виртуальный клуб Суть времени

http://terra-america.ru/geopoliticheskiy-proekt-scena-pervaya.aspx

11-12-05, Светлана Лурье

Геополитический проект: сцена первая

Вопрос вопросов – кто же стоит за «глобальным политическим пробуждением»?

Я начинаю писать эту статью, не имея ни малейшего понятия, к какому выводу приду в конце. Я хочу порассуждать и посмотреть, куда приведут эти рассуждения. Когда мы говорим о Ближнем Востоке и Северной Африке такой подход имеет смысл. Здесь важна именно цепочка рассуждения, а не доказательство тезиса. Потому что каждое мелкое и крупное событие в этом регионе вызывает один  большой вопрос – зачем?

Что произошло в Египте? Очевидно, что режим Хосни Мубарака был выгоден США. Он был стабилен, и на него всегда можно было опереться в решении очередного вопроса в  ключевой для Америки региональной проблеме – взаимоотношениях Израиля и Палестинской автономии. Зачем же было способствовать свержению такого надежного правителя? Чтобы получить более надежного союзника? Чтобы получить еще более стабильный Египет (хотя стабильнее, казалось, было некуда)? Чтобы добиться демократической формы правления? 

На смену Мубараку очевидно должны были прийти (а сейчас уже фактически пришли) «Братья-мусульмане». Ни союзничества, ни посредничества с учетом интересов Америки, ни стабильности, ни демократии при них вряд ли дождешься. Получается, что это почти враждебная США группировка. Зачем же это надо было США? 

Ответ может быть только один – Америке требовалось любой ценой расшатать обстановку в регионе. Попробуем понять, почему именно Египет? Может быть, там сложилась ситуация, вмешавшись в которую, можно было всколыхнуть весь регион? Но  ведь вполне можно было подождать, когда что-то подобное сложится в другой, менее дружественной США стране (или даже поспособствовать этому, чтобы это такая обстановка сложилась, например, в той же Сирии). Кстати, в Сирии напряжение к тому моменту было уже велико и особых усилий для ее расшатывания бы точно не требовалось. 

Более вероятной выглядит версия, что в Египте провернуть такой номер было «сподручнее», причем именно в тот конкретный момент. Мубарак постеснялся бы сильно упираться, да и демократии там было чуть-чуть побольше, чем в Сирии. Вероятно, Америка очень торопилась – она не затеяла свою авантюру раньше, не подготовила позиции в менее доброжелательной к ней стране. Почему Америка не могла подождать хотя бы несколько недель? Нет пока ответа. А забегая вперед, позволю себе усомниться, есть ли он в принципе. 

Что произошло в Ливии – тема отдельная. Каддафи давно никому не нравился, даже России, и вряд ли кто-то стал бы возражать против его мирного ухода. Но политические обстоятельства сложились так, что о его мирном уходе изначально не могло быть и речи. Все как-то забывают, что Каддафи в свое время отказался от военной ядерной программы. Одно это стоило того, чтобы пожизненно оставить его в неприкосновенности, да и  жить ему оставалось немного. 

В итоге конфликт в Ливии превратился в очень убедительный аргумент для других стран: надо вооружаться, добровольного разоружения никто не ценит. А если бы Ливия располагала ядерным оружием, то ее бы не тронули со стопроцентной вероятностью – как оставили в покое Северную Корею. 

Ливия была удобным местом для дальнейшей дестабилизации, еще более глубокой. Для чего нужна была дестабилизация? Для того чтобы нарушить – демонстративно нарушить –  международное право. Все остальное – следствия. 

Но есть еще одна деталь. Если бы все это делалось руками США и их ближайших приспешников, то это давало бы нам зацепку, в каком направлении мыслить – Америка, очевидно (и не в первый раз) хочет изменить мировой порядок. Но в операции непосредственное участие принимали не американцы, а французы, и другие европейцы, а также очень активно – итальянцы. Все они декларативно отстаивали международное право, и вроде как для них нет никакого смысла способствовать Америке в его нарушении просто «из любви к искусству», как французы и немцы отказались от этого в Ираке. 

Дополним общую картину фактом, который прошел мимо внимания большинства специалистов и неспециалистов. В июне закончился международный Минский процесс урегулирования в Нагорном Карабахе. В итоге стороны оказались предоставлены сами себе. Это было сделано с согласия трех стран: Америки (это понятно), Франции (совсем непонятно) и… России (понятно, так как Россия тоже хочет изменить структуру миропорядка, но с других, чем Америка, позиций). Значит, главный вопрос у нас остается один: что же произошло в конце весны-начале лета, что европейцы решились рушить систему международного права, международных процессов, да и вообще –  международного миропорядка? 

Оппозиционные группировки, которые провоцируют сирийское правительство, вооружают отнюдь не американцы (американцы, по сути, почти самоустранились), а в первую очередь европейцы: французы, немцы и итальянцы. Казалось бы, полный нонсенс. 

При этом дело двигается вроде как к холодной войне. Так ли? Россия делает очень решительные шаги, вооружая Сирию против атаки с моря. Она делает и вовсе, может быть, судьбоносные шаги, направляя в зону конфликта ядерный авианосец. Такое Советский Союз делал тогда, когда хотел продемонстрировать, что готов остановить действия Америки ценой применения ядерного оружия. Америка поступала аналогично. Язык держав был столь понятен, что срыва ни разу не произошло, ядерного конфликта не было. 

Теперь у границ Сирии будут плавать два авианосца – русский и американский. И, скорее всего, ничего не произойдет  – войны в Сирии не будет. 

На мой взгляд, Америке нет нужды два раза подряд нарушать международное право – всем и так стало очевидно, что Америка хочет перестроить мир. Если дело в этом. А если нет? 

Россия тоже сегодня не слишком дорожит международным правом, внешне выступая якобы его заступницей, но сугубо по своим причинам. Помните мир «от Ванкувера до Владивостока» или «Хельсинки-два»? Но почему в этом принимают участие европейцы,  причем вроде бы на стороне Америки? 

И почему тогда на этой неделе Франция приступила к строительству «Мистрелей» для России, а газетные заголовки пестрят объявлениями о воссоздании оси Москва-Берлин-Париж, ибо заработал газопровод Северный поток (что почти прошло мимо внимания мировой общественности), намертво связав Россию с Германией, а в перспективе и с Францией? 

То есть, никакой крупной ссоры между государствами аналогичной той, что была по поводу Ирака, не просматривается. Россия практически сдала Ливию. Голосуя за Резолюцию Совбеза ООН, она прекрасно понимала, что за ней последует. А значит, как и в случае Минского процесса, Россия была заинтересована как минимум в пробуксовке международного права. Сирию могут уступить России, если так надо для сатисфакции (якобы на фоне присутствия ядерного авианосца и с волной проклятий в адрес русских), если России не слишком самой важно нарушить международное право (с волной проклятий в адрес американцев). А европейцы, чьими руками все и делается, как и в случае Ливии, выйдут из воды почти сухими. 

Некоторые аналитики сравнивают ситуацию с той, что складывалась перед Первой мировой войной. Конфликты были там же, на Переднем Востоке, а большая война началась не там и не тогда, когда ее ждали. Дескать, в Сирии войны не будет, но будет большая война за передел мира. Внешне вроде бы похоже. Но кто и с кем будет воевать? 

На этот вопрос остроумнее всех ответил израильский аналитик Авраам Шмулевич («Известия», 30 ноября): «Политики и эксперты точно так же, как и сегодня, предрекали войны, но совсем не там и не тех масштабов, что разразились в итоге, в результате странных для непосвященных и не предсказанных никем союзов. Когда недавние враги — Россия и Япония — оказались союзниками. Болгария, обязанная России всем, воевала против своих вчерашних освободителей на стороне ненавидимой Турции. А русский царь под звуки антимонархической «Марсельезы» выступил против своего родственника кайзера и австрийского императора… Прошло сто лет — и очень похоже, что такая же закулисная подготовка нового передела мира происходит сегодня… и не исключено, что Израиль и Иран окажутся в ней по одну сторону линии неведомого пока фронта».  

Я сомневаюсь, что действительно будет большая война, уверена, что будет большая перетряска всего мира, и сравнение с Первой мировой вполне уместно. Тогда практиковалась форма организации пространства, которую мы с Левоном Казаряном в свое время назвали «проектной». Она подразумевает наличие у противоборствующих сторон грандиозных планов по переделу мира, которые выполняются фрагментарно, там и тогда, когда появляется возможность. Если целостных планов не знать (а их кроме особо посвященных никто и не знал), то действия держав выглядели хаотично. 

Конфликты вспыхивали то здесь, то там по совершенно непонятным поводам и вели к непонятным результатам. Но кирпичик за кирпичиком должна была складываться общая картина. Проекты разных держав конкурировали друг с другом, когда происходило их непосредственное столкновения, державы совершали, казалось бы, алогичные действия, например, высаживали войска где-то в пустыне. Только в одном державы-авторы конкурирующих проектов были едины – устоявшийся миропорядок им был ни к чему, связывал руки. 

Да, дело идет к большой перетряске, но какова она будет, сказать пока невозможно. А вопрос между кем и кем будет столкновение? Имеет ли он ответ? В этом ее отличие от Первой мировой, где среди европейских держав по крайней мере за 7 лет до ее начала можно было сказать, кто чей союзник. Кто может решиться бросить вызов Америке? Если кто-то через какое-то количество лет решится, то это может быть только Россия в союзе с Европой.

И тогда, исходя из анализа, под который подходят все факты, но очень гипотетического, нынешнюю игру на Ближнем Востоке и Северной Африке ведет Европа при поддержке России, а Америка глотает устаревшие стереотипы, из-за неискушенности в тонких внешнеполитических играх Барака Обамы и его администрации. Мол, если говорят, что за демократию, то Америка это и проглатывает. А русским и европейцам не жалко ни Мубарака, ни принципа нераспространения, которому свержение и гибель Кадаффи нанесли непоправимый удар. Надо будет – пожертвуют и Сирией. Потому что на кону большой проект – свержение с престола Соединенных Штатов Америки, выгодный как «старым европейцам», так и России. Не в этом ли ответ на загадку?

А Иран? А пока Иран в этом раскладе вообще ни при чем.   

http://oko-planet.su/politik/politikday/84099-krah-gumanizma.html

11-10-09. Михаил Соколов, Партнер «Кесарев Консалтинг» (www.kesarev.com), сопредседатель общественной организации «Деловая Рада Украины»

Источник: http://i.lb.ua.

Первая и, особенно, ожидаемая вторая волна мирового экономического кризиса вынуждает все большее количество экспертов, политиков и экономистов задуматься над тем, а не содержит ли западная система общественных отношений глубинный порок?

Страны-лидеры, на которые якобы должен ориентироваться остальной мир, уверенно идут к краху, наращивая объемы госдолга и одновременно увеличивая численность групп "чистых социальных иждивенцев", т.е. людей которые за свою жизнь больше получают от общества, нежели отдают ему. Развивающиеся страны и страны третьего мира страдают от жестоких политических, социальных и военных конфликтов, переворотов и революций. Отчего большинство их граждан мечтают сбежать в "счастливый Западный мир". Те же, кому удалось выйти на траекторию успешного стабильного развития, например, Индия и Китай, по сути, повторяют путь, пройденный Европой и США в XIX-XX веках, не имея рецепта, как в конце пути избежать столкновения все с тем же набором проблем.

Казалось бы, что может быть проще – чтобы избежать кризиса, нужно всего лишь жить по средствам. Однако правительствам, зажатым между требованиями обеспечить экономический рост и не допустить падения жизненного уровня населения, никак не удается этого сделать.

Если же сравнить, как переживают кризис пока еще авторитарный Китай и демократическая Европа, возникает вопрос – а может быть, либеральные экономисты начала XIX века были правы, и причина нынешних проблем не столько в просчетах финансистов с Уолт-Стрит, сколько в разросшейся системе социальной помощи и пособий?

Еще до начала нынешнего кризиса многие видные экономисты предупреждали, что возможность жить, не работая, и продолжать свой род, несмотря на неспособность обеспечить своих детей, разрушает трудовую этику и приводит к неограниченному росту числа иждивенцев, а значит и экономическому краху. В свою очередь отказ от построения государства "всеобщего благосостояния" идет вразрез с идеями гуманизма и всеобщего избирательного права, требуя полного и коренного переосмысление того, кто мы такие и наших взглядов на окружающий мир.

Социальный рак

Опубликованная в 2003 году работа Егора Гайдара "Богатые и бедные. История пенсий" убедительно показывает, что выстроенная в Европе система соцзащиты неотвратимо идет к краху, разъедая свой собственный фундамент – передовую и динамично развивающуюся экономику. Прошло немногим менее десяти лет, Гайдар умер, а его предсказания продолжают сбываться.

Суть идеи очень проста - “люди реагируют на стимулы; остальное — подробности” (С.Ландсбург). Возможность жить за государственный счет радикально меняет психологию людей, растет число тех, кто предпочитает упорному труду расслабленную жизнь на "социале". В результате некогда цветущие экономики деградируют, и вся система начинает катиться к краху.

Изменения происходят не сразу, а в следующем поколении. Так, например, с 1950 по 1990 год возраст выхода на пенсию в наиболее развитых странах снизился с 66 до 62 лет. При этом, если коэффициент участия в составе рабочей силы лиц в возрасте 60-64 лет в 1960 году в Бельгии, Нидерландах и Франции превышал 70%, то к середине 90-х годов он снизился до 20%. Очевидно, что способность данной возрастной группы трудиться за указанный период не упала, а возросла, т.к. улучшилось здоровье ее представителей, т.е. проблема не в том, что "пенсионеры" больше не могут работать, а в том, что не хотят. Та же картина наблюдается и в отношении пособий по безработице - чем выше пособия и чем больше срок их выплат, тем выше безработица. Под "социальный" удар попал даже институт семьи. По мере того, как предоставление пособий и социальной поддержки при воспитании детей снижало роль мужчины, как добытчика и кормильца, росло число разводов. Своего рода чемпионом в данной сфере является Швеция, где с 80-х годов число детей, рожденных вне брака или живущих в неполных семьях, превышает 50%.

Наиболее ярко данная тенденция проявилась в США среди чернокожих жителей бедных кварталов. С введением системы детских пособий женщинам из бедных семей стало выгодно быть одинокими матерями, т.к. появление в семье мужа-кормильца угрожало потерей пособия и, соответственно, сокращением общего дохода.

В результате сформировалась особая контркультура "черного женского промискуитета", представительницы которой не имеют никаких жизненных планов на построение карьеры или создание традиционной семьи, стремясь вместо этого забеременеть еще в школе или сразу после нее, а затем жить на пособие. Все вышесказанное призвано доказать одну простую мысль – как только общество начинает выплачивать кому-то материальную помощь, достаточную для существования, число "чистых" иждивенцев, начинает медленно расти, а темпы роста ВВП, напротив, падают.

Приведем последний пример. В 1950-1960-х годах Швеция демонстрировала высокие темпы роста, выше, чем в среднем по ОЭСР. Однако с 60-го года доля госрасходов в ВВП начала превышать средний уровень, началась быстрая экспансия социальных обязательств. В результате, если в 70-х годах Швеция была на четвертом месте по уровню душевого ВВП среди стран членов ОЭСР (имея данный показатель на 6% выше чем в среднем), то к 1997 году она скатилась на 15 место, с показателем душевого ВВП на 14% ниже среднего.

Симптомы болезни

Каковы же последствия разрастания пузыря социального иждивенчества? Прежде всего, это рост налогов и государственного долга. В Украине как-то не принято об этом говорить, но "цивилизованная" Европа и США давно живут не по карману, причем проблемы с госдолгом и нарушением Маастрихтских критериев у них имелись еще до начала финансового кризиса в 2009 году.

По мере увеличения долговой и социальной нагрузки на бюджет, государствам приходится повышать налоги на работающую часть общества, что еще более усугубляет проблему. Дело в том, что с ростом налогов появляется своего рода "запрещенная зона", т.е. такой диапазон зарплат, в котором чистый доход работающего с учетом налогов и затрат на транспорт, деловую одежду и т.п. оказывается ниже, чем доход безработного социального иждивенца. В результате количество занятых еще больше сокращается, а налоги и ширина "запрещенной зоны" растут.

Горькое лекарство

Что же делать, неужели единственный выход из кризиса – это демонтаж системы социальной защиты и построение общества, отказывающего в помощи любому оступившемуся, заболевшему или совершившему ту или иную ошибку человеку? Отнюдь нет. Такой подход также неэффективен, как и его противоположность – предоставление "социала" всем желающим, т.к. и тот, и другой истощают человеческий капитал – основу инновационной экономики.

Выход – в переходе от политики "социальной благотворительности" к политике "социальных инвестиций". Разница между ними в том, что во втором случае общество тратит деньги не на обеспечение достойной жизни "иждивенцев", а на воспитание, обучение и реабилитацию новых работников и специалистов, а значит "нетто доноров" госбюджета.

Фактически с каждым нуждающимся заключается своего рода социальный контракт – общество помогает ему встать на ноги: пройти переобучение или получить образование, избавиться от зависимости или болезни, а он в свою очередь гарантирует, что действительно будет стараться и упорно работать. Исключением являются только инвалиды, т.е. люди объективно неспособные к производительному труду.

Стоит только посмотреть на социальные расходы как на инвестиции, как сразу же возникает критерий, позволяющий не только ограничить их рост, но и определять, куда направлять имеющийся ресурс. Инвестиции по определению должны быть рентабельны, т.е. каждый вложенный доллар или гривна в итоге должны не только вернуться, но и принести доход либо в виде новых налоговых поступлений, либо в виде сокращения других трат, например, на пенитенциарную и правоохранительную системы.

Соответственно, деньги направляются на наиболее социально рентабельные проекты, а естественным максимумом социальных расходов является сумма, необходимая для финансирования всех "социально рентабельных" проектов, т.к. даже при избытке средств "социально убыточные" проекты не финансируются.

Окончательное решение социального вопроса

Планомерно осуществлять политику "социального инвестирования" способны лишь те общества, где заинтересованный в ней класс составляет подавляющее число избирателей, т.е. там, где избирателями являются лишь налогоплательщики-"нетто" доноры бюджета.

Именно так обстояли дела в большинстве стран Запада, до тех пор, пока необходимость создания массовых армий, рабочее движение, угроза революций и идеологическое давление со стороны коммунистических, национал-социалистических и фашистских режимов не вынудили их элиты отменить имущественный избирательный ценз и перейти к всеобщему избирательному праву.

Однако в тот момент речь шла в основном о предоставлении избирательного права рабочим, являвшимся ключевой производительной силой индустриального капитализма. При этом мало кто понимал, что право голоса заодно получили и "социальные иждивенцы", просто в силу практически полного отсутствия таковых в те времена.

Заметим, что введение всеобщего избирательного права изначально выглядело как рискованный эксперимент, т.к. вся история демократий вплоть до XX века такого института не знала. Напротив, и древняя Греция, и Римская республика, затем Римская империя и колыбель парламентаризма Великобритания предоставляли политические права лишь тем слоям общества, которые обеспечивали мощь и конкурентоспособность государства.

Так, в античности основой полиса был тяжеловооруженный воин – гоплит, именно качество его подготовки и количество таких бойцов определяли площадь контролируемых городом-государством сельскохозяйственных угодий – основного источника дохода и богатства в те времена.

Именно гоплиты были наделены политическими правами, причем, сын занимал место отца не после его смерти, а тогда, когда отец больше не мог сражаться. Афины, как и другие древнегреческие города, предпринимали специальные меры для того, чтобы предотвратить размывание класса гоплитов вследствие чрезмерного увеличения или уменьшения земельных владений. Богатый воин на поле боя ничем не лучше середнячка, однако, за счет принадлежащих ему земель можно содержать нескольких таких середнячков. Спарта, в конце концов победившая Афины, пошла еще дальше. Чтобы не допустить расслоения сословия гоплитов и обеспечить их наилучшую подготовку, вся земельная собственность была фактически передана в руки государства. Политическими правами обладали только лица, принятые в одно из боевых братств, чьей основной обязанностью были постоянные военные упражнения.

Во многом схожую систему политического господства военного сословия, но под мобилизующим контролем единого царя, использовал Александр Македонский. За ним последовал Рим, где в республиканскую эпоху царей заменил своеобразный политический симбиоз сената, сословия всадников и военнообязанных граждан. Начало имперской эпохи в римской истории было положено окончательной победой демократической партии, опиравшейся на римских граждан – основу римской армии. По мере же разложения Рима императоров стали выбирать не граждане, а легионы, т.е. опять же те люди, на чьих мечах держалась империя.

Последней эпохой, когда число подготовленных тяжеловооруженных бойцов имело решающее значение для судьбы королевства, княжества, графства, было средневековье. И снова мы сталкиваемся с тем, что политическими правами обладало только рыцарство, но никак не крестьяне. Переход от средневековья к новому времени произошел ровно тогда, когда выяснилось, что проще и дешевле намуштровать толпу неграмотных крестьян, дав им в руки мушкеты, приставив офицеров и построив ровными рядами, нежели инвестировать в экипировку и обучение рыцаря. В результате лидирующие позиции в обществе постепенно заняли налогоплательщики - владельцы капитала, т.е. ресурсов, необходимых для создания и обеспечения армий.

Назад в будущее

Дискуссия о необходимости передачи политических прав "нетто"-налогоплательщикам не нова. Противники данной меры апеллируют к политической невозможности такой реформы. Действительно, сложно себе представить, что кто-то может проголосовать за лишение самого себя избирательных прав. Наверное, похожие дискуссии имели место и среди эгейского населения Пелопоннеса до вторжения дорийских племен и создания Спарты.

Конечно, в современном мире речь не идет о захвате территорий посредством вооружённой агрессии, но вот экономические войны набирают все большие обороты. Так, наличие национальных правительств никак не мешает китайской экспансии в Африку, в результате чего создаются целые анклавы, в которых китайцы устанавливают свои правила и используют для охраны их границ регулярные войска китайской Красной армии. Можно возразить - Европа не Африка. Сейчас да, но что будет лет через десять, если долговая проблема так и не будет решена? Сохранится ли вообще Европейский Союз, и что из себя будут представлять наиболее бедные европейские страны, когда по ним прокатятся новые волны социальных протестов, аналогичных волнениям в Греции, Великобритании и Франции из-за вынужденной отмены наиболее затратных социальных программ?

Сейчас страны золотого миллиарда от краха удерживают наиболее образованные, экономически продуктивные, а значит, и состоятельные граждане этих государств. Они продолжают жить, работать, платить непомерные налоги в Европе и США, и главное, кредитовать свои отечества. Несмотря на то, что размер их госдолга давно превысил критические значения, которые вызвали бы биржевую панику и бегство капитала в любой из развивающихся стран. Причина такого, как будто "иррационального" поведения, в том, что ни им лично, ни их капиталу некуда бежать.

Конечно, многие пытаются скрыть часть своих доходов в оффшорных зонах. Однако это больше смахивает на мелкое мошенничество, чем на настоящее бегство, вроде массовой эмиграции из разваливающегося СССР или героических подвигов кубинцев и африканцев, пытающихся на утлых суденышках любыми правдами и неправдами проникнуть в ЕС и США.

Для настоящего бегства нужна страна, имеющая все достоинства ЕС и США, но лишенная их недостатков. Низкие налоги и безусловная защита прав собственности должны сочетаться с высоким уровнем культуры, развитым внутренним рынком, включая услуги образования и здравоохранения, и главное, политической и институциональной стабильностью. Сейчас таких стран нет, а за пределами Западного мира нет и стран, гарантирующих право собственности. Однако это не значит, что они не появятся в будущем. Как известно, если есть спрос, будет и предложение.

Как только такие страны возникнут, крах государств всеобщего благосостояния и избирательного права станет неотвратимым. Эмиграция наиболее обеспеченных жителей еще более обострит бюджетные проблемы, а это в свою очередь будет стимулировать дальнейший рост иммиграции. Фактически, для нынешних стран-лидеров остается только один выбор – либо измениться, либо умереть. И они скорее всего изменятся, ведь в противном случае их национальной политической элите вряд ли удастся решить задачу самосохранения.

Когда 31 октября 1517 года Мартин Лютер начал движение реформации, прибив к дверям виттенбергской Замковой церкви свои "95 тезисов", католическая церковь и институт папства были рассадником разврата, взяточничества, непотизма и продажи индульгенций. Несмотря на аморальность такой практики, она была весьма устойчива и удобна как для духовной, так для светской элиты тех времен.

Казалось, ничто не может заставить измениться наследников святого Петра. Однако сейчас, по прошествии нескольких веков конкуренции и борьбы с протестантизмом, католическая церковь имеет больше общего со своими оппонентами, нежели чем с самой собой образца 1517 года.

Родина бунтарей

Где и как могут возникнуть новые государства, чей конституционный строй будет основан на новой постгуманитарной этике, социальном инвестировании и избирательном цензе налогоплательщика? Не является ли эта идея утопией, которой никогда не суждено сбыться?

Директор Seasteading Institute и либертарианец в третьем поколении Патри Фридман уверен, что нет. Он не только пропагандирует, но и работает над внедрением в жизнь проекта систейдинга. Суть идеи заключается в создании новых государств, расположенных на платформах или судах, свободно дрейфующих в просторах нейтральных вод мирового океана. Причем верит в нее не только Патри Фридман, но и Питер Тиль – тоже либертарианец, а также миллиардер и один из основателей PayPal, для которого систейдинг – не только идея, но и очередной венчурный проект. Первые образцы, как оказывается, стоят по представлениям американских венчурных фондов вполне умеренных денег – около $120 млн.

Ну и последняя, наиболее "радужная" для Украины, возможность. Новые формы общественной организации могут возникать также и на развалинах старых систем. Государства, первыми рухнувшие под давлением неразрешимых противоречий старого общественного порядка, получат уникальную возможность стать пионерами в деле создания нового.

Болезнь популизма поразила и Украину, в результате чего власть каждые выборы дает несбыточные обещания электорату, а затем разрушает экономику в попытке выполнить хотя бы самую очевидную и востребованную часть из них. В свою очередь усилия по стерилизации политической оппозиции ведут лишь к тому, что на место родных для действующей системы "оранжевых", придет новое поколение непримиримых бунтарей. Именно такие люди способны рискнуть и пойти на радикальный эксперимент, достаточно вспомнить о большевиках.

Однако ложка дёгтя заключается в том, что у нас нет никаких гарантий, что в результате будет построен новый Рим или "Инновационная супердержава Украина-Русь", а не очередной клептоманский авторитарный режим. Более того, если вспомнить историю реформации, то придется заметить, что страны Европы прошли через длинную череду кровопролитных гражданских войн, прежде чем им удалось создать идеал нынешнего этапа развития цивилизации – государство всеобщего благосостояния.