виртуальный клуб Суть времени

http://www.youtube.com/watch?v=hdf1Zb-MvIc

Мой ответ постмодернистам, посягнувшим на русскую классику. А.С Пушкин

Я не литературовед, не лингвист, не преподаватель русского языка и литературы, даже не студент филфака, но не без помощи последних попытаюсь прокомментировать выступление писателя, философа, геополитика А.Г Дугина о "болезненном" феномене А.С Пушкина. Рискую оказаться в той самой категории "дебилов", т.к при более глубоком погружении в изучение хода развития русского языка и русской литературы, начиная с эпохи Киевской Руси до периода социалистического реализма, я больше убеждаюсь в поступательности и приемственности этого процесса, в неразрывной связи его с историческим развитием нашей страны и мира в целом.

А.Г Дугин противопоставляет современный русский литературный язык, основоположником которого является А.С Пушкин, как язык "тупиковый", а следовательно мёртвый, языку "истинно" русскому, коим владели древнерусские летописцы, в частности протопоп Аввакум. Дело в том, что языки, и не только русский, изменяются во времени, какие-то быстрее, какие-то медленнее, ведь язык – это не готовый продукт, а инструмент, который непрерывно используется каждым из нас. Изучением процесса изменения языка занимается историческая лингвистика. Вот с каким трепетом и преклонением перед старорусским языком Пушкин пишет в одной из своих статей: "Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред вcеми европеййскими: судьба его была чрезвычайно счстлива. В 11 веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницы гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественое течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, оселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного, но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей." Да, для изучения древнерусского языка и литературы необходимы исторические исследования и комментарии, без которых нам не понять "реалий" того времени (вплоть до бытовых подробностей) и не оценить художественные достоинства древнерусских произведений.

Протопоп Аввакум (1621–1682), центральная фигура литературы раскола – старообрядчества, наиболее яркo отразил трагизм никонианских реформ 17 века. В многолетнем заточении в земляном "срубе" Аввакум пишет знаменитое "Житие" и многочисленные "беседы", в одной из них летописец так обращается к царю Алексею Михайловичу: "Бедной, бедной, безумное царишко! Что ты над собою зделал?... Ну, сквозь землю пропадай... Полно християн-тех мучить!" Летописец часто включает в свой нижегородский диалект вульгаризмы-ругательства: Никон – "носатый", "адов пёс", "шиш антихристов". "Никониане" вообще – "душегубцы", "собаки", "толстобрюхие". А вот уже "Калигула", "увенчанный злодей", "тиран" в пушкинской гневной инвективе:

Самовластительный злодей,
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоём челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрёк ты богу на земле.
( А.С Пушкин, Ода "Вольность", 1817 г.)

Основной удар своей критики протопоп Аввакум направлял против господствующей церкви, его обличения иногда даже носили откровенно "еретический" характер, угрожающий самому существованию церкви как феодального института; даже перспектива вообще остаться "без попов" не смущала Аввакума; " аще нужда привлечёт", лучше, по мнению Аввакума, "исповедатися искусному простолюдину, нежели невежди попу, паче же и еретику".

Полу-фанатик, полу-плут;
Ему орудием духовным
Проклятье, меч, и крест, и кнут.
Пошли нам, господи, греховным
Поменьше пастырей таких –
Полу-благих, полу-святых
(А.С Пушкин. Эпиграмма на архимандрита Фотия, 1820 г.)

Протопоп Аввакум, сочувствуя "горемыкам-христианам", полагает, что единственный путь спасения – бегство из этого мира зла, насилия и несправедливости в леса, на окраины государства. Однако даже эта проповедь пассивного сопротивления, с которой выступал Аввакум не могла скрыть содержащегося в его произведениях резкого возмущения и протеста. Не случайно разинцы после разгрома их движения и казни Степана стали в 70-х годах объединяться под знаменем "старой веры" и примкнули к движению, возглавлявшемуся протопопом Аввакумом. Для того, чтобы донести свои произведения для "простого" читателя Аввакум пишет на живом разговорном русском языке. В предисловии к своему "Житию" он обращается к читателю: "... и аще что реченно просто, и вы, господа ради, чтущии и слышащии, не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русской природной язык, виршами филосовскими не обык речи красить, понеже не словец красных бог слушает, но дел наших хощет". Не ту же мысль о высоком общественном назначении языка и поэзии выражает А.С Пушкин в стихотворении "Пророк" ("... и вырвал грешный мой язык, и празднословный, и лукавый...")? Многие русские писатели, в том числе и советские, в поисках яркой и образной речи не раз обращались к сочинениям Аввакума. Его произведения внимательно изучали М. Горький, А. Толстой и многие другие.

Ни один из поэтов и писателей прошлого не занимался так много историей своего народа, как Пушкин. Вот он пишет П.Я. Чаадаеву, отрицавшему самобытность и героический характер русской истории: "Что до нашего исторического ничтожества, то никак не могу присоединиться к вашему мнению. Войны Олега и Святослава, и даже удельные усобицы – разве это не та же жизнь кипучей удали всех народов. Нашествие татар – печальная и великая картина. Пробуждение России, развитие её могущества, движение к единству... Клянусь честью, ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших народов". Патриотические убеждения и исторические раздумья Пушкина сподвигли поэта на мысль воскресить в памяти потомков одну из величайших страниц русской старины "Песнь о вещем Олеге".

Характер древнерусского летописца, каким видел его А.С Пушкин, поэт воссоздал в образе придворного летописца Пимена в драме "Борис Годунов". Пушкинский Пимен – выразитель общественного, народного мнения и как бы олицетворяет собой народный суд над царём Борисом. За внешним спокойствием Пимена таится глубокая любовь к родине, чёткое понимание того, где "правые" и где "виновные".

Если я правильно поняла, то утверждение А.Г. Дугина о том, что "Пушкин указал на тупик русской культуры и сам таковым являлся, но беспорно талантливым" перечёркивает всё последующее русское культурное наследие и не только литературное. Великий русский критик В.Г Белинский в своих одиннадцати статьях "Сочинения Александра Пушкина" дал образец глубокого и целостного анализа идейного содержаня и художественного своеобразия произведений поэта. Для Белинского "писать о Пушкине – значит писать о целой русской литературе: ибо как прежние писатели русские объясняют Пушкина, так Пушкин объясняет последовавших за ним писателей". Особенно отчётливо критик указал на преемственную связь между Пушкиным и Гоголем. Оценку творчества Пушкина, данную Белинским, унаследовали и развили Чернышевский и Добролюбов.

Пушкин! Тайную свободу
Пели мы вослед тебе!
Дай нам руку в непогоду,
Помоги в немой борьбе!
Не твоих ли звуков сладость
Вдохновляла в те года?
Не твоя ли, Пушкин, радость
Окрыляла нас тогда?
( А. Блок, "Пушкинскому Дому", 1921 г.)

Я также позволю себе не согласиться с тезисом А.Г Дугина о том, что до второй половины тридцатых годов Пушкин был сброшен с корабля современности. В 1921 году петроградскими литературно-научными организациями было принято решение о ежегодном чествовании памяти Пушкина в день его смерти . В 1922 году А.В Луначарский зачитывает свою статью "Александр Сергеевич Пушкин" в Москве в Доме Союзов на вечере, посвященном 85-й годовщине со дня смерти поэта. Пушкинский Дом, ранее как музейно-архивное заведение, именно в советский период приобретает статус научно-академического института. "Мой Пушкин" – монография В.Я Брюсовa, написанная в 1911 году, так и не напечатанная при жизни пушкиниста, но изданная в 1928 году типографией "Красный Пролетарий".
Следующая статистика приведена в пушкинском календаре, изданном 50 тыс. тиражом в 1937 году к столетию смерти поэта: "С 1917 по 1936 г. в СССР выпущено 248 изданий отдельных произведений, сборников, однотомников, избранных и полных собраний сочинений Пушкина общим тиражом в 9 млн экземпляров. К концy 1936 г. цифра возрастёт до 21 млн экземпляров.
На языках народов СССР за это время издано произведений А.С. Пушкина около 1.5 млн экземпляров. Интерeсно, что в царской России за 10 лет – с 1907 по 1917 г. – на национальных языках было издано всего 13 книг с обшим тиражом в 35 тыс. экз. В переводах на украинский, белорусский, грузинский, армянский, татарский, тюркский и узбекский языки выходят почти полные собрания сочинений А.С Пушкина. По подсчётам Всесоюзного пушкинского комитета, произведения Пушкина переводятся сейчас впервые свыше чем на пятьдесят языков народов СССР. Произведения поэта переведены на ингушский, чеченский, кабардинский, адыгейский, лезгинский, аварский, карельский, коми-зырянский, таджикский, киргизский, казахский, калмыцкий,крымско-татарский, еврейский, греческий, марийский, кумыкский, лакский, чувашский, башкирский, якутский, эвенкийский, бурятский, молдавский, на деcятки языков народов севера и юга, востока и запада нашего великого, многонационального Советского Союза". Для уровня дореволюционного пушкиноведения и всей старой филологической науки характерен эпизод с так называемым "Зуевским окончанием "Русалки", когда маститые специалисты-филологи оказались не в состоянии отличить от пушкинского текста грубую и полуграмотную подделку "под Пушкина" некоего Д.П. Зуева, глубокого старика, заявившего в 1887 году, что он помнит окончание "Русалки" и якобы слышал его много лет назад из уст самого поэта.

Вторая половина 20 века. Ни на ком другом, как на А.С. Пушкине "отыгрались" постмодернисты всех мастей. Постмодернист не ищет истины, не ищет правды, ведь за истину и правду нужно бороться, а иногда и умирать. Постмодернист выбирает смысловую множественность, новаторство потенций, свободно-похотливую, подвижно-ускользающую непредсказуемость, игру, но в итоге он обречён только на смерть:
"Скажут, как жить в таком доме?
Я отвечу:
- А в Пушкинском доме и не живут..."
( А. Битов, "Пушкинский дом", 1964 г.)

Не живут, значит и не любят... "Так любви нет, и никогда не было" – утверждает постмодернист.
Что такое постмодернистская деконструкция, о которой говорит А.Г Дугин? Это ризома "истин", постгуманизм, постисторизм. На историческую свалку сбрасываются традиционная наука, традиционная культура, традиция как таковая, как "греховные и бездуховные" порождения Модерна, с которым нужно беспощадно расправиться любыми способами. Художник, заявляют постмодернисты, не изображает жизнь, но как бы проецирует себя в различных образах, социальных вариациях. Отсюда – полное отрицание идейности, искать её – "всё равно, что от пирожника требовать сапогов", в этом и есть – болезный постмодернистский тупик.

Великолепный образ т.н. "био-социологов", предтечи нынешних постмодернистов, нарисовал Владимир Маяковский в стихотворении "Марксизм – оружие, огнестрельный метод. Применяй умеючи метод этот":

Зазубрит фразу (ишь, ребятье!)
и ходит за ней, как за няней,
Бытие – а у этого – еда и питье
определяет сознание.
Перелистывая авторов на букву "эл",
фамилию Лермонтова встретя,
критик выясняет, что он ел
на первое и что - на третье.
– Шампанское пил? Выпивал, допустим.
Налёт буржуазный густ.
А его любовь к маринованной капусте
доказывает помещичий вкус.

В заключение хотелось бы поздравить А.Г Дугина с публикацией его произведения "В поисках тёмного логоса"; с большим интересом возьмусь за прочтение этой книги в надежде понять, для чего и кому нужен поиск "темного", но не светлого логоса.

Справочная литература:

РВБ А.С. Пушкин с.с. в 10 томах
И.П. Еремин Лекции по древней русской литературе, изд. ЛГУ 1968
А.С Пушкин в русской критике, сборник статей, изд. художественной литературы, Москва 1950
Пушкинский календарь, изд. СОЦЭКГИЗ 1937
Пушкин в школе, сборник статей, изд АПН РСФСР, Москва 1951
И.С Скоропанова Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык, Санкт-Петербург, Невский простор, 2002
Д. Баевский Парапушкинистика, ОООПФ "Полиграфист" 2003