Гегель сказал бы, что общество наше (советское, постсоветское) не выполнило задания духа истории, предложившего этому обществу нечто для полноценного осмысления

Колонка главного редактора

7 ноября 2013 года мы отметим 96-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. А всего лишь через четыре года — ее столетие. Чуете?

К столетнему юбилею Великой Французской буржуазной революции немереным трудом французских мыслителей была завоевана определенная историческая умудренность.

К счастью для человечества, не любая умудренность приводит к бесстрастию. Порой умудренность даже наращивает энергию тех или иных страстей, но она, безусловно, придает этой энергии новое качество.

То, как мы подходим — а ведь мы всё ближе подходим, — к столетнему юбилею своей Революции, вполне сопоставимому с тем, который отмечала Франция в 1889 году, говорит об очень многом. Гегель сказал бы, что общество наше (советское, постсоветское) не выполнило задания духа истории, предложившего этому обществу нечто для полноценного осмысления. Увы, полноценного осмысления нет. При этом по-прежнему бушуют страсти, не облагороженные никаким осмыслением. Более того, бушующие страсти с каждым годом становятся все более вульгарными. Даже более вульгарными, чем в каком-нибудь 1919 году.

Но ведь тогда такая агитпроповская вульгарность была оправдана.

И потому, что — ну как тут не вспомнить строки Есенина! — «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстояньи». И впрямь ведь не может такое большое историческое событие, как революция, изменившая облик страны и мира, быть адекватно оценено, что называется, по горячим (и, мягко говоря, небескровным) его следам. Даже если ты подавишь в себе все страсти, связанные с тем, что тобой утрачено, тобою же обретено, с тем, что порою и обретено, и утрачено одновременно… Словом, даже если ты подавишь все эти страсти, тебе просто не хватит этой самой исторической дистанции для адекватной оценки произошедшего. В твоей оценке никогда не будет мудрости, и уж тем более умудренности (а мудрость и умудренность — это совсем не одно и то же). Твоя оценка может быть пророческой, невероятно глубокой, но она не может быть, повторяю, ни мудрой, ни умудренной.

А поскольку ты никогда не подавишь в себе все страсти, поскольку страсти эти разжигает война — то ты тем более не будешь способен к умудренным, взвешенным оценкам. Ведь в огне и впрямь брода нет.

Защитникам революции надо мобилизовать население на защиту ее завоеваний. И потому им не до объективности. Но ведь и врагам революции надо мобилизовать население — в диаметрально противоположном направлении, разумеется.

Вот и скукоживается всё до мобилизационных карикатур.

Тем более, что именно скукоженное востребовано и ожесточением масс, проливавших моря крови на бессмысленных фронтах Первой мировой войны. И тем, в какой мере эти массы отчуждены от всего того, что могло бы способствовать иному их отношению к происходящему — более взвешенному и глубокому. Правящий класс не удосужился приобщить массы к образованию и культуре. И был обречен пожинать плоды этой неприобщенности.

Но ведь прошло почти сто лет. Почти сто лет, понимаете? Россия стала страной всеобщего среднего образования. Давным-давно упокоились в земле те, у кого революция отобрала заводы и поместья, кого обожгла, так или иначе, своим огненным дыханием. И что же? Современный антикоммунистический агитпроп — яростнее и вульгарнее деникинского или врангелевского агитпропа. Да и защитники величия Октября отнюдь не чураются такой же (конечно, с точностью до наоборот) агитпроповской упрощенности.

Гражданская война продолжается? Но если она продолжается на протяжении почти ста лет, то дело плохо… Как пели известные советские рок-музыканты, «эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки». Сколько раз во время дискуссий со Сванидзе и Млечиным я, человек эстетически чуждый рок-культуре, вспоминал именно эти строки! И, разумеется, надрывный припев: «Если я заменю батарейки!Если я заменю батарейки!»

Вот почему в этот праздничный, а не траурный для нас день, давайте хотя бы вкратце обсудим философию революции. Ведь что говорят враги любых революций — и Великой Октябрьской в том числе? Что неизбежные революционные ужасы ничем не окупаются. Во-первых, потому что в принципе ужасы никогда ничем не окупаются. Об этом говорят либералы, совершившие самую паскудную суррогатную революцию в истории человечества — ельцинско-горбачевскую перестройку. Ссылаются они при этом на авторитет крайне нелюбимого ими Достоевского. Мол, это он сказал о том, что никакие свершения не искупают единой слезы ребенка. На самом деле это сказал не Достоевский, а его герой Иван Карамазов. Ну да ладно.

Признаем, что слеза ребенка — тяжкий груз, который кладет революция на весы истории. Кое-кому — и мне, конечно же, в том числе — близка позиция народовольца Петра Якубовича, написавшего прекрасные строки:

О, как горит звезда неведомого счастья,
Как даль грядущего красна и широка,
Что значит перед ней — весь этот мрак ненастья,
Всех этих мук и слез безумные века.

Но я понимаю, что когда тебя допрашивают в ревтрибунале или в контрразведке Деникина, Врангеля etc (вспомним у Булгакова — «горит в ночи игла»), то строки эти могут и не перевесить прозу жизни. Тем более если это касается твоих близких, чьи судьбы кто-то лихо решает. Или если ты сам должен так же лихо разбираться с чужими судьбами (что для многих ничуть не менее тяжело).

А потому не будем выводить за скобки аргументы тех, кто говорит о слезе ребенка, ссылаясь на использование двойных стандартов, на очень лукавую адресацию к Достоевскому и так далее.

Не будем говорить о том, что горе проистекает не только из революции, но и из того, что творит эгоизм и бездарность правящих классов, подталкивающих народ к революции. Ведь эти классы порождали и порождают (в той же Африке, Латинской Америке и так далее) горе и смерть миллионов и миллионов детей, не правда ли? Да и у нас в России… «Русский крест» — это тоже горе и смерть миллионов. И тем не менее, при всей силе этого аргумента, не он является ключевым 7 ноября 2013 года.

Ключевым является аргумент о срыве резьбы. Правящие классы тогдашней России сорвали резьбу. Они не смогли обеспечить любого, даже самого небезупречного существования российского государства. А потому большевикам в историческом смысле нельзя предъявить никакой претензии по поводу слез и крови. Потому что большевики пришли к власти в ситуации полного исчерпания. И могли либо спасти страну от полного уничтожения, пролив много крови и породив много слез, либо не спасти страну. И тогда крови и слез было бы не просто намного больше. Ничего бы не было, кроме крови и слез.

Большевики сумели спасти Отечество. Честь и хвала им за это.

Да здравствует Великая Октябрьская социалистическая революция!

С праздником, товарищи!

И до встречи в СССР!