виртуальный клуб Суть времени

НАША ГАЗЕТА

АРТ-КОНТРПРОПАГАНДА

Бытко Ольга

СЛОВО О БЛАГОРОДНОМ НЕГОДОВАНИИ

Рецензия на фильм «Школа», реж.: Валерия Гай Германика, производство: продюсерская фирма «Профит», 2010 г.

Около года назад в эфире Первого канала появился фильм Валерии Гай Германики «Школа». Буря возмущения поднялась в обществе! После показа первых же серий посыпались коллективные письма учителей и родителей с требованием немедленно запретить сериал, гневные интервью заслуженных педагогов с регалиями, выступления чиновников от образования…

Основной смысл этих выступлений сводился к тому что -1. «У нас этого НЕТ!» и 2. «Оградите детей от фильма – они могут усвоить неправильные модели поведения!». Ну, еще было бы понятно, если бы потребовали убрать повторы фильма из дневного эфира – так нет же! Убрать вообще! Что-то я не припомню таких же гневных писем с требованием убрать «Дом -2», или комедию про Букиных «Счастливы вместе», или «Нашу Рашу» в конце концов. В кинотеатрах, в широком, общедоступном прокате «Самый лучший фильм» и «Яйца судьбы» – где крики педагогов и родителей?

Вся эта общественная истерия напомнила мне старый пошлый анекдот, когда дети в песочнице делятся «знаниями» – а меня в капусте нашли, а меня аист принес, а одна девочка скептически комментирует: «Можно подумать – можно подумать, у нас в доме никто сексом не занимается».

Мы против чернухи? Почему же одним из самых популярных каналов – в том числе среди молодежи уже много лет остается НТВ?

Мы против грязи? А почему уже несколько лет благополучно идет «Дом 2», до сих пор собирая у экранов миллионы зрителей – преимущественно молодых, даже юных? Наши дети учатся «строить отношения», «заниматься любовью», «мутить», да чему угодно – только не любить.

Я тоже хочу, очень хочу присоединиться к тем, кто говорит, что «Школа» – это ложь, этого нет, и у нас «много хорошего кроме»… Но тогда те, кто это утверждают, должны объяснить, почему по уровню самоубийств детей и подростков Россия занимает 1(!!!) место в мире. Наши дети уничтожают себя и друг друга. И эта тенденция началась не с появлением на экране фильмов Германики, а гораздо раньше. Кстати, еще в нескольких печальных номинациях мы – мировые лидеры: 1 место в мире по числу курящих детей; 1 место в мире по количеству разводов и детей, рожденных вне брака; 1 место по числу детей брошенных родителями.

Вообще-то, строго говоря, фильмы Германики – это то самое пресловутое фестивальное кино, которое не рассчитано на широкого зрителя. Мало того, оно адресовано вполне конкретному зрителю. Это фильмы – ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ. Там нет ничего, что было бы адресовано подросткам, ничего, что привлекло бы современных детей – ни захватывающего экшэна, ни улетных фантазий, ни крутой музыки, ни драк, ни трогательных любовных историй, ни веселых приколов. Ее фильмы – это не высказанные жалобы современных подростков, это – письма взрослым. Так почему же «адресаты» вдруг резко взялись спасать детей от того, что те – НЕ смотрят?

Школьники и не должны смотреть фестивальное кино, Германику в частности, у них должен быть свой кинематограф. Германика показывает как плохо… А где фильмы про «хорошо»? Вообще есть ли сейчас в России кино для детей, для подростков?.. Где новые «Гостьи из будущего», «Бронзовые птицы», «Розыгрыши», «Вам и не снилось», да хотя бы отечественные «Хроники Нарнии» и «Гарри Поттеры»?.. Дети со своими интересами оказались на обочине киноиндустрии.

Детское кино заменили «мыльные оперы» типа «Ранеток» и русские версии американских ситкомов – «Папины дочки», «Моя прекрасная няня», «Счастливы вместе» и т.п. Кстати, кто-нибудь из вас, родители, по здравому рассуждению, считает, что сериал про Букиных и про озабоченную няню – зрелище для детей? А дети их смотрят и обожают. Вы не переживаете, что они усвоят оттуда неправильные модели поведения?

Между прочим, школьники спокойнее всего отреагировали на появление «Школы». «Ну, показали, ну и что?.. Мы в этом живем». Чем же, собственно говоря, так возмущены взрослые? Концентрацией всего этого на экране? Вы не видели во дворе своей школы курящих детей, тискающихся подростков, не слышали мат от школьников? Видели, слышали. Так что ж вас так задело на этот раз? Что камеру поднесли слишком близко?

На мой взгляд, взрослых возмутил собственный вид – они взглянули на себя со стороны.

Увидев себя в виде этой неприглядной биомассы, нельзя уже дальше жить по старому, нужно что-то делать!.. Делать не хочется, поэтому быстро находится выход – обвинить авторов в предвзятости, и уговорить себя, что «ничего этого нет». Да, и, конечно же, главный упрек к создателям фильма – а вы нам не показали, как надо. А сами, что – маленькие? Как мы дошли до жизни такой? И что делать дальше? Это серьезные вопросы – к взрослым. Мы – все вместе и каждый в отдельности – срочно должны искать на них ответы.

Что делать? Ну¸ хотя бы – для начала – выключить телевизор. Что вы там смотрите сами? Чернушное НТВ, грязное «Пусть говорят», цветастые и безвкусные «Танцы со звездами», тупое «Счастливы вместе»? Если вокруг все такие светлые, интеллигентные люди, почему у «Нашей раши» рейтинги в десятки раз больше чем у канала «Культура»? Даже садиковские дети пересказывают шутки про гомосека Михалыча (вчера воспитательница со мной поделилась). Все же так просто – выключить и НЕ СМОТРЕТЬ это убожище. А вместо этого – общаться – с супругами, с детьми. Это сложно? Это вам Германика должна была рассказать? Или какой-то более весомый авторитет?

Что мы услышим в ответ? «Я телевизор, в общем-то, и не смотрю – так, как фон работает…», «Да вы знаете, как я устаю на работе!! Прихожу – язык не ворочается, мыслей никаких – ну так, смотрю для разгрузки». На работе дружно пересказываем друг другу пошлые шуточки из Букиных и Камеди – с непременной присказкой «я не смотрю – так, случайно на глаза попалось». Налицо хронический упадок культурного уровня – и все ВДРУГ возмутились его отображением на экране, да еще и обидой – показали и не сказали, что с этим делать.

Наша школа сегодня – это разлагающая рана, слегка присыпанная сверху розовыми лепестками конкурсов – на лучший класс, лучшего учителя и т.д. и т.п. Фильм Германики вскрыл эту рану, показал всю глубину падения – и, заглянув в эту разверзшуюся пропасть, взрослые возопили: «Нееет! Этого всего нееет!». Доказывая себе и другим, что в фильме нет правды или это не вся правда, родители и учителя добиваются для себя разрешения по-прежнему не замечать этого ужаса. Добиваются права ничего не делать, ничего не менять, добиваются возможности жить в блаженном неведении относительно реальной жизни школы, добиваются права уважать себя на фоне катастрофически падающего уровня – культурного и интеллектуального – своих детей. ХОТЯТ думать, что к ним, взрослым, развязные, циничные подростки с пустыми глазами – не имеются никакого отношения, что жестокость, апатия, грубость выросших детей – это не их рук дело. Не они сделали их такими? Один известный психолог сказал как-то, адресуясь к семейным парам: «Хотите увидеть историю своих отношений? Загляните в глаза своих детей»

Наша жизнь пронизана фальшью и скверной, и это не может не касаться наших детей. Как бы мы их не прятали. Спрятать от жизни невозможно. Об этом фильм «Школа». А жизнь наша стала такой – жестокой, циничной, продажной, пошлой, скверной. Уже стала. И мы все, взрослые – в этом виноваты.

Дети эту фальшь и скверну видят, чувствуют. Подростки категоричны, бескомпромиссны, безжалостны. Это свойство их возраста. Они не верят взрослым. Потому что воспитывают не словами, не образами, а прежде всего – собственным примером.

Взрослые в «Школе» – беспомощны. Им нечего предложить своим детям – взамен того, что их окружает. Они пытаются, каждый по-своему сделать для своего ребенка «как лучше», пытаются понять своих детей: дедушка, заслуженный педагог, много лет прятавший внучку от школы, все-таки покупает ей, такую желанную розовую эмо-юбку. Интеллигентные родители, воспитывающие дочь по всем каноном современной психологии – в доверии и уважении, не ругают девочку, потерявшую от любви голову. После всех сказанных для вразумления слов, мать находит в себе силы сказать: « Презервативы в тумбочке… Раз уже тебе так невтерпеж».

Но никто из взрослых в итоге не спасает своего ребенка. Девочка-эмо, единственная внучка старого учителя, так и не найдя общего языка с одноклассниками, кончает жизнь самоубийством. Другая героиня – дочь понимающих родителей, пережив жестокое предательство любимого мальчика и конфликт в классе – выживает, но ожесточается. Это, может быть, самая страшная сцена в фильме, когда родители, узнав о самоубийстве одноклассницы дочери, пытаются поговорить с ней, сказать, что «мы тебя любим, мы рядом. Все ли у тебя хорошо?» И встречают ледяной взгляд своей хорошей девочки, холодный смех и презрительно-успокоительные слова: «Да что вы испугались? Я не собираюсь, как эта дура, с собой кончать. Я выучусь, и все у меня будет отлично». И, глядя в глаза этой повзрослевшей тихоне, мы понимаем, она своего добьется, будет успешной, потому что все живое у нее внутри – убито.

Никого из детей взрослым не удается спасти. Потому что нельзя спасти одного, когда вокруг гибнут другие. Неблагополучие одного рано или поздно становится частью жизни остальных.

Помните, у Аркадия Райкина был монолог о воспитании? Мама, убегая на работу, просит соседку – будет Славик в школу опаздывать – в стенку стукните, дворника просит – будет Славик хулиганить – легонько метлой шлепните, учительницу – уроки не выучит – звякните. В итоге автор резюмировал: вот так – кто стукнет, кто звякнет, кто шмякнет – вместе получается воспитание... А ведь и вправду – получалось воспитание. Дети гуляли во дворах, и родители могли быть спокойны – начнется какое-нибудь безобразие – взрослые не пройдут мимо – остановят, сделают замечание. Была в обществе коллективная ответственность за воспитание всех детей, а не только своих. «А не лучше было бы, чтобы мама родная за ним следила и воспитывала?», – задавался риторическим вопросом автор монолога. Правда не уточнялось, кем и, главное, сколько должна работать мама, чтобы всегда быть рядом с ребенком.

Теперь этот идеал достигнут. Сегодня дети нужны ТОЛЬКО своим родителям, и – безразличны всем окружающим. Как только вешается, или прыгает из окна очередной школьник, взрослые дружно показывают пальцем друг на друга: родители – «это учителя довели», учителя – «это родители не следили и вообще вы их сами дома должны воспитывать, мы только образовательные услуги оказываем». Но ребенка уже не вернешь…

В защиту Германики, как режиссера могу сказать: да, она снимает, наверное, в общем смысле «чернуху». Но она не делает из нее конфетки, не эстетизирует, по примеру многих «мэтров», тяжесть и серость существования – здесь нет задумчивых тягостных кадров, красивой апокалиптической музыки (а чаще, просто звуков), художественного утрирования. Ее режиссерский взгляд – прост и пронзителен. Вот школьный двор, за двором – обшарпанный ларек со сникерсами. Подростки не покупают послушно надоевшее «горячее питание» в школьной столовой, они бегут в этот ларек за модными и бескомпромиссно вкусными чипсами и шоколадками. Бегут по грязному снегу школьного двора, без шапок и перчаток (форс морозу не боится!) – они ж взрослые. И в кадре возникают синюшные пальцы с мятыми десятками и красные хлюпающие носы. Это и страшно, и трогательно… У какой матери не защемит сердце – ну куда без шапки?!! И руки с грязным маникюром и затертой купюрой – это те самые ручки, которые еще 5 лет назад послушно ныряли в связанные бабушкой варежки. Наши дети – эти выпестованные, нежно и с трудом выращенные цветы, оказываются выброшенными в реальный мир, втоптанными в этот грязный снег школьного двора.

Ребенок адаптируется. Мы хотим, чтобы жизнь его удалась, а возможно ли это без умения приспособиться к окружающему миру? Чтобы стать успешным, состояться, самореализоваться они должны быть этим миром востребованы, должны встретить его понимание. И вот происходит такой парадокс: ребенок, приспосабливаясь к ТАКОМУ миру – перестает быть твоим, твоим – по духу, близким тебя по образу мыслей. Его пожирает эта среда, в маленьком человеке гибнет все то теплое, нежное, тонкое, что ты растил – потому что с этим в такой среде жить – невозможно. Ты читаешь ему волшебные сказки, а мир требует сухого расчета, цинизма, готовности предать. И ты, родитель должен выбрать – приспособить его к этому миру или – оторвать, поставить «вне» и тем самым сделать его маргиналом, рискуя сломать его судьбу…

Я верю в любовь. Ничего не может быть сильнее материнской, родительской любви. И в ситуации гибнущего мира, эта любовь должна спасти и нас и наших детей. Мы должны сами становиться лучше, чище – ради своих детей. Начать нужно с себя. А для этого стоит честно посмотреть правде в глаза, честно посмотреть такую вот «Школу». А не прятать голову в песок.

Вместо эпилога.

В этом году отдыхали с детьми на море. В середине отпуска появились новые соседи – две подруги-москвички лет 36-38 с детьми – мальчику 12, девочке 11, очень серьезные, сосредоточенные дети. Женщины, напротив, были нрава самого веселого, одеты не то в длинные футболки, не то в короткие платья, стринги, и… пожалуй, все. Прически – детские задорные косички. Настроение – всегда «на позитиве». В вечер заезда накупили шампанского, сняли таксиста и, оставив детей одних в комнате, поехали к морю. Днем периодически демонстрировали нам (видимо, в шутку или для поднятия настроения) уверенные навыки стриптиза, благо во дворе нашелся подходящий шест, а по вечерам дамы, как правило, ехали куда-нибудь на поиски приключений, ну, или хотя бы развлечений. Дети ждали их дома – до 3-4 ночи. Спать не ложились – волновались за мам.

Одна из подруг, та, что постарше отличалась особо. В первый же день она «обрадовала» постояльцев гостиницы (в основном это были семейные пары): «Вот, купила к отпуску купальник с веревочкой в попе!..» Модель радостно продемонстрировалась. Сын покраснел и опустил глаза. Собираясь на обед в кафе, одела прямо на купальник-веревочку ярко алую, собственноручно связанную крючком, салфетку-тунику. Дочка подруги с ужасом спросила: «Тетя Лена, вы в этом и пойдете?!!». «Да! А что?», – гордо ответила тетя и… пошла. Каково же было наше удивление, когда мы узнали что дама «с веревочкой в попе» – учительница истории, да не просто учитель, а еще и завуч по воспитательной работе одной из престижных московских школ. Любимой темой ее разговоров с подругой была некая Епифанова, которая, по словам завуча, вела исключительно разнузданный образ жизни. С истовым возмущением, даже с особым смаком, с беспощадным блеском в глазах она рассказывала, какая «эта Епифанова» испорченная, как она перебирает мальчиков и что делает с ними в подъезде, и что мама не реагирует на призывы заняться своим ребенком, говоря, что сами делайте с ней что хотите – я не справляюсь. Оказалось, бедной Епифановой всего…11 лет.

Конечно же, мы спросили у завуча с веревочкой – как вы относитесь к сериалу «Школа»? В ответ – шквал благородного негодования!.. Наставительным тоном нам было объяснено, что в школе всего «этого» – нет, зато есть прекрасный хор, кружок краеведения, школьный музей боевой славы и прекрасные мероприятия на День Победы и Новый Год.

Конечно, примерами ничего нельзя ни доказать, ни опровергнуть, но все-таки – в чем же проблема в «Школе» – или в школе?