виртуальный клуб Суть времени

Мои мотивы и побуждения

Я участник движения «Суть времени» из города Набережные Челны. С конца января по апрель 2015 года был в составе нашего отряда. За событиями на Украине следил с самого начала.

Когда в Киеве только начинался переворот, не до конца верилось в то, что нет предела безумию. Хотелось надеяться, что существует такой предел, упершись в который, простые люди ужаснутся и отвергнут бандеровщину, что найдется на земле Украины воля, которая сможет сплотить тех, для кого бандеровщина неприемлема.

Потрясением стал цинизм, с каким Янукович сбежал, бросив своих людей на произвол новых «властей». Вялые попытки Партии регионов и других «патриотических сил» взять реванш — не вдохновляли. Не было в них той окончательности, с которой шли «бандеры». По-настоящему меня вдохновили Крым и Севастополь, понял: за них я буду драться, они не отвернутся и не сдадутся.

Потом была Одесса, 2 мая. Такое прощать нельзя. После такого надо драться до последнего.

На летней школе «СВ» узнал, что на Донбассе есть наши. Сергей Ервандович, буквально накануне школы вернувшийся «оттуда», очень красноречиво рассказывал о том, как И. Гиркин предал дело сопротивления, о текущей и предстоящей ситуации, о нашем отряде, организованном на базе батальона «Восток». Сразу же попросился туда. Отказали.

Шло время, военные действия на Донбассе становились все более интенсивными. В наш город начали прибывать первые беженцы. Было понятно, что люди не справятся сами, им срочно нужна помощь. Мы ячейкой, выходя на улицы с призывом не оставаться в стороне от беды, поначалу сталкивались с непониманием масштабов горя и его близости и с недоверием к нам. Хотя, в отличие от Ливии, Украина находится у России под боком, у многих горожан по-прежнему сохранялось представление, что всё это не про нас. «Это все далеко, это нас не касается, пусть сами разбираются».

Благодаря кропотливой еженедельной работе, у нас постепенно получилось переломить ситуацию. Нас начали узнавать, гуманитарку несли практически ко времени, когда точка начинала работать. В итоге мы смогли и на наш отряд собрать, и помочь беженцам. То, что не все у нас черствые до чужого горя, вселяло надежду.

Всю осень ячейкой смотрели и обсуждали события на Украине. Меня все не покидала мысль: я вот такой здесь сижу в тепле в сытости, а там дети и старики под бомбами в холоде и голоде. Зимой 2014 года понял, что дальше это терпеть нет сил — поеду в январе в Донецк. А там «хоть чучелом, хоть тушкой» хотелось попасть в наш отряд. Начал экономить на всем, чтоб купить форму, снаряжение, билеты, скрепя сердце, пришлось отказаться от поездки на зимнюю школу (о чем до сих пор сожалею).

После школы начал настойчиво проситься, и вот мне согласовали приезд. К тому времени уже знал о бое 17 января и потерях наших товарищей.

Служба. Первые впечатления

Сел на поезд до Ростова. На станции Чертково, которая граничит с территорией Украины, бросилось в глаза большое количество военных, экипированных по «полной боевой», напротив за высоким забором — желто-синий флаг. На вокзале в Ростове заметил двух ополченцев, одетых в камуфляж «с иголочки» с шевронами ДНР и Новороссии. Как-то сразу на память пришла срочная служба.

Границу пересек на автобусе, следовавшем до Донецка. Переход от ярко освещенного российского пункта пропуска к пропускному пункту ДНР, где на весь пункт было три фонаря, сразу навеял тревожные мысли. Далее — отдельные фонари и одинокие окна, светящиеся в кромешной тьме. Даже в Харцызке и Макеевке в многоэтажках в 11 вечера светилось по два-три окна и вообще не было уличного освещения. Бросилось в глаза и полное отсутствие движения транспорта.

При въезде в Донецк ситуация поменялась — света тут было много. Но людей на улицах не было совсем. На въезде нас остановили на КПП, проверили. Бойцы, узнав, что я направляюсь в ополчение, хотели забрать меня в свое подразделение. Вежливо отказался, сказал, что меня ждут. В это время мимо нас пролетели колонной три «Ноны» и пять «Уралов» с боекомплектом.

Поздно вечером меня встретили на автовокзале Газетчик и Орион на машине, повезли на 4-ую базу «Востока» в Информцентр, после — на базу в окрестностях г. Ясиноватая. Там встретил меня Петька. Оформили все документы, выдали шевроны, жетон и подселили к какому-то хмурому бойцу на ночь. На следующий день в 5 утра уже выдвинулся на позиции в аэропорт. На «Девятке» встретился с Вольгой, поздоровался, перекинулся парой фраз. Он был очень занят (решали, какую очередную пакость устроить укропам) и распорядился передать меня Ирису. Прибыв на позицию «Дача», познакомился с Ирисом, там же придумал себе позывной. Ирис распорядился выдать мне оружие, снабдить по полной боевой и сказал, что завтра ждал меня обратно.

Вернулись в Ясиноватую выполнять приказы. Хмурый сосед оказался веселым и жизнерадостным итальянцем Спартаком, он отлеживался после боя 17 января. Вместе с нами с позиций к нему приехал его земляк Архангел. Они сразу начали строить свои жизнерадостные планы на предстоящее увольнение, потом угощали меня своим кофе с нехитрыми сладостями и рассказывали о том, как Спартаку выковыривали осколок из ноги в местной больнице. Это было отдельное маленькое представление. Расспрашивая ребят, я понял: у нас в отряде интернационала больше, чем в других ротах.

Поселок Веселое встретил невесело: звук канонады в отдалении попеременно то с их, то с нашей стороны, свист мин, разрывающихся где-то недалеко, разрушенные и сгоревшие дома, воронки на дороге, хруст осколков под ногами, переломанные иссеченные деревья, поваленные столбы, бродячие собаки, которые сторонятся людей и никогда не лают, ощущение некоторой нереальности происходящего, как будто попал на съемки какого-то фильма, — контраст между жизнью дома и передовой резанул по живому.

Поначалу попал на позицию «Мельница» и «Уши», куда успел сходить с Мангустом — послушать свист пуль, мин, гул техники на той стороне. Он же и объяснял мне, как мог, доходчиво, какая здесь война и обстановка. Мангуст приехал из Киева, бросив хорошо оплачиваемую работу, комфортное жилье, по зову сердца и наверное, как и многие, еще долго не сможет вернуться к себе домой. Отстояв без происшествий свою смену, вернулись обратно. Повар начал готовить суп, мы с Мангустом взяли по банке тушенки на перекус. Техас примостился рядом на лавке, взял гитару и начал исполнять свою впоследствии знаменитую песню про Обаму. Потом еще раз на бис. Техас очень интересный человек — коренной техасец из богатой семьи, пошел против своего государства и общества, молчаливо одобрившего политику на Украине. Много чего интересного он рассказывал впоследствии.

Позже переиграли, и я оказался на «Гавани», где в тот момент находились Литейщик, Добрый, Баюн, Воин, Орех, Рыбак, Морской, Карандаш. Первым делом меня направили привезти дрова из соседнего двора. Со мной пошли Морской и Карандаш. Оба парня достаточно молодые и оба местные, макеевские, из тех, кого называют «уличные». В процессе погрузки они устроили мне «проверку на вшивость»: пока грузил дрова в тачку, пальнули за спиной из автомата по ближайшему окну. В ту же ночь в два раза чаще других заступил в караул на боевую позицию. Думаю, что проверку я прошел.

На позиции «Гавань»

Свою службу на позиции «Гавань» несли в недавно вырытых окопах для тяжелого вооружения на берегу озера. В основном, это дозор на танкоопасном направлении. Рядом с нами были 8-я рота Скорпиона, взвод Ампера — они несли службу на позиции «Гараж».

Периодически мимо позиции пролетали «коробочки» (танки) подразделения «Сомали» (им командовал Гиви), они отрабатывали куда-то по Пескам и возвращались. В первый раз, когда они проехали без предупреждения, на позиции были я и Морской. Увидев незнакомую броню, мы передали информацию на «Мельницу», выставили «Утес» и уже выбирали место, куда отработать. «Мельница» вовремя передала: «Отбой тревоги, это наши». После третьего или четвертого проезда «коробочек» укры начали «отрабатывать» по маршруту их следования «Градами» и минами. А поскольку проезжали они достаточно близко от нашей позиции, то и нам тоже доставалось. Скоро укры пристрелялись по безлюдному полю слева от нас, и уже туда клали свои «градины», когда шла техника. Сложнее было с минами, их клали куда попало.

Информацию о текущих и прошедших событиях добывали на стороне: звонили друзьям и знакомым, расспрашивали соседей и т. д. Часто информация, полученная из одного источника, противоречила информации, полученной из другого источника. Иногда поступившая информация противоречила здравому смыслу. Все это было похоже на «испорченный телефон». Но необходимо было обсуждать даже такую «ущербную» информацию, т. к. информационный голод был велик.

Основные дискуссии на позициях разворачивались по поводу причины войны. Некоторые утверждали, что это всего лишь конфликт между олигархами. Я настаивал на том, что война гражданская и идеологическая, проистекающая из «непримиримости нас и бандер».

Наибольшим любителем дискуссий оказался Добрый, он имел свое мнение по достаточно широкому кругу вопросов. Весьма интересной судьбы человек. В свое время помотался по миру, особенно по Европе — продолжительное время там жил. В свободное от службы время писал стихи в свою тетрадь. Помню, он дал мне почитать, только — жаль — я тогда ничего не запомнил из его строк. Характер его соответствовал позывному — он человек доброй души, и мухи просто так не обидит.

Обсуждения последствий войны для новообразованного государства плавно перетекали в разговоры о большевиках и их роли в истории, об отличии той революции от этой, о роли Ленина. Все это получалось достаточно плавно, темы были взаимосвязаны, никакого особого напряжения по какой-либо теме не наблюдалось. Сами дискуссии имели затяжной характер и продолжались по несколько дней, прерываясь в связи с необходимостью нести службу, доставлять продукты и т.п., и затем возобновляясь. Путем бесед прийти к «общему идейному знаменателю» не всегда получалось. Даже если твою правоту признавали на словах, это не означало, что люди поменяли свое мнение. Дискуссии с течением времени принимали все более захватывающий характер и более полно вовлекали коллектив (по разу высказывались все).

Несколько раз мины прилетали практически к нам на позицию, и каждый раз всё обходилось. Не обошлось на «Мельнице»: прилетевшая туда мина пробила фундамент и разорвалась, ранив троих и контузив всех, кто в то время был там. Раненых срочно отправили в госпиталь. Объявили аврал. Пришлось срочно менять позицию, переносить БК, продукты, вещевое имущество, личные вещи и делать это очень быстро, пока по новой не накрыло. Все вместе навалились и справились.

На следующий день начал потихоньку знакомство с вооружением на позиции. А любое знакомство начинается с разборки и чистки. Свой автомат я почистил сразу, как получил, поэтому пристал к Литейщику — вернее, к его СВД («дай почистить»), и так поближе познакомился с ним. Человеком он оказался простым и прямым. Не смог остаться в стороне от этой мерзости и сказать, что его это не касается. Его родные остались на той стороне, и ему уже точно дорога обратно заказана.

В процессе боевого обучения я освоил пулемет ПКМ, стал уже не просто автоматчиком, а пулеметчиком. Своего рода экзамен на знание у меня принимал Ирис. Мои познания его не разочаровали, и он дал добро на закрепление оружия и выдал наставление к пулемету.

Приехал Беко из отпуска, и в нашей комнатке стало совсем тесно от такого количества народу и часть переселилась в здание рядом. Беко приехал в самом начале со своими из Осетии, за его плечами не первая война, и опытом своим поделиться может. Я стал перенимать его опыт обращения с пулеметом в дополнение к тому, что знал ранее.

(продолжение следует)

Группа отряда «Суть времени»