виртуальный клуб Суть времени

13 мая несколько новосибирских патриотических организаций провели пикет «В защиту нравственности, против кощунственной выставки «Родина» Марата Гельмана».

В пикете приняли участие 100 человек (пересчитаны, как всегда, по головам), которые представляли «Народный собор», «Профсоюз граждан России», ЕСМ, Координационный совет по общественной безопасности, Ассоциацию православных многодетных семей г. Бердска, ИМЦ «Трезвый город».

Пикет прошел в рамках сквозной акции, организованной «Культурным фронтом» в Новосибирске, Перми и Краснодаре — против экспансии «Культурного альянса» Марата Гельмана, против его идеологии и государственной поддержки альянса в регионах.

Новосибирская ячейка «Сути времени» была одним из организаторов пикета. Конечно же, мы не могли не отреагировать на внимание к нашему городу со стороны Марата Гельмана, фигуру которого мы давно изучаем с разных сторон.

Около месяца назад в твиттере Марата Гельмана появилось обещание «поставить Новосибирск на уши». Зуд относительно нашего города появился у Гельмана не случайно: как раз в это время в Новосибирске был сорван пикет за «Pussy Riot» — вместо него 200 человек из православных организаций провели акцию в защиту нравственности.

То, что новосибирское гражданское общество вдруг повернулось к либеральному дискурсу неожиданной стороной, видимо, задело Гельмана настолько, что он решил «культурно зачистить» наш город с помощью тяжёлой артиллерии — привезти к нам выставку «Родина».

Рассказывать о том, что из себя представляет эта выставка, нет смысла — критику и фотографии экспонатов легко найти в интернете. В чём наши претензии к выставке, все интересующиеся тематикой «Сути времени» тоже должны понимать — тут можно сослаться, например, на цикл статей Сергея Кургиняна «Кризис и другие». Если коротко, речь идет о специфическом виде гуманитарных технологий, разработанных на основе исследований Михаила Бахтина относительно так называемой «смеховой культуры» и используемых для декомпозиции русского культурного ядра.

Надо сказать, что условия для экспонирования «Родины» в Новосибирске сложились самые благоприятные: в позапрошлом году под эгидой министерства культуры Новосибирской области открылся Сибирский центр современного искусства. Не трудно догадаться, что сферой интересов СЦСИ стало современное искусство сугубо определенного рода — то, что в искусствоведческой терминологии называется contemporary art. Сразу же был обозначен и присущий российскому «современному искусству» «партийный характер»: директором музея стала Анна Терешкова, по совместительству — региональный представитель прохоровского «Правого дела». Понятно, что дальше были выставки типа «зоофилия по-русски», хэппенинги во дворах близлежащих домов с  участием голых художников, и тому подобный «весёлый карнавализм».

Выставка Гельмана должна была это веселье продолжить, при этом было решено разместить её в самом центре города — на площадях Краеведческого музея, филиалом которого является СЦСИ.

Экспонаты уже привезли в Новосибирск, — и тут случилось нечто неожиданное — настолько же неожиданное, как и «неформатная» реакция вроде бы прогрессивного Новосибирска на «Pussy Riot». Некие должностные лица решили выставку из государственного музея убрать, «учитывая неоднозначную реакцию, которую она вызывает в обществе». Озвучил это решение директор музея Шаповалов, однако общее мнение состоит в том, что команда о запрете была дана непосредственно губернатором Василием Юрченко.

Гельман был раздосадован, однако тут же проби́л новый вариант — выставку наметили в здании закрывающегося аэропорта «Северный». Госструктуры на этот раз были выведены из организаторов, хотя фактическими кураторами выставки остались всё те же функционеры СЦСИ — Анна Терешкова и Сергей Самойленко. И если на экспозицию в Краеведческом музее часть наиболее скандальных экспонатов было решено не выставлять, то на частной территории решили оторваться по полной и показать всё без утайки.

Одновременно в местных СМИ началась кампания по реабилитации выставки. Риторика использовалась стандартная: православные мракобесы ничего не понимают в искусстве и хотят жечь всё прогрессивное. В отдельную тему выделилась и шла пиар-кампания в защиту министра культуры Ярославцевой, положение которой было существенно проблематизировано отменой выставки, которую она протежировала.

Короче, всё шло к тому, чтобы 19 мая выставка открылась для публики. Коллизия с преодолением препонов, чинимых консервативной властью, только добавила бы радости фрондирующим любителям contemporary art.

В этих условиях мы и планировали наш пикет. Понимая, что новосибирские власти и так уже приложили совершенно неожиданные усилия по противодействию выставке, мы не собирались требовать её запрета. Мы лишь хотели воспользоваться своим гражданским правом высказать отношение к этому мероприятию: спокойно, доказательно и респектабельно.

Лозунги пикета требовали защиты общественной нравственности и указывали на перекосы в культурной политике области — в сторону заигрывания с «актуальным искусством». А информационные материалы на стендах должны были проиллюстрировать совершенно отчетливый и очень специфичный политический уклон этого художественного течения.

Однако за день до пикета события вокруг выставки приняли совсем уж детективный оборот. Собственник здания, в котором выставка нашла приют от губернаторских гонений, вдруг обнаружил, что здание находится в аварийном состоянии, людей туда пускать нельзя — так что экспонаты необходимо демонтировать в трёхдневный срок, а договор аренды расторгнуть.

Таким образом, наш пикет неожиданно прошел на костях так и не состоявшейся выставки. Хотя возможно, что злой гений Гельмана уже готовит очередную комбинацию и выставка всё же сбудется.

Нашим ноу-хау на пикетах и митингах являются информационные стенды.

После такой прямой речи очень странно выглядят попытки некоторых новосибирских «экспертов» увести разговоры о современном искусстве в область «чисто художественного» и представить дело так, как будто если и можно обнаружить какой-то политический подтекст в «современном искусстве», то это бесхитростная борьба наивного художника за всё хорошее против всего плохого.

А оказывается, вот оно как! Законспирированные команды социальных технологов, пользующихся художественными средствами. Subversive affirmation. Ненасильственное сопротивление по Шарпу.

Вспомним, что Гельман по основному роду деятельности политтехнолог — и все сомнения в спецхарактере его выставочной деятельностии отпадают. Ну и поскольку это по сути политтехнология, то работать с ней надо именно в политическом поле, а всякая попытка увести дискуссию в поле эстетики — обман.

Окончательно добивает эту тему высказывание художника Максима Нероды: «Позиционирование художественного жеста как политического лишает его эстетических качеств».

Нерода, надо сказать, вообще интересный тип: почти десять лет назад «он из глубины сибирских руд» проблематизировал столько аспектов совриска, что непонятно, как можно сегодня предъявлять нашему городу рухлядь contemporary art в качестве чего-то прогрессивного и бесспорного. Диктат галерей и кураторов, зависимость художника от выставочной судьбы, расчленение авангарда в постмодернистском дискурсе, прущая через край политическая ангажированность — разве эти проблемы, заявленные Неродой ещё в 2004 году, решены хоть в какой-то мере?

На другом стенде мы вывесили некоторые данные из соцопросов, проведенных в Перми, где Марат Гельман получил карт-бланш на деконструкцию городской культурной среды. Предсказуемо, что большую часть пермяков его деятельность откровенно раздражает. Завершала композицию дивная цитата из словаря Ушакова, разъясняющая термин «культуртрегер» (так называют себя функционеры от contemporary art).

Ещё один транспарант напоминал о том, что когда творческая интеллигенция выходит на политическое поле, она не должна забывать о своей социальной ответственности. Транспарант представлял собой репродукцию известной картины Давида «Смерть Марата».

Некоторая интрига пикета состояла в том, что наш координатор Александр Коваленин пригласил на мероприятие художника Вячеслава Мизина из группы «Синие носы», с которым познакомился за день до того на пресс-конференции по поводу закрытия «Родины». Многие сразу вспомнят «Синие носы» по работе «Эра милосердия», изображающей двух целующихся милиционеров.

Работы Мизина экспонируются на выставке «Родина», так что его позиция относительно нашего пикета была понятна. Но всё же удивительно было вместо привычного арт-образа — вёселого мужика в ушанке, валенках и с вилами  — увидеть хмурого, раздражённого и чрезмерно серьёзного мужчину. Посмотрев на наши стенды и на нашего «Марата», Мизин сказал, что мы занимаемся провокацией. Не знаем даже, как относиться к словам мэтра от провокативного искусства: как к поощрению или как к порицанию.

Если цитаты Николаева и Нероды на наших плакатах показались Вячеславу Юрьевичу тенденциозными и не подходящими к его ситуации, мы можем привести цитату, касающуюся конкретно его деятельности: «... вполне вероятно, что «Синие носы» находятся в русле иной, европейской атеистической традиции «чёрного юмора», которая нацелена на декнструкцию культурных, сакральных, моральных норм, служащих для удобства управления обществом и подавления личностного начала». (Андрей Ерофеев)

Эти слова с предельной откровенностью характеризуют не только «Синие носы», но и весь мейнстрим русского contemporary art,  представленный на выставке «Родина». В этой цитате фиговый листочек причастного оборота про «управление обществом» и «подавление личностного начала» выглядит намеренно декоративным.

Мизину мы по его предложению оставили свои контакты, так что, возможно, еще встретимся на какой-нибудь дискуссии.

Помимо транспарантов мы заготовили альбом с репродукциями экспонатов выставки «Родина», чтобы сразу снять тупой вопрос про видели-не видели. Да и в принципе по каждому произведению было удобнее разговаривать предметно, с опорой на вещдок.

Был и другой альбом — в него мы собрали образцы русского искусства рубежа XIX- XX веков (как реалистического, так и авангардного) — с оригиналами художественных образов, которые деконструируются на выставке «Родина». Альбомы пользовались среди участников пикета и прессы большой популярностью, ведь там всё наглядно: смотрим на «Трех богатырей» и русскую девушку в кокошнике, затем на «Инно, нано, техно!» — и сравниваем ощущения. Глядим на инсталляцию из люминесцентных берёзовых поленьев, затем на «Березовую рощу» Куинджи — и фиксируем разницу. Рассматриваем фото кусочка хлеба из блокадного Ленинграда, а затем - на громадные изрезанные куски «хлеба», прикрученные к стенам.  И так далее, до полного просветления.

Отметим, что спокойный и компетентный разговор о культурной проблематике с «продвинутыми» сторонниками выставки выводил их из себя примерно через минуту. «Продвинутое интеллектуальное меньшинство» не знает предмета, плохо образовано и мыслит штампами о «прогрессивном новом искусстве», «мракобесах», «быдле», «сожжениях на костре» и тому подобной мифологией. Всякая попытка вывести человека из этого поля в область рационального, поговорить о философии искусства или его социальной функции вызывала когнитивный шок.

Хорошо, что наше разочарование от общения с «прогрессивным меньшинством» компенсировалось очень приятным впечатлением от взаимодействия с нашими основными союзниками по организации пикета — организацией «Народный собор». Люди оказались добрые, вежливые и спокойные. Если именно таких называют мракобесами, то мракобес — это звучит гордо.

Во время пикета по инициативе Координационного совета по общественной безопасности и других организаторов мероприятия проходил сбор подписей за создание общественного совета по вопросам культуры и искусства. Если власть действительно начинает в своих решениях ориентироваться на общественное мнение (что, надеемся, показала отмена выставки «Родина»), такой совет должен быть полезен решительно всем.

Что можно сказать по результатам пикета?

Удивительное дело. Два месяца назад местные либеральные аналитики заявляли в прессе об абсолютной инфантильности гражданского общества в Новосибирске, основываясь на неудачах местной кампании «гражданского протеста против Путина». И вот вдруг оказалось, что структура гражданского общества формируется вне сферы влияния либеральной тусовки — на патриотическом фланге, который оказался гораздо более консолидированным и продуктивным в защите своих интересов, пусть и в такой, казалось бы, второстепенной сфере, как культурная политика. На самом деле «культурный фронт» сейчас чуть ли не основная линия борьбы  — ведь там идёт сражение за область смыслов, а ни один подлинный политический проект без опоры на смыслы не построишь. В этот раз линию фронта мы удержали.