виртуальный клуб Суть времени

Чем занято большинство? Оно радуется, обнаружив, что оно большинство. Оно ликует по этому поводу. Говорит: «Мы-то думали, что мы – меньшинство. А нас на самом деле – о-го-го сколько! Так надо что-то делать!»
Это правомочная радость, правомерная, правильная, великая и справедливая. Не только потому, что вообще приятно существовать в большинстве (хотя когда у тебя есть правда, надо иметь силу воли и духа для того, чтобы существовать и в меньшинстве), но ещё и потому, что обнаруживается очень крупная истина, понимаете? Дело же не только в том, что людей много, и что они недовольны тем, чем обернулось двадцатилетие. Дело в другом.
Когда-то господин Ракитов (был такой советник у Ельцина) говорил о том, что «наша задача – сменить ядро цивилизации». Есть цивилизация (историко-культурная личность), а в ней есть ядро.
В этом ядре есть то, что называется «социокультурные коды» (примерно то же самое, что коды при компьютерном программировании или в генетике). Вот это ядро определяет тип личности. И господин Ракитов тогда сказал, что «наша задача (задача ельцинского процесса 1991–1999 годов) – сменить ядро исторической личности». Это [значит] сменить принципы функционирования языка, культуры, религии, менталитета, всего.
Понадобилось 20 лет, чтобы понять, что они его царапнули, задели, что-то в этом ядре травмировали. Но нельзя ядро, существующее тысячелетиями, да-да, тысячелетиями изменить за 20 лет! Это всё тот же народ по своим фундаментальным константам. Он в силу своих фундаментальных констант, сопротивляется любому их изменению. Их так изменить нельзя.
Его царапнули, задели...
Но, конечно, не изменили. Мы всё те же. И нас большинство. Мы живём на этих просторах, мы понимаем примерно, как они устроены. Мы впитали в себя не только эти ландшафты, эту культуру, но мы впитали в себя ещё и этот дух, и эти представления о должном, и эти принципы поведения, эти принципы уважения к централизованной государственности. Потому что невозможно раскинуться на такую территорию и обладать такими параметрами – и не уважать всё это. Мы всё это вместе впитали и стоим на своём. И это обнаруживается, помимо всего прочего. И тут есть предмет для ликования.
Но всё это, как говорят математики, необходимо, но совершенно недостаточно. Абсолютно недостаточно. Это абсолютно необходимо и совершенно недостаточно.
Давайте разберёмся ещё раз, внимательно и спокойно, на что делает ставку меньшинство. На что оно делает ставку?
На свой властный – информационный, экономический, политический, а в чём-то даже силовой – потенциал. Это первое.
На политическую неорганизованность и, что намного хуже, социальную бесструктурность («сломанный хребет») большинства.
На допустимость для меньшинства (в силу его – чуждости национальному духу, чуждости любви к Родине, государству) и даже необходимость регресса во имя обуздания большинства.
Причём информационные и прочие потенциалы применяются для растления, манипуляции наращивания степени аморфности общества, которым меньшинство управляет.
Я не могу тут не вспомнить Достоевского: «Мы пустим пьянство, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве». Единственный предмет – правильное потребление водки и наркотиков. Обязательно. Всё остальное – факультатив, платите деньги.
Я снова говорю: почему этого не делает нормальная, сколь угодно свирепая, элита? Потому что государство нужно для выигрыша в конкуренции с другими элитами! А здесь это не нужно. Вот та тайна, которая маячит за фасадом происходящего, за всеми парадными утверждениями, и которую всё время пытаются скрыть.
Снова спрашиваю: на что делает меньшинство ставку? Три ставки, три. Внимание! Это очень важно сформулировать чётко и осознать в полной мере.
Ставка первая – на деградацию, регресс как средства продления своего псевдогосподства. Продление господства через ликвидацию объекта, по отношению к которому осуществляется господство.
Если меньшинство делает всё это и делает ставку на это, то на что должны делать ставку мы? Я спрашиваю всех собравшихся: на что в этом случае должны делать ставку мы?
Ну, понятно же, что «разборка автомата Калашникова осуществляется определённым образом, а сборка осуществляется в обратном порядке». Так вот, мы должны действовать в обратном порядке.
То есть:
Если они хотят опереться на свой властный, информационный, экономический, политический потенциал, мы должны опереться на другой потенциал;
Если они хотят эскалировать политическую неорганизованность, социальную бесструктурность, мы должны структурировать общество.
Если они делают ставку на допустимость и даже необходимость регресса во имя обуздания большинства, то мы должны делать ставку на контррегресс, на обратную тенденцию.
Итак, вот это вместе:
– инвентаризация своих возможностей и их наращивание;
– социальная структуризация (через ценности и всё остальное) как основа для структуризации политической;
– контррегресс
– это всё вместе и есть катакомбы.
Дело не в том, чтобы зарыться в нору, не в том, чтобы убежать от действительности, не в том, чтобы в деревне начать копать картошку, не в том, чтобы уподобиться секте. А в том, чтобы быть активнее и умнее оппонента, быть сплочённее и солидарнее оппонента, и быть реально способными к этому самому восхождению – хотя бы в ядре. Тогда потянется и периферия.
Власть меньшинства держится на беспомощности большинства. На бессмысленности, а в чём-то и провокативности создаваемых для противодействия меньшинству политических субъектов. На социальной аморфности, которая нарастает за счёт усилий этого меньшинства. Значит, этим усилиям что-то должно быть противопоставлено.
Вот что значит катакомбы. Создавать формы более сложные и эффективные, чем твой противник, и задействовать эти формы – каждый день, каждый час.

 

Мы – всё те же. И нас – большинство. Мы должны стать сильнее меньшинства

09 марта 2011 г.