виртуальный клуб Суть времени

Ссылка на youtube, файлы для скачивания – в полной версии новости.

Смысл игры - 109/2 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 602 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 91 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 125 Мб)

Youtube
 

О неудавшемся перевороте в Турции.

Выпуск 2.

Часть 4. Переворот 2016 года

То, куда и как двигались отряды бронетехники путчистов, как именно и что они пытались сбить и так далее — это я обсуждать не буду, это достаточно широко обсуждено и внятно нашими нормативными СМИ в теме, в которой обсуждают само событие и некие точечки вокруг него.

Я хотел бы обсудить другое, касающееся ПРЯМО самого́ неудачного переворота 2016 года.

Мы уже говорили о том, что наш военный самолет был сбит 24 ноября 2015 года, что с этого момента началось резкое обострение российско-турецких отношений, и что Эрдоган принес извинения 27 июня 2016 года, т.е. через семь месяцев после того, как наш самолет был сбит. А до этого вполне себе нарастала эскалация напряженности между Турцией (и самим Эрдоганом) и Россией.

Мы уже говорили о том ― это обстоятельство номер два ― что через 18 дней после того, как Эрдоган принес извинения (точная цифра — 18 дней), через 18 дней была попытка свергнуть Эрдогана. И что очевидным образом эта попытка связана с тем, что Эрдоган принес извинения, и этим, как говорят в таких случаях на современном слэнге, «кинул» всех тех, кто заказал ему антирусскую политику. Почему и как? — это другой вопрос. И вот в этот момент, уже когда переворот произошел и стало ясно, кто именно победитель, мэр Анкары Мелих Гёкчек обнародовал данные, согласно которым летчик, который сбивал самолет, принадлежал к организации проповедника Фетхуллаха Гюлена, на которого и была возложена ответственность Эрдоганом и его командой за попытку осуществления переворота 16 июля 2016 года.

Что конкретно сказал мэр Анкары каналу CNN Turk:

«Именно „параллельное государство“ испортило наши отношения с Россией. Это был инцидент, в котором участвовал один из пилотов этой структуры, сто процентов говорю. Он был одним из участников путча. До сегодняшнего дня (это говорит мэр, я его цитирую — С.К.) мы это не озвучивали, держали в себе. Но я, Мелих Гёкчек, говорю, что наши с Россией отношения испортили эти негодяи (негодяи Фетхуллаха Гюлена — С.К.)».

— http://ria.ru/world/20160716/1467463346.html

Это говорит мэр, официальное лицо, в горячий момент. И его устами официальная Анкара возлагает ответственность за неудачный переворот 16 июля 2016 года на Фетхуллаха Гюлена: кто это такой, и так далее, мы будем рассматривать отдельно.

Если бы это был только Гёкчек, это означало бы, что нет единства позиций или разные вещи говорятся в горячий момент времени. Но 16 июля 2016 года Эрдоган, а не Гёкчек, первое лицо государства, а не мэр Анкары, в своем видеообращении сказал, я цитирую:

«Сегодняшняя попытка переворота, к сожалению, является инициативой небольшой группы в составе вооруженных сил Турции. И эта группа связана с известной структурой, именуемой „параллельным государством“. Турция — это не та страна, которая преклонится перед дешевыми восстаниями, и не государство, которым (внимание, цитата! — С.К.) можно управлять из Пенсильвании».

— http://www.rbc.ru/politics/16/07/2016/578958de9a794788b6144c50

Поскольку в Пенсильвании проживает именно Фетхуллах Гюлен, и история конфликта между Эрдоганом и Гюленом имеет некоторый предшествующий неудачному перевороту 16 июля временной интервал в несколько лет, то совершенно ясно, что не только Гёкчек, но и Эрдоган лично обвиняет в этом перевороте Фетхуллаха Гюлена и его организацию.

После провала антиэрдогановского переворота вся ответственность возлагается на Фетхуллаха Гюлена, с которым у Эрдогана конфликт, длившийся несколько лет перед тем, как произошел этот неудачный переворот.

16 июля прозвучали и другие обвинения. Но главное обвинение прозвучало 19 июля. Когда было заявлено агентством Bloomberg со ссылкой на высокопоставленного турецкого чиновника, что турецкие власти взяли под стражу двух пилотов, сбивших в ноябре 2015 года российский самолет Су-24М. Было заявлено, что эти летчики участвовали в попытке госпереворота, и что зачинщиками мятежа считаются представители турецких ВВС, по-видимому, приказавшие этим летчикам сбить русский самолет. Эту информацию подтвердил министр юстиции Турции Бекир Боздаг. Значит, ответственность перед этим была уже возложена политически на организацию Гюлена, а теперь уже двух летчиков обвиняют в том, что они гюленисты, что они сбивали самолет по приказу путчистов (российский самолет Су-24М), и что они же и участвовали в перевороте.

Значит, сначала некоторые ВВС, уже готовя переворот, приказали своим летчикам сбить самолет, чтобы обострить отношения, потом эти же ВВС устроили переворот, а летчики конкретные участвовали в перевороте. Вот что говорится после неудачного переворота 2016 года.

В ноябре 2015-го, сразу после того, как самолет был сбит, и не прошло этих многих месяцев, обремененных неудачным переворотом, было сказано, что российский пилот... Ничего не было сказано о летчиках — обращаю внимание, я тут не пытаюсь что-то подтасовать или кого-то в чем-то обвинить. Я просто констатирую, что за много месяцев до этих заявлений в июле, сопряженных с переворотом, в момент, когда был сбит российский самолет Су-24М, было сказано, что российский пилот, который катапультировался из сбитого бомбардировщика Су-24М, был убит Алпарсланом Челиком — боевиком ультраправой националистической организации «Серые волки».

Вначале говорилось, что этот Челик — это чуть ли не сирийский туркмен, который реализовал свое право на самооборону. И говорили об этом, в том числе, и представители госдепартамента США. Потом было уже неопровержимо доказано, что Челик — гражданин Турции, что он родился в городе Кебан, что он является сыном бывшего мэра города Кебана Рамазана Челика. До своего появления в Сирии Челик, как военный наймит, успел поработать в Ираке, он сфотографирован с классическим знаком «Серых волков». Так что тут всё сходится.

И возникает естественный вопрос: а кто реально стоит за расправой над Су-24М, которая могла иметь далекоидущие, в том числе военные, последствия? Структура Фетхуллаха Гюлена, которую засветили только после переворота 16 июля 2016 года? Или же «Серые волки», след которых в расправе над российским самолетом Су-24М был засвечен сразу же, по горячим следам расправы? Так о чем мы должны говорить? О турецких «Серых волках», которых отодвигают в сторону в связи с тем, что нужен Гюлен? О Гюлене, которого, наконец-то, засвечивают, а раньше не хотели? Почему? — он же давно конфликтует с Эрдоганом. Или о какой-то связи между Гюленом и «Серыми волками»? Для того, чтобы это обсуждать, надо же как-то понять, кто такой этот Фетхуллах Гюлен, кто такие «Серые волки», и кто вообще действует в турецкой политике, приводя в действие механизмы тех или иных переворотов, состоявшихся или не состоявшихся. К этому вопросу мы и переходим.

Часть 5. Тюркеш и «Серые волки»

«Серые волки» (по-турецки Боз Гурд) — это турецкая молодежная радикальная ультраправая организация, националистическая в бо́льшей мере, чем исламистская, хотя не брезгующая и неким синтезом, но всё-таки сильно сдвинутая в сторону тюркского большого национализма ― не только внутритурецкого, но и большого тюркского (его мы обсудим отдельно). Официальное название этой организации: «Идеалисты» или «Сердца идеалистов». Организация была предъявлена турецкому обществу в 60-е годы ХХ века, но ряд экспертов считает, что в тени она была сформирована еще в конце Второй мировой войны, в 1944 году. Предъявлена она была в качестве такого комсомола, т.е. молодежного крыла ультраправой партии национального движения.

Партия национального движения, в свою очередь, была сформирована на основе турецкой консервативно-националистической партии. И партия национального движения, и ее молодежное радикальное, такое ― не хочется говорить комсомольское ― вот такое штурмовое крыло, гитлерюгендовское крыло, называемое «Серые волки», или «Сердца идеалистов», или «Идеалисты», является детищем полковника Алпарслана Тюркеша (родился в 1917 году — умер в 1997 году).

Тюркеш, будучи капитаном турецкой армии в годы Второй мировой войны, был привлечен к суду в 1944 году вместе с другими 22 своими соратниками, пантюркистскими (запомним эти слова — С.К) активистами, по обвинению в пантюркизме. В годы кемализма это был тяжелейший политический грех. Он был привлечен к суду, и 7 сентября 1944 года стамбульский суд чрезвычайного положения приговорил Тюркеша и 9 его особо рьяных соратников-пантюркистов к тюремному заключению сроком на 9 лет.

Но уже через несколько месяцев после вынесения приговора Тюркеш выходит из тюрьмы. Поначалу он уволен из вооруженных сил Турции. Но в 1947 году, т.е. через 3 года после своего ареста, Тюркеш и все его соратники оказываются оправданы Высшим кассационным судом Турции. Причем, всё это оправдание настолько ведется откровенно, что становится абсолютно ясно всем: и сторонникам, и противникам Тюркеша, — что он оправдан именно потому, что является крайним националистом, пантюркистом и, что важнее всего, суперрьяным, яростным антикоммунистом. И это очень нужно. В 1949 году, через 2 года после своего оправдания, Тюркеш официально возвращается на военную службу, становится вновь офицером турецкой армии. Он был уволен, как мы помним, капитаном. В 1949 году он возвращается, а в 1959 он находится уже в звании полковника.

Еще важнее то, что Тюркеш стажировался в Соединенных Штатах. Это была особая стажировка, потому что одной из сфер занятий Тюркеша было обеспечение стратегического взаимодействия между армией Турции (определенными, пристегнутыми к этой армии, закрытыми или полузакрытыми политическими структурами прямого действия) и США.

Именно Тюркеш находится на линии взаимодействия Генерального штаба турецкой армии и командования НАТО. Поэтому он не просто полковник — он полковник, входящий в высший эшелон. В 1960 году Тюркеш, как мы помним, участвовал в военном перевороте, который закончился повешением Аднана Мендереса и его соратников и возвращением Турции в американское стойло.

Тюркеш был не рядовым участником этого переворота. Он — серый кардинал, он организует взаимодействие между НАТО и Генштабом турецкой армии, он выступает по радио с обращением к народу и так далее.

Хунта, которая свергла Мендереса, называлась «Комитет национального действия». Тюркеш зачитывал обращение хунты к нации (а это никаким рядовым не доверенным членам организации не доверяют), но хунта, конечно же, сочла его слишком ультраправым, она же всё еще держалась за кемализм. Его наградили тем, что отправили в Индию с некой миссией. Ненадолго, чтобы затереть следы его слишком активного участия в деятельности хунты, и чтобы хунта могла освободиться от нежелательной для нее тогда пантюркистской радикальной неофашистской окраски. Она же хотела быть кемалистской, т.е. центристской.

В 1963 году Тюркеш возвращается, он пробыл в Индии 3 года. Он возглавляет правопопулистскую Республиканскую крестьянскую национальную партию, преобразуемую в 1969 году в партию (по-разному можно читать) националистического или национального действия. Предпочитаю, чтобы не было каких-то лишних акцентов, «национального действия», от этого содержание партии не меняется, она ультраправая всё равно. В этой партии национального действия Тюркеша именуют не иначе, как вождь. Особо рьяно его почитают «Серые волки», этот корпус «идеалистов», идеалистические очаги, по сути — штурмовые отряды самого радикального пантюркизма фашистского образца.

О том, какой именно стратегической фундаментальной мировоззренческой линии придерживался Тюркеш, можно судить по высказываниям самого Тюркеша. Более убедительных доказательств, чем высказывания самого человека, в таких случаях не бывает. Я цитирую одно из заявлений Тюркеша:

«Поскольку самая большая масса тюркского населения проживает в России (уже обратили внимание и на то, что „самая большая масса тюркского населения“, и на то, что „в России“? Он СССР называет Россией — С.К.), самый наш большой враг — Россия. Россия нас привела к нынешнему состоянию, Россия точила на нас зубы, Россия разрушила нашу империю. И опять же Россия обречена грызться и возиться с нами из-за (внимание! — это его цитата — С.К.) нашего географического положения».

— http://www.historias.ru/hias-164-4.html

Вот что такое тюркешевские пантюркистские вехи в турецком самодвижении. Можно двигаться в сторону кемализма, в сторону умеренного панисламизма, в сторону радикального исламизма и, вот, в сторону этого пантюркизма. Возможно такое движение. И есть основание предполагать, что след «Серых волков» в преступном уничтожении нашего самолета Су-24М ― он существует, как минимум, если не является решающим. А его затирают с какими-то целями. Но как можно, двигаясь в эту сторону, так меняя фундаментальные стратегические мировоззренческие вехи, оказаться другом России? Когда вам прямо говорят создатели этих вех, что Россия ― самый главный враг, что так было всегда, и что так будет.

И что это обусловлено и количеством тюркского населения на территории России, а в «тюркское население» они вводят всё (пантюркизм тюрок рассматривает очень обобщенно), и географическим положением, и тем, что пантуранизм, пантюркизм — это расширение Турции. А расширяться надо неизбежно в сторону России. Куда еще? Это Тюркеш говорит, создатель этих вех.

Вот еще цитата из так называемой «клятвы идеалистов», которую дают вступающие в организацию «Серые волки»:

«Наша борьба будет продолжаться, пока национальная Турция (кемалистская, ататюркская — С.К.) не создаст Великий Туран. Мы никогда не отступим. Мы победим. Да хранит Аллах турок и возвеличит их»

Тут говорится про Аллаха, я каждый раз хочу подчеркнуть, что у «Серых волков» есть возможность маневрировать от совсем такого светского фашизма, тюркско-националистического, к умеренно-исламистскому пантюркизму, пантуранизму. Они маневрируют в этом смысле. Аллах возможен. Невозможно только другое: отказ от радикально-антирусской ориентации, порожденной стремлением взять под свой контроль всех тюрок, а значит, прежде всего, тюрок, находящихся в государстве, которое они именуют Россией, и всех их сплотить вокруг Великого Турана.

Вот это — инвариант политики «Серых волков», это их клятва, это их символ веры, это то, ради чего они живут и умирают (а они, между прочим, и сами умирают, и убивают в большом количестве). Это такая организация, по отношению к которой какой-нибудь «Правый сектор» и прочие — это какие-то ничтожные бактерии по отношению к волку.

«Серые волки», безусловно, входили в тайную сеть «Гладио», созданную НАТО, они активно участвовали в турецкой стратегии напряженности. В ходе террористической войны, которая велась в 70-е годы на фоне всех этих переворотов и всего прочего, и являлась, по сути, именно этой стратегией напряженности, «Серые волки» убили более двух тысяч людей, и сама их организация потеряла около тысячи трёхсот человек. В этом смысле речь идет о людях, которые льют свою и чужую кровь. Они от идеалов не отказываются. А их идеалы радикально антирусские.

Самым резонансным делом у «Серых волков» было покушение на папу римского Иоанна Павла II. Покушение состоялось 13 мая 1981 года, его осуществил член «Серых волков» Мехмет Али Агджа.

Тюркеш ухитрялся и возглавлять улицу, и быть депутатом турецкого парламента, был он и вице-премьером в правительстве лидера партии «Справедливости» Сулеймана Демиреля. Я напоминаю Вам, что при Эврене он слегка пострадал, но вывернулся. Он умер, и на его место встал некоторый новый тюркский вождь, вождь «Серых волков» Девлет Бахчели́.

При Девлете Бахчели́, продолжателе дела Тюркеша, на выборах 1999 года сторонники Тюркеша взяли 18 % голосов и получили второе место. Я еще раз говорю, что Тюркеш сам к этому моменту умер.

Тюркеш и его сторонники очень много значили при Эльчибее, таком Азербайджанском лидере. При нем лидер азербайджанских «Серых волков» Искандер Гамидов был назначен министром внутренних дел. Позже, при Гейдаре Алиеве, он был осужден и т.д.

Тюркеш после смерти был превращен в совершенно священную культовую фигуру движения, поэтому не надо говорить, что это движение, как в случае коммунистов, может разоблачить культ Тюркеша и всё прочее. Оно не разоблачит культ Тюркеша. Тюркеш священен — а значит, и слова его священны. «Серые волки» находились в оппозиции к режиму Реджепа Тайипа Эрдогана. Для них Эрдоган слишком мягок и несколько слишком исламистски настроен. Что касается «Серых волков», ― это очень тонкий вопрос ― но я рискну утверждать, что они преимущественно всё же ориентируются на пантюркизм и пантуранизм с отодвижением в бок панисламизма. Они хотят превращения маленькой национальной Турции в Великий Туран, сплоченный в основном (видите, как я всё время осторожно говорю?) не исламистским, а тюркским или туранским единством. В этом смысле абсолютным идеалом «Серых волков» не является Османская империя — она недостаточно туранистская для них, недостаточно тюркская — они ее уважают, но не считают абсолютным идеалом. Им нужно построение великого государства тюрок, включающих в себя, конечно, и тюрок российского государства. Такая вот возможна смена вех.

Когда надо, пантюркисты из «Серых волков» поддерживают исламистов в войне против явных врагов пантюркизма (не только курдов). Но ползучая исламизация Эрдогана для «Серых волков» не является таким абсолютным благом. Они на это смотрят, мягко говоря, сдержанно.

Так кто же организовал переворот против Эрдогана? «Серые волки» или сторонники Фетхуллаха Гюлена? Или они могут быть вместе? Пока что нам важно установить, что это две разные силы, и что в разное время в разной степени официальной Турцией акцентировалось участие этих двух разных сил в уничтожении российского Су-24М. В начальный период говорилось о «Серых волках», и говорилось это отнюдь не с таким абсолютным минусом, потому что в то время вообще говорили: «сбили и правильно сделали», — а потом начали говорить о Гюлене. Поэтому, обсудив «Серых волков», мы далее обязательно должны обсудить Гюлена, тоже находящегося в оппозиции к Эрдогану, но, в целом, исповедующего идеологию, мировоззрение, стратегию, достаточно отличающиеся от идеологии, мировоззрения, стратегии «Серых волков». И гораздо более близкую к идеологии, мировоззрению, стратегии самого Эрдогана, который по частным вопросам остро конфликтует с Гюленом, а теперь еще конфликтует с ним по вопросу об американизме, но по целому ряду вопросов с ним изначально и связан, и в чем-то близок. Так кто же такой Фетхуллах Гюлен, и кто за ним стоит?

Часть 6. Фетхуллах Гюлен и те, кто за ним стоит

Так кто же такой этот Фетхуллах Гюлен, на которого так ополчился президент Турции Эрдоган? Кто этот Фетхуллах Гюлен, про которого Эрдоган и члены его команды говорят, что именно он и есть «параллельное государство», которое при поддержке США пыталось свергнуть Эрдогана?

Пусть всё то, что Эрдоган говорит о Гюлене, нам вполне выгодно (а выгода в политике значит очень много), тем не менее, мы хотим же понять, о ком это всё говорится. Мы же должны что-то знать об этом политике, на которого возлагается ответственность за попытку свергнуть Эрдогана. Мы должны понять, что за этим политиком стоит, насколько мощные силы, кроме абстрактных адресаций к США. Что там еще есть? Какие реальные отношения связывают Эрдогана с Гюленом? Иначе мы скользим по поверхности. Иначе, это вот этот танец ярких пятен, высказываний, каких-то блицев, клипов, шоу, внутри которых возникает только возбужденность и полное непонимание сути происходящего. Поэтому давайте разбираться с Фетхуллахом Гюленом спокойно, подробно, приводя все те сведения, которые не являются ни конспирологическими, ни мифическими. Проверяя имеющиеся данные, и занимаясь не только биографией данного конкретного лица, даже если речь идет о политической биографии, но еще и тем, что называется бэкграундом. Важно не только, как говорят американцы, who is Mr Gulen?, но еще и, как они говорят, и мне нравится это различие, what is Mr Gulen? Какие стоят за Гюленом силы? Каков его бэкграунд? Мы говорим Гюлен, подразумеваем что? Вот ведь какое понимание нам необходимо. И без этого понимания мы не ответим ни на один серьезный глубокий стратегический вопрос, касающийся политики Турции, а значит, и взаимоотношений между Турцией и Россией, особенно если речь идет не о прагматических, а о более сущностных отношениях, что пытаются, как мне представляется, вполне необоснованно навязать нам, прикрывая это навязанное и реально невозможное глубинное сущностное сближение тем, что идут действительно нужные и очень важные, крайне существенные прагматические действия, позволяющие прагматически, даже очень серьезным образом, сблизиться Турции и России.

Ну, а вдруг возможно и такое сущностное сближение? Мы не будем ничего здесь предугадывать, не будем «мазать» разные варианты черной и белой краской, а будем просто разбираться в Гюлене, его бэкграунде, а значит, и в чем-то большем.

Фетхуллах Гюлен родился 27 апреля 1941 года в турецкой деревне Коруджук, находящейся вблизи от города Эрзурум. Отец Фетхуллаха Рамиз Гюлен был имамом, т.е. исламским священником. В любом случае, Фетхуллах Гюлен получил классическое исламское образование, он выучил наизусть Коран в 10 лет и впервые прочитал проповедь в 14. Учился он в двух медресе у нескольких ― и мне очень важно, чтобы это было осознано ― турецких суфиев. Человек, который так рьяно проявляет себя в освоении ислама и учится у турецких суфиев, он и сам является суфием. Иначе не бывает. Иначе не возьмут на такое обучение. Там ведь и академическое обучение идет, и более глубокое. Так вот, не отдают детей на обучение суфиям, если не хотят, чтобы дети стали суфиями, особенно если это продвинутые дети, страстно осваивающие ислам и желающие посвятить ему жизнь. Хотели бы, чтобы дети были какими-нибудь несуфийскими исламскими деятелями, отдавали бы не суфиям. Потому что суфии, когда они серьезно занимаются обучением и воспитанием, они производят суфиев — что понятно.

Так вот, Фетхуллах Гюлен учился у трех суфиев, которые известны тем, что они сыграли определенную роль в дальнейшем в противодействии окончательному искоренению ислама, которое затеял ранний накаленный светский кемализм, и во вторичной исламизации Турции. Эти крупные турецкие суфии, у которых учился Фетхуллах Гюлен: Алварлы Эфе, Осман Бекташ — имя говорит само за себя, есть такой суфийский орден Бекташи, который был очень тесно связан с янычарами, но об этом мы еще поговорим ― и, наконец, третий из этих суфиев Хаджи Ситкы-эфэнди. Знаете, как говорят в таких случаях, если птица похожа на утку, крякает как утка, плавает как утка и т.д., то, скорее всего, это утка. Но тут дело даже не как с этой самой птицей, тут уже просто всё достаточно однозначно. Да Фетхуллах Гюлен это никогда особенно и не скрывал.

Но если вставать на формальную позицию, такого формального биографического описания, то Фетхуллах Гюлен ― это турецкий писатель, общественный деятель, бывший имам и проповедник, исламский общественный деятель и инициатор и основатель некого движения «Хизмет». Проживает он в США в штате Пенсильвания и, и, и, и... и этого, ничем особо, с формальной точки зрения, не отличающегося турецкого общественного деятеля, бывшего проповедника, каких очень много (и общественных деятелей очень много и т.д.), почему-то в 2008 году называют — как Вы думаете, кем? (я хочу при этом быть точным) — самым влиятельным интеллектуалом планеты. Самым влиятельным интеллектуалом планеты. И так называют Гюлена люди, которые голосуют на очень известных американских сайтах. Причем тут речь идет о голосованиях, в которые включены не рядовые граждане, а лица, обладающие определенной компетенцией. А еще Гюлен с 2009 года входит в число пятисот самых влиятельных мусульманских деятелей. А по итогам 2013 года он был назван одиннадцатым из самых влиятельных исламских деятелей планеты.

Вдумайтесь опять-таки. Есть высшие религиозные деятели, есть Мекка, Медина, и много чего еще есть. Для того, чтобы человека, живущего в Пенсильвании и не представляющего ничего такого сверхстатусного с точки зрения его места в исламской конфессии, вдруг назвать самым влиятельным интеллектуалом планеты и поставить его одиннадцатым в числе исламских религиозных деятелей при том, что есть люди, просто занимающие выдающиеся положения в исламе (по статусу выдающиеся), и люди, имеющие колоссальные заслуги перед исламом, ― для этого нужны какие-то основания. Еще могу добавить, что в том же 2013 году Гюлен включен в число ста самых влиятельных людей мира. Уже не просто там исламских деятелей, или интеллектуалов, а самых влиятельных людей мира. И включил его в эту сотню не абы кто, а журнал Time. Еще могу добавить, что Гюлен включен в число пятисот самых влиятельных людей мира — кем? — журналом Foreign Policy. И Time, Foreign Policy — это не дешевые желтые издания, в которых можно что-нибудь купить, прямо-таки взять и себе место заказать, — это очень авторитетные площадки, на которых высказываются авторитетные точки зрения.

Гюлен уехал в США в 1999 году. Он, действительно, болен — он пережил операцию на сердце, несколько операций, связанных с тем, что у него диабет и другие болезни, — но отъезд его в США, конечно, не был просто отъездом по лечению. И началась история, так сказать, преследования Гюлена, обернувшаяся его отъездом в США, очень давно.

Еще в 1971 году Гюлен, который был проповедником в мечети города Измира, был осужден на три года за деятельность, направленную на создание в Турции исламского религиозного государства. В 1971 году такая деятельность еще вполне себе преследовалась, причем достаточно жестко.

По данным полиции, Гюлен осуществлял эту деятельность через — внимание! — суфийский, как заявила полиция, орден «Нурджу». Причем было сказано, что одна из окончательных целей нурджизма — суфийского, подчеркиваю, нурджизма — дискредитировать Кемаля Ататюрка в глазах турецкой молодежи, представив его как врага религии. А другая цель, как заявила полиция, того же нурджизма — это задать режим, опирающийся на религию, т.е. исламизировать Турцию, превратить ее в исламское государство.

11 сентября 1980 года была осуществлена еще одна попытка арестовать Гюлена, но Гюлен успел убежать из города Измира в свой фактически родной город Эрзурум. Напоминаю, что он родом из деревни рядом с Эрзурумом.

В феврале 1985 года Гюлен опять упомянут в списках разыскиваемых, т.е. его разыскивают очень настойчиво. И, наконец, в 1986 году Гюлена арестовывают турецкие службы безопасности. Арестовывают, и, и, и... и тут же выпускают по ходатайству супервлиятельных лиц. Кто эти супервлиятельные лица? Все исследователи говорят, что эти супервлиятельные лица — это американцы, и, прежде всего, те, кто в ЦРУ отвечают за Турцию. Но этого же мало, и эти люди не могут сами никаких прямых ходатайств осуществлять. Есть кто-то конкретный и очень могущественный, кто особо сильно заступился за Гюлена, и этот «кто-то» принадлежит к турецкому руководству.

Кто этот человек? Этот человек — Тургут Озал, премьер-министр Турции с 1983-го по 1989 год, и президент Турции с 1989-го по 1993 год.

Тургут Озал — это такой Кавальо Турции, или, не знаю, Гайдар... Гайдар не вполне подходит, скорее Кавальо. Потому что Гайдар — это фигура, которая действовала совсем разнузданно в России, в которой не было предпосылок для создания какого-нибудь прозападного МВФовского, но все же, капитализма. А в Турции предпосылки для создания капитализма были огромные. В Турции он был построен как национальный, его надо было сделать МВФ-овским, т.е. открыть Турцию так, чтобы международные структуры могли туда вторгнуться, и всё национальное оттуда вытащить. Вот эту роль исполнял Тургут Озал по приказу военных, которые осуществили переворот. И этот же Тургут Озал, действовавший по приказу военных, осуществивших переворот (а военные осуществили переворот в теснейшем взаимодействии с ЦРУ), этот Тургут Озал начал не просто заботиться о том, чтобы Гюлена выпустили после ареста, — его немедленно выпустили, — но он начал заботиться об экономическом преуспевании Гюлена. Я не хочу сказать, что Гюлен стал, предположим, кошельком Тургута Озала, мне кажется, что Гюлен стал кошельком и финансовым, так сказать, исполнителем гораздо более мощных структур — так не только мне кажется, это достаточно принятая среди экспертов точка зрения, и я ее разовью и изложу. Но Тургут Озал тоже важен. Как говорят в таких случаях: «Знал бы прикуп, жил бы Сочи». Так вот, когда ты имеешь такую лапу, как Тургут Озал, то ты можешь достаточно быстро обогащаться, и Гюлен начал достаточно быстро обогащаться. Нельзя свести это обогащение к Тургуту Озалу, или даже Тургуту Озалу и ЦРУ-шникам, как нельзя и отрицать этот фактор. За Гюленом стоят гораздо более мощные силы. Но такие силы, которые я только что назвал, ― ЦРУ и Тургут Озал, — это тоже серьезно.

Турецкий исследователь Сара Гюльтуран, автор книги «Религиозный террор в Турции», утверждает, что Фетхуллах Гюлен является преемником крупнейшего суфийского деятеля Саида Нурси. Этого деятеля тоже надо обсуждать особо. Другой турецкий исследователь Эрбиль Тушальп в своей работе «В ожидании шариата» подробно обсуждает роль Фетхуллаха Гюлена. Он говорит, что на поклон к Гюлену шли все крупнейшие турецкие политики, например, Сулейман Демирель или премьер-министр Турции с 1993 по 1996 год Тансу Чиллер. Но этих данных мало для того, чтобы сформировать окончательное представление о Гюлене, потому что авторы этих данных все-таки в основном берут данные из открытых источников. А есть журналисты, которые работают в очень тесной связке, например, с Советом безопасности Турции или какими-то конкретными спецслужбистскими деятелями, имеющими свои закрытые банки информации.

Один из таких исследователей турецких — это журналист Четинкая. Он явно пользуется данными турецких военных спецслужб и Совета национальной безопасности. Так вот, Четинкая настаивает на том, что Гюлена используют очень серьезные закрытые структуры. И тут речь идет о закрытых структурах, которые одними своими ответвлениями уходят к суфиям, другими — в западные спецслужбы, третьими — еще на бо́льшую глубину. И вот такой спрут сделал ставку на Гюлена по утверждению Четинкая, который, повторяю, пользуется, прежде всего, данными турецкого Совета национальной безопасности. Это серьезная структура с большими банками оперативной информации.

Есть еще такой исследователь Фаик Булут. Он автор книги «Армия и ислам». Фаик Булут прямо говорит об особой роли орденского суфийского ислама во вторичной исламизации Турции. Когда он говорит «армия и ислам», он, по сути, говорит, что суфийские структуры достаточно глубоко вторглись в армию и уже через армию тоже (хотя армия и являлась наиболее антиисламистской структурой), начинали действовать так, чтобы обеспечить вторичную исламизацию Турции. Фаик Булут говорит: «В этом главная цель турецких суфиев. В этом они едины».

Считается, что Гюлен используется суфийскими тарикатами. И это очень авторитетная точка зрения. Причем Гюлена тарикаты используют потому, что они еще не желают засвечиваться в процессе напрямую. Об этом говорит всё тот же Фаик Булут, а я подчеркиваю, что он, как и Четинкая, относится к числу людей, которые имеют возможность получать данные из закрытых источников, надежные данные. Так вот, Фаик Булут говорит об этом в другой своей книге, которая называется «Возвышение капиталов тарикатов». Интересная книга — «Возвышение капиталов тарикатов», имеются в виду суфийские тарикаты. Он говорит, что капиталы тарикатов постепенно берут под свой контроль все турецкие партии, которые в какой-то степени склонны содействовать исламизации Турции. Так что дело не в самом Гюлене, а в могучих процессах вторичной исламизации Турции. В том, что эти могучие процессы поддерживают очень могучие силы, такие как суфийские турецкие тарикаты. И в том, наконец, что эта поддержка со стороны суфийских турецких тарикатов, в общем-то, естественная, соединяется с поддержкой со стороны США, которые с какого-то момента начали делать ставку не на светский кемализм и не на светскую Турцию — сколько угодно прозападную, проамериканскую, пронатовскою, — а на исламизацию Турции. Соединение этих ставок, сделанных американцами с какого-то момента, и естественных всегдашних ставок на то же самое суфийских тарикатов, — вот что стоит за фигурой Гюлена, да и не только Гюлена.

О том, что США колеблются, кто лучше выполнит их задачу, — мягкие суфийские исламизаторы Турции или «Серые волки», — сказано достаточно много, причем людьми, которые имели возможность наблюдать всё это с близкого расстояния, вполне себе серьезными исследователями, допущенными к закрытой информации. Ну, известно, например, достоверно, что Гюлена, когда, наконец, над ним совсем уже нависли тучи, вывозили на спецсамолете ЦРУ, что делается достаточно редко. Его вывозили, спасая от ареста, которому он должен был быть подвергнут — аресту и заключению, — как кто? Как агитатор против светского государства Турции, как агитатор в пользу исламизации Турции. В США возможности Гюлена начали стремительно преумножаться. Этому содействовали как суфии, которые являются международной структурой, так и другие силы. Не успел Гюлен засесть в штате Пенсильвания, как его экономические возможности стали стремительно наращиваться.

Люди, которые допущены к закрытой информации, утверждают, что преумножению капиталов Гюлена содействовали очень крупные американские теневые дельцы́, которых нельзя просто определить, как «ответственные работники» Госдепартамента или ЦРУ. Это именно теневые дельцы́, которые в Америке иногда более важны, чем высокие бюрократы. Обычно называются два таких теневых, близких к Гюлену, дельца.

Один, и он, по-моему, является основным, — это Грэм Фуллер, востоковед и идеолог ЦРУ в деле смены вех, т.е. в деле перехода от использования таких структур, как «Серые волки» и так далее, светских и неофашистских, к использованию структур исламистских, в деле перехода от сетей «Гладио-1» к сетям «Гладио-2». Грэм Фуллер — это одна из основных фигур, попытавшаяся, по крайней мере, осуществить такой переход.

Насколько такой переход окончателен, и не возникло ли некого перепутья, на котором американские демократы решились до конца использовать исламизм как «Гладио-2», как свою ставку новую, а американские республиканцы-консерваторы по-прежнему считают, что надо использовать «Серых волков» и такие вот структуры, как они? Возможно, что всё вот так обстоит, а возможно, что ставка на исламизацию стала уже окончательной ставкой двух американских партий. Я вот, например, не берусь выносить тут окончательные оценки. Мне кажется, что они сформируются и станут железобетонными в ближайшие два президентских срока, кто бы ни пришел в качестве президента США.

Итак, естественно, что «Серым волкам» очень не нравится, когда делают ставку не на них, а на каких-то там суфиев вообще и на Гюлена в частности. Поэтому никакого мира под этими оливами нет. «Гладио-1» и «Гладио-2» очень сильно конфликтуют. Было много убийств в Турции среди тех, кто был в «Гладио-1», в момент, когда планировался или отчасти обеспечивался переход с «Гладио-1» на «Гладио-2». Но эта история, при всей ее важности, меркнет перед другими.

Вот, сказано было экспертами, что Гюлен — это преемник Саида Нурси. Так надо понять, кто такой Саид Нурси. Это исламский богослов и суфий, родившийся в 1876-ом и умерший в 1960-ом, курд по национальности, член суфийского ордена, создатель религиозного ордена «Нурджулар» (Люди света). Он находился в сложнейших отношениях с Ататюрком (с Кемалем Ататюрком), и эти отношения надо разбирать отдельно. И не только с самим Ататюрком, но вообще с кемализмом.

Мы эти отношения обсудим. Хочу сделать такую жирную заметку на полях, что, согласно постановлению Коптевского суда, которое никто пока не отменил, ― Коптевского суда города Москвы, «нурджизм» объявлен экстремистской идеологией. Это вызвало огромные протесты в США и еще большие, естественно, протесты среди нашей проамериканской либеральной интеллигенции, высокостатусной в том числе. Решение Коптевского суда пытались опротестовать, но это не вышло.

Весной 2011 года была опубликована книга бывшего сотрудника Национальной Разведывательной Организации Османа Нури Гюндеша, эта книга называлась «Свидетель анархии и революций». В книге, и мне придется процитировать это дословно, так характеризуется роль нурсизма в эпоху советской перестройки, когда самого Нурси уже не было, но «Нурджулар» продолжал достаточно активно работать. Вот что пишет этот работник спецслужб, который наблюдал роль нурсизма в Средней Азии с очень близкого расстояния:

«В 1990-е годы движение „Нурджулар“ активно предоставляло „крышу“ ЦРУ в странах Центральной Азии, а в лицеях „Нурджулара“ только на территории Кыргызстана и Узбекистана работали под прикрытием 130 сотрудников ЦРУ. Хотя внешне эти люди и воспринимались как преподаватели, на самом деле они работали под руководством американских спецслужб».

Это точка зрения бывшего работника спецслужб, который функционировал в данном регионе. Я должен к этому добавить, никак не расшифровывая своей констатации, что, по нашим сведениям, разветвленная сеть гюленистов и нурсистов работает и в России. И отнюдь не только в регионах, где ислам является одной из ведущих религий — в Москве и других городах тоже работают подобные сети, как это ни прискорбно.

Совершенно ясно также, и это подтверждено очень многими источниками, что Гюлен связан со специальными турецкими структурами квазимафиозного характера. В Турции это достаточно жесткие структуры, и они довольно прочно прикреплены к определенным суфийским орденам или к перифериям этих суфийских орденов. Гюлен очень активно работает с этими структурами, и тут имеет место связка и самих этих структур, и ЦРУ, и, так сказать, предбанников суфийских структур, а возможно, и самих суфийских орденов. Это сложно переплетенная сеть. Ничего в этом демонизирующего суфиев нет, все ордена того или иного типа так или иначе работают с какими-то структурами криминального или субкриминального характера, это всё происходит и в Италии, и в любой стране мира. Работа эта осуществляется часто через какие-то переходные структуры. Это касается, подчеркиваю, всех орденских или квазиорденских структур мира. Наиболее изучены все такие виды работ в Италии, но они же осуществляются и во Франции, и в Испании — везде... в США, разумеется.

Теперь об отношениях между Эрдоганом и Гюленом, а значит, в каком-то смысле, и между Эрдоганом и суфиями. Так вот, отношение Эрдогана к суфиям блестящее. Это такое определение генезиса великой русской литературы «Все мы вышли из гоголевской „Шинели“» — в данном случае может быть вполне перефразировано так, что и Эрдоган, и Гюлен вышли из суфизма и суфийских одеяний. Это достаточно очевидно. Нет мягкой исламизации без суфиев. Так вот, с точки зрения суфийского варианта «Шинели», из которого вышли и Эрдоган, и Гюлен (о Нурси и говорить не будем), мне даже не кажется, что речь идет об очень далеких друг от друга тарикатах, которые ведут войну между собой. Понимаете, настолько силен враг в лице кемализма, что тарикатам в Турции сейчас подобная война не нужна, она, наверное, произойдет когда-нибудь позже, когда надо будет делить уже единое исламское наследство, но пока что главное — вытеснить более антиисламские силы, а это, естественно, кемализм. Так вот, с точки зрения своего генезиса и бэкграунда Эрдоган и Гюлен никак особенно не отделены. Это — суфизм, который не настолько жестко разделен внутри себя, чтобы тут можно было проводить какие-то противостояния. И политически тоже они не отделены, и на определенных этапах становления Эрдогана он был к Гюлену достаточно близок. Что же случилось и когда? Что привело к тому, что в 2016 году Эрдоган уже прямо говорил — «Нами, переворотом управляли из Пенсильвании...», то есть Гюлен, «Мы не позволим этому параллельному государству...» — что случилось и когда это случилось-то, в сущности? Хорошо, Гюлен многократно осуждался за то, что он исламизировал Турцию и агитировал за исламизацию. А разве Эрдоган не осуждался за это же и не занимался тем же самым? Так что случилось?

А случилось вот что. 17 декабря 2013 года (т.е. в 2013, а только в 2016 так резко был обвинен Гюлен в том, что он изменник и главный враг Эрдогана) ― а в 2013 году турецкая полиция провела крупномасштабную антикоррупционную операцию, которая называлась «Большая взятка». По обвинению в махинациях были задержаны десятки бизнесменов, в том числе и дети достаточно высокопоставленных деятелей политических. Тогда же в соцсетях появилась запись телефонных переговоров между премьером Эрдоганом и его сыном Билалом Эрдоганом. Запись эта, если считать ее достоверной, ― она говорит о том, что Эрдоган вместе с сыном занимаются определенными денежными махинациями. А в условиях полицейского наезда Эрдоган пытается объяснить сыну, как именно прятаться от этих махинаций, что надо быстро делать, а сын в ответ отчитывается. Но, на самом деле, как только эта запись появилась в соцсетях, правительство Турции, а Эрдоган в этот момент был премьер-министром, заявило, что (я цитирую):

«Размещенная в интернете запись якобы разговора нашего премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана с его сыном является коварным шантажом и абсолютно не соответствуют действительности. Те, кто создал этот грязный заговор, порочащий премьера Турецкой Республики, ответят за это по закону».

— http://ria.ru/world/20140225/996890992.html

Эрдоган чувствовал, что создал этот «грязный заговор» из-за границы Гюлен. В 2013 году он это чувствовал. Для него это был очень переломный момент карьеры, он понимал, что бьют по нему. Гюлен это всячески отрицал, говорил, что он тут ни при чем. А в начальный-то период карьеры Эрдогана Гюлен был просто одним из тех, кто помогал Эрдогану приподняться или взлететь. Так вот, Гюлен утверждал, что он тут ни при чем. Помимо всего прочего, если Гюлен — нурсист, и связан с Саидом Нурси и его структурами, то ведь Эрдоган никак не против Саида Нурси. Мягко скажем, что никак не против. А на самом деле, Эрдоган САМ достаточно интегрирован в суфийские движения, а суфийские движения СЕЙЧАС (я подчеркиваю!) не могут слишком далеко разойтись, пока есть угроза вторичной кемализации Турции, или квазикемализации.

Так вот, в этом смысле, помимо вот этого острейшего конфликта прагматического характера эпохи «большой взятки», или чуть-чуть даже предшествующей этой эпохе «большой взятки», между Эрдоганом и Гюленом, как говорил Пушкин: «Спор славян между собой». Спор между собою этих людей, близких по ориентации, по бэкграунду, по вписанности в структуры, порожденный прагматическими специальными обстоятельствами, не мешает тому, чтобы одновременно с этим жесточайшим, готовым обернуться кровью и чем угодно, спором имела место в виде такого диалектического противоречия очень большая взаимная интегрированность в некоторые мощные структуры. Наверное, эта интегрированность больше у Гюлена — тоньше, сложнее. Но Эрдоган обладает преимуществом — он действующий политик номер один.

Как бы там ни было, Эрдоган победил на выборах, стал президентом, и 14 декабря 2014 года, т.е. уже после того, как он был избран президентом Турции, турецкая полиция арестовала двадцать три сотрудника гюленовской газеты «Заман» и гюленовской телекомпании. Их обвинили в том, что они поддерживают очень прочные отношения с гюленовской структурой «Хизмет», а также в том, что они хотят создать нелегальную организацию в попытке захватить власть. Тогда же официальные представители ЕС выразили свое негодование по поводу того, что так обращаются с журналистами, что такие аресты несовместимы со свободой слова, но это произошло. И 19 декабря 2014 года стамбульский суд выдал ордер на арест Гюлена. А прокурор Хасан Юлмас ходатайствовал перед минюстом Турции о подготовке документов по включению Гюлена в красный бюллетень Интерпола, что позволяло объявить его в международный розыск. Но Интерпол не включил Гюлена [в красный бюллетень], не объявил его в международный розыск. Вот такова история взаимоотношений Эрдогана и Гюлена. В ней присутствуют психологические обстоятельства, прагматические обстоятельства, обстоятельства специального характера — и они играют огромную роль в том, что касается взаимоотношений Эрдогана и Гюлена.

Но нельзя при этом не учитывать двух фундаментальнейших обстоятельств, перед наличием которых отчасти меркнут все эти важнейшие прагматические, психологические и специальные обстоятельства. Первое из этих обстоятельств суфийское. Есть самые серьезные основания считать, что не только Гюлен (это-то очевидно), но и Реджеп Эрдоган является поклонником или последователем суфийского тариката. Говорю осторожно. И в силу этого, да и в силу собственных ценностей, перевод Турции на рельсы политического ислама в одинаковой степени является задачей и Гюлена, и Эрдогана. Они могут при этом очень остро конфликтовать во всем, кроме вот этих самых фундаментальных мировоззренческих и стратегических вех. Потому что тут — что рельсы, что вехи. Смена вех и означает переход от кемализма ― в данном случае и для Гюлена, и для Эрдогана ― на рельсы политического ислама. Кроме того, если они вписаны оба в структуры (а это авторитетные структуры), то такая вписанность тоже ставит некие ограничения конфликту. Конфликтовать позволено, может даже конфликтовать остро, но не беспредельно остро, и уж никак эта острота конфликта не может повлиять на смены вех.

Вехи заданы. И это — вехи прихода к исламизации Турции, от кемализма к исламизации Турции. И эти вехи надежнейшим образом гарантированы структурами, которые в одинаковой степени контролируют и Гюлена, и Эрдогана, позволяя им конфликтовать, допуская этот конфликт, ставя его в определенные рамки. А если это всё так, и так важны эти структуры, то мне представляется необходимым обсудить роль суфийских структур в жизни постосманского кемалистского и османского турецкого государства.

Эта роль очень велика. Есть документы, которые свидетельствуют о том, что сын основателя Османской империи Орхан подарил в 1324 году некие бейлики, т.е. территории отдельные, суфийским дервишам. Это не единственное свидетельство благоволения султанов к суфиям на определенных этапах развития Османской империи. Все султаны эпохи восхождения Османской империи были суфиями, принадлежали к тем или иным суфийским орденам. А, как я уже говорил, суфийский орден «Бекташи́» был по сути своей ядром янычарского движения ― движения крайне важного для Османской империи на определенной эпохе ее развития. Позднее само янычарское движение было демонтировано, но это было осуществлено очень поздно. А до этого янычары — это опора, как султанов, так и тех, кто осуществляет военные перевороты и ставит одних султанов, потом других. И за всем этим у янычаров стоит один из суфийских орденов — «Бекташи́».

В 1826 году, совсем уже к моменту, когда Османская империя становится «больным Европы» — так ее называют, орден «Бекташи́» был запрещен, потому что был распущен сам янычарский корпус, за чем последовала новая стадия заката Османской империи. Но был распущен только орден «Бекташи́», и только в связи с янычарской проблематикой. Все остальные суфийские ордена вполне себе благоденствовали.

Есть уже совсем поздние интересные материалы (поздние в смысле Османской империи), которые нельзя не обсудить.

В 1902 году ― уже в XX веке, Турция совсем уже на исходе ― министр иностранных дел Франции пишет французскому консулу в Джидде о значении некого суфийского тариката «Хазали». Министр иностранных дел Франции очень интересуется этим отдельным тарикатом! Подчеркивает его мощь! Сравнивает эту мощь с мощью шерифа Медины (а это большая мощь) и обсуждает, как ослабить тарикат, с послом, с консулом в Джидде — как это сделать. В Анатолии, являющейся ядром Османской империи и ядром кемалистского государства, естественно (уж тем более! ― от всей Османской империя осталась, по существу, эта Анатолия), наиболее влиятельны были суфийские ордена «Накшбанди́я» и «Кадирия». Эти же ордена были очень влиятельны на Кавказе (я имею в виду Северный Кавказ), и в Средней Азии. Влияние росло от западного Северного Кавказа — к Дагестану, а в Средней Азии это влияние было еще мощнее — и дальше всё уходит в Пакистан.

Суфии на определенном этапе помогали Кемалю Ататюрку в его действиях по отстаиванию турецких национальных интересов. Это вообще стиль суфиев: когда что-то угрожает Турции или другой стране, суфии всегда становятся на защиту национальных интересов — они не хотят остаться в стороне. Они должны жертвенно защищать эти интересы, чтобы завоевать определенный авторитет в обществе. И вообще, это, как они считают, их миссия.

Я хотел бы объяснить, в чем, с моей точки зрения, особая роль суфизма в Турции. Особая роль суфизма в Турции в том, что в той степени, в которой имеет значение доисламская турецкая традиция тех же «Серых волков» (а эта традиция очень важна, серый волк или вообще волк, волчица — это образ, уходящий в глубочайшую тюркскую древность) — так вот, в эту древность могут прокладывать путь только суфии, потому что, будучи сторонниками ислама, они и только они соединяют языческие доисламские традиции (не важно, тенгрианские или какие-то другие) с исламом. Радикальный чистый исламизм в духе ИГИЛ (запрещена в России) и других структур это всё беспощадно уничтожает — любые следы вот этого доисламского прошлого, — презирает и ненавидит эти следы и, в сущности, воюет с суфиями потому, что суфии эти следы сохраняют. Очень определенным, тонким образом, но сохраняют. Это свойственно и очень специфическому шиитскому суфизму в Иране, и суннитскому суфизму в Турции. И в этом — огромная роль суфизма.

А еще она заключается в том, как именно суфизм строил отношения с кемализмом. Значит, он помог Ататюрку. Но Ататюрк в 1924 году отменил халифат и закрыл исламские медресе. Он на этом не остановился, несмотря на помощь суфиев в тот момент, когда он находился в особо тяжелом положении. И в 1925 году он закрыл суфийские обители (текке) и суфийские учебные заведения (завие). Суфии поняли, что дело плохо, что с Ататюрком шутки плохи, и очень деликатно ушли в подполье, сказав, что, вот, наступает такая эпоха относительного затмения, но они не хотят в эту эпоху никаких жестких противодействий, понимают, как всё хрупко, и поэтому как-то там тихенько-тихенько отходят. На самом деле они тихенько-тихенько ушли в глубокое хорошо организованное подполье, что они блестяще умеют делать.

В 1928 году из конституции кемалистской Турции было изъято положение о том, что государственная религия — ислам (в Турции). В 1937 году в конституцию Турции было добавлено положение о том, что Турция — это светское государство. А как превратить исламское государство в светское? Ну хорошо, ты можешь подвести черту под Османской империей и даже под халифатом, какие-то там конкретные медресе закрыть или что-нибудь еще, а с народом-то что делать? Те, кто намеривался осуществить глубочайшую деисламизацию Турции — это кемалисты, настоящие, накаленные кемалисты 20-х, 30-х, части 40-х годов (там уже другая проблематика возникла, не важно) — они не могли просто стремиться, и сказать: «Всё, все светские, заткнуться!». Никто из тех, кто стремился к секуляризации стран, так не поступал. Может быть, в острейшие революционные моменты, как якобинцы или кто-нибудь еще, но и то, это всегда делалось не до конца. Те, кто боролись с исламом в Турции — это, повторяю, кемалисты, такого ранне-накаленно-светского периода — они всего лишь пытались перевести чтение исламских религиозных текстов на турецкий язык. И дошли аж до такого кощунства, как предложили и Коран читать по-турецки. Для ислама это было кощунством. Возникли религиозные протесты против всего этого. Суфии организовывали эти протесты и участвовали в них.

Ататюрк понимал, что без суфиев такие протесты резкие невозможны. Он понимал, что на его пути встала мощная сила. Ататюрк был очень волевой, очень жесткий человек. И он заявил своим, тем своим военизированным группам, на которые он в основном опирался (а эти группы были), что суфии, и прежде всего орден «Накшбандия», должны быть уничтожены. И в какой-то мере это было выполнено. Естественно, что всех уничтожить было невозможно. Но представьте себе накал борьбы. Ататюрк уничтожал «Накшбандию» и суфийское движение, когда он понял, что это движение сопротивляется весьма специфическому отуречиванию ислама, которое для любого представителя сколь угодно умеренного, но классического ислама, является кощунственным. Вот он понял тогда, что этим его действиям сопротивляются суфии. И он ответил на это не чем-то там, а требованием ликвидации [суфиев]. И основной, на кого он указывал, это были «Накшбандия».

Но суфийские тарикаты при этом не исчезли. Надо совсем не понимать сути суфийских движений, чтобы не ощутить, в какой степени высока способность суфиев, как бы расступаться, уходить куда-то и потом снова появляться. Какая-то часть зачищается, а всё остальное спокойно расходится по глубоким подпольным структурам и начинает действовать. Оно и разошлось по этим подпольным структурам. Но оно же разошлось не просто для того, чтобы спрятаться. Суфии никогда просто не прячутся. Они работают в подполье, работают на будущее. Началось создание невидимых суфийских колледжей, колледжей суфийских братств. Началось встраивание — мягкое, аккуратное встраивание суфиев в государственные структуры, включая военных. С одной стороны, как бы правой рукой, суфии внедрялись в государственные структуры, а левой рукой они вели подпольную деятельность. И временами оказывалось, что те государственные структуры, которые должны бороться с подпольной деятельностью, уже пронизаны суфизмом, который вовсе с ней бороться не хочет, с этой подпольной деятельностью, а хочет ее спасать. Суфии медленно, спокойно, жертвенно, в тяжелейших условиях набирали потенциал.

Кто же эти герои противодействия накаленному светскому кемализму, которые в таких условиях, отчасти даже кровавых, не только не свернули до конца деятельность, но и начали обратную волну? Это как раз те, с кем работал Гюлен. Это уже названный мною Алварлы Эфе, это Саид Нурси, по отношению к которому Гюлен является прямым последователем, это Сулейман Хилми Тунахан, это Абдулазиз Беккине и другие.

Суфии расступались, вписывались в государственные структуры, одновременно работали в подполье и ждали, ждали, когда накал вот этой светскости кемализма начнет выдыхаться. Он начал выдыхаться понемногу уже во второй половине 40-х годов. И суфии понимали, ЧТО нужно для того, чтобы он выдохся. Для этого не суфии должны прийти к власти, а демократы. Авторитарные модернизаторы, которыми были кемалисты, и прежде всего сам Кемаль, должны были смениться демократами, которые и должны были фактически стать проводниками суфийской воли или, так сказать, неким переходным этапом к суфизации открытой. Ну, так это и произошло. Уже к концу 40-х годов Турция вступила в этап многопартийного развития. Стало ясно, что понемножку, мучительно начинают приоткрываться, еще только приоткрываться, первые лучи света новой эры стали пробиваться, и эта новая эра — это эра официального возврата ислама в политику. И этот официальный возврат был суфийским. Суфии создавали партии, суфии создавали СМИ, суфии создавали фонды, суфии создавали экономические структуры не потому, что им хотелось чуточку власти, чуточку денег и всего, а потому, что они выполняли стратегическую задачу перевода Турции с вех, или рельс, этого самого светского кемализма на вехи, или рельсы, исламизации — сначала мягкой политической, а потом, возможно, и чуть более яркой и мощной, — хотя всегда, если это суфии, то умеренной.

Нельзя, невозможно понять ничего в нынешней политике в отношениях между Эрдоганом и Гюленом, тем более ничего нельзя понять по поводу возможности или невозможности фундаментальной смены турецких мировоззренческих и стратегических вех, если не понята роль суфиев во всём этом. Это мощнейшее обстоятельство, гораздо более важное, чем прагматика, большие взятки, коррупционные процессы и всё прочее.

Есть и второе обстоятельство, которое тоже надо обсудить. Вот, о параллельном государстве в Турции сказано много громких слов, особенно в последние годы. Но есть другой термин, который не имеет прямого отношения к термину «параллельное государство», это очень серьезный термин. Этот термин — «глубинное государство». О глубинном государстве говорил такой серьезный, глубокий и авторитетный в народе политический деятель Турции, как Сулейман Демирель. Тут каждое слово на вес золота. Сулейман Демирель говорил, что глубинное государство — это перспективы и поведение (прошу вдуматься в каждое слово), перспективы и поведение турецких элит, преимущественно военных и спецслужбистских. Причем эти элиты, объединенные в некоторое глубинное государство, как считал Сулейман Демирель, работают на сохранение национальной идентичности, они спасают ее со времен падения Османской империи — на свой манер, так, как они считают это нужным делать. Об этом же глубинном государстве говорил уже тоже обсуждаемый нами Бюлент Эджевит. Он более конкретно связывал это глубинное государство с «Гладио», «Контргерильей» и так далее.

Всё бы это было не так важно, если бы это оказалось только в Турции. Но в последнее время о глубинном государстве стали говорить и в связи с Египтом. Причем очень серьезно и намекая на то, что есть какая-то перекличка между глубинным государством в понимании турецком и глубинным государством в понимании египетском, хотя, конечно, первично это глубинное государство Турции. Утверждается, что Турция, причем не только постосманская, но и османская, очень сильно замешана на дрожжах этого глубинного государства.

И к этому есть основания. Тайные структуры в Турции означали очень много — это не конспирология, это конкретика. В качестве примера особого значения тайных структур в Османской Турции можно привести тайный комитет султана Сулеймана III, правившего с 1789 года (года начала Великой Французской революции) по 1807 год. Так вот, этот султан Селим III создал такой тайный комитет, такое глубинное государство, про которое не знал даже его великий визирь. Такое же глубинное государство было задействовано младотурками — это отдельная обсуждаемая нами тема, не путать с темой кемализма — в эпоху, когда их партия «Единение и Прогресс» осуществляла свои перевороты эпохи Османской империи. Считается, что после падения Османской империи, глубинное государство занимается только турецкой идентичностью, спасением, сохранением и развитием этой идентичности в разных ее вариантах. И утверждается, что и у антиисламского Ататюрка, и у тех, кто ЗА исламизацию Турции, всё равно было нечто общее, и это общее называлось «любой ценой спасем турецкую идентичность для будущего». Просто Ататюрк считал, что ее надо спасать одним способом, а другие силы — другим. Как именно ЦРУ использует глубинную государственность — это отдельный вопрос. Конечно, используют. И в эпоху краха Османской империи, да и потом, почему бы этому глубинному государству не пойти во временное услужение ЦРУ? Но глубинное государство одновременно с этим само использует ЦРУ! Это же не такая прямая связь, что партия — это ЦРУ, а глубинное государство — это комсомол: сказано — сделано. Там делают, берут под козырек и одновременно осуществляют обратные связи, обратное воздействие. А со временем, когда глубинное государство укрепляется, тут возможна если и не смена ролей, то, по крайней мере, глубокая корректива в том, что касается пропорций между ведущей ролью ЦРУ и ведомой ролью глубинного государства. Тут всё может существенно поменяться. И если всматриваться в это по-настоящему серьезно, то и видно, что всё меняется именно в этом направлении.

Так вот, я предлагаю осмыслить соединение двух факторов: суфийского и вот этого фактора глубинного государства, в котором находится место очень и очень разным силам. И вот когда мы смотрим на эти два фактора, то за их причудливым соотношением, их слиянием или разделением, вдруг выступает нечто очень мощное, древнее и глубокое. Это можно назвать турецким, тюркским, прототюркским государственным духом, по-разному воспроизводимым на очень разных этапах великой многоликой истории. Этот дух никуда не уходит, он не исчез, он не убит секуляризацией, потому что Ататюрк тоже хотел этого духа в своем варианте. Он не убит вот этими потребительскими тенденциями, потому что они сильно придавили этот дух, создали эту антидуховную оболочку, но к этой оболочке не сводится существование народа и государства. И именно наличие всего этого небанального, непрагматического, несводимого к «бабки туда, бабки сюда, карьера так, карьера по-другому», суфиями (и не только суфиями) пропитанного по-разному, ведь есть и антисуфийские силы, которые вполне готовы (не только светские, но и радикально исламские) тоже раскручивать всё то же самое величие некоего духа ― вот это наличие этого великого духа, так или иначе, раскручиваемого, и обуславливает то, что можно назвать вариантами стратегии и фундаментальными мировоззренческими векторами. Их немного, они все находятся в рамках этого великого противоречивого многоликого взаимопреемственного и взаимоотрицающего тюркского, турецкого, прототюркского духа, который един в этом многоличии, и который не убит. И который, когда-то отступая и когда-то, наоборот, выступая на первый план, идя на уступки прагматике или приказывая прагматике прекратить царствовать, все время всё обуславливает более или менее мягко. Без понимания этого нельзя понять, что, кроме прагматики, возможно в российско-турецких отношениях. Потому что всегда будет править этот дух вне прагматики, а к прагматике всё не сводится. А для того чтобы понять этот дух и все прочее нам надо уйти на большую историческую глубину, что мы и делаем.