Ссылка на youtube и файлы для скачивания - в полной версии новости

Западные подстрекатели! Руки прочь от Украины и России!

ПОДПИШИСЬ!

Смысл игры - 80 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 902 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 137 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 139 Мб)

Youtube

Я считаю нужным собрать клуб, потому что событие действительно чрезвычайное. Должен вам помимо прочего сказать, что это событие ставит перед нами необходимость сделать целый ряд оценок. Первая оценка — это оценка вообще политическим убийствам в Москве и политическим убийствам в целом. Поскольку люди, которые в большей или в меньшей степени считают революционное движение правомочным, а революционную традицию такой, в принципе, не демонической, а наоборот, вполне-таки нормальной, то очень часто возникает несколько вопросов, которые постоянно организуют путаницу в современном оппозиционном движении.

«А Ленин? А Сталин? А Камо? А... то-сё, пятое-десятое». Вот все эти вопросы нужно оставить за порогом всего, что занимается реальной политикой в современной России. Вот это всё — это либо такие хиппующие импульсы, либо провокации. Мы имеем дело с той Россией, которая есть. И с тем раскладом сил внутри России, который есть. И с теми процессами в мире, которые есть. Никакого отношения ко всему тому, что говорят: «А эти, а эти, а вот было, а ведь так-то, а вот так-то», — это всё не имеет.

В России сегодня и в мире совершенно другая реальность, совершенно другая политическая ситуация, совершенно другие вводные, совершенно другие расклады и так далее. И исходить надо из наличия этих раскладов, из этой реальности, а не из каких-то там фантазий на тему: «А эти, а эти, а ведь было, а то-сё, пятое-десятое...». Вот все эти апелляции к какому-то великому революционному прошлому, которое мне ничуть не менее близко, чем всем здесь собравшимся, и уж наверняка гораздо ближе, чем всем тем шарлатанам, которые непрерывно жонглируют этим прошлым, ссылаясь то на одни его эпизоды, то на другие, — вот мне кажется, что всё это к сегодняшней ситуации не имеет никакого отношения. То есть, мне не кажется, я твердо уверен в этом.

Мы начнем с того, что у всех тех, кто занимался революциями и в 1905 году, и в 1917, были совершенно другие возможности, которые, помимо прочего, связаны с наличием совершенно другого человеческого пути. Большевистская партия, которая составляла, как минимум, мне кажется, 35–40 тысяч людей на 1917 год, — она прошла фантастический путь, там были великие фильтры отсева людей, они назывались, там, виселицы, всё прочее. И эти люди сразу стали на путь насилия как главного метода свержения существующей реальности. Ничего такого, даже близкого к этому в сегодняшней ситуации нет, а ситуация неимоверно отличается от той, которая существовала тогда, и никакой Ленин, никакой Сталин, никакой Камо, если бы он занялся самостоятельной политической деятельностью, никогда бы ничего из того, что они делали тогда, не делали бы сейчас. Это первое.

Второе. В 17-м году существовала, напомню, великая мировая война, в которую были втянуты все международные силы. Образовалось категорическое неединство, а точнее, глубочайший антагонистический конфликт внутри ключевой группы стран, каковыми тогда были, естественно, западные страны. Германия и ее союзники воевали с Британией, Францией и т.д. И они вцепились друг другу в горло намертво. К 17-му году они вцепились друг другу в горло настолько, и настолько чудовищно было само это засыпанное человеческими телами пространство только что цивильной холеной лощеной Европы, что ни о каком массированном воздействии на Россию, что бы она ни делала, не было и речи. Вообще.

Они выясняли отношения друг с другом. В лучшем случае, одни из них боролись за то, чтобы Россия тоже там подключилась на одной из сторон, а другие — за то, чтобы она из этого выключилась, но никакого вопроса о том, чтобы, оказавшись вот в этой сцепке величайшей мировой войны, они сейчас вдруг прекратят драться друг с другом, соединятся и ударят по России — не было даже шанса.

Шансов у них объединиться после Вердена, после газовых атак на Ипре и всего прочего, то есть огромной крови, огромной взаимной ненависти, огромной взаимоненавидящей пропаганды было ноль. Они объединиться не могли. Наступила историческая ситуация предельного раскола западного империалистического лагеря, находившегося тогда, напомню, еще в стадии именно империализма, который считали высшей стадией развития капитализма.

Потом оказалось, что у капитализма за империализмом есть и ультрамоноимпериализм, и там глобализм вот этот, и всё что угодно, и что он всё время переигрывает свои основополагания. Поэтому за счет этого он и как-то держится на плаву. Но вот раскол тогдашних империалистических сил был чудовищным, фантастическим. Никакого даже шанса, что эти страны вдруг договорятся друг с другом и начнут подавление движения революционного в России, не было. Весь мир был парализован.

С чем мы имеем дело сейчас? Мы имеем дело с неимоверной консолидацией лагеря Запада против нас. Россия никогда, и Советский Союз в том числе, ничего всерьез не выигрывала в таком противодействии с единым консолидированным всеобщим лагерем Запада. Единственная война, которую осуществляла Российская Империя в такой ситуации, как известно, это Крымская, и более-менее понятно, чем она кончилась. Это не повод для панических настроений, это не повод для того, чтобы говорить, что всё проиграно, есть абсолютно новый фактор, который меняет все карты — это ядерное оружие.

Но есть и другое. Россия никогда не была так слаба, как она слаба сейчас. Россия по населению потеряла половину, а по всем остальным показателям — гораздо больше. И, наконец, Россия сегодня — это, если оценивать правящий буржуазный класс, это просто квинтэссенция мерзости, буржуазный класс — это квинтэссенция мерзости и бессилия, и антинациональности внутренней. Разговоры все о том, что там есть какая-то национальная часть, — ее надо с микроскопом искать в том, что есть, и что это такое — вообще непонятно.

Создан абсолютно новый формат ситуации. Формат ситуации чудовищный, потому что большая часть того, что мы называем «правящей элитой» — подавляющая часть — была ориентирована на вхождение России в Запад, на глубочайшую интеграцию в Запад, на то, чтобы только там и быть, и на сегодняшний день, давайте здесь говорить правду, Владимир Путин — это единственное для нее препятствие на пути всего того, о чем она мечтает — своего кайфа, своего комфорта, своего позиционирования на Западе и всего прочего. Там есть один-единственный источник противодействия всему этому. Не будем обсуждать, почему Путин стал источником такого противодействия, но все мы видим, что это так. Значит, ненависть к нему, ненависть лично (о роли личности в истории), вот концентрированное вот это вот воющее стремление избавиться от этой неожиданно на них свалившейся головной боли огромна. Это на Западе.

Но если считать, а мы имеем все основания считать, что здесь всё пронизано этим западным духом в элите, я подчеркиваю, в элите, всё просто им пронизано насквозь, укоренено, и единственное, о чем мечтает — это вернуться на эту тропу дружбы с Западом. И это не только позиция либералов, которые всегда кричали, что они — «западники-западники», поверьте мне, эта позиция гораздо более широких групп. Никогда мы не имели наверху, в элите, такого доминирования прозападных умонастроений над всеми остальными, которое мы имеем сейчас.

И не надо обманываться по поводу того, что все это сопровождается патриотической риторикой — «покажем им кузькину мать», и так далее, и тому подобное. Не надо этим обманываться. Жизненный опыт показывает, что интересы всегда в решающий момент начинают преобладать над вот этими риторическими амбициями. Интересы, связанные с наличием семей на Западе, с наличием капиталов на Западе, с наличием любви к Западу. Как говорила когда-то героиня Чехова: «Я тут посажу цветочки, и будет пахнуть».

В этом упоении перед западной жизнью, и поверьте мне, что эти настроения гораздо шире, чем это может показаться.

Я разговаривал с представителями, находящимися сейчас в отставке, ну, среднего звена силовиков, которые вполне себе проявили себя на силовом поприще и так далее. Вот эти, значит, средние звенья, они рассказывают, как они, вот, едут в Испанию, как в Испании есть домик, какие там эвкалиптовые рощи, как они катаются на велосипеде. И главным апофеозом этих восклицаний человека, который давал присягу и всё прочее, это морепродукты. Какие на этом юге Испании, у моря, морепродукты. Через какое-то время я разговариваю уже не с отставными людьми среднего звена. Ну скажем так, полковники, подполковники и так далее. А уже с генералами, занимающими высокое место. И они опять рассказывают, на этот раз о Калифорнии, как они приехали, за сколько они купили костюмы, какие это были замечательные костюмы, а потом они переходят на эти же морепродукты. Я, между прочим, каюсь перед вами, простите меня пожалуйста, в принципе люблю морепродукты. Понимаете? Но после того, как они рассказывали, как в Калифорнии можно купить билет, очень дешёвый, всё подробно до цента, зайти, есть, выйти оттуда, гулять, а потом снова зайти и снова есть, я на протяжении полугода не мог есть морепродукты. Я когда на них смотрел, мне становилось страшно.

Культ Запада. Как бы «религия» Запада. Вожделение на этот Запад. Постоянные рычащие, которые меня просто пугают больше всего, восклицания на тему о том, что мы хотим нор-р-р-мальной жизни. «Р» — такое, как бывает у собак, находящихся в состоянии перед атакой на вторгшегося чужака. «Нор-р-рмальной жизни». И вот вся эта нор-р-рмальная жизнь вдруг взяла и оказалась нарушена. И они не понимают, ни зачем, ни почему, ни какие там какие-то тудыть-растудыть идеи, ни какое величие, ни что там вообще происходит. Это одна сторона.

Другая сторона — полусумасшедшие идиоты, которые занимали различное положение в партии или в органах, обладали фанатической верой во всё, что говорила партия и повторяли органы по поводу того, что больше 6 соток земли это никак, что коммунизм сейчас наступит и так далее. Потом они это всё из себя выкорябали и посадили на это место — а вы понимаете, что такая трансплантация на место чего-то, что было, чего-то контрастного, это уже безумие — посадили на это место ярый какой-нибудь... Уже не важно, православный, я очень уважаю православие, какой-то фанатический антикоммунизм, пещерный.

И теперь, так сказать, обзаведясь им и вместе с тем всем этим закрутом мозгов в неизвестную сторону. Просто. Достаточно тяжелым сумасшествием. Я его проиллюстрирую. Они там говорят, мы сейчас куда-то там зайдём, куда-то войдём, всех распушим, там, какой-то там, я не знаю, там... Я ничего не имею против русского мира как такового. Я говорю о безумии, которое вокруг этого происходит и так далее и тому подобное. Сейчас всем покажем «кузькину мать». Какую «кузькину мать», кому, каким способом? Никто не понимает, но рычат.

Соединение этих двух сил — а они соединены, вот что я хочу подчеркнуть, они не являются отдельно существующими друг от друга, друг друга только ненавидящими группами. Они являются двумя группами, между которыми существует мост. И я этот мост прямо вижу. Соединение этих двух групп — это окончательная гибель России, потому что всё, что делается, атакуется уже не с одной стороны, а с двух. По любому поводу, по поводу любых достижений можно завопить: «А почему недостаточно?».

Введёте войска, как идиоты, под флагом Российского государства, там, на Украину, будет сказано: «А почему не в Польшу?». Введёте в Польшу — а почему не ещё куда-нибудь — «Почему не в Париж?». «И где в конце концов Вашингтон? Давайте все вплавь туда отправимся».

Когда это касалось описываемых не лучшим поэтом Евтушенко времён революционного экстаза, там после победы в гражданской войне было сказано: «И снились мне индусы на тачанках и перуанцы в шлемах и кожанках... И скачущий по Африке Буденный, и я, конечно, скачущий за ним». Это была великая революционная мечта абсолютно безграмотной молодежи, которую Ленин-то и охолодил, сказав ей: «Учиться, учиться и учиться». Строить что-то здесь, да? Об этом этапе, кстати, те, кто все время говорят: «А ведь было и это, и это...» не хотят вспоминать, как именно этот накал победы в гражданской войне остужался партией. Потому что было ясно, что еще три шага — и конец. Но там хотя бы была чистая революционная страсть безграмотной, романтичной, жертвенной молодежи. Здесь же происходит что-то другое.

Один бывший генерал разведки, фамилию которого я называть не хочу, рассказывает о том, как именно они писали доклады о плохой ситуации в Политбюро и ЦК, и как эти доклады редактировал Леонид Шебаршин, руководитель разведки, и как на них реагировал Владимир Александрович Крючков.

Леонида Шебаршина я знаю плохо. Я его знаю, естественно, мы с ним разговаривали, общались и все прочее. Он на меня произвел самое благоприятное впечатление, но я его знаю плохо. Крючкова я, помимо членов его семьи, наверно, знаю почти что лучше всех. Так вот, этот генерал разведки рассказывает, что Шебаршин, прочитав доклад, сказал: «Нужны цитаты из Маркса, Энгельса, Ленина». В доклад разведки! Говорит генерал разведки, что Шебаршин, почитав, сказал: «Нужны цитаты из Маркса, Энгельса, Ленина». А Крючков, прочитав, сказал: «Видимо, товарищи не слишком верят в марксизм-ленинизм».

Дорогие друзья. Я писал аналитические доклады, начиная с 87-го года, на все уровни советской власти. Я ни разу... мне в безумном сне не пришло бы процитировать Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина или кого угодно еще. В безумном сне! Ни один, даже самый консервативный партийно-гэбэшный деятель той эпохи никогда в страшном сне не мог бы увидеть, что это потребовал кто-то. Представить себе Крючкова, который требует в доклады верности марксизму-ленинизму, я вообще не могу. Это что-то абсолютно несовместимое по духу. И мне кажется, что Шебаршин тоже этого не мог. Про Шебаршина говорю «кажется», потому что он, прошу прощения, так сказать, мне не был так хорошо известен.

Значит... Обращаю внимание собравшихся здесь психологов, они есть. Человек, который это говорит, он не просто лжет. Он реконструирует свою биографию под новую идентичность. Он сам себе лжет по поводу того, что было так, понимаете? Он заново интерпретирует ключевые события своей биографии для того, чтобы оправдать свою новую идентичность. Но эти люди не могут относиться к числу психически здоровых. Нельзя людей, которые подтасовывают собственную биографию под, так сказать, новую ситуацию, под свою новую идентичность, считать людьми, способными к каким-то адекватным действиям.

Было совершенно ясно, что любой прямой лобовой ввод российской армии на территорию Украины — это наш полный, тотальный проигрыш. Что мы должны пройти между Сциллой и Харибдой. Между «сливом» — предательством Новороссии и всего чего угодно, и вот этим прямым вводом войск, который ничего не даст, все разрушит и немедленно создаст совершенно новый формат отношений на Западе. К которому, повторяю, сегодняшняя элита не готова.

Это все в экстазах бьется до сих пор. Мы понимаем цену этим экстазам? Мы понимаем, что тут задача только под эти ультрапатриотические лозунги раскачать ситуацию с другого края? И что эти два края абсолютно очевидным образом связаны.

Впервые обнажилась, так сказать, некая эта связь, и некоторые установки, которые внутри этой связи существуют. Какой-то... мне дают сейчас, стали давать подборки еще ключевых высказываний в Интернете, чего я всячески чурался, помимо газет и журналов... Там какой-то урод говорит о том, что такое 23-е февраля. Ну, это такой вот НДП-шный урод, просвирнинского типа. «Евреи бежали, толстые, жирные, трусливые... рабочие, смрадные, ничего не хотели зачищать, мотоциклетки немцев брали города, а тут предатели заключили Брестский мир», — и так далее, и тому подобное.

Но главное там говорится не об этом. А главное, вот почему я это вообще обсуждаю, таких высказываний сколько угодно. Там закладывается одна идеология. Значит, урод говорит следующее, монстр нашего времени, что «и вот как же ждали немцев... в Петербурге (это был уже Петроград к тому времени — С.К.) ,в Петрограде, как же молились на них, уже увидев коммунистическую сволочь. И вообще, единственная надежда, что тебя освободят с Запада, есть вековечная традиция русского народа. Ожидание воина-освободителя иноземца на русской земле — вот есть вековечная традиция русского народа». Когда русский народ этого ждал?! Мерзавец. И все рассуждения о 23-м февраля нужны только для того, чтобы перейти к этой теме. Когда? В смутное время он ждал? Освобождения от поляков? Когда он еще ждал? Батыя просил на свою землю? Когда ждал?

Значит, нужно этим людям, нужно легитимировать свою связь с иноземцами, с западными — в первую очередь. Им нужно это оправдать: «Мы действовали в духе русского народа, мы и сейчас действуем в духе русского народа, мы хотим, чтобы Запад освободил нас от всех тоталитарных ужасов, новых, и новых, и новых». В этом же вся идея. В этом закладка. И когда господин Малофеев говорит, что нас, так сказать, «Рейган освободил от коммунизма», то надо выбирать — либо тезис о том, что в 1991-м году случилась геополитическая катастрофа, либо «Рейган нас освободил, ура-ура». Это вместе соединить невозможно.

Значит, мы имеем дело с очевидно двугорбой системой, которая хочет дестабилизировать ситуацию в России. Я подчеркиваю, что никогда она не была настолько двугорбой, как сейчас. Никогда вот эта власовская скверна не обозначала единство своего вожделения с вожделением либералов-оранжоидов. Впервые стало ясно то, что профессионалам было ясно всегда. Что «Народно-трудовой союз» и другие организации такого типа принципиально двугорбые, и что внутри есть партийная дисциплина.

Впервые стало ясно, что когда волнами уходила эмиграция и шла в услужение Западу, просто в ЦРУ, или, там, неважно, в МИ-6 или куда-нибудь еще, то она, естественно, должна была согласовывать между собой позиции. Потому что с одной стороны существовала очевидно антисемитская, глубоко монархическая и прочая необходимость служить Западу, а с другой стороны — либеральная, со всеми сопровождающими ее специфическими обертонами. И они вместе в столовой радио «Свобода» или где-нибудь еще не могли сидеть за столами, потому что они ненавидели друг друга. И их западные хозяева работали годами и десятилетиями, чтобы как-то это всё сбалансировать, чтобы найти этот партийный консенсус, и он найден.

И никогда... даже это уже нужно быть любителем неких нюансов, чтобы понимать, что Млечин — это скорее либерал, а Сванидзе — это скорее наоборот, куда-нибудь туда чуть-чуть, потому что всё уже смешалось, всё вместе.

И это же — монстр этот, который орет, что главная русская традиция — это ждать, когда придут оккупационные войска, и целовать им ноги... Этот же монстр все время говорит: «Совки, совки, совки, сволочи, сволочи, сволочи...» Все это на иступленной, наращиваемой ненависти ко всему советскому держится.

Это внутренняя ситуация. Консолидированный Запад — это внешняя ситуация. Ядерное оружие — это глобальный контекст. В этом контексте — прошу запомнить это каждого из здесь собравшихся и передать — не надо шести месяцев хаоса в России. Надо пять дней хаоса. Пять дней для того, чтобы здесь были войска НАТО. И не будет там ни белых новых Россий, ни красных — никаких. Будет колония, расчлененная на части. За пять дней хаоса!

Я очень колебался перед тем, как выходить на Поклонную гору. Очень. И последней каплей, переполнившей чашу, было то, что я понял, что определенные, очень дееспособные тогда части именно актуальной элиты высшего уровня Российской Федерации начали переговоры с американцами, что на случай, если будет хаос в России, американцы могут взять под контроль все ядерные объекты. Вот когда я про это услышал, и услышал от источников, которым я стопроцентно доверяю, — это было последней каплей, переполнившей чашу.

Должен твердо сказать при этом, что существовали договоренности о том, что две позиции между участниками мероприятия (не какими-то покровителями, а участниками), что две позиции — позиция людей, которые этот курс не принимают, и позиция людей, которые этот курс принимают, — будут четко выражены. И не моя вина, что я оказался единственным, кто выразил эту позицию: «Я не принимаю курс, но...». Вина других людей, обстоятельств. Пусть потом каются перед самими собой и своей собственной совестью. Потому что это имело большое значение, так же, как и заявления лидера компартии о том, что он сначала соглашается выступать первым, а потом отказывается.

Мы у последнего рубежа. И политическое убийство Бориса Немцова есть, конечно, абсолютно новый толчок ближе к этому последнему рубежу дестабилизации всего на свете. И в этой связи, надо ясно отдавать себе отчет, что сам по себе режим политических убийств надо отвергнуть фундаментально, морально, метафизически и как угодно, и заявить, что это всё, сам этот стиль категорически неприемлем, и он еще более отвратителен, чем вот этот псевдореволюционный, революционаристский стиль. Это отвратительно, кого бы это ни касалось. Потому что, кого бы это ни касалось, единым хозяином этих политических убийств является господин Хаос. И либо мы считаем, что хаос допустим, ибо по ту сторону этого хаоса будут строиться некие великие здания, которые, так сказать, всем нам грезятся, одним — одни, другим — другие. Либо мы считаем, что хаос категорически невозможен. Режим политических убийств — это режим хаоса, его надо отвергнуть, кого бы это ни касалось.

Говорят: «О мертвых — либо хорошо, либо никак», — что-то я не помню, чтобы господин Немцов или кто-нибудь еще к Владимиру Ильичу Ленину это суждение относили. Или, может быть, они и впрямь считают, что он живее всех живых, я не знаю... Но смысл заключается в том, что этого даже грани нет. Я не увидел ни у кого из своих оппонентов по известным телепередачам никакого уважения к мертвым.

Да я считаю, что это и неправильно. Можно по-человечески выразить свои соболезнования тем, кто является его родственниками и близкими, это всегда нормально по-человечески. Можно в целом выразить те естественные чувства, которые есть у людей, когда речь идет о чьей-то смерти. Нужно и обязательно при этом зафиксировать железную и категорическую оценку личности господина Немцова как одного из самых деструктивных политиков России. И надо твердо сказать, что необходимо сделать все возможное для того, чтобы климат политических убийств не поселился в России. Не потому что в принципе все такие чистоплюи, а потому что этот климат — есть климат хаоса, а климат хаоса — есть не климат революции, не есть построение новой стабильной реальности после этой революции, а есть просто пролог к уничтожению России, к ее окончательному концу, к ее оккупации и расчленению! Поэтому никто на хаос работать не имеет права из тех, кто является действительным патриотом России.

Не та ситуация, не тот мир, не те условия, не те расклады.

Теперь давайте разберемся со следующим. Я подробно буду обсуждать всё, что произошло в Дебальцево, и всё, что следует за этим. Но совершенно понятно в чём, грубо, весь результат произошедшего в Дебальцево, а потом на Минских вторых соглашениях. Грубо результат в следующем. Ополченцы уже приобрели весьма несовершенную, очень в чём-то опасную, но дееспособность. Они котлы делать могут и будут. Вообще, весь разговор о том, как там оружие возникает и всё прочее, был правомочен в той стадии, когда мы должны были показать, что оружие есть. И я настаивать буду всё время на том, что эта соответствующая, так сказать, дееспособность определенных секторов нашего гражданского общества. Я отвергаю как провокационные все эти разговоры про «Военторг». Но в любом случае, после Дебальцево понятно, что получено ещё очень много оружия. И почему-то вообще никто не обратил внимание на очень компетентное высказывание господина Безлера, вполне разумного и крупного военно-полевого командира, который действовал на территории Донбасса, который прямо сказал, что оружие ему поставлял Порошенко. Причём в больших количествах. Почему-то эта пикантная версия не вызвала интереса ни в Киеве, ни у нас. Потому что, помимо схем серых и чёрных, которыми оружие всегда поставляется, есть ещё схемы парадоксальные. В данном случае речь шла уже о тех больших поставках оружия, которые не имеют никакого отношения с первыми импульсами провокаций, которые тоже были. Просто почитайте Безлера. Он это сделал публично. Я имею право на это сослаться. А я его считаю вполне вменяемым человеком. Жёстким очень, но абсолютно лишённым всякой склонности фантазировать. Абсолютно.

Значит, вопрос оружия снят, вопрос количества снят. Вопрос первичной подготовки, которая очень сильно соединяется с повстанческим драйвом, снят.

Что должен делать Киев? И мир? Что он должен делать? Америка начнёт напрямую поставлять в больших количествах оружие Киеву? Во-первых, ему это не поможет. Во-вторых, это полный карт-бланш нам уже на сценарий «Военторга». Правильно? Что будет результатом? Ещё один разгром украинской армии. Сколько таких разгромов выдержит украинская армия? И что произойдёт после того, как туда будет поставлено оружие, и выяснится, что это как мёртвому припарка? Что им пользоваться по настоящему не умеют, и времени нет на то, чтобы это всё освоить. А главное — средства хороши, когда у тебя есть цель. То есть ты хочешь умереть, и умереть как бы... страстно стремишься к победе, то, конечно, средства имеют решающее значение. А когда имеет место уже другое, то хоть ты сверхлазеры туда поставляй. Их всё равно либо продадут, либо будут ими картошку выкапывать, образно говоря. Понятно?

Я не хочу сказать, что украинской армии нет, что украинцы не могут воевать, что они люди второго сорта... Упаси бог. Это не моя риторика. Я говорю о том, что есть.

Значит, поставили оружие, нарвались на ответную поставку оружия. А следующий ход? Поставили инструкторов, нарвались на ответные поставки инструкторов. А дальше-то что, дальше? Надо либо капитулировать, либо вводить свои войска. Никакой другой логики нет. И вот это вызывает ужас. По моим данным, источники которых я совершенно не собираюсь никому называть, но поверьте мне, что эти данные достаточно достоверные, часть судьбы Дебальцевского котла, или, точнее, мягкости того, как именно там всё осуществлялось, (а там результаты ужасные, я не хочу их перечислять; но они мягче, чем могли бы быть), связана с тем, что там было весьма много иностранцев. Прежде всего поляков. Грубо говоря, их было слишком много.

А дальше что? Дальше-то что? Дальше происходит то, что происходило во Вьетнаме. Потому что было всё то же самое. Считали, что какой-нибудь там, не знаю, Нго Дин справится с ситуацией. Он не справлялся, требовал оружия, денег, инструкторов. Ему дали. Он ещё больше не справлялся с ситуацией. Кончилось тем, что ввели войска во Вьетнам. Правильно?

В этой логике два витка — и ввод. А это ядерная война. Здесь есть люди, который её хотят? Это в чистом виде ядерная война. Они вводят войска НАТО — естественно, мы вводим свои. Не сомневайтесь в этом. Дальше первое соприкосновение — и всё. Мы живём в ядерном мире, которого не было ни у Ленина, ни... Или, может быть, население Донбасса хочет превратиться в эту небольшую ядерную пустыню с сопряженными российскими областями? Радиусом, скажем так, от Киева до Белгорода и всего остального. Этого никто не хочет. Причем такие пустыни не бывают в случае ввода войск НАТО локальными. Они дальше идут на следующий виток.

Я знаю, что есть любители ускорять конец света и так далее. Но мы об этом, наверное, говорить не будем. Хотя, если сумасшествия становятся влиятельными, то их вполне надо анализировать по структуре, степени, так сказать, искренности и многим другим параметрам. Где кончается игра и начинается безумие?

Но принцип заключается в том, что мы это всё не хотим. Значит, что нужно сделать? А вот тут-то и сработал системный фактор. Потому что параллельно с этим упала гривна. И она упала не так, как в России, где выли «потом будет 100, потом сколько». Вот сколько есть говорил, там, поделите 3600 на курс по нефти, вот примерно это и имеете. Всё остальное — это мелкие наши детские шалости на местах. В принципе, константа такая.

А там всё рухнуло в аут. Очень горько за украинский народ, никто не хочет по этому поводу ликовать. Но это только первое обрушение. Теперь они будут за каждый день платить за газ. За один день вперёд. Но сумма-то остаётся той же — её нет. Кто будет это всё платить? Запад? Запад не умеет платить такие деньги. Никто это не будет подымать.

А там такая компания, гоп-компания такая весёлая, что даже если там поставить эти 50 миллиардов, которые просит Сорос дать, или даже 100, они все будут украдены. Там очень веселая, шустрая элита. Наши отдыхают. Всё.

Значит, там начинается экономический коллапс, там начинается соответствующий моральный коллапс, и там начинается медленное наступление с восстановлением территории, которую мерзавцы сдали без всякой причины. Значит, постепенно-постепенно это всё начнёт укрепляться. И что тогда делать-то?

Такие Минские соглашения, другие. Ну что, Лавров совсем безумный, когда он говорит «суперэффективные»? С точки зрения соглашений. Ну он же не обезумел, он о чём говорит? Он говорит о том, что было сказано, что готовы на конфедеративную конституцию.

Ну это же зафиксировано. До конца года осуществить действия, которые... Они, конечно, их не будут осуществлять, никто там не осмелится их осуществить, не они будут осуществлены, и, между прочим, когда я это говорю, наши с вами товарищи опять отражают вооруженные атаки в районе аэропорта. Бои продолжаются. Всё это слова, кто куда там что отвел. Отведите, пожалуйста, на 500 метров назад «Точку-У». В «Точке-У» очень важно, находится она на 500 метров ближе или дальше. Я горько шучу. Потом будут также просить отвести на пару километров SS-18. Всё уже смешно, но это страшный смех.

Значит, весь вопрос заключается в том, чтобы мягко и не переводя это в срыв, связанный с ядерной войной, обеспечить полную победу того начинания, которое мы называем «народно-освободительная борьба востока Украины против бандеровских узурпаторов». И против бандеровского геноцида. Это надо осуществить филигранно, это называется «проблема градиента». Вот вы должны перейти из этой точки в эту [рисует]. Но вы не имеете права ни в один момент этого перехода обеспечить вот такой «срывчик». Или рост производной здесь. Вы должны всё время это делать гладко. Обеспечить функцию определенной степени гладкости. Это сложнейшая управленческая задача — не дернуться ни в один момент.

Я не могу никому и не хочу давать никаких гарантий, что все будет происходить надежно, что не будут какие-то группы предателей пытаться что-нибудь там осуществлять — я просто вижу, что делает Путин.

Путин ведет переговоры. Говорит: «Привет! Да! Что? Да я открыт, да, да! И чё? А, ну нет, это невозможно! Ну нет, да ради бога, ну можно здесь вот вот это, и куда-то...» и так далее. После чего все разъезжаются в абсолютном ужасе от того, что проявлена де-факто предельная неуступчивость, а де-юре предельная уступчивость. Это стиль.

Я не знаю, снова вам говорю, не знаю и не могу знать, что будет происходить завтра, я говорю, что происходит сейчас. Разъехались. Полюбезничали, улыбнулись, разъехались. «Котёл» замкнулся. И там произошли вещи, которые лично у меня, поскольку они касаются все равно братского народа, вызывают глубокую скорбь. Вещи эти не были тотальными, но они были страшными. Теперь уже официальные украинские источники говорят то, что когда я называл, мне всё время говорили, что я сошёл с ума. А они преуменьшают цифру потерь украинской стороны. В двух совокупных операциях украинская сторона потеряла больше 30 тысяч человек.

Вопрос из зала:

— Ранеными?

С.Кургинян:

— Невозвратными. Никто не знает точных цифр. Но сейчас их уже говорит украинская сторона, которая перед этим говорила: «Да вы с ума сошли!».

И сколько это может продолжаться? У нас ставка на абсолютно мягкую стратегию, выводящую процесс в эту точку. А эта точка — победа национально-освободительных сил над бандеровской сволочью. Это и называется «Враг будет разбит, победа будет за нами!».

Если эта победа будет осуществлена в этой точке мягко, без срывов, аккуратно, то тогда мы можем перейти в тот единственный режим, который является абсолютной победой. Это режим переговоров с украинским государством, в котором победили народно-освободительные силы, а «статус кво» — новый... О Переяславской Раде, о статусе территорий... Вот тут, по ту сторону, в условиях абсолютной демократии и абсолютно законно проведенных референдумов и всего прочего, совершенно прозрачных выборных процедур.

При условии, когда лидерами становятся наиболее выдающиеся политики народно-освободительного движения. Вот после этого можно оформить всю новую реальность, включая Крым и так далее. И вот тут никакая последняя западная сволочь ничего не скажет, понимаете, да? А все оккупированные территории — это оккупированные территории. Можно вводить войска в случаях беспощадного геноцида и всего прочего, можно их вводить в случае западной оккупации, но это всегда проигрыш. Потому что, как ты их ни введи, это ты ногой русского солдата, сапогом встал на территорию, а поэтому будь добр ее отдай. Через 20 лет, через 30 или сколько. У Израиля была огромная поддержка в мире, ну и как? Помогла ему эта поддержка?

Обама ставит начальным условием переговоров возвращение границ 1967 года, а они не жизнеспособны. Он не хочет там — перед этим, что-то, куда-то... Он не хочет обсуждать, безопасны или нет границы. Прямо туда. И вот так всё время это будет колыхаться на грани фола? А зачем? Я не понимаю, зачем? Когда все карты на руках? Когда все самые страшные этапы пройдены?

Так куда же может в этой ситуации пойти Америка и её союзники? А не надо надеяться на то, что Европа суверенна. Европа страшно напугана перспективой большой войны внутри нее, на какой-то там Украине. Она понимает, что в радиус этого радиационного заражения может попасть не только Белгород, но и, к примеру, Берлин. Она очень напугана, но это не значит, что в решающий момент американцы не включат механизмы, которые повернут её в американскую сторону. Там мощнейшие механизмы! Мощнейшие. Там все так встроено, что сколько бы она не выпендривалась... Мало ли, что советник Гельмута Коля говорил в конце 1992 года. Что «мы вышвырнем американцев, что вообще будет свободный континент от американского участия». Это всё слова, пивной угар, помноженный на безответственную болтовню в частных кругах. На практике, когда механизмы будут включены полностью, это будут механизмы, когда Европа пойдет за Америкой.

Что должна делать Америка? Существующая Америка не хочет ядерной войны. Существующая Америка не может смириться с тем, как идет вот этот процесс. И существующая Америка увидела, что он идет так. И что так — без экстазов и сдач — это ведет один человек, Путин. Что должна делать Америка и весь остальной мир? Америка должна думать только о перевороте. В Москве. И ни о чем другом. И любой вменяемый американский консультант или лидер говорил бы только об этом. Кто из находящихся здесь людей, кто-нибудь знает о существовании такого центра CANVAS? Не с точки зрения объёмных изображений на компьютерах. Да? Вы знаете этот центр?. Это бывший «Отпор». Конкретная помощь «оранжевым» в России сейчас возложена на CANVAS, в том, что касается мирной части. И на другие структуры в том, что касается силовой части.

А теперь о Немцове. Только теперь я что-то могу сказать, потому что в принципе говорить общие вещи совершенно бессмысленно.

10 февраля вышла статья с роковым названием «Борис Немцов: Боюсь, что Путин меня убьет».

Нужно было быть абсолютно неадекватным человеком, чтобы это сказать. Потому что с этого момента всем врагам Путина только и хочется... [смех в зале]. И это то, что все понимают.

А вот то, что немедленно после этого встретились Аслан Алханов и Дмитрий Ярош, это уже факт, так сказать, который обсуждается, но не так широко, как то, что, естественно, кому это может быть нужно, кроме провокаторов. Это конкретные люди. CANVAS приступил к действиям 12 числа. Там есть еще такой Александр Казун и другие деятели с Украины.

Вы должны знать, что на Украине почти официально организованы структуры по перевороту в России. Включающему террористически-диверсионные действия. Место, в котором было организовано беспрецедентно мощное политическое убийство (а у нас не было убийств этого уровня в такой острой ситуации), это место находится под особым контролем. Центр Москвы вообще находится под супер-контролем, это место находится под контролем в 10 раз большем, чем другие.

Но это естественно — это всё близко к Кремлю. Мои водители, которые когда-то очень бойко нарушали правила, не страшась гаишников и ориентируясь на их специфически такой «современный», как говорила моя мама, подход к реальности, рыночного типа подход, они очень сильно стали осторожничать, потому что сказали «натыкано столько камер, что дальше некуда». Я уверяю вас, что в месте, где это произошло, натыкано столько камер... Эту всю ситуацию в режиме реального времени можно рассмотреть.

Если кому-то мешал Немцов, то есть десятки способов устранения мешающего, при которых никто ничего вообще не скажет. Человек может исчезнуть, он элементарно может утонуть.

Есть совершенно разные точки, в которых можно совершить политическое убийство. Совершить политическое убийство рядом с Кремлем никакая власть, если она действительно власть, не может. Шанс этого равен нулю. У власти есть и избыточные возможности. Сделать это вот так перед митингом, никакая власть, будучи властью, не может. Это постановка, которая, в лучшем случае, может убедить собою Запад. Где все считают что на наших улицах ходят медведи, что власть сидит со снайперской винтовкой на какой-нибудь Спасской башне, откуда прямо сама что-то делает. Но это западные триллеры, западная фантастика, никто здесь уже... Здесь произошла масса плохих процессов и чудовищных: декультурация, десоциализация и так далее. Но здесь прошел процесс разнаивливания населения вообще и оранжевой его части в особенности. Там нет ни одного наивного человека. Нужно быть супернаивным человеком, чтобы подумать о том, что это может быть власть.

Сходное одно убийство, связанное с господином Ямадаевым, я наблюдал. Но господин Ямадаев не был общенациональным российским политиком, никакого марша он не организовывал. Кроме того, всё-таки там было открыто бронированное стекло и, видимо, он кого-то узнал, кто это осуществил, и считал его крайне дружественным. Подобного рода эксцессы были как с Маркеловым и так далее... Конкретные фигуры заказчиков — это тоже отдельная вещь. Это не какие то там исполнители, это отдельные вещи, найдется тот исполнитель, который будет нужен. Вопрос не об этом, вопрос всё-таки о том, чья выгода. Кому это выгодно?

И о потрясающем выборе времени. Нужно было, чтобы он 10-го числа это сказал. Нужно было, чтобы немедленно собрались в Киеве люди, и нужно было иметь механизм быстрого переноса сюда. И теперь они там льют крокодиловы слёзы.

Каков результат № 1? Вы знаете, что согласован митинг? И что он, естественно, пройдет? Вот если бы он был не согласован, может быть был бы напряг, но он согласован. Всё, они пойдут нужным им маршрутом, придут в эту точку рядом с Кремлем, и там будет осуществляться, поверьте мне, очень качественное действо. Если действо в Марьино внушало им глубочайшую тоску, полное понимание того, что это тотальный проигрыш, что там ничего не будет, то теперь весь шанс возник полностью. Это что — власть захотела? Под пятницу, так сказать, к воскресному мероприятию такое устроить? Это у нас такая власть?! [крутит пальцем у виска].

И в конце концов, мы об этих переговорах просто знаем. Я повторяю, я никогда не смогу отдаться полностью общественной деятельности, я буду заниматься ей самоотверженно до конца, и твёрдо знаю, что нет ничего более важного. Но я аналитик, и я от этого не уйду. Поэтому, если я говорю, что более-менее ясно, как именно это выглядело это по структуре — это уже ясно. Конечно, нужно сто раз проверять, конечно, нужно уточнять всё. Но нельзя говорить об этом вообще: это конкретные люди, конкретные мероприятия, конкретные сборы и конкретные запуски процесса.

Теперь дальше. Предположим, что это один раз вот так исполнено, как бы под соответствующие сиюминутные задачи. Но это же нельзя исполнять до бесконечности. Не потому, что у господ из Киева и других регионов, они не смогут, у них «залежится», так говорят кажется, да? А потому что «не залежится», конечно, и смогут, и исполнят, но второй раз уже идет «адаптинг», третий раз — двойной адаптинг, потом начинают разбегаться, потому что никто не знает, кто будет следующий, и вместо позитивного эффекта — негативный. Так значит, где-то уже всё рядом, да? Потому что в этом случае как можно скорее нужно наращивать эксцесс, переводить его из единичной точки во что-то коллективное. И вот здесь я обращаю ваше внимание на несколько вещей, которые я хочу для начала вам просто зачитать как текст. А потом прокомментировать.

«Собирая 4 марта 2012 года чрезвычайный съезд сторонников „Сути времени“ в театре Советской Армии, и называя этот съезд мероприятием, направленным на формирование, вспомните, „народных миротворцев“, я исходил из следующего.

Первое. В острые политические моменты нельзя становиться силой, организующей дальнейшее обострение ситуации. Пусть даже речь идет о силе, преисполненной самых благородных патриотических намерений. Потому что эта сила существует не в безвоздушном пространстве. Она неминуемо вступит во взаимодействие с другими силами и результаты взаимодействия не будут иметь никакого отношения к намерениям сколь угодно благородного характера. Не зря по этому поводу говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад».

Никогда и ни в какой ситуации нельзя быть обострителем, если ты веришь в то, что я сказал. Надо отвергнуть политические убийства фундаментально, если ты веришь, что не нужен хаос. Нужно отвергнуть роль обострителя фундаментально, если ты веришь, что хаос пагубен. Нужно отвергнуть всё, что связано с хаосом, как бы противно это ни было. Все, что происходит последние 25 лет в России, мне отвратительно! Мне отвратительна эта элита, мне отвратительны эти тенденции, мне отвратительно всё!

Но когда мне предлагали и говорили, что «Чубайс хуже Басаева», я говорил: «Извините. Басаев хуже Чубайса». Вот это и есть узловая точка, узловое расхождение между трансформаторами, т.е. людьми, которые стремятся сохранить стабильность и трансформировать реальность, и низвергателями, которые считают, что они всё снесут, а потом что-то построят. Ничего они не построят!

И мы прекрасно понимаем несколько вещей. Мы понимаем, что суммарная сила вот этих, я не знаю, Старикова, Фёдорова, Дугина и так далее примерна равна силе «Сути времени». Примерно. И я уверяю вас, что силы более крупные есть. Но они не выдут из подполья, пока вся резьба не будет сорвана. А потом они выйдут, — и тогда мало никому не покажется. А до этого момента они будут сидеть в тиши.

И тогда я спрашиваю, ничуть не ставя под сомнение это благородство намерений. Вот что это всё такое вместе?

• Создается антимайданный комитет. Открытый. А что, есть Майдан?

• Антимайданный комитет организует антимайданное шествие. До того, как возникает... До того!

Я говорю, что тут вопрос времени — это вопрос, отделяющий политика от идиотов и провокаторов. Они создают мероприятие до того, как выходят те.

При этом всё говорит о том, что мероприятие не нужно. Потому что, если они гуляют в Марьино, то пусть они гуляют до второго пришествия вместе с еще пятью организациями, которые гуляют по другим маршрутам, и даже можно приблизить их и посмотреть. И вот эти прогулки могут длиться до бесконечности. Они никому не мешают! В это время в Донбассе будет Дебальцево, два Дебальцево, три Дебальцево и так далее. Пусть гуляют!

А вот если они переходят к Майдану, — вот тогда, для начала, нужно спросить здешний Беркут, как он рассматривает отрубание рук милиционеров и кидание бутылок с зажигательной смесью. Вот он тут тоже это любит, как это возлюбил Беркут, или, точнее, Захарченко. Не этот Захарченко, упаси бог, который на Донбассе, — есть там, по-моему, одноимённый бывший министр внутренних дел, который объясняет, что он «минимизировал количество жертв в пределах данного мероприятия». А за пределами мероприятия ему думать не позволено. Дает он это интервью в очень хорошем интерьере. А уже вот столько гибелей. Минимизировали они что-то. Значит, что, тут следует ждать повторения? А я не верю, что тут будет сейчас это повторение. У меня больше оснований было его предполагать в 2012-м году. Без комментариев, как говорится.

Значит, если оно будет, и если это бесчинство началось, тогда нужно выйти и сказать: «Мир, граждане, остановитесь!» А если при явном — явном — и всем очевидном потворстве милиции хулиган на тебя нападает, то твоя задача применить, как законопослушному гражданину, те средства, которые останавливают хулигана. Называется необходимая оборона. Это единственное, что можно делать, понимаете? Создать же сначала комитет, потом шествие — и сделать его до — это, с моей точки зрения, непростительная ошибка.

• Дальше начинается третье. Хорошо или нет организовано действо?

Товарищи, я в нём не участвовал. Я еще и еще раз говорю, что я считаю, что люди, которые в нём участвовали, руководствовались самыми благородными намерениями. Они просто не считают ситуации и очень любят действовать, ну, так сказать, на автомате.

Вы помните, что я однажды говорил всем: «Не надо участвовать в шествии по поводу Димы Яковлева. Не надо». Хорошее шествие, всё хорошо. Ну, пусть участвуют. Ну, погладьте по голове тех, кто участвует, скажите: «Милые, хорошие» — и отойдите в сторону. Но имейте сколько-то политического ума.

Но я хочу сказать только про одно. У Шекспира, там, «Король Генрих IV», кажется, я не помню сейчас, боюсь ошибиться, Фальстаф спрашивает мальчика: «Ну что, мальчуган, что сказал доктор про мою мочу?». Мальчуган говорит: «Доктор сказал, что моча сама по себе хорошая, но человек, которому она принадлежит, наверное, очень плох». Так вот, я хочу сказать, что очень хорошая свадебная машина — это плохой катафалк. Понимаете?

Поэтому нельзя, вообще-то, вообще обсуждать жанры, вот кому что нравится, — это плохое занятие. Возьмите, посмотрите ролики своего красного марша, и посмотрите шествие. Там были люди в замечательных головных уборах, очень расцвеченые, они били в барабаны, вокруг ходили разного вида... вот во всей этой системе, такой празднично-эклектической, но я не мог никак понять, по какому поводу этот жанр? Там же произошло какое-то трагическое событие? Вот эти негодяи, которые сами же организовали эту «небесную сотню», порошенки и прочие, они там стоят со свечами, и не могут гогот удержать — на фотографиях показано, да? — но они всё-таки стоят со свечками, и это в целом типа скорбь.

А в данном случае, по отношению к данному событию — типа что? Тут же нет места радости, счастью. Но когда такое же мероприятие в таком, очень известном, властном стиле, таком охранительском, — я не говорю, что это власть сделала. Сделали это те, кто это говорят, молодцы, что сделали. В целом. Молодцы, кто принимали участие, искренние люди. Но когда в этом стиле празднуют счастливое событие присоединения Крыма — это понятно. Шарики, то-сё.

Но когда в этом же стиле начинают праздновать, или, точнее, трагически памятовать события, связанные с годовщиной Майдана, и вдобавок говорить о том, что это всё носит какой-то элемент суровости и аскетизма, то я говорю: катафалк новые русские очень любят делать с наворотами, с золотом и всем, но еще никогда не приходило в голову им сделать его беленьким, с розовым и чуть-чуть в сиреневую крапинку. Он черный, понимаете? Потому что он катафалк.

Сколько бы я ни был душой на стороне тех, кто протестует против этого Майдана, сколько бы я ни считал абсолютно нужной антимайданую вещь — но в принципе, создать фальстарт [продолжает рисовать] и некое мероприятие в этом духе, — ну не есть для меня проявление высокой технологичности сознания тех (политической технологичности), кто просчитывает комбинации — и есть, с моей точки зрения, глубокая технологичность тех, кто провоцирует. И кто имеет возможность провоцировать.

А провоцировать же очень просто: «Давайте сделаем что-нибудь хорошее!» Никто ж не говорит — плохое. В узком кабинете говорится: «Давай заманим лохов на дурь». А потом приходят и говорят: «А давайте сделаем хорошее мероприятие. Большое, шумное. Оптимистичное. За Путина! За всё хорошее! Против злых сил!». Говорит: «Ну, давайте». Начинается мероприятие. Потом оказывается, что это мероприятие, или, в данном случае, цепь мероприятий, подводит к точке, когда говорится о том, что созданы черносотенные погромы. А затем говорится о том, что вот они, погромщики-то: Немцов.

И тогда я хочу знать. Между теми, кто вот это просчитывал (а я категорически отвергаю, что в этом просчёте участвовал хоть кто-нибудь из тех, кто в этом участвовал и даже благословлял), и теми, кто осуществлял эту акцию «Немцов». Вот где тут мост? Он же не может быть только в американском посольстве, да?

Или «за речкой», как любят говорить в ЦРУ. Он же там не может быть. Он в конечном счете, конечно, там, но он же не может здесь действовать без трансмиссии. Этих «биллов», которые все это делают, — их же не на парашютах выбрасывают.

Итак, я говорю, что благородные патриотические намерения — это одно, но иногда <ими> вымащивается дорога в ад. Нам очень плохую услугу оказало данное событие, потому что, с одной стороны, оно было не по жанру, и в нем нет воли, в нем есть имитация мышц. А никогда в этих событиях не должно быть мышц. Это запрещено жанром. И в нем нет целостности и духа. И есть большая воля к праздничности, которая, когда делаешь такие события, должна полностью уходить. Всё. Всерьез нельзя сказать, что, конечно, майдан в России невозможен, но если мы это сделаем, то он будет трижды невозможен. Надо точно знать, что он возможен, — и тогда начинать действовать. Очень осторожно и просчитанно.

«Второй пункт того, в чем я был убежден 4 марта, собирая мероприятие. Нельзя быть точно уверенным в том, что элитная группа, работающая на обострение, не окажет решающего воздействия на поведение правоохранительной системы».

Понятно?

Есть правоохранительная система. Она сама по себе состоит из группы, работающей на обострение, и группы, работающей против обострения. Там есть «стабилизаторы» и «дестабилизаторы». Это все — единая система. Сколько я встречался со всеми вариантами дестабилизации — это всегда так. ЦРУ-МРУ — это где-то там, в высшем эшелоне посылки косвенных сигналов. А внутри должны существовать вот эти две группы.

И 4-го марта не было никаких гарантий, что группа, работающая на обострение, не будет сильнее, чем группа, работающая против обострения.

Я носился как мог, мобилизуя эту группу, работающую против обострения. И в итоге обострение не состоялось. Но должен сказать, что целый ряд высоких лиц, которые работали против обострения, оказались уволены через 2 месяца после того, как они отработали против обострения.

Значит, правоохранительная система...

«Если же она окажет такое воздействие, что неоднократно случалось в ходе так называемой перестройки и что произошло на украинском майдане...»

То есть если та часть правоохранительной системы, которая работает на дестабилизацию, победит, и сама правоохранительная своим отключением окажет деструктивное воздействие на ситуацию — а в этом суть и перестройки, и любого Бишкека, и всего чего угодно, и «Беркута», в конце концов...

«...то вот тогда наступает ужасная ситуация, при которой защита общества от бесчинств малых и средних групп, рискнувших стать на путь насилия, может осуществляться только самими гражданами.

Подчеркну, что это будет означать, что сложилась ужасная ситуация».

Если в Москве надо опираться на каких-то граждан, а не на правоохранительную систему — это уже преддверие Донецка в Москве. Кто-нибудь хочет, чтобы в Москве был Донецк? А он может состояться, только если в правоохранительной системе, состоящей из этих двух групп, в ней группа, работающая на обострение победит группу, которая работает против обострения. Вот тогда запуск начнет происходить.

И я не был гарантирован, что он не произойдет в 12-м году. Поэтому я собирал в Театре Советской Армии Армию народных миротворцев. Не антиоранжевое войско — а Армию народных миротворцев. И точно знал, что для блага вас и ваших детей придется выставить эту армию в критической ситуации так, чтобы все равно сработать на мир! (Я также знал, что в тот момент это абсолютно невозможно).

«Нет ничего ужаснее варианта, при котором система парализована, а одной из гражданских групп, ставших на путь насилия, предоставляется режим особого благоприятствования».

Что сейчас и происходит. Они потребовали шествия. Они говорят: «Хотим шествие здесь!» — «Нельзя!» — «Ах, нельзя!» — «Нельзя». Приезжают специалисты — говорят: «Что значит, нельзя?! Сейчас сами разрешат». Осуществляется маленькое воздействие на процесс: минус Немцов, плюс шествие. С большим подогревом и с идеальным жанром, потому что оно-то будет траурным. Это там [на «антимайдане»], неизвестно, по какому поводу, били в барабаны, показывали какой-то бразильский карнавал. А тут-то все будет правильно. Я понятно говорю?

«Кем бы ни предоставлялся этот вариант благоприятствования одной из бесчинствующих групп — в таких случаях очевидно, что он предоставляется, в конечном счете, организаторами хаоса, действующими из-за рубежа, но через кого-то. Они одни, эти западные организаторы хаоса, не могут предоставить такой режим. Они могут это сделать, только взяв под контроль большую группу местных элитариев, в составе которых ключевое место должны занимать все те же правоохранители».

Иначе никакой здесь эксцесс не вытанцовывается.

«В 2012 году лично у меня не было гарантии того, что Западу не удастся обзавестись в Москве элитной группой нужного формата. Ситуация была, что называется „50 на 50“. Была элитная группа в Москве, которая не хотела силовых беспорядков в духе того, что потом произошло на Грушевского, и была элитная группа в Москве, которая хотела беспорядков. И были оппозиционеры, которые говорили о захвате административных зданий и так далее.

Третье. Нельзя просто следить за тем, чего хотела одна группа и не хотела другая. Надо активно воздействовать на ситуацию так, чтобы группа, не желающая беспорядков, победила. Говоря о такой группе, я имею в виду не высочайших, а высоких должностных лиц, от которых зависел порядок в Москве».

И эта группа тогда победила! Повторяю, после чего она была в существенной степени раскассирована.

«Четвертое. Если победит группа порядка, то в Москве невозможно то, к чему призывали «оранжевые» оппозиционеры в преддверии президентских выборов 12-го года. Невозможен захват административных зданий, невозможны вооруженные бесчинства, без которых такой захват не может быть осуществлен, невозможна даже концентрация в Москве огнестрельного оружия, без которого бесчинства невозможны.

Пятое. Я не могу объяснить ни здесь собравшимся, ни широкой общественности, насмотревшейся разных фильмов про террористов, почему невозможна концентрация существенного количества огнестрельного оружия в центре Москвы до тех пор, пока система работает. А работает она до тех пор, пока внутрисистемная группа профессионалов, стремящихся к обеспечению порядка, влиятельнее той же системы группы профессионалов, стремящихся к осуществлению беспорядка.

Но поверьте мне, это так. Я не знаю, как устроены Киев или Бишкек. Я точно знаю, как устроена Москва. И, пожалуйста, не спрашивайте меня, почему она так устроена. Потому, что кончается на «У». Потому что тут все зарегулировано, и если имеет место дерегуляция, то ее обеспечивают представители всего того, что должно обеспечивать регуляцию. При этом им надо только отказаться обеспечивать регуляцию — и все будет сделано.

Шестое. В марте 2012 года по очень многим причинам не было уверенности в том, что победят внутрисистемные дерегуляторы. Шанс был 50 на 50.

Седьмое. Даже если бы они победили, нужно было бы заниматься только миротворчеством. Все меня слышат?! Только миротворчеством. Как бы это ни было рискованно, но необходимо было делать именно это, а также вести информационную войну, показывая, в чем суть-то ситуации, в чем эта грязная подоплека происходящего. А уж после того, как это показано убедительно, как доказано, что имеет место системная дерегуляция, как она, между прочим, имела место с украинским «Беркутом» в 2014-м, надо переходить, образно говоря, в формат Донецка. Переходить от безысходности, с внутренним ужасом, брезгливостью, глубокой скорбью и только потому, что иначе в это уже перешли явленным фактом другие, и они движимы духом ничем не сдерживаемого насилия, которое пойдет до конца.

И пусть дестабилизирующему противнику будет дана фора, пусть. Лучше так, чем фальстарт! Повторяю, лучше так, чем фальстарт!!

С богадельней патриотической бесконечной, особенно, так сказать, настроенной в духе уважаемого мной православия...

«Необоснованное взятие на себя правоохранительных функций до того, как произошел наиочевиднейший, вопиющий отказ правоохранительной системы от выполнения своих функций. Такое преждевременное взятие на себя чужих функций даже в минимальной степени, даже в виде образа, даже в виде усеченного образа, является непростительной политической ошибкой в той ситуации, которая сформировалась в России.

На „Красном марше“ 15 марта, мы заявили о миротворчестве, верности духу и букве закона — это первое. Второе, мы приняли на уровне образа и на уровне реального действия вызов бандеровцев, устраивавших определенные шествия на улицах украинских городов под подвизгивание женственных журналистов: „Скажите, вам ведь не страшно, не страшно?“

Мы показали, что не страшно».

Все эти вопли, там красное, черное, понятно чего они стоят. Вот сейчас шло все МЧС, помощники МЧС все шли в красно-черной одежде один к одному. Наверное, они тоже бандеровцы? Какая-нибудь гвардия, охраняющая британскую королеву — тоже бандеровцы? Потому что красно-черные цвета?

Это же понятно было, что выли, потому что вообще ничто невозможно было выть... поскольку было все крайне убедительно в этом смысле, то обсуждали одно — сколько стоит красная куртка. Между прочим, хороший технологический прием. Чтобы не обсуждать ничего по существу, надо какое-нибудь дерьмо обсудить бессмысленное.

«Третье. Мы избежали двух крайностей, одна из которых — замена силы духа силой мышц...»

Запомните: замена силы духа силой мышц.

«А другая — превращение духовно сильных мероприятий в мероприятия полу-развлекательного характера».

Услышали меня или нет? Нельзя с одной стороны, сколько бы у тебя этого ни было, заменять в чистом виде силу духа силой мышц — это проигрыш! Это погромщина! А с другой стороны, нельзя духовно сильные мероприятия подменять мероприятиями полу-развлекательного характера, говоря о том, что мы живем в XXI веке, народу должно понравиться и так далее.

«Когда я неслучайно попросил выйти на сцену — тогда, после Красного марша — в инвалидной коляске одного из руководителей нашего движения — женщину, обладающую невероятной силой духа и силой воли, я понимал, что я делал.

Четвертое. Перед присоединением Крыма было ясно или, точнее, казалось, что всем должно быть ясно — Рубикон перейден, Россия круто меняет курс, и в этой ситуации возможно все, что угодно.

Пятое, но даже в этой ситуации не задираться надо, а демонстрировать особую волю к миру на собственной земле».

Вот я смотрю на митинг КПРФ (шествие) и вижу, что они несут здоровенную ракету надутую, и на ней написано: «Наш привет Обаме». Мне не приснилось это да, я это видел? А вы знаете, что делала Советская власть? Она непрерывно стояла за дело мира. В дурном сне не могло прийти в голову нести ракету и говорить: «Обама!». Все боевые дежурства стояли, как надо. В любую минуту все было бы донесено, Америки не было бы вообще, ничего бы не осталось... надо — и от Европы, все было гарантировано на сто процентов. Все говорили: «Дело мира! Ядерному взрыву — нет, нет, нет, солнечному свету — да, да, да! Дело мира, мы за мир! Поджигатели войны, вон! Прочь!». Теперь ничего нет, в руках вообще ничего, несут ракету и говорят: «Мы сейчас... Обама!». Значит, для кого эта ракета? Для Обамы. Те говорят: «Вот видите? Объявляйте прямую явную угрозу».

«Шестое. Длинный митинг после Красного марша, был по существу эмоционально-насыщенным мозговым штурмом, посвященным проблеме волевым образом обеспечиваемой стабильности в противовес безволию или соучастию в нестабильности».

То есть что такое волевая стабильность? Как её будем обеспечивать? В противовес безволию, с одной стороны, и вот этой вот нестабильности, соучастию в нестабильности.

«После того, как это сказал, я просто должен ещё раз оговорить всё, связанное с категорической необходимостью обеспечивать стабильность, а не подрывать ее, с этой необходимостью, вытекающей из существа ситуации — глобальный вызов».

Скажите мне, пожалуйста, вот мы все занимаемся сейчас... ужасаемся каким-то... Вот мы знаем все, что Путин сказал: «Традиционная семья», — что вся бюрократия сказала: «Семья, традиционная, традиционная», — и всё происходит то, что происходит. А вы вдумывались по-настоящему, что происходит? В глобальном смысле? Значит, есть какие-то фонды, которые должны вам оказывать услуги.

У вас же семьи, у вас могут быть неприятности с детьми, вы с ними не справляетесь, и фонды будут оказывать вам услуги. А ещё есть услуги в сфере образования и здравоохранения. Вы понимаете, что названо слово «услуга»? Государство строилось на основе того, что можно назвать «безусловно необходимое общественное действие». Если образование — это безусловно необходимое общественное действие, если здравоохранение — это безусловно необходимое общественное действие, если семья — это основа всего на свете, и можно исключить из партии за легкомысленное поведение с любовницей и т.д., тогда понятно, что это государство, осуществляющее безусловно необходимое общественное действие, включая оборону страны, и что все это части. Но тогда это безусловно необходимое общественное действие.

Теперь вам говорят не что-нибудь, вам говорят, что безусловно необходимое общественное действие в прошлом, у вас есть услуги. Это же намного свободнее. Все это есть услуги. Я спрашиваю, во-первых, докуда? Оборона это тоже услуга? И теперь я спрашиваю второе: если это услуга, осуществляемая какими-то негосударственными структурами, то тогда вы должны покупать эту услугу. Правильно? То есть, у вас должна быть карточка с бюджетной долей, и вы должны купить услугу по семейному сопровождению, по здравоохранению, по всему, понятно да? Когда же вам говорят, что государство скажет вам в лице управленческих структур, у кого именно вы в обязательном порядке будете получать услугу, то это очень важный для понимания бред, понимаете? Если жилищно-коммунальное хозяйство — это услуга, так я её буду осуществлять, дайте мне деньги вместе с другими, я буду осуществлять. «Нет, извините, осуществлять будет вот эта структура, иначе вам будет плохо!». Не может быть обязательной услуги, обязательная услуга — это нонсенс! Или услуга, или обязательность.

Что это все такое знаменует собой на фундаментальном уровне? Это одно из проявлений мутации капитализма. Это — мутации. Потому что на самом деле вам эту услугу в обязательном порядке будет оказывать глобальное государство, но поскольку глобальное государство не говорит вам прямо, что оно существует, то центр управления глобальным государством, где-то встроенный, они вам говорит: «Вот фонды, у них берите эти услуги, и будет хорошо». Это тотально-коррумпированная система, за которой стоит глобальное государство. А это и есть мутация капитализма с его идеей национального государства.

Поэтому, на настоящий момент мы имеем дело со стопроцентной мутацией очередной капитализма. И классики марксизма-ленинизма не понимали, докуда будут идти мутации. Они считали, что вот империализм есть первая и последняя мутация, и всё называли «загнивающая стадия, канун социалистической революции». А потом произошла новая мутация — фашизм, а потом вот эта глобалистическая мутация, потом идут остальные мутации, все более отказываясь от самого себя и собственных основополагающих принципов, которые были сказаны во время Великой французской революции: «Свобода. Равенство. Братство», или, предположим, во время классической буржуазной семьи.

А с гомосексуализмом вы понимаете, что было вообще? Вы представляете себе, что такое немецкое общество 1870 года? Там может быть какой-нибудь гомосексуализм? Да не просто семьи — по духу, по всему... к 1920-му все было разложено полностью. Кто это делал? Ну есть какое-то количество людей, которые постоянно наделены этим пороком, который, в принципе, абсолютно правомочно называется заболеванием. Под гигантским давлением было отказано называть это заболеванием.

Но этот процент постоянен, и никто не говорит, что их надо побивать камнями, можно сострадать, можно регулировать, неважно. Но когда это всё развилось от этого минимального количества людей с абсолютно классической немецкой семьей в сторону абсолютной патологии, и когда это произошло по сути за сорок лет, это что — не гигантская сила, которая работает?! При этом совершенно было ясно, что она работала на один манер в среде либеральной, на другой манер в среде фашистской, она там камуфлировала себя под борьбу с гомосексуализмом, это была полная ложь — все знают про Рема, про других.

В Америке знаете, когда была железная буржуазная семья и полное непринятие гомосексуализма? Это было в 1950-е годы, кто-нибудь мог пикнуть в Америке? К 1970-му все было сметено, к началу 1980-х уже полностью. Это кто сделал за тридцать лет?! За тридцать! Это же не естественные безумно долго идущие процессы. И есть хоть один человек, хоть один идиот, который не понимает, что это связано с посягательством на все монотеистические религии? И на христианство прежде всего.

Вопрос и зала:

— Из Древней Греции?

C.Кургинян:

— Ну конечно! Но это-то и есть новое движение, апеллирующее все время к разложившейся античности, к разложившейся Персии, ко всему разложению. Значит, это кто-то сделал? Значит, происходят мутации: дехристианизация — на месте христианской протестантской этики, о которой говорил Вебер; разрушение семьи — на месте устойчивой семьи, о которой писал Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства», краеугольный камень частной собственности — твердая семья и все остальное, что с этим связано, образования как обязательности вот этой государственной: «Прусский учитель сделал Германию»; здравоохранения, которое может существовать только при определенном режиме; потом семья — вот эта ювенальная юстиция. И все это пронизывается темным духом анонимно-обязательной услуги.

Значит, мы имеем дело с безумно далеко идущими мутациями капитализма. В этих условиях люди, которые убеждены в возможности спасения капитализма от мутаций, и люди, которые убеждены в неизбежности некапиталистического будущего не могут не понимать друг друга. На языке, которым я все время оперировал и буду оперировать — это единство модерна и сверхмодерна.

Люди, которые понимают, что невозможно дальше развивать капитализм путями этих мутаций, потому что это — звери грызущиеся, у которых зубы сначала ядерные, потом термоядерные, потом неизвестно какие — всё равно на горизонте ядерная война. Даже если удастся сколько-то времени избегать этой мерзости на Украине, все равно на горизонте ядерная война. И уже точно, что есть два абсолютно лишних государства: это Россия и все, что с ней связано по периферии, то есть бывший СССР, и это Израиль. Этих государств нет на картах мира после 2025 года. Их вообще нет! Они не нужны. Они не нужны. Уже выходят карты без Израиля, и уже выходят карты без России.

Значит, вся эта глобальная тенденция мутации капитализма вот в этот глобализм, а глобализма — в новый фашизм, она связана просто с сокращением государств. Не нужны эти государства. Что там будет с Китаем и Юго-Восточной Азией, я не знаю. Исламский Халифат нужен как фактор контрбаланса. Значит всё, что пытается спасать Модерн или капитализм, уж как вы не скажите, вот оно пытается его спасать — милости просим. Милости просим, пытайтесь. Мы заявляем, что из этого ничего не выйдет. Вы считаете, что это патология на теле здорового капитализма, а мы говорим уже, что это опухоль с метастазами, и нет никакого здорового капитализма! Нет его больше! Ничего этого нет!

Поэтому я твердо уверен, что некапиталистическая перспектива в духе сверхмодерна и является единственной перспективой человечества.

Что ничего без некапиталистического пути, причем не ведущего назад в Средневековье, а ведущего вперед, то есть по сути своей глубоко коммунистического, ничего без этого пути просто не будет! Будет ядерная война. Что там будет строиться после нее, это даже не так интересно. Ничего не может без этого быть, но если есть люди, которые считают, что они могут удержать буржуазную крепкую протестантскую семью, буржуазное крепкое национальное государство, буржуазный дух политической свободы, буржуазное здравоохранение, буржуазное общество в духе соответствующих религий, которые не разлагаются изнутри всем чем угодно, просто непрерывным превращением этого всего в такую перманентную машину сексуальных удовлетворений и всеми патологиями, которые, как известно, всегда губили всё. Что, эллинизм или эллины не были погублены этой же патологией? Рим не от неё ли пал? И все остальное. Это же тоже понятно. Я убежден, что если кто-то за это борется, почему его надо считать врагом? Нужно только честно заявить, что вот ты так не считаешь.

Я говорю, я мог занимать любые позиции, все что угодно, мне просто надо было отказаться от коммунистической идеи, но мне было скучно без этого жить. Потому что я понимал, что так какой-то есть шанс на спасение мира, а так ничего не будет, всё. Все ясно. Сколько там лет все это пробудет в каком-то духе комфорта — неважно. Кончится это ядерной судорогой, к ней и идет. Но если кто-то считает: «Мы спасем капитализм, мы его очистим, мы это все сделаем», нужно сказать: «Ну чистите!». Что, нет проблем, по которым можно договориться? Есть. Есть общий враг? Есть.

Как бы ужасно ни было общество русское, российское... я говорю «российское», потому что это касается, с моей точки зрения, и сопряженных пространств, и всего, чего угодно, и национальных республик — всюду это есть... как бы ужасно ни было многое из происходящего, я знаю, что есть один абсолютный ужас — это надвигающаяся, наползающая с консолидированного Запада мутация, расчеловечивание, дегуманизация. Она абсолютна. И если на пути этого стоит это общество и это государство, которые мне крайне не нравятся, но они стоят на пути этого, то я буду это поддерживать. Потому что нету никакой другой возможности хотя бы время купить, хоть какую-то остановку сделать на этом пути. И только исходя из этого. Нет ничего, поверьте, более внутренне мучительного, чем подобная установка на поддержку того, что не любо, но если ты понимаешь, что это нелюбо хоть что-то сдерживает, а после того как это сдерживание будет поломано, начнется абсолютный процесс мирового зла, то будем поддерживать, будем! Умирать будем, и умираем, прекрасно понимая, за что.

Прекрасно понимая, что там, на Донбассе не коммунизм строят и не какой-то там русский мир. Там будет построено что-нибудь в духе Приднестровья, то есть так-сяк, наперекосяк. Но там не будут каждому из представителей России, или того, что они называют «омоскаленной Украиной» подходить и говорить: «А ну-ка вышиванку! И проклинай свое прошлую историю и говори все пакости, которые можно», там не будут относиться к ним как к людям второго сорта, они будут ходить с высоко поднятой головой, они будут сами строить свой несовершенный какой-то мир! Это ещё человеческий мир. То, что им навязывают — это уже постчеловеческий, античеловеческий, несовместимый с человечностью вообще.

Значит, единственное, что стратегически в этом смысле можно делать — это оформлять союз сил, грезящих спасением капитализма, и сил, твердо знающих, что нужно обеспечить посткапиталистическую гуманистическую перспективу, которая и есть коммунизм как-то измененный. Потому что без измененности он никак вообще не может существовать. Этот диалог необходим, как был необходим диалог Сталина и Рузвельта, как был необходим диалог Томаса Манна и всех, кто грезил о коммунизме в Советском Союзе.

По другую сторону стоят архаизаторы и постмодернисты. Они собираются сейчас, это они действуют на Украине. Это соединение этого псевдоукраинского духа вышиванок, подвываний, магических обрядов имени товарища-господина Марчука. Мы же все понимаем, кто эти все шабаши-то магические создаёт. У них один и тот же организатор. Думаю, что здесь военная разведка Украины действует меньше, чем украинская безпека, или точнее, ещё позднесоветская, перешедшая в Украину. Мы же понимаем, что там соединяется. Там соединяется дух предельного бесчинства западническо-холуйского и дух вот этой архаики полуфашистской. Мы понимаем, что сейчас такое соединение этого фашизма везде с постмодернизмом. Он же ясен. И это враг, наступающий с Запада, он туда идёт, он впервые согласился взять всё это архаизированное под свою опеку и двинуть его, и он здесь тоже его двинет. Этот час близок.

В этой ситуации несколько простейших вещей надо понимать твёрдо. Первое — охранительство в чистом виде невозможно и бесперспективно, потому что нельзя охранять гниющее. Оно рухнет.

Второе — так же деструктивно и никуда не ведёт низвергательство, потому что низвергнутое будет немедленно оккупировано. Только соединение защиты существующего с трансформацией существующего является единственным лозунгом момента. И клянусь вам, если бы Ленин оказался в 2015 году, он говорил бы тоже самое. Нет другой ситуации сегодня.

Если же говорить о ситуации апрельской, то есть о ситуации того, как могло бы развиваться всё в ближайшем будущем, то, конечно, только глубокий ответственный и не снимающий свою субъектность диалог между силами, которые твёрдо убеждены в гуманистической посткапиталистической перспективе, и силами, которые хотят отчистить, спасти капитализм. Только диалог между ними может удержать какую-то стабильность. А значит избавить от оккупации. Такова структура сегодняшнего момента. При этом силы, которые будут стремиться к этому как бы очищению, к этой классической национально-государственно-капиталистической парадигме будут слабеть, и дай Бог, чтобы они слабели медленно, сколько раз об этом говорил. Потому что нет ничего что могло бы прийти к ним на смену в виде готового. Развивайте это некапиталистическое, верящее в другой день начало, развивайте его, двигайте его. Поэтому нельзя сливаться со сторонниками даже очищения капитализма, с ними нельзя сливаться, это бессмысленно.

Можно прийти в решающий, ответственный для Отечества час на Поклонную гору и организовать её, но нельзя дальше идти в «Лужники». Можно и нужно построить диалог в Колонном зале по поводу традиционной семьи, но нельзя выходить на эти шествия.

И так далее. Диалог — да, растворение — нет. А главное, что на повестке дня я не вижу никакого реального-то очищения капитализма. Нет этих здоровых капиталистически-консервативных сил, которые хотели бы всё это спасти, потому что они прекрасно видят, что они что, назад вернут Америку, Францию или что-нибудь из этого гей-движения, что ли? Они действительно вернут какую-нибудь нормальную семью во Францию или куда-нибудь ещё? При наличии этих разложений, ведь там же логика простая: мы разлагаем семью и общество, в разлагаемой семье гибнут дети, давайте спасать детей, ещё больше их разлагая. У нас просто нет никаких возможностей действовать, иначе как в этом стратегическом диалоге.

Что же касается тактики, то я сказал, если речь идёт о Донецке, вот эта сплайн-функция. Нет никакой гарантии, что её удастся обеспечить, нет никакой гарантии, что там не начнут срывать что-нибудь соответствующие провокаторы или экстазники. Но только эта функция является победительной.

Здесь же, я говорю, — народное миротворчество, и не одного фальстарта. Жёсткое соблюдение жанровых правил. И точная аналитика существующей ситуации. В существующей ситуации в «Сути времени» и везде не должно существовать людей, занимающихся политикой и не занимающихся аналитикой.

В этой связи я зачту вам один средний текст по длине, который относится как бы к тому же самому и написан мною ночами во время командировки.

«Почему заявились в Москву, к Путину на поклон, руководители двух ведущих стран Европы? А ведь они к Путину именно пришли на поклон. И это все понимают. Иначе бы они поманили его пальчиком и сказали бы: «Иди-ка к нам, в Брюссель». А они прибежали в Москву.

Что породило эту готовность выступить в роли просителей у высокомерных людей, представляющих грозный Запад, Римскую Империю XXI века?

Котёл в Дебальцево.

Котёл в Дебальцево.

Что побудило этих же людей пожаловать в Минск и там денно и нощно обсуждать умиротворение каких-то там восточно-украинских туземцев?

Котёл в Дебальцево. Не спорю, в Рамбуйе и в других местах тоже что-то обсуждали с Милошевичем, перед тем как начать бомбардировки и наземное вторжение. Но если когда-нибудь какой-то цезарь нового Рима, какой-то новоримский триумвират и отдадут приказ о бомбардировках России, то это произойдёт в совсем другой всемирно-исторической ситуации, и отдавать этот приказ будет другой цезарь по договорённости с другими высшими патрициями агонизирующего Нового Рима.

«Not yet», как говорят новые римляне, они же бывшие варвары, которых древний Рим разделывал как Бог черепаху. Так что давайте не вовлекать в это обсуждение тему римских завтрашних дней и действий. Давайте лучше обсудим, что именно так обеспокоило сегодня нынешний новоримский патрициат, а обеспокоило его, как мы все понимаем, Дебальцево.

То есть в Дебальцево и впрямь произошло нечто из ряда вон выходящее. Стоп. Но что это обозначает: из ряда вон выходящее?

Это значит, что есть некий ряд событий. Чтобы выйти из ряда вон, нужен ряд событий. И что случившееся в Дебальцево не относится к разряду очередных, в этот же ряд входящих, событий. Притом, что в один и тот же событийный ряд могут входить события большие и малые, яркие и блеклые. Вот почему утверждать, что в Дебальцево случилось нечто из ряда вон выходящее, можно только: а) выстроив некий ряд и б) показав, что случившееся в Дебальцево в этот ряд не укладывается.

Событийный ряд обычно именуется процессом. Я не хочу перегружать данное краткое сочинение рассуждениям о том, чем процесс отличается от потока, а поток от ещё более рыхло организованных рядов — комплексов, пакетов, каскадов. Скажу лишь, что событийный ряд становится процессом тогда, когда общее для событий содержание подчиняет себе специфику каждого из событий. В противном случае ряд событий является не процессом, а чем-то другим — потоком, каскадом, отдельными событиями, группой.

Тут всё зависит от наличия или отсутствия у событий единого очевидного целеполагания, от степени влияния этого целеполагания на внутреннюю структуру каждого события и так далее«.

Вы становитесь коллективом тогда, когда перестаёте быть собой. В каком-то смысле.

«Единым целеполаганием, объединяющим все события, происходящие на Донецке, является сопротивление граждан, проживающих на этой территории, той скверне, которая олицетворяется для них Майданом и майданутыми. При этом граждане могут именовать эту скверну по-разному или никак. При всей важности того, как именно они её именуют, ещё важнее, что они её, скверну эту, ощущают, и что возникающее у них острое ощущение порождает сопротивление».

Они этого не хотят, вот их тошнит. Вот они видят это, они понимают, что это придёт и тогда они начинают сопротивляться.

«Майдан, осуществив переворот, сделал насилие не просто элементом переворота, а основополагающим элементом своего бытия. А захватив государственную власть, он перешёл от насилия с использованием заточек, ножей, автоматов и бутылок с зажигательными смесями к насилию с использованием „Градов“, „Ураганов“, Су-25 и „Точек-У“.

Бандитско-фашистская сущность Майдана в том и проявляется, что его жажда насилия неутолима. Захватил бы Майдан оружие массового уничтожения, он и его бы незамедлительно применил, чтобы утолить хотя бы на время обуревающие его в принципе неутолимые садистские вожделения.

Соответственно, воля граждан к сопротивлению скверне Майдана могла быть только волей к сопротивлению вооруженному».

И право граждан на такое сопротивление безусловно — это право народа на восстание против узурпирующей бесчинствующей псевдовласти.

«Оставляем в стороне вопрос о том, кто прежде всего готов реально продемонстрировать волю к вооруженному сопротивлению».

Это, надеюсь, понятно? Что для того, чтобы вы сразу, сходу продемонстрировали волю к вооруженному сопротивлению, у вас:

а) должен быть где-то там в подполе АКМ,

б) у вас должна быть абсолютная готовность его применить и

в) опыт применения,

что ясно, у кого есть, и кто приходит первым. Оставим в стороне этот вопрос и перейдем к главному.

«Будучи материализована в конкретных действиях, эта воля граждан создает очаг или очаги вооруженного сопротивления. Обнаружив в качестве явленной нам политической несомненности именно это, мы тем самым обнаруживаем и то, что весь идущий на Донбассе процесс является по сути своей процессом оформления очага вооруженного сопротивления майданству».

Казалось бы, вещь понятная, но не настолько. И это сейчас увидите".

«Очаги любого вооруженного сопротивления, оформляясь, сильно меняют свою структуру и свой характер. Поэтому мы можем и должны рассматривать происходящее на Донбассе как разные фазы одного и того же процесса оформления очага вооруженного сопротивления. На первой фазе всегда формируется легко подавляемый очаг вооруженного сопротивления.

На Донбассе его формировали очень и очень многие: Безлер, Пономарев, который руководил в Славянске до прихода туда Стрелкова, Ходаковский, Захарченко и т.д., никого не хочу выделять.

Но потом в процесс формирования такого очага вклинились Стрелков и Бородай, и началось то, что можно назвать сознательным купированием процесса с тем, чтобы он не вышел из этой своей первой фазы — фазы оформления именно легко подавляемого очага вооруженного сопротивления. И в этом суть. Сразу хочу оговорить, что почти любой возникающий очаг вооруженного сопротивления является поначалу легко подавляемым. Так же, как и пожар является легко гасимым в момент, когда только лишь началось возгорание. И недаром Ленин повторял слова декабристов: «Из искры возгорится пламя», недаром он назвал свою газету именно «Искра». Искра — это очень специфическая вещь. Крохотный и легко подавляемый начальный очаг возгорания вооруженного сопротивления Донбасса должен был быстро расширяться, превращаясь в трудно подавляемый, а потом в неподавляемый очаг все того же вооруженного сопротивления бесчинствующим насильникам.

Считаю необходимым подчеркнуть, и постоянно буду это подчеркивать: нет ничего противоестественного, конспирологического в том, что поначалу очаг вооруженного сопротивления является крошечным и легко подавляемым. Это нормально.

Фидель Кастро, высадившись на Кубе с небольшим и сильно пострадавшим при высадке отрядом вооруженных революционеров, создал в начальный период именно такой, казалось бы легко подавляемый, очаг вооруженного сопротивления американцам и их ставленнику Батисте. Но этот очаг стал искрой, из которой начало возгораться пламя, оно так быстро возгорелось, что режим Батисты пал, а Фидель стал вершителем кубинских судеб и одним из самых влиятельных латиноамериканских политиков.

Утвердившись в этой роли при поддержке СССР, Фидель Кастро устоял после краха СССР и удерживает позиции в течении всего постсоветской периода мировой истории. Он эти позиции удерживает в маленькой стране под боком у США. Это ли не пример того, как могут разворачиваться процессы, превращающие легко подавляемые очаги вооруженного сопротивления в очаги формирующие и новую государственность и новый общественно-политический строй.

А вот легендарному Че Геваре этот опыт кубинской революции перенести в другие страны Латинской Америки не удалось — искра, вспыхнув, была погашена, что вовсе не означает, что создавший искру Че Гевара был чьим-то агентом, заведомо создававшим легко подавляемый очаг вооруженного сопротивления в Латинской Америке за пределами Кубы.

Мао Цзэдун создал, казалось бы, легко подавляемый очаг вооруженного сопротивления в Китае, и эта искра, долго разгораясь, создала великое китайское государство. Хо Ши Мин создал тот же очаг во Вьетнаме, с таким же результатом.

Быстро разгоревшейся искрой было восстание в Приднестровье против карателей, очень похожих на тех, которые действуют сейчас под желто-блакитным флагом на Украине".

То есть, конечно, это один к тысяче всё. Но это именно это.

«И, в конце-то концов, разве сам Майдан не был искрой с противоположным знаком, черной искрой? Которую удалось раздуть за счет огромной помощи Запада и чудовищной несостоятельности парализованного Западом Януковича?

Появления Стрелкова с небольшим отрядом вооруженных соратников в городе Славянск, где к тому времени местный лидер Пономарёв уже возжег крохотную искру вооруженного сопротивления карателям, легко было принять за высадку Фиделя Кастро или любое другое героическое начинание того же типа.

Однако вскоре обнаружилось, что никакого отношения к подобного рода сотворениям искр, дабы из них возгорелось пламя, Стрелков не имеет и не хочет иметь. Заявлял об этом, причем постоянно, не кто-нибудь, а сам Стрелков.

К кому он обращался от имени легко подавляемого очага вооруженного сопротивления? Только к России и только с просьбой спасти созданный им очаг легко подавляемого вооруженного сопротивления от неминуемого и скорого подавления этого очага украинскими карателями, получившими контроль над людским составом и тяжелыми вооружениями достаточно крупной армии.

«Спасите нас, ведь мы же обречены! Ибо созданный нами очаг вооруженного сопротивления чрезвычайно слаб, он относится к категории легко подавляемых, и если вы нас не спасете, мы...», — далее говорилось: «...мы все скоро погибнем, будем погибать героически». Чувствительные барышни и женоподобные блогеры тут же начинали рыдать, но имелось-то в виду, просто по факту случившегося, совсем другое: если мать-Россия и лично Президент РФ нас не спасут, введя регулярную армию, то мы свалим и займемся своей раскруткой и анти-пиаром тех, кто регулярную армию РФ не задействовал, а значит предал, слил и так далее.

Чтобы читатель, яростно обрабатываемый и поныне стрелковцами, почувствовал пикантность такого мессиджа, предлагаю ему представить себе Фиделя Кастро, еще не взявшего власть, обращающегося к Хрущеву и КПСС: «Мы ваши сторонники, мы создали очаг вооруженного сопротивления проамериканскому режиму Батисты, мы рискнули, высадились, бродим в джунглях, этот очаг легко подавляем, как иначе может быть: там же Америка и Батиста. Спасите нас, введите советские войска! А не введете — мы сдадим позиции и будем вас нещадно позорить, как предателей сливших героический проект Новокубии, Краснокубии».

Вдумайтесь, если вирус «стрелковщины» ещё не сожрал вам мозг окончательно. Если Стрелкова послало Российское государство со спецмиссией, предполагавшей: а) создание малого легко подавляемого очага вооруженного сопротивления, б) показ российскими СМИ ужасов карательщины и благородство восставшего народа в этом очаге и в) быстрый ввод регулярных войск РФ, — зачем ему ныть денно и нощно о том, как слаб созданный им очаг вооруженного сопротивления и, предъявляя себя как благородных жертв, поносить тех, кто послал его (если это спецмиссия), зачем ему называть этих пославших негодяями, обвинять пославшее его руководство в сливе Новороссии, в измене русскому делу. Если это спецмиссия, то спецпосланец ведёт себя соответственно, он тех, кто его послал, не поносит. А если Стрелков пришел в Донбасс как новый Фидель Кастро или Че Гевара, это нытье тоже позорно и контрпродуктивно, не правда ли? Он должен обращаться к народу Донбасса, раздувая искру, дабы она превратилась в пламя. Брать власть, опираясь на местное вооруженное сопротивление и после этого строить новые отношения с Россией, уже победив карателей и отстояв эту самую Новороссию, он эти самые новые отношения должен был начать строить, не правда ли?

Да, в отличии от Фиделя Кастро, Мао Цзедун и Хо Ши Мин использовали советскую помощь до взятия власти, но ведь не советскую армию? Мао — так тот пуще огня боялся стать советским ставленником, которого приволокли в обозе вошедшие на территорию войска великого СССР. Потому что, будучи приволоченным в обозе или спасенным за счёт ввода войск, что тоже самое, он терял возможность опираться на народ Китая и внутрикитайские элиты, очень чутко реагировавшие на национальный, а не марионеточный характер действий данного вождя китайских коммунистов. Насквозь, добавлю, пропитанного идеей национального величия Поднебесной. А когда какого-нибудь советского или американского ставленника приводили к власти с помощью ввода иностранных войск, то этот ставленник

а) Не позорил денно и нощно тех, чьей марионеткой являлся («марионетка» — это устойчивый политтермин, означающий именно этот тип приобретения власти).

И б) пытался быстро приобрести немарионеточную репутацию, или же покорно уходил через какое-то время, отдавая власть более автономному, а значит, дееспособному ставленнику той же сверхдержавы. Пример: замена Бабрака Кармаля Наджибуллой.

Вывод. Стрелков не явился по своей воле, как новый новороссийский Фидель Кастро, он не был послан под ввод войск РФ Президентом нашей страны Владимиром Путиным. Этот вывод невозможно опровергнуть. Для этого не нужно не специнформации, ни чего-то еще. Какой уровень затемнённости мозга нужно иметь, чтоб это не понять? Что спецпредставитель действует одним способом, а Фидель Кастро — другим.

Так кем же и зачем он был послан?

Если он не Фидель, то он кем-то был послан. Но если он был послан не Путиным, то кем?! И повторяю — зачем?

А ведь он был послан. Если Стрелкова послала мощная российская элитная группа, так называемая «партия войны», сказав ему: «Давай, нужным образом делай дизайн, с кровью, и жертвами, и ужасами бандеровской карательщины, а мы „додавим“ Путина, убедим его, в том, что нужно вводить войска», то Стрелков не должен был:

а) Сам осуществлять антипутинский пиар.

б) Якшаться с авторами мема «Путин-слил-сука-введи-войска» и так далее.

Как минимум, «партия войны» знала, что Путин никогда и ничего не делает под давлением поносящих его стрелковых, просвирниных и так далее. Это смешно.

Значит, этот пославший не только не сам Путин, но это не «партия войны», которая хотела подтолкнуть Путина к введению войск.

И если задача была продавить решение о вводе войск, то всё бы исполнялось иначе, без знаменитого стрелковского «поноса» и просвирнинских «истерик», без поношений Путина. Если же Стрелкова послал Малофеев, оборзевший настолько, что стал действовать от своего лица, не сообразуясь с членами «путинского политбюро» (не люблю все эти разговоры про политбюро, но использую здесь просто как ёмкую метафору), то такого безумца быстро бы урезонили. Да и надо ли рассматривать варианты, явным образом невозможные? Мы все знаем, что Малофеев и не лицо, особо приближенное к Верховному, и не беспризорник. Знаем, к кому он ходит, с кем советуется, без кого не принимает решения«.

Значит, Стрелкова послал не Путин под ввод войск, ибо они были бы введены. Не «партия войны», чтобы подтолкнуть Путина. И не Малофеев сам по себе. Но его кто-то послал.

«Ну и попробуйте тогда дать внятную, мало-мальски правдоподобную интерпретацию рассмотренных мою странностей, позволяющую отмести версию заговора, подчеркиваю, не какого-то абстрактного заговора невесть каких международных закулис, а конкретного заговора с целью свержения Президента России Владимира Путина. Ну попробуйте, ну расскажите мне, подо что был послан».

Вызвал Путин, сказал: «Езжай, жди, двадцать дней — вводим, изображай. Всё»? «Владим-Владимирыч, ужас-ужас-ужас и да, мы боремся-боремся, напрягаемся, боремся-боремся».

«Партия войны» — всё тоже самое, разница только в том, не надо Путина, мы тебе говорим, а мы будем ходить в кабинет и говорить: «Владим-Владимирыч, ситуация меняется не по дням, а по часам, надо вводить», — опять-таки ни одного слова поношения, молчать всё, да.

Сам Малофеев? Ему цыкнули один раз — он уполз под стол. И никогда бы он не сделал это всё сам, не тот герой.

«Так вот и попробуйте дать внятную мало-мальски правдоподобную интерпретацию странностям, позволяющую отмести версию заговора. И не какого-то, а конкретно антипутинского».

При этом, конечно, есть люди, которые говорят: «Ну и слава богу, это патриотический заговор белых, там... это вообще новая реальность», — но мы-то понимаем, что 4 дня отсутствия этой реальности — и ввод войск НАТО.

«Лично я хотел бы ознакомиться с иной внятно обоснованной интерпретацией случившегося.

Но нет таких интерпретаций, да их, увы, и не может быть. Можно, конечно, сказать, что все подряд истерили, дурью мучились, действовали под воздействием разного рода аффектов, подогретых горячительными напитками и под воздействием иных, более сильнодействующих средств, рождающих те или иные «глюки». Но версия такого всеобщего помешательства, алкоголизация, наркотизация, согласитесь, еще намного фантастичнее, чем версия верхушечного антипутинского заговора, в котором Малофеев, Бородай и Стрелков были, что называется «на подхвате».

Согласившись с наличием такого заговора, читатель сразу же двинется по проторенной дороге, ведущей от пресловутого «вашингтонского обкома» в либеральные прозападные элиты РФ. Мол, и на Болотной имело место именно это. Так-то оно так, и какие-то нити тянутся из США в наши либеральные круги. Я даже описал одну из таких возможных (и не более того) ниточек, за что описанная «ниточка» сдуру подала на меня в суд. Причем, не только на меня, но и на моего заместителя Юрия Бялого, который обычно просто говорит, почём акции и кто что скупает.

Но давайте будем честными до конца. Господин Стрелков тесно связан не с общеизвестными нашими проамериканскими либералами, а с совсем иными, весьма потаенными ведомствами, имеющими совсем иную репутацию, нежели господин Чубайс и кто-то иже с ним. Причём мы все знаем, с какой именно частью какого ведомства господин Стрелков связан и какова эта связь.

Знаем мы об этом и до откровений генерала Тендетника. Но теперь доступ к такому знанию, которое обычно носит эксклюзивный характер и относится к числу «многих знаний, которые умножают скорбь», имеют все обитатели интернета. Пожалуйста, читайте, завидуйте, обсуждайте.

Исступленно поддерживают господина Стрелкова и вполне определенные блогеры, так называемой патриотической ориентации, и вполне определенные общественные деятели, являющиеся не «птенцами гнезда чубайсова». При этом, каково «гнездо», «птенцами» которого они являются тоже вполне понятно. И это «гнездо» нам в деталях описал господин Тендетник«.

В частности, сказал: «Ну мы же лучших собирали, вербовали лучших. А потом мы их отпустили».

Ох ты, голубь ты мой, ты их отпустил, ох, ты их отпустил, лапонька! Прямо взял и Бобков Гусинского отпустил, ну прям и все остальные сделали то же самое. Нашел козлов! Никто никого не отпустил, лапоньки вы мои. Один очень пожилой и слепнущий человек, ссылаясь на слепоту, говорил: «Отпустите, отпустите», — сказали: «Хрен мы тебя отпустим». Что песни-то поете? Никуда вы их не отпустили, а направили на разрушительную работу.

«И это нам в деталях описал, опять-таки Тендетник. Стрелков, кстати, не только ничего не опроверг, но и зафиксировал публично факт своих особых отношений с Тендетником».

Он встретился, да, обсуждал всё.

«Какие-нибудь господа Решетников или Крутов тоже отнюдь не либералы и имеют однозначную ведомственную приписку. Господин Дугин и господин Федоров тоже не либералы. Желающие могут составить список яростно, неприлично славословящих Стрелкова, вопреки его провалам и саморазоблачениям, и этот список, в чем легко убедиться, адресует вовсе не к либеральному гнезду.

То гнездо, к которому этот список адресует, покрыло шалости Стрелковой компании, что она не имела права делать. Причем оно не тщательно замело следы, а буркнуло своему подопечному: «Ты того, говори время от времени, что ты за Путина и гни свою линию».

Сдуру так себя не ведут. Так ведут себя, будучи уверенными, что всё уже схвачено и час свершения близок. В противном случае, следы заметают более аккуратно. Более подробно такие сюжеты не обсуждают в открытой печати, хотя бы потому, что игра в разгаре и такое обсуждение было бы непростительно простодушным.

Мы ждем, когда противник откроет карты, и поверьте, он их обязательно откроет вблизи часа «Ч». Причем именно вблизи, после чего начнется «эндшпиль», результат которого определяется возможностями сторон, их готовностью действовать, полностью засветившись, и объемом конкретных знаний, как аналитического, так и иного характера. Может быть, проведенный мною анализ что-то прояснит в части моего неоднозначного отношения к проведенному 21 февраля мероприятию, зачем-то названному «Антимайданом».

Не хочу вносить окончательных оценок, но какая-то невнятная тревога по поводу слишком уж очевидной неуклюжести, несвоевременности, агрессивности, беззубой причем агрессивности, мероприятия, увы, не покидает меня, а после всего, случившегося с Немцовым, это всё ощущение резко усилилось. А потому позволю себе развить тему легко подавляемых очагов всяческого и, прежде всего, вооруженного сопротивления.

Ведь кроме очагов такого сопротивления, чья слабость порождена стихийностью процесса на раннем его этапе, есть и другие очаги, чья слабость порождена интересами организаторов данного очага. Если очаг создают те же, кто будет его потом подавлять, то этот очаг просто обязан быть слабым, не правда ли? И все попытки наращивания возможностей такого очага будут пресекаться его создателем или создателями. Кто контролировал параметры очага вооруженного сопротивления, созданного в 1993 году в здании Верховного Совета РСФСР на Краснопресненской набережной? Те же, кто организовывал подавление очага. Потому что, подавив ими же созданный очаг, его создатели:

а) пропихнули определенную Конституцию,

б) избавились от ненужных политиков, типа Руцкого и так далее,

в) создали необходимую общественную атмосферу, в том числе и страха и так далее,

что вовсе не значит, что и депутаты, и простые граждане, выступившие против ельцинского преступного Указа № 1400, не были носителями стихийного доброкачественного желания. Желания сопротивляться ельцинскому беззаконию.

Или что у негодующих не было законного права на вооруженное сопротивление. Всё было: и право, и искреннее негодование, запускающее оформление очага вооруженного сопротивления, — но реальные оформители этого очага хотели, чтобы он не превращался из легко подавляемого даже в трудно подавляемый, и уж тем более в неподавляемый. Находясь в тени, они держали всё под контролем. И у их противников не хватило политического ресурса для того, чтобы вывести процесс оформления данного очага из-под контроля данных закулисных манипуляторов.

Я подробно описал тогда же, что именно эти манипуляторы помешали сделать. Они лишили здание имевшегося автономного электроснабжения, притом, что здание относилось к разряду объектов гражданской обороны высшей категории. Они лишили здание имевшегося там информационного узла, позволявшего худо-бедно общаться с обществом, дезинформированным ельцинским телевидением. В ту эпоху, напоминаю, никакого интернета не было и в помине. Они помешали организации серьезной обороны здания, притом, что уничтожение немногочисленных танков, расстреливающих его, не трудно было бы осуществить при наличии противотанковых средств, которые предлагалось в этом здании разместить, и на что был получен категорический отказ. Они выманили людей из здания, привели их в «Останкино», осуществили глупую и слабую атаку «Останкино», центр энергопитания которого находился в другом месте, контролируемом противником, как и альтернативный телецентр. И так далее. Вот так искусственно формируются легко подавляемые центры вооруженного сопротивления.

И есть все основания предполагать, что на начальном этапе Донецкий центр вооруженного сопротивления хунте формировался по той же схеме. Создать легко подавляемый центр вооруженного сопротивления, начать атаковать его «Градами», сгоняя на самом деле с земель восточных украинцев и миллионы так называемых «омоскаленных».

Такой сгон являлся основополагающим в планах Бандеры, Шухевича и всех последователей«.

Согнать миллионы «омоскаленных», без этого не будет Украины. Это основа плана. Если вы создаете легко подавляемый очаг и начинаете его «утюжить», почему-то не снайперскими винтовками, а «Градами», значит, вы хотите согнать население. Значит, вы же его создали, отчасти хотя бы, используя искреннее желание людей. Разве не было этого искреннего желания при сопротивлении в Белом доме, тоже было. А дальше вы начинаете отрабатывать так, как вам нужно.

«Начать атаковать „Градами“, сгоняя на самом деле с земель восточно-украинские миллионы так называемых „омоскаленных“. Такой сгон являлся основополагающим в планах Бандеры, Шухевича и их последователей. Дискредитировать Путина и Россию воплями о „сливе Новороссии“ или же втянуть Россию в грубую лобовую проигрышную и совершенно бесперспективную оккупационную авантюру. Подавить очаг после того, как сгон с земель будет осуществлен, а Путин скомпрометирован бездействием или же вовлечен в бесперспективные действия. Перекинуть массу вооруженных людей, возмущенных тем, что их „слили“, на территорию России. Соединить это их недовольство с недовольством беженцев, широких народных масс, организовать поход на Москву и майдан в Москве. Под шумок зачистить Крым.

Вот под какой сценарий, он же „План Б“, создавался на Донбассе именно легко подавляемый очаг вооруженного сопротивления, которому целенаправленно мешали развиться в очаг сопротивления более серьезного. Ну чем не ремейк на тему расстрела Верховного Совета в 1993 году? И технология та же, и режиссёр... что называется, жив, курилка. И на подхвате всё те же.

На этот раз не получилось. Перевод донбасского очага вооруженного сопротивления из разряда легко подавляемых, удобных „мальчиков для битья“, в разряд трудно подавляемых начался в середине июня 2014 года. Именно тогда та часть гражданского общества России, которая располагает необходимыми возможностями, сумела доставить на Донбасс, прежде всего в Славянск, большое количество разнообразного вооружения».

Не надо мне петь песни, о том, что оно не доставлялось в Славянск!

«И как же отреагировали на это руководители Стрелкова и лично этот „Фидель Новороссии“? Они не обрадовались, а очень сильно обеспокоились, и тем самым показали, насколько им нужен только легко подавляемый очаг вооруженного сопротивления на Донбассе.

Примерно через три недели после начала таких поставок, которые потом Стрелков и иные провокаторы назовут „активностью военторга“, началось бегство Стрелкова из Славянска. Оставив не только Славянск, но и ряд других ключевых городов Донбасса — Краматорск, Дружковку и так далее, — Стрелков затем вознамерился сдать Донецк (смотри признательные показания самого Стрелкова в газете „Завтра“, признания Бородая на сайте „Актуальные комментарии“ и другие аналогичные материалы).

Добавлю к этому одно соображение общего характера. Внимательное прочтение всех рассуждений Стрелкова показывает, что Стрелкову отвратительна сама мысль о том, что состоится что-то, кроме прямого лобового ввода армии РФ на территорию Украины».

Вот вы чувствуете, что ему мысль о любом другом деле, кроме вот «входят бравые хлопцы, вот так вот, флаг, техника» — всё остальное противно.

«Он презирает ополчение. Всячески уценивает его и противопоставляет разного рода немытым ополченческим кувырканиям только одно — „благородный, красивый ввод российской армии с её, опять же, благородным и красивым размещением в Новороссии“.

Всё то, что неминуемо последует за этим размещением, Стрелков не обсуждает. Не обсуждает он и то, на какой именно части украинской территории надо будет армию размещать, какие это породит размещения на другой части территории войск НАТО, и какие это породит действия — и это главное — не НАТО, а ООН, Организации объединенных наций».

В тот же день какая будет выпущена резолюция? Которой всё и начнет кончаться.

«То есть для Стрелкова этот ввод войск не план, подлежащий реализации, а пиар-утопия, которую надо использовать для дискредитации тех, кто реально осуществляет развитие реального очага ополченческого сопротивления на Донбассе».

Никто не собирался вводить их, это пиар-утопия, это не действия в реальном мире, это спектакль.

«Лукавые ссылки на то, что дискредитированию подлежат очередные чиновники, а не глава российского государства, рассчитаны на полных идиотов».

И после «Минск-2» уже как-то вообще не работают. Но и раньше они не работали, потому что рассказать о том, что какие-то там чиновники, — которые на самом деле вот так вот [показывает] смотрят на Путина, — на самом деле им манипулируют и побуждают его делать не то, а другое, значит рассказать, что тот, кого так побуждают, он вообще не человек.

«Всем остальным, включая тех, кто опекает Стрелкова, совершенно ясно, по кому наносит удар их подопечный и они это всячески поощряют.

Итак, с апреля по июнь 2014 года мучительно осуществлялось становление именно легко подавляемого, а не какого-либо другого, очага вооруженного сопротивления на Донбассе. Ряд событий, происходивших в этот период, упакован тем самым в единый процесс оформления такого очага сопротивления, или точнее, в первую фазу процесса, когда оформлялся именно очаг легко подавляемого сопротивления.

Из ряда вон выходящим тут является начавшаяся поставка на Донбасс большого количества серьезных вооружений. Ведь на какую тему болезненнее всего скулил Стрелков? И до начала этих поставок и после того, как они начались? На тему об отсутствии у ополченцев оружия. Бежав из Славянска, Стрелков оставил украинцам прорву этого оружия».

Пусть мне тоже не поют, что это «украинская пропаганда».

«Как бы там ни было, с середины июня процесс оформления очага вооруженного сопротивления на Донбассе перешел в новую фазу. Оформляться стал теперь уже очаг трудно подавляемого сопротивления. И он начал оформляться не благодаря Стрелкову, а вопреки ему. Стрелков сделал всё возможное, для того чтобы очаг трудно подавляемого сопротивления не оформился, он продолжал этому мешать вплоть до момента, когда его выдворили так же, как и других малофеевцев.

После выдворения он продолжал делать всё возможное для недопущения перевода процесса оформления очага вооруженного сопротивления на Донбассе из фазы оформления легко подавляемого очага в фазу оформления очага трудно подавляемого. Но такой очаг оформился. «Что ж, — сказала хунта, — если мы имеем дело с трудно подавляемым очагом, то надо потрудиться и подавить». И хунта начала это форсированное подавление, резко облегченное тем, что Стрелков сдал ей ключевые территории ДНР.

Хунта свирепствовала, ополченцы сопротивлялись, Стрелков разглагольствовал на тему о тщете этого сопротивления и, с благословления своих кураторов, ставил этому сопротивлению палки в колеса. Так продолжалось до августа 2014-го, а в августе вторая волна ополчения, которую Стрелков и другие провокаторы именуют «отпускниками», разгромила карателей.

С этого момента процесс оформления очага сопротивления перешел в третью стадию: очаг из трудно подавляемого стал неподавляемым, и именно на эту, а не какую-то иную тему были подписаны минские соглашения, которые стал неистово поносить Стрелков.

Между тем, весь опыт оформления очагов сопротивления в постсоветский период основан на подписании соглашений, которые на уровне написанных слов почти ничего не значат, но очень много значат на уровне самого факта той или иной согласительности. Поскольку каждый такой факт на деле обуславливается только новой состоятельностью очага сопротивления (Приднестровского, Абхазского, Карабахского, любого другого)«.

«Давайте что-нибудь подпишем», — начинают те говорить, только после того, как им еще сильнее дали по мозгам. «Невозможно, давайте подпишем!»

«Итак, после августа 2014 года Донбасский очаг вооруженного сопротивления превратился из трудно подавляемого в неподавляемый. Процесс оформления очага перешел тем самым в третью фазу.

При этом постоянно говорилось о том, что пауза, обеспеченная минскими соглашениями, выгодна только Порошенко, что он ею воспользуется для укрепления мощи карателей. Предполагалось, что ополченцы этой паузой никак не воспользуются, более того, начнут разлагаться, но произошло-то другое. Стала оформляться грубая, увы, но освобожденная от первичной растерянности состоятельность очень еще несовершенного ополченчества. Никоим образом не склонен воспевать эту специфическую состоятельность, вижу в ней огромные изъяны и очень опасные мины замедленного действия, но самостоятельность, криво-косо, стала возникать.

Возникнув, она сначала породила освобождение Донецкого аэропорта, этой символически, да и стратегически значимой территории, а потом котел в Дебальцево. Тем самым, оформление очага сопротивления перешло в четвертую фазу — фазу неустойчивой тактической наступательности. На этой фазе, так напугавшей триумвиров нового Рима, сопротивление способно к медленному, жертвенной кровью купленному, восстановлению контроля над всей территорией Донецкой и Луганской областей. Процесс оформления неустойчивой тактической наступательности будет очень мучительным, но если ДНР и ЛНР оформятся как очаг такой наступательности, то раньше или позже будут возвращены под контроль ополчения Дружковка, Краматорск, Славянск, позорно отданный Стрелковым, и другие населенные пункты.

Тогда и только тогда процесс перейдет в пятую фазу. В фазу устойчивой тактической наступательности. Ничего не предвещаю, не говорю, что обязательно перейдет. Из ряда вон выходящим событием, которое ознаменует собой переход процесса в эту фазу, будет взятие Мариуполя и восстановление сухопутной связи России с Крымом.

Шестой фазой будет фаза стратегической наступательности. Достаточно на этой фазе крупного настоящего (а не провокационных терактов), настоящего мирного уверенного в себе подъема освободительного движения в одном из больших и по-настоящему важных городов юго-восточной Украины и победоносного наступления ополченцев Донбасса, соединяющихся с повстанцами, поднявшими настоящее народное мирное восстание (а не осуществляющими провокационные теракты) в таком вот городе, и хунта начнет окончательно рушиться.

Потом же... Впрочем, не будем забегать вперед. Иногда у очага сопротивления хватает силы, чтобы оформить государственность на определенной территории и этим ограничиться. Впереди большая работа и противодействие ей со стороны очень мощных сил. Что же это за силы?

Нечто существенное может быть иногда сказано людьми, которые не вызывают, в принципе, никакого внимания. Вот что-то такое существенное было сказано господином Немцовым, который ведь не только сказал, что его, там, скоро убьют. Он еще начал рассуждать о каком-то «холодильнике».

Сказал он следующее, что вот все эти маргиналы эти там, кургиняны, твари все прочие там, стрелковы, неважно, всех в одну кучу... Они — это такое, нагретая маргинальная пена. А есть «холодильник», который хочет мира с Западом, и который будет свергать Путина.

После чего было обращено внимание на то, что манифестом «холодильника» является выступление Евгения Максимовича Примакова в январе 2015-го«.

Манифест «холодильника» — это выступление Евгения Максимовича Примакова в январе 2015-го. Я совершенно не считаю выступление Евгения Максимовича таковым. И никакого отношения к реальности как таковой в этих фактах не вижу. Но заметьте, с какой настойчивостью говорится только об этом «Ведомостями», там, другими газетами проамериканской направленности, всеми, вот Немцовым и так далее да.

«Не будем обсуждать, является ли сие банальной провокацией или репрезентативной болтливостью. Ясно только, что при всей весомости Евгения Максимовича Примакова, он не обладает и сотой долей тех возможностей, которые должны быть у круга лиц, делающих заявку на „холодильник“».

Если такая заявка вообще существует. Я рассматриваю чужую версию.

«После успехов ополчения в Дебальцево и перехода процесса оформления Донбасского очага вооруженного сопротивления в четвертую фазу, после минского фиаско, суть которого была в том, что Путин на предложение сдать ополчение ответил по принципу „нашли дурачка“, у Нового Рима есть одна возможность отыграться — помочь соорудить „холодильник“».

Ведь что, в сущности, сделано-то было да? Они приехали к нему, говорят: «Смотри, Владимир, мы приехали к тебе! Мы, Высокие патриции, мы тебе кланяемся. Мы видишь, как! Ты только отдай нам это. А мы, мы уж тебя осыплем всеми лепестками роз, мы тебе наденем там лавровые венки». Он говорит: «Знаю-знаю, на следующий день, после того, как я отдам, вы меня в глаза не увидите и будете, так сказать, окончательно зачищать. Фиг!» — «То есть? Нет, давайте поговорим, и еще поговорим и миру-мир и всё, что угодно!» — «Во! [показывает фигу]» — «И еще поговорим». — Всю ночь: «Ну Владимир!» — «Во!»

Но у них-то другой возможности нет. Вы себя поставьте на их место, вот они вообще ничего, предположим, ну, не могут. А делать что-то надо. Их вызывают, они серьезные люди. Они там, конечно, часть коррумпирована так, что нашим не снилось. Но какая-то часть вообще не коррумпирована, там условия жизни другие и всё.

Их вызывают, говорят: «Что делаем? План? Еще план! Еще план! Что делаем? Ставим оружие — он тоже ставит. Вводим инструкторов — он совсем в открытую вводит. Что, войска НАТО потом вводим, да? Не надо! Другой план! Снова план! Идите на пенсию, если нет плана! Кто предлагает?»

Это же естественное действие, другого действия быть не может.

«А значит, у Донбасса, Крыма, других проблемных территорий, и у России в целом есть один опаснейший враг, этот самый медленно организуемый „холодильник“».

Которого может и нет. Может, его и нет. Но им-то только он и нужен.

«И какое-то отношение данный, пока что недо-, прото-, квазихолодильник имеет к господину Стрелкову и иже с ним. Конечно, если даже тяжеловеса, такого как Примаков, недостаточно, чтобы соорудить „холодильник“, то Стрелков со всей его братией — это почти что нулевая величина».

Я не говорю тем самым, что Примаков в чем-то участвовал, упаси бог. Я говорю, просто ясно, что примерно нужно для «холодильника». Не Примаков.

«Стрелков почти исчезающая величина, тем более, что не о Стрелкове, как все понимают, речь, а о его опекунах, для которых Стрелков и другие — разменная карта в большой игре».

И у меня нет никаких гарантий того, что сутью этой игры не являются некоторые размены, при которых, так сказать, комфорт определенной, и отнюдь не только либеральной, элиты на Западе и мирное отношение с Западом, будет куплено ценой наших огромных уступок и ликвидации определенных фигур.

«Поздравим себя с Дебальцево и мобилизуемся до предела, потому что после него Новый Рим просто не может не начать продумывать что-нибудь типа этого самого „холодильника“».