виртуальный клуб Суть времени

Участники родительского сопротивления — это люди самых разных профессий, которых объединяет воля к изменению сложившейся ситуации, опасной для будущего их семей и их детей. Начав с выяснения сущности ювенальной юстиции, продолжив масштабным сбором подписей против неё (а такой сбор невозможен без разъяснительной работы с согражданами), Родительское всероссийское сопротивление доросло до этапа своего оформления. Впереди — новые задачи, и важнейшей из них является конкретная помощь семьям. Внимание власти к проблеме сохранения и поддержки кровной семьи проявилось совсем недавно, и полного отказа от ювенальных технологий в России пока не произошло. Печальные случаи в нашей области наглядно иллюстрируют это.

В июне 2012 года службой опеки города Бердска из родной семьи был отобран Оскар Низамутдинов семи лет, проживавший ранее с мамой и бабушкой. Вскоре после его рождения мать перенесла тяжёлое лечение, которое привело к инвалидности. Поэтому бабушка стала опекуном внука. Спустя шесть лет органы опеки забрали мальчика в приют, лишив бабушку опекунских прав. В момент отнятия Оскар был вместе с матерью, которая после операции не слышит. Основные причины изъятия: «ребенок находится без законного представителя, ненадлежащие условия проживания и содержания ребенка». В ноябре 2012 года опека подала в суд на мать об ограничении её в родительских правах и взыскании алиментов. Выигрыш дела позволил бы узаконить пребывание мальчика в интернате. На примере этого случая можно понять, какова может быть роль родительского сопротивления в конкретной помощи семьям. Пока мы выделили шесть ключевых шагов...

Шаг первый: выехать на место, установить хорошие отношения с семьёй и детально вникнуть в ситуацию. Казалось бы, что может быть проще? Однако для сотрудников опеки даже первый доброжелательный контакт с семьёй порой невозможен. Что за «стеклянная стена» стоит между чиновником и семьёй, — это отдельный вопрос. Но важно понять, что только доверительные отношения с семьёй помогут прояснить дело.

Необходимо заранее выяснить всякого рода печальные обстоятельства: случаи насилия и суицида, социальные заболевания, учёт у психиатра или нарколога, судимости, включая погашенные и т.п. Подобные факты ни в коем случае не означают реального неблагополучия семьи. Считать так — глубокое заблуждение. Но чтобы помочь семье (например, в суде или даже в информационной войне), знать о подобных обстоятельствах необходимо заранее.

Отметим, что в деле Низамутдиновых нас поразило именно полное отсутствие социального неблагополучия в его обычном смысле (алкоголизм, психиатрия, проблемы с законом и пр.). Разве можно считать инвалидность молодой матери фактором опасности для ребёнка?

Шаг второй: подготовить медийное пространство. При создании своих публикаций важны фото и видео-съёмка: с наглядными материалами публикации и пресс-релизы не выглядят голословно. Здесь есть свои подводные камни: поспешные выводы, ярлыки и тенденциозность. Но если первые публикации и релизы составлены грамотно и ставят больше вопросов, чем дают ответов, — они помогут ускорить разрешение вопроса и задействовать серьёзные силы. Сообщения в самых периферийных медийных источниках могут дать широкий отклик, вплоть до центральных каналов ТВ, как это и произошло в деле Низамутдиновых. В результате городские и областные власти озаботилась по-настоящему.

Имеет смысл взять на себя координацию работы с прессой, поскольку семье в тяжелый момент может быть не до того, чтобы договариваться с каждым журналистом и организовывать съёмки. В случае с Низамутдиновыми внимание прессы оказалось колоссальным. За несколько дней семью посетило несколько съёмочных групп и журналистов, в том числе с Первого канала и канала Россия 1. Такое количество интервью — большая нагрузка для членов семьи (особенно для ребёнка, которого непременно желают показать все СМИ), поэтому организационная помощь в этом деле очень полезна. К тому же активисты РВС могут дать важные комментарии по концептуальной стороне дела, а также вписать его во всероссийский контекст.

Шаг третий: консультации с юристами — обязательны. Несмотря на то, что нас в первую очередь волнует морально-этическая сторона вопроса, мы обязаны досконально изучить правовые аспекты дела. Зачастую от этого зависит судьба ребёнка и его семьи. Очень важно сделать это до привлечения прессы: ведь журналисты сразу кинутся к семье и попросят комментариев. Публичные заявления могут серьёзно повлиять на ход судебных дел, так что проконсультировать семью о деталях её общения с прессой — необходимо. В данном случае оказалось, что мама Оскара посещала судебные заседания без адвоката. Консультации с юристами прояснили перспективы процесса. До сих пор, несмотря на возврат ребёнка в семью, точка в судебном деле ещё не поставлена.

Шаг четвёртый: диалог с опекой. Делать из опеки жупел для информационных расправ — дело недостойное. Права опека или не права, выяснить её позицию нужно непременно. Даже если обстоятельства указывают на ошибки чиновников, вражду надо замещать осмысленной дискуссией или полноценным судебным разбирательством. Другого пути к разрешению конфликта — нет. Важно помнить, что мы боремся не с опекой, а с ювенальными практиками по отношению к семье. Профессиональные и заинтересованные работники опеки хорошо различают и отвергают ювенальные подходы. Но так происходит не всегда.

В случае с семьёй Оскара диалог был налажен. После разговора Низамутдиновых и активистов РВС с представителями опеки, мать Оскара написала заявление на имя мэра Бердска Ильи Потапова с просьбой вернуть ей сына. Мы с Кристиной привезли Оскара из интерната домой на следующий день.

Шаг пятый: помощь семье с непременным уважением к её решениям. Что действительно поднимает дух, так это реальная помощь. Она может быть самой разной: организационной, материальной, моральной (что очень важно!). Скажем, мы сопровождали Кристину на судмедэкспертизу в учреждение на другом краю города. Порой близким ребёнка трудно разобраться в справках, заявлениях, выписках и других бумагах. В случае конфликта семьи с чиновниками «канцелярская просвещённость» последних может стать чуть ли не оружием в противостоянии.

Означает ли наша помощь семье, что семья — не самостоятельна в принятии решений и нуждается в постоянной опеке? Разумеется, нет. Точно также и помощь государства обычно требуется в виде пособий, социальной защиты и возможностей для развития детей, а не в форме навязывания семье каких-либо решений. Сейчас решается вопрос о том, в какой школе будет учиться Оскар, и тут важнее всего мнение семьи. Что же касается какой-либо материальной помощи семьям, то афишировать её стоит далеко не всегда.

Шаг шестой: определение границ публичности. В заключение отметим, что важно не только развернуть процесс медиа-поддержки семьи, но и вовремя свернуть его, когда семья воссоединится. Мы идем на освещение вопиющих случаев для того, чтобы ускорить помощь ребёнку и семье. Других целей быть не должно, ведь внимание прессы имеет свои издержки и тяготит семью и ребёнка. Точно также в диалоге с опекой мы отделяли благо ребёнка (скорейшее возвращение домой) от чувства праведной мести (затянуть и выиграть процесс).

На примере истории с семьёй Оскара мы видим, как деятельность РВС складывается в единую картину. Лишь сбор реальных подписей возмущённых граждан по всей стране позволил предъявить власти законные и массовые требования. Усилия по организации и консолидации антиювенальных сил дали результат: власть была вынуждена прислушаться к обществу, наметился общефедеральный тренд на сохранение и защиту кровной семьи. Именно поэтому дело семьи Оскара разрешилось сейчас настолько оперативно, хотя ребёнок прожил в отрыве от семьи более полугода. Деятельность РВС — это поле, на котором замыкаются, усиливая друг друга, серьёзные политические шаги, широкое низовое движение и адресная помощь людям.