тоже все должны... вот вы, вы, вы, вы — все напечатать карикатуры. Вы напечатали карикатуры все вместе, а поскольку еще большой накал, то вы их усилили.

Что должен делать Ислам? Предположим, что есть умеренный Ислам — это наши братья в России — есть традиционный Ислам, который вопиющим образом отличается от исламизма, притом что исламизм явно сконструирован Западом для определенных вещей, в том числе и для войны со своим натуральным, органичным, традиционным Исламом, который мы бесконечно уважаем. Предположим, что этот весь органичный традиционный Ислам, понимает, что исламисты его же и уничтожают, а они это делают везде — в Дагестане, Татарстане, везде... предположим, что этот органичный традиционный Ислам даже хочет сказать, что не надо по этому поводу... что-то там европейцы с ума сошли, это безумие продлится недолго и не надо против них выступать, но у них же есть Умма, сообщество.

Сообщество не позволит осуществлять эти карикатуры, оно все накалено. Значит, если умеренная часть не осудит, это перейдет... осуждение осуществят радикалы, которые с огромным удовольствием это сделают, для того чтобы еще и вырезать умеренный ислам, как суфийский, так и обычный традиционалистский.

Значит, ответ будет еще более мощным, на него должен последовать новый ответ, нельзя бесконечно карикатуры создавать. Значит, нужны чистки, депортации, Новая Европа. И что происходит?

[Рисует] Что вот это Шарли Эбдо — это суперлибералы. Супер. Кстати, уцелевшие говорят, «Все те скоты, которые выходят нас поддерживать, это — просто нечто неописуемое...»

А к ним подгребают нелибералы-исламофобы. Когда дело дойдет до чисток — кто будет чистить? Специфические субтильные прямые поклонники однозначные Шарли Эбдо, или вот те, кто к ним присоединились? Но ведь другие присоединились к исламу, и сказали: «Нет, мы с этими вот — „Шарли Эбдо“ не пойдем». Значит, радикальная часть националистов, как бы она присоединилась к исламу, а другая часть тех же националистов присоединилась к либералам.

Теперь, удары по исламу осуществляет вот эта часть [неолибералы-исламофобы, националисты], а эта [радикальные националисты] — не будет ничего отстаивать, рано или поздно здесь [исламофобы И радикальные националисты] произойдет глубочайшая конвергенция, при котором это всё [Шарли Эбдо] вылетит, и не одно оно! Это равноденствующая буря, так называемая, после которой форматируется-то нечто совсем другое.

И вы вдумайтесь — никогда, какие бы ни были теракты, а что такое этот теракт перед другими? Никто этих митингов не проводил, никто. И одно дело — солидаризироваться, повторяю, с жертвами в метро, или с жертвами Беслана, или с жертвами во Всемирном торговом центре, абсолютно нейтральными людьми, а другое дело — солидаризироваться с Шарли Эбдо. Там даже с нейтральными людьми не солидаризировались, даже с нейтральными людьми не было вот этой солидарности, именно митинговой. Все это запретили, потому что знали — будет ответ.

Что же теперь случилось с миром? Кому с такой яростностью нужно это переформатирование? Я даже не могу сказать, что это переформатирование существующей сейчас России так уж невыгодно. Это — опять конфликт цивилизаций. Конфликт цивилизаций — это рост цен на нефть, и все остальное. И если мы удержим мир, с нашими братьями здесь, исламскими, живущими на данной территории, то пусть они там снова устраивают конфликт цивилизаций. Но рано или поздно он же докатится и до нас. Тут тоже нельзя питать иллюзий. Вы вдумайтесь — какой масштабный процесс, сколь бы при этом искренне ни выразить сочувствие семьям погибших, любым людям, которые являются жертвами террористов, но нужно понять, что процесс никакой, а реакция — в тысячи раз больше, чем когда бы то ни было. Абсолютно качественно новая.

Значит, речь идет о переустройстве мира. Об этом, а не о том, как жалко убитых корреспондентов. С их, повторяю, суперсомнительной позицией. И вот тут, всё это вместе не может не ставить на повестку дня вновь и вновь вопрос о том, что Запад хочет стать совсем другим. И, одновременно, он приговорил Россию. России придется столкнуться с фашистским Западом, она в него не войдет.

Она приговорена. И это слово «приговорена» имеет очень много смыслов. Оно влечет за собою очень много. Потому что если мы понимаем — какой враг на нас подымается, и что этот враг с собой несет — мы соберемся, возьмем голову в руки, перестанем слушать болтливо-тупых бессмысленных блогеров, сами эти блогеры на дне своего испорченного нутра найдут что-нибудь человеческое.

А я в заключение прочту лишь выступление моего давнего оппонента г-на Сванидзе на Эхе Москвы 11-го января. Послушайте это и оцените — что происходит. Каким ускорением процессов скверных пахнет.

Итак, Николай Сванидзе — «Выбор».

«Несколько десятков государственных лидеров, в том числе исламских, участвуют в парижском марше. Объединенный Запад — а это не география, а мировоззрение и образ жизни — разбуженный Крымом и Донбассом, сейчас окончательно протер глаза и проснулся. Так как понял: на сей раз ему брошен исторический, цивилизационный вызов.

Мир определяется (так говорит Сванидзе — С.Е.). Или — „Я- Шарли“, то есть за защищенную свободу. Или — „убивать, конечно, плохо, но...“, что означает фактическое оправдание террора и репрессий».

— http://www.echo.msk.ru/blog/svanidze_n/1471654-echo/

Мир определяется так, как хочет г-н Сванидзе: или — «Я — Шарли», или — «убивать, конечно, плохо, но...». Это означает фактическое оправдание террора и репрессий.

Значит, если мы говорим, что убийство этих журналистов — возмутительно, но это вовсе не значит, что мы должны идентифицироваться с Шарли, если мы говорим, что убийство ЛБГТ — отвратительно, но мы поэтому не меняем свою обычную ориентацию на другую, то мы что делаем? «Мы капитулируем перед террором и репрессиями», мои хорошие.

«Мир становится в значительной степени биполярным. (Надо же, и один из полюсов — это „Шарли“. — С.Е.) И России приходится сделать выбор. Или — или. Это уникальный шанс вернуться в европейскую семью».

— http://www.echo.msk.ru/blog/svanidze_n/1471654-echo/

Понятно, да? Вот я показывал здесь. [показывает рисунок 1] Вот. «Ради бога, используйте, скажите всем, давайте все превратимся в ЛБГТ, только бы вернуться сюда. Только бы опять вот сюда вот».

[зачитывает далее:]

«Ведь с террористами — нельзя.

Но против террористов — значит вместе с Западом, а это противоречит всей стратегии российской власти и настрою российского общества, который этой властью и организован.

Как сдержанность официальной реакции на теракт, так и тот факт, что в Париже нас представляет не Путин, а Лавров, свидетельствуют о том, что Москва свой выбор не сделала и сделать пока не готова».

— там же http://www.echo.msk.ru/blog/svanidze_n/1471654-echo/

А надо что-то комментировать? Ведь всё сказано. И в этом сказанном заложено зловещее содержание. Противостоять которому можно только, напрягая одновременно страсть, мысль и волю. Не напряжем всё это сейчас, окажемся не в «Шарли», а в аду. Напряжем — будущее за Россией, которая не Шарли и не с террористами, а с восходящим человечеством, которое она ведет за собой. И в этом единственный выход из вот этой кручения [указывает на рисунок с крутящейся на месте машиной]. Сейчас — или никогда. Неопределенность длить нельзя. А прервав ее и сказав, повторяю, что мы не с террористами, которые нам омерзительны и не с «шарлизмом», от которого нас тошнит, а с восходящим человечеством — мы обретем и идею, и стойкость, и победительность.

До встречи в СССР!

Вложение	Размер
sy76-001.jpg	9.27 КБ
sy76-002.jpg	13 КБ
sy76-003.jpg	12.21 КБ
sy76-004.jpg	13.32 КБ
sy76-005.jpg	20.86 КБ
sy76-006.jpg	17.9 КБ
sy76-007.jpg	14.54 КБ