виртуальный клуб Суть времени

Ссылка на youtube, файлы для скачивания – в полной версии новости.

Смысл игры - 113 from ECC TV .

Скачать файл.avi (avi - 932 Мб)
Звуковая дорожка, файл.mp3 (mp3 - 142 Мб)
Версия для мобильных устройств, файл.3gp (3gp - 144 Мб)

Youtube
 

Все знают, что я сегодня выступал в «Поединке» с Жириновским. Сегодня существовала эта полемика. Если говорить с технологической, политтехнологической стороны дела, то я понял, в чем некий специфический стиль или некая уязвимость Владимира Вольфовича. Она заключается в том, что Владимир Вольфович и стратегически, и, может быть, метафизически, и психологически, и даже чуть ли не физиологически ненавидит линии. Он осуществляет действия по принципу [наносит резкие короткие штрихи на полотне] раз, два, три, четыре, пять, ― вот так. И поскольку эти следы не такие некрасивые, как я здесь нарисовал, а такие восхитительно яркие — здесь сказано одно, здесь сказано другое, здесь — третье, то Владимир Вольфович говорит: «Вот смотрите на эти пятна. Завидуйте, смотрите, восхищайтесь, потрясайтесь и поймите, что никто, кроме меня, этого сделать не может». Владимир Вольфович никогда не хочет, чтобы была линия. Владимир Вольфович ее в принципе не проводит.

И она ему ― как говорил когда-то Бисмарк: «Революция мне ненавистна, как грех», — то Владимиру Вольфовичу линия отвратительна, как грех. Она для него физиологически неприемлема, в этом есть что-то нехорошее, скверное, неправильное. А надо вот так [хлопает по полотну]: бум, бум, бум.

Соответственно, возникает масса вопросов, которые я просто... В чем для меня, как бы... Я никогда с Владимиром Вольфовичем не воевал. И на передаче этой я с ним не воюю. Это не товарищ, там, какой-нибудь Ковтун или, там, товарищ Амнуэль. Это человек, тем не менее, который хуже — лучше, но сформулировал какие-то посылы в защиту русского народа. Поскольку русский народ ну просто уделали, как бог черепаху, за эти 25 лет, с ним расправлялись всеми возможными способами, а он в ответ на это проявлял то ли кроткую мудрость народа-собирателя, то ли какую-то такую некую усталость народа, собирающегося заснуть, а то и отплыть к другим берегам — это неизвестно, никто из нас этого не знает — но поскольку в любом случае это было просто совершенно нечто омерзительное, несопоставимое... Ну понимаете, там... «Нам нужна национальная независимость. Мы хотим любой ценой получить ее, потому что мы сейчас в нашем маленьком национальном государстве, как только получим, устроим рай земной». Дали независимость, завоевали. Возникло. 75–80% элиты и половина населения находятся в Москве и сопряженных областях. А что ж ты не строишь свое национальное государство-то? Ты его добивался, там не знаю что, швырялся камнями — всё для того, чтобы построить национальное государство. Ну так ты собирайся в нем, строй его, поднимай его, реализуй свою мечту и так далее и тому подобное. Не буду проводить пример Израиля, но все-таки худо-бедно о чем-то говорит, да? Вот все собирайтесь, вот она ― земля обетованная, вот мы приехали и строим. Так ни фига подобного. Все оказались опять в этом имперском граде. Этих русских оттуда голыми-босыми выкинули, кого больше, кого меньше. А сами опять приехали сюда. Русские на это смотрят, говорят: «Ни фига компот. Что же это всё такое означает?» Но говорят они про это как-то так мягко, терпимо, с таким каким-то внутренним ощущением тоски во взгляде и такой... ну изумления: «Ну вы даете!» Так вот, русский народ вел себя... А это же трагические истории, миллионные. Это Средняя Азия, там... другие регионы, вообще эта вся ситуация, Прибалтика, с двойными стандартами по отношению к гражданам собственного государства. На которое все смотрят и говорят: «Хорошо, хорошо, пусть будет».

Вот это всё вместе, оно вызывало такое какое-то абсолютное спокойствие и какую-то такую вот, я говорю, то ли это был такой уже взгляд с лодки, отплывающей на тот берег. «Грешите здесь сколько угодно, а мы поплыли». То ли это была какая-то державная мудрость вот этого народа-собирателя, что не надо слишком бурно реагировать, потому что что-то. То ли комбинация всего этого. Но никто вообще не говорил ничего. И Жириновский что-то сказал. В грубой форме, не в грубой, там, с такими перехлестами, с другими, с такими, так сказать, с другими издержками, но он сказал. Я как всегда сохраняю к нему за то, что он сказал ― я не буду говорить: «А он не так сказал, а вот он не то сделал, а вот он не туда пошел», ― я сохраняю к нему какую-то человеческую теплоту за это. Возможно он это чувствует, и как-то мы странным образом, находясь на совершенно разных позициях, нельзя сказать, что мы все время рвемся вцепиться друг другу в горло. Этого нет.

У меня, вот, должен сказать, при этом к КПРФ совершенно другое чувство. Ну понятно, да? Это своя идеология, эта идеология очевидным образом оглупляется до предела, разрушается по сути, используется как бренд. Это мне всё, это мне не смешно. «Когда фигляр презренный порочит Алигьери». А это как-то, ну это что-то чужое и всё прочее.

Но проходит время, и внутри этого чужого, много раз повторяемого Жириновским, возникает какое-то ощущение, что благодарная русская аудитория, в которой... Это такой принцип прицепа. Понимаете? Вот он там говорит: «Русские, то, сё, пятое, десятое», — вот здесь плюс. А там едут некие вагончики за этим, вагонеточки... И уже за то, что вот такой с плюсом поезд главный, уже все эти вагонеточки... можно класть всё, что угодно.

Вот по принципу этих отдельных следов. А поскольку это все-таки это же в существенной части миллионы людей, и даже часть людей, которым может быть Жириновский-то и не ахти, они все равно это съедают, то внутри всего этого дела возникает неприятная картина. Потому что людям впихивают важнейшие вещи в абсолютно извращенном ключе, то есть не имеющем абсолютно никакого отношения к правде.

Вот я просто обращаю пример, ну как бы номер один. «Русские перед 14-м годом взлетели! Это была приподымающаяся империя! Это был такой триумф русской мощи, имперской, православной, торговой, промышленной!» и всё что угодно. Я всячески стою за то, чтобы в Российской империи тоже находили какие-то сильные стороны, чтобы ее не отрицали. Но всё-таки поймите, что есть все авторитетные энциклопедии мира, авторитетнейшие справочники. Их же нельзя просто взять и сжечь, это неправильно. А в этих справочниках есть цифры. Значит, доли России, США, Великобритании, Германии и Франции в мировом промышленном производстве. Это с 1881 по 1885, конец века. США — 28,6% промышленного производства, Великобритания — 26%, Германия — 13,9%, Франция — 8,6%, Россия — 3,4%. Это нельзя оспорить. Россия за период 1881–1885 производила примерно в 9 с лишним раз меньше, чем США. Понимаете? Или Великобритания. Это всё. Ядерного оружия нет, да? Она производит столько... Она в ауте.

«Потом было лучше». Зачитываю. В 1896–1900 США производят 30% мирового продукта, Великобритания резко соскакивает вниз, производит 19,5%, Германия поднимается наверх, в чем и есть природа [Первой мировой войны], и производит 16,6%, Франция производит 7,1%, т.е. меньше, а Россия производит вместо 3,4% — 5%.

А в 1913 году США уже производят 35,8% валового мирового продукта, Великобритания еще падает на 14, Германия поднимается над Великобританией на 15,7%, Франция — 6,4%, а Россия — 5,3%. Всё, она остановилась. Империя кончена. Всё. Хорошая она, плохая, такие они, другие, ― но это вот так. Это нельзя отрицать, это невозможно.

Вместо этого глаза расширяются, голос напрягается и говорится: «Это было божественная... сейчас готовилась съесть весь мир. Такая мощь, которая вообще ни с чем не сравнима». Ну что можно с этими цифрами сделать?

Теперь финансовый капитал. Финансовый капитал в России составлял накануне I Мировой войны 11,5 млрд. рублей, 4,6% мирового финансового капитала, из которых 7,5 или 2/3 были иностранные капиталовложения. Значит, собственный капитал составлял 1/3 от 11, ну порядка 4. Россия по абсолютным показателям превосходила только державы Австро-Венгрию, Италию, Японию, но несколько раз уступала ведущим державам мира: в 4,5 США и Британской империи, по 52 миллиарда, в 4 — Франции, в 3 раза — Германии. А если взять национальный капитал, то эти цифры надо еще в 3 раза умножить. У нее нет денег.

Государственный долг России 1913 года ― 8,8 миллиарда рублей (уже кошмар, золотые рубли), увеличился до 50 миллиардов в 1917. Они увеличили его в 7 раз почти за войну, потому что они только брали взаймы и покупали оружие, брали взаймы и покупали оружие — ничего больше не могли. До Ленина, значит, страна была самой передовой, да?

Дальше, доход на душу населения. Национальный доход на единицу населения в 1894 был равен 67 рублям, а в 1913 — 101. Говорят, вот рост 34. Но за рассматриваемый период доход на душу населения вырос в Англии на 190 рублей, а у нас ― на 34, в Германии ― на 108, во Франции ― на 122, в Италии ― на 126, в Австро-Венгрии ― на 100 и в США ― на 138. То есть по уровню душевого дохода страна падала вниз. Отрыв между вот этим золотым миллиардом или этими странами и Россией увеличивался.

Ну, хоть чуть-чуть, значит... Если валовый внутренний продукт за 1913 принять за единицу. В Советском Союзе к 1940 году 7,7, т.е. 770%, в 50-м — 13,3, в 60-м — 40,3, в 70-м — 91,5 и в 1975 — 131. Это не 131%, это 131 раз. То есть всё это берется, передается в советские руки. Они там свирепо, не свирепо, значит, нажимают газ и всё прочее. И этот поезд начинает нестись с офигительной скоростью. И с восьмого места это всё переходит, не важно, на второе, там, на первое. Ну, пусть она вторая по отношению к США. И что? Она уже самодостаточна. Со странами соцлагеря и чем угодно она достаточно сильна, чтобы сказать: «Мы — полюс силы». Этого же нельзя спрятать, понимаете?

Не будем говорить о том, что чудовищный Ленин убрал орлов с кремлевских башен. Смотрим все фотографию — там мавзолей Ленина, первый деревянный, а над башнями — орлы, потому что орлов начали убирать в 35-м году, а доубрали в 37-м. Там звезды эти, которые поставили, начали ржаветь быстро, что-то там мутнеть, поставили другие звезды. Ну, бог с ним, бог с ним, это мелочи. Но это-то никуда не денешь, это же фундаментальный показатель.

Значит, дальше человек выступает и говорит: «Вот, это всё русские великие ошибки, они заключаются в том, что...» — а это всё входит в голову, всё. Спросите вот у какой-нибудь женщины в платочке или у какого-нибудь дядечки соответствующего, и что он вам скажет по поводу того, что было к 1914 году? Он вам скажет, что мы были самой передовой страной, и именно страх за то, что Россия сейчас перегонит весь мир, привел к Первой мировой войне, там, каких-нибудь там Шиффов, всяких прочих злых сил. Никого не интересует то, что это было восьмое место. Теперь, значит, мы — великая военная держава, Александр III как стукнул кулаком по столу, сказал «казну на войну», и все испугались. А почему все не испугались во время Крымской войны? Мы ее позорно проиграли при всем героизме наших солдат и офицеров, там и генералов. Мы ее проиграли позорно, мы как бы согласились на то, что не будет флота. Мы там вообще, мы там очень далеко ушли, почти как Прутская кампания Петра Великого, про которую тоже не любят говорить. Ну а как же так можно? А Японская война? Война со страной, у которой доход был меньше, чем у нас, валовый внутренний продукт на страну. Мы же проиграли, мы отдали территории и всё прочее. Что это за величие-то? То есть, конечно, ну, в каком-нибудь там...Петр, послепетровские времена, со всей их сложностью и всем прочим, да.

Дальше. Я никогда не был склонен заниматься вопросом о русскости: кто русский, насколько, кто славянин, кто не славянин ― это не моя тема. И не потому она не моя, что она мне невыгодна, а просто потому, что мне она неинтересна. Но как вы думаете, давайте вместе подумаем, сколько — если встать на эту чуждую нам парадигму, вот встали на нее, на эту почву — то какой процент русской крови в государе-императоре Николае II? Ну, давайте посчитаем. Значит, в Екатерине — ноль. Это Ангальт-Це́рбстская принцесса, выполнявшая волю своего дяди Фрица только так, понимаете, да. В Петре Третьем, ну какая-нибудь четверть, наверное, что ли, восьмая ― ну, мало. Дальше возникает Павел. Вы знаете, что по этому поводу сказал, по-моему, Александр III, когда ему сказали, что Павел ― от Салтыкова? Он перекрестился и сказал: «Слава богу, мы русские». А когда ему сказали, вы знаете, государь, это все-таки байка, он перекрестился и сказал: «Слава богу, мы законные». Человек был не без юмора.

Был Петр I, и после Петра была Елизавета. Там насчет Марты Скавронской ― она очень хорошо себя вела, эта Екатерина I, довольно порядочно себя вела ― она была полька. Ее дети — это еще всё Россия, Елизавета Петровна — они это еще Россия, и всё это там как-то крутится. Но у Елизаветы же официальных-то детей ― наследников престола нет. Есть все разговоры там о браке с Разумовским, там, другими там, неважно, с кем она была в законном браке, но это другой брак. Все эти бегавшие потом княжны Таракановы, туда-сюда. А это всё накрутка. А нету никого. Она берет Петра III и эту тетеньку, и они соединяются. Павел — это типа вот их сын, вот это «слава богу, мы русские», «слава богу, мы законные». Это их сын, предположим, да. Если в нем, ну... если там ¼, то в Павле 1/8, да, ну и понеслась. А в Александре I, соответственно, 1/16, да. В Николае I — столько же. А Александре II ― 1/32, а в Александре III — 1/64, а соответственно, в Николае II — 1/128, может быть и меньше, но там ее уже вообще нет. И во всех принципиальных справочниках, вот в которых этот вопрос обсуждается, там Готский альманах и т.д., они там все звучат как Гольштейн-Готторпы, они там не звучат как Романовы. Для международной аристократии они не Романовы.

Последние Романовы — это Елизавета, всё остальное уже не Романовы. Причем это ― тема, широко обсуждаемая в русской аристократии. Мерзавцы или не мерзавцы были этот Долгорукий или кто-то ещё, кто это обсуждал, но это выкатывалось. И в конечном итоге в проигрыше войны было достаточно много и этого. С этим же тоже надо как-то... Может быть, эти немцы становились очень даже обрусевше-патриотичными, может, они становились кем-то еще. Но я лично в том дискурсе, в котором я существую, для меня этот вопрос просто не интересен. Но если берется дискурс вот этой русскости, то где там эта русскость? Ее просто нет.

Дальше. Поскольку это всё... там, такие-то... Алиса Гессенская — это что такое (Александра Федоровна)? Это, так сказать, просто стопроцентная немка, приехавшая сюда, с какой-нибудь добавкой какой-нибудь датской крови, королева Виктория ее... внучка королевы Виктории. Это международная внучка. Значит, это такая вот фигура. Теперь, значит, говорится, большевики — масоны! Всё масоны уничтожили! Не было среди большевиков масонов, ну не было. Не знаю, кем был там Чичерин (Чичерини, князь Священной Римской империи) или там кто-нибудь еще, ну там пара-тройка людей из более или менее такого, ну привилегированного общества, ну были там несколько. Но все остальные — какие масоны? Как Сталин мог быть масоном? Где масоны, а где Сталин? В этой горийской деревне нет масонов, понимаете, ну нету. Их оттуда не берут.

Все особы царского дома и большая часть царей ― это, конечно, масонерия, ну что говорить-то. Все родственники и все они сами. Мы будем специально обсуждать роль Александра I в судьбе русского православия? Ну, давайте обсуждать. Что такое библейское общество? Он же изводил его на корню, это православие. Просто в нуль. Там была такая оторопь, такой ужас, что потом они пытались что-то выруливать. Ну причем тут вообще православие? Ну Павел — это Мальта, ну просто хотя бы, ну совсем-то официально. И так они все, а уж их братики, сестрички и т.д. ... Люди приезжают из Европы, где каждый второй входит в эту... понятно, что если дядя Фриц учредил ложу масонскую «Три глобуса», то его племянница в этой ложе, а где ей быть-то? Они все там и сидят. И спор там не о том, быть ли масонами (они все масоны), вопрос ― в какую ложу? В какую сторону? Это строгое посвящение гунта, это шведская, это какая-нибудь прусская, это национальная английская или какая еще. А также о том, не переметнуться ли на сторону Вольтера и просвещения? В этом смысле всё масонское движение в Российской империи — это антипросветительское движение, понимаете? Это очень важно понять.

«...Писали ей учтиво
Вольтер и Дидерот, —
Лишь надобно народу,
Которому вы мать,
Скорее дать свободу,
Скорей свободу дать».
«Messieurs, — им возразила
Она, — vous me comblez», —
И тотчас прикрепила
Украинцев к земле«.

— Алексей Толстой «История государства российского от Гостомысла до Тимашова»

Но я сейчас говорю даже не о том, прикрепила ли она украинцев к земле, что было, конечно же, обманкой. А я говорю о другом ― о том, что она находилась в непрерывной переписке с Вольтером и Дидеротом. А Ломоносов собирал данные для биографии апологетической Елизаветы Петровны, которые он должен был передать Вольтеру, который должен был писать биографию. И вот эта часть аристократии и эта, и Екатерина, предположим, они мели масонство как суеверие на фоне подлинно рационального мышления. Там ни о каком боге вообще речи не было, там шел рационализм Вольтера и Дидерота. А реакцией на него было русское розенкрейцерство в основном, и другие русские масонские движения, которые говорили: «Нет, нам не нужно, чтобы это было, как у этого Декарта и везде ― один рационализм, все это Кант, все это от лукавого. Нам нужно, чтобы там была мистика, бог, дух и все остальное». Поэтому, когда они входили в эти розенкрейцерские движения, так это было связано с тем, что они таким способом тормозили просвещение, они испугались просвещения. И Екатерина, конечно, была против Радищева и всех остальных по причине того, что они крутили это розенкрейцерское движение, которое ей было чуждо, как: а) поклоннице Вольтера, и б) как племяннице дяди Фрица, который был в «Трех глобусах», а не в розенкрейцерстве. Там был большой конфликт. Кроме того, когда она поняла, что все, кто едут с этим розенкрейцерским движением, вот все эти там Новиковы, Радищевы — ну, Радищев никуда не поехал, а Новиков и его компания вся большая — что все они едут совещаться в масонском движении, она вздрогнула. Потому что она увидела, что они едут в Бранденбургский дом. А Бранденбургский дом ― это был дом, смертельно враждебный Екатерине, Елизавете. Это не их был дом. Это ― Австрия, а они ― Пруссия. У них свой. Они разгромили к чертям собачьим этого дядю Фрица (Елизавета), вошли в Берлин, сделали все это прочее. Как только Елизавета умерла, в чем ей помогли, Петр III что сделал? Вернул все территории, извинился и сказал Фридриху, что вот, вот она, держи. Потому что был Прусский дом. А был Бранденбургский. В основном, конечно, охотились за Иоанновичами, т.е. не за... Анна Иоанновна и дальше, вот туда, потому что это был в их понимании чисто австрийский дом. Они друг с другом там, друг друга подсаживали и всё прочее. Но это были разные масонские дома.

Причем тут Ленин? Как Котовского можно принять в масонскую ложу? Его можно принять в оргпреступную группировку, но его нельзя принять в масонскую ложу. Или Будённого. Понимаете? А весь дворец, всё подряд, всё находилось в этом. И все разговоры, что это только февральские буржуазные группы или интеллигенция, ― ну умоляю вас, ну аристократия была в этом, аристократия. Ну чего это от больной головы на здоровую?

Дальше возникают какие-то вещи, когда ты входишь в какое-то состояние недоумения: а что у нас за общество? А как вообще-то в этом обществе надо строить... ну, с какого момента нужно начинать какую-то культурно-просветительскую линию? Человек смотрит и говорит, в ответственнейший момент, когда все интеллектуальные элиты мира в бинокль смотрят каждое выступление, человек выступает и говорит «мы должны были всегда воевать на чужой земле, а этот Александр I он там пропустил всё у Наполеона, и пока только дошли до Москвы... А потом эти, значит, все большевики... и т.д.» Что, уже никто не читал «Войну и мир»? Уже никто не помнит, что был такой Аустерлиц? И что там русская армия была разгромлена Наполеоном? Или этот Аустерлиц был в Сибири? Он, между прочим, — открываю вам тайну, — был в Европе. Но там помимо этого сражения было еще примерно 10 сражений, которые русские проиграли. И после проигрыша последнего сражения они подписали Тильзитский мир.

Тильзит!... (при звуке сем обидном
Теперь не побледнеет росс) —
Тильзит надменного героя
Последней славою венчал,
Но скучный мир, но хлад покоя
Счастливца душу волновал.

Пушкин А.С. "Наполеон"

А про что это:

Орла двуглавого щипали
У Бонапартова шатра.

Пушкин А.С. "Евгений Онегин"

Это же про Тильзитский мир. И потом вот это:

Россия, бранная царица,
Воспомни древние права!
Померкни, солнце Австерлица!
Пылай, великая Москва!
Настали времена другие,
Исчезни, краткий наш позор! (Какой позор-то? — С.К.)
Благослови Москву, Россия!
Война по гроб — наш договор!

Пушкин А.С. "Наполеон"

Это же про что? Это про то, что пошли в Европу. Там схватили... Он их рвал как Тузик тряпку. Ну, перед этим Суворов там как-то лучше повоевал. И опять-таки, между прочим, Альпы находятся на территории Европы, a propos... Так что вот происходит? У меня есть какое-то понятие интеллектуального достоинства, да? Это же империя тоже виновата. Но я еще раз подчеркиваю, 28 июля 1914 года объявили войну, вступили в войну. 4 августа, то есть не закончив мобилизацию, 4 августа, через 6 дней, через неделю после объявления войны вошли на территорию Восточной Пруссии и попали там в офигительный котел, который называется котлом имени Самсонова и Ренненкампфа. Русская армия уже потом до конца опомниться от этого котла не могла. Но этот же котел был в Восточной Пруссии, он же был не на нашей территории. Значит, мы все время вели эти опережающие кампании. Мы входили на чужую территорию, получали там по шее и уходили (кроме вот этих освободительных войн в Болгарии и везде). Имея 8 место по производству, Российская империя никогда не могла существовать вне каких-то союзных обязательств с кем-нибудь, ей нужно было все время куда-нибудь встроиться, набрать потенциал. Поэтому Антанта или Тройственный союз, или куда-нибудь она должна была встроиться, это же фундаментальное понятие.

А самое фундаментальное из этих понятий — это понятие модернизации. И это надо пережить как-то умом и сердцем, понимаете? Просто, если у вас есть желание экспериментально это сделать, то купите какой-нибудь участок земли, приличного быка, соху и походите за ней три недели, вот так, с сохой... И поймите, что человек, который ходит с сохой и общается с лошадью или быком, он впадает с этим прелестным животным в определенный симбиоз, он его материт, на него садятся его мухи, он с ним выясняет отношения, понимаете, да? У него с ним возникает сложный психобиологический симбиоз, довольно быстро, как и с лошадью. На лошади нужно проскакать дней пять, чтобы ты уже с ней как-то слился, да? Если ты чего-то хочешь... А кто не хочет, тот не скачет. Так значит, смысл здесь заключается в том, что они это делали с младых ногтей до... всю жизнь. А самое большое счастье в их жизни было ― вторая лошадь, например, или какой-нибудь бык еще один — на чем пахали. Теперь этих людей надо оторвать от быков и лошадей и поставить либо на завод точить стволы артиллерийских орудий, или посадить на трактор. А с трактором нельзя войти в биологический симбиоз, ему же нельзя сказать: «Фигли ты? Куда ты попер? А ну, тпру-ну!» Там надо рычаги дергать! Это абсолютно другой мир. Вы понимаете, это абсолютно другая вселенная, это пропасть между двумя культурно-цивилизационными типами существования. Во всем мире с колоссальной, с колоссальной абсолютно жертвенной кровью эту пропасть преодолевали лет за 100-150. Взяться и решить ее преодолеть за 10 лет могли только сумасшедшие! Это вообще было невозможно! Это за пределами любых человеческих возможностей. Но они так нагрели идеологию и так закрутили гайки, что они действительно за 10-12 лет преодолели эту пропасть. И вставшие к станку бывшие управляющие лошадьми и быками ― они точили стволы, которые потом стреляли и рушили немецкие танки. Ну, предположим, наш Т-34 был хуже «Тигра» чуть-чуть или этот ИС, но чуть-чуть же, можно было воевать! А производили мы их быстрее, потому что они были проще, а проще они были, потому что наши конструкторы искали то, что может этот Ваня сделать! Он не немецкий мастер в третьем поколении, он только-только отошел от быка. И хотя к нему приставлен какой-нибудь НКВД-шник, чтобы сказать: «Смотри!», и ему еще и сказано, что ты строишь самое счастливое общество, но у него руки-то все равно этого не делают!

Самые интересные египетские захоронения и храмы, и всё находятся в среднем Египте. Абидос, другие там... Средний Египет — это место, когда мы ездили туда, где все время стреляли. Вот ты заходишь в этот Абидосский храм, а на крыше сидят снайперы, и они не так стоят [показывает: в позе «на плечо»], а они вот так стоят [показывает: в позе «с винтовкой наизготовку»]. Значит, ты едешь, у тебя впереди — машина с пулеметом, сзади — машина с пулеметом, а посередине — твой маленький автобус. Но очень интересно! Этот Эхнатон, вот всё, что с этим связано — потрясающе интересно. Но нужно ночевать в гостинице, а гостиница — там оно написано, что это «четыре звезды», ну понятно, это — средний Египет. Я захожу, а кровать еще не постлана, ну простыни еще не постланы на кровать, и этот египетский крестьянин разбитыми мотыгой пальцами пытается застелить простынь. А пальцы не шевелятся, понимаете? Они мотыгу могут: так, так, а тут — всё разбито, повреждено. И он крутится вокруг этой простыни... Это говорит о том, что для этой сферы услуг уже нужен новый человек, со свежими пальцами. Что это невозможно сделать просто: взять и переориентировать его с мотыги на это.

Невозможно объяснить в Египте на корабле, плывущем по Нилу, на судне, плывущем по Нилу, класса супер-люкс из красного дерева, с залами и ресторанами, отделанными золотом, нельзя объяснить тому, кто там есть, — почему нельзя зачерпнуть воду не прокипяченую, из Нила, он не понимает этого, просто не понимает. Поэтому болезни гарантированы. Ты должен стоять и смотреть, что они кипятят эту воду. Потому что они годами, десятилетиями и столетиями стирают белье в каналах. Пусть кто-нибудь подойдет к этому каналу и на него посмотрит, понимаете? Пусть кто-нибудь однажды это белье постирает. И ляжет на него спать. Потом — десять лет лечения в клиниках тропических болезней. Это называется — преодолеть пропасть между цивилизациями, между состояниями. Большевики преодолели пропасть между состоянием абсолютно безграмотного населения — крестьянского и так далее и тому подобное, и вот этим.

«Царь Николай II ввел бесплатное образование». Царь Николай II выделил кредит в особо неблагополучных областях, из которого брались деньги с тем, чтобы... Бесплатное образование ввели большевики! 8-часовой рабочий день ввели Советы трех регионов, Московского, по-моему, Петербургского, еще какого-то. Закон о всеобщем бесплатном образовании ввели большевики. Там совершенно другие вещи были сделаны. Это преодоление какой-то сумасшедшей пропасти.

«Вот, торфяные электрические станции делали до большевиков!» Делали. А рассказать, что писали по этому поводу священники? Государю Императору и так далее. Как потом Распутин [писатель Валентин Распутин, в перестройку] насчет поворота рек: «Готовится чудовищное преступление. Копают торф», что-нибудь еще. «Просим князя такого-то, чтобы это всё остановить». Это был тормоз. Для того, чтобы это возникло, понадобилась абсолютно другая власть, c абсолютно другой ценностной установкой. И тогда все разработки товарища Кржижановского и компании оказались востребованы. В 18-м году «Волховстрой», в условиях, когда они гнали полки на этот «Волховстрой», а у них не было достаточного количества войск, чтобы эсеров подавлять в Москве ― они из Москвы выводили части. Это как надо закрутить мозг на это, чтобы это делать! Их чуть не убили, а они части, которые могли участвовать в подавлении, кинули прямо в период мятежа туда, чтобы это всё строить. Соответственно, возникает постоянный, очень серьезный вопрос о том, а что это все означает?

Все «русофобческие» цитаты Ленина абсолютно извращены. Извращало ли их ЦРУ или кто-нибудь еще, ну это просто нужно же как бы сказать: в «Очередных задачах Советской власти» Ленин хаял русский народ. «Русский человек ― плохой работник по сравнению с передовыми нациями», да? Нас как уценивают, да? Оскорбление! Зачитываю полностью:

«Русский человек — плохой работник по сравнению с передовыми нациями. И это не могло быть иначе при режиме царизма и живости остатков крепостного права. Учиться работать — эту задачу Советская власть должна поставить перед народом во всем ее объеме».

— В.И.Ленин. Очередные задачи Советской власти

А что тут неправда? И что тут оскорбительного? Ну так и поставили! Профтехучилища, то и это, и это, и так далее, и тому подобное — колоссальная инфраструктура. Вот когда, я уже говорил в этом зале, что Сталин сказал Мао Цзэдуну: «Главное, чтобы народ работал». Мне казалось, когда я ребенком слышал эти легенды, что это слишком простовато всё, да? Я теперь понимаю, что для того, чтобы народ работал, нужно построить сложнейшую инфраструктуру и наполнить ее энергией, да? В противном случае, известны объявления: «Требуются сварщики 6 разряда, лиц в возрасте больше 85 просим не обращаться». Потому что уже нет никого. Даже если есть отдельный сварщик, это не значит, что есть рабочий класс. С невероятным трудом его создали.

[Зачитывает стенограмму]

Жириновский: Ленин говорил: «А на Россию мне плевать, русские — говнюки».
(Ленин другие слова использует, резкие, но не эти, да? Значит, стоит Сергей Журавлев, заместитель директора Института российской истории и говорит. — С.К.)
Жириновский: Ну правда же Ленин говорил, что русские говнюки?
(Журавлев ему говорит, — С.К.)
Журавлев: Мы в институте Российской истории проверили цитаты, потому что они были присланы из Государственной думы (читай — от Жириновского, да? — С.К.). Комиссия соответствующая была, мы проверили по архивным данным. Примерно пятьдесят процентов из того, что зачитали — фальшивки.
Жириновский: Пятьдесят! А остальное — были!
Журавлев: А остальное выдрано из контекста.
Жириновский: А пятьдесят — правда? «Русские — говнюки, террористы, убивать русских...»
Журавлев: А это как раз часть фальшивки.

— Стенограмма, диалог Жириновского и Журавлева

[смех в зале]

Ленин:

«При таких условиях очень естественно, что „свобода выхода из союза“, которой мы оправдываем себя, окажется пустою бумажкой, неспособной защитить российских инородцев от нашествия (и дальше это всё, выдранное-то. — С.К.) того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, (Точка, да? Фраза то на чем кончается? — С.К.), каким является типичный русский бюрократ.

(То есть, он кавычки ставит: „истинно русского человека“, дальше: „великоросса-шовиниста, каким является русский бюрократ“. — С.К.)

Нет сомнения, что ничтожный процент советских и советизированных рабочих будет тонуть в этом море шовинистической русской швали».

— В. И. Ленин. К вопросу о национальностях или об «автономизации»

[Жириновский]: «Ленину письмо: „В декабре 19-го года в плену миллион казаков!“ Ленин накладывает резолюцию: „Расстрелять всех до одного!“ По одному письму, по одной резолюции миллион казаков... дети, жены без кормильцев! И этот человек лежит в мавзолее, его почитать?» И так далее. Цитирую полный текст:

«В Ростове захвачены в плен 300 тыс. казаков войска Донского и Кубанского. 19 декабря 1919 года в районе Новочеркасска удерживаются в плену более 200 тыс. казаков войска Донского, Кубанского. В городе Шахты, Каменске удерживаются 500 тыс. казаков. За последнее время сдались в плен около миллиона казаков. Пленные размещены следующим образом: в Геленджике 150, в Краснодаре около 500, в Белореченске около 150 тыс., в Майкопе около 200 тыс., в Темрюке около 50 тыс., прошу санкций.

Председатель ВЧК, Дзержинский.

Резолюция Ленина на письме: Расстрелять всех до одного. 30 декабря 1919 года».

— Стенограмма, слова Жириновского

В 1919 году город Шахты (вплоть до 1921-го) носил название Александров-Грушевский, а город Краснодар до 7 декабря 1920 года носил название город Екатеринодар. Дзержинский не мог написать такие названия городов в 19-м году, потому что их не было. Теперь, когда занимались какие города Рабоче-крестьянской Красной Армией: Ростов ― 10 января 1920-го, Новочеркасск ― 8 января 20-го, Майкоп ― 22 марта 20-го, Краснодар (до декабря 20-го года — Екатеринодар) ― 17 марта 20-го.

Значит, это ― знаменитая фальшивка Фельдшинского. Она известна. Ее давно обсуждают, я прошу прощения, как какие-нибудь там еще фейковые записи. Когда Алену Даллесу предложили купить эту фальшивку, была создана комиссия ЦРУ, можно ли использовать в пропаганде. И было признанно, что нельзя использовать: слишком грубо, будет вот это [указывает на блокнот] сказано. Фальшивка нехорошая. Хорошие — использовали. Теперь эти фальшивки надо слышать. И миллионы людей получают этот удар по голове, что он сказал расстрелять миллион казаков, которые в этот момент ещё не были в плену! 19-й год! Они еще с шашкой наголо скачут, а их уже хотят расстрелять!

«Он расстреливал всех тунеядцев!» Было сказано:

«Разнообразие здесь есть ручательство жизненности... В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы (так же хулигански, как отлынивают от работы многие наборщики в Питере, особенно в партийных типографиях). В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвертом — расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом — придумают комбинации разных средств и путем, например, условного освобождения добьются быстрого исправления исправимых элементов... Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт, тем вернее и быстрее будет успех социализма».

— В.И.Ленин. Очередные задачи Советской власти

[цитирует Жириновского] «Он приказывал поголовно расстреливать тунеядцев».

«В Швейцарию посылал телеграммы: „Русским дуракам раздайте работу: пусть высылают вырезки“».

Каким русским дуракам? Что за письмо? Это письмо Берзину, русскому послу в Швейцарии. Он дает русским, там работающим, распоряжения, как они должны работать:

«С них спрашивать: 2-3 листка и брошюрки в неделю.
Вы давайте темы и материалы для компиляции.
Русским дуракам раздайте работу: посылать сюда вырезки, а не случайные номера (как делали эти идиоты до сих пор). Назначьте поименно ответственных за это лиц (Leiteizen и др.) и мы их приструним. А то у Вас нет ответственных.
Статьи Volksrecht’a и др. газет, кои писали, что де Советы не для Европы (по словам Черных) не присланы сюда. Кого за это пороть? Вы должны назначить ответственных».

— В.И.Ленин. Письмо Я.А.Берзину

Речь идет о дипломатах, а не о русском народе. Под русскими имеются в виду те местные кадры, которые там сидят и которые балду гоняют. Он им говорит: «Кончайте балду гонять, дуракам этим скажите, что они должны нам вырезки присылать, а то мы ничего не понимаем!»

«„Россия — тюрьма народов“. Ленин». Ленин нигде не называл Россию тюрьмой народов. Тюрьмой народов Россию назвал маркиз де Кюстин. Россия в 1839 году, в Париже — в 43-м году. Астольф де Кюстин, писатель, путешественник писал:

«Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора».

— А. де Кюстин. «Николаевская Россия»

А императора Николая I, имея в виду государство — европейского жандарма, называл тюремщиком.

Ну, там дальше Герцен это все обсуждал и так далее, да? Теперь Ленин пишет:

«Запрещение чествования Шевченко было такой превосходной, великолепной, на редкость счастливой и удачной мерой с точки зрения агитации против правительства, что лучшей агитации и представить себе нельзя... После этой меры миллионы и миллионы „обывателей“ стали превращаться в сознательных граждан и убеждаться в правильности того изречения, что Россия есть „тюрьма народов“».

— В.И.Ленин. К вопросу о национальной политике

То есть он говорит, что вы работаете там с вашим царем и Шевченко на то, чтобы люди поверили, что Россия ― это тюрьма народов, он не говорит, что она ― тюрьма народов. Ничего бы у него не залежалось и сказать, но это не он говорит!

Дальше начинается количество жертв, имеется в виду — в войне. Опять: 24 миллиона положили в войне, не 24, а 27, 35, все что угодно. Объясняю, просто, что там: «100 миллионов, в Великую Отечественную еще 30 положили, 24 за гражданскую войну». Это — бред.

Основная цифра, которую называл Сталин, и который всегда давал точные данные, это 7 миллионов. Потом Хрущёв пикнул, потом Брежнев квакнул про эти 20, потом всё это начало раскручиваться назад. Что касается количества репрессированных, то раз и навсегда нужно все-таки все эти данные... что с 21 по 53 год не более 2,6 миллионов при самом расширенном формировании репрессий. Репрессировано 800 тысяч к высшей мере, 600 тысяч умерших в местах лишения свободы, они же ведь и естественно умирали, и около 1,2 миллионов, скончавшихся в местах высылки, включая кулацкую ссылку и транспортировку депортированных народов. Опять, мы не учитываем здесь естественную убыль. Самая максимальная оценка — 2,6 миллиона жертв политических репрессий. Это что за история, такая наука, в которой можно сказать 2,6, можно сказать 40, а можно сказать и 100. Давайте я вас спрошу, сколько гравитационная постоянная? Один скажет одно, другой — другое, третий — третье. Это будет физика?

И я говорю, что надо создавать стены правды. Не плача и не скорби, а правды, где все эти цифры будут описаны. А что, мало? Это огромная цифра, 800 тысяч репрессированных. Это такая цифра, что Хрущёв боялся ее произнести. Но эта цифра говорит о том, что это меньше, чем в Чили (на душу населения), чем в Испании во время гражданской войны, чем в других местах. А если вы говорите 100, то русский народ — это сумасшедший народ, истребивший сам себя. И уже не важно, делали это коммунисты или кто еще ― он позволил. Это страна-монстр, которая сделала то, что не сделал мир. Не говоря о том, что если 100 миллионов уничтожено — там ничего уже дальше ловить нечего. Какая война, какая армия, какая победа?

Во время гражданской войны население действительно сократилось на 12 741 300 человек. Сюда входит белая эмиграция (пара-тройка миллионов), тиф и всё остальное. Это огромной силы социальный взрыв. Но за гражданскую войну к расстрелу было приговорено 25 709 человек, а не 12 миллионов. Они по данным существуют, они пересчитаны. И если даже учитывать, что там где-то они валяются неучтенные, потому что там же это все-таки не НКВД, которое всё писало, а там какие-то еще... Но никто не говорит больше 50 или 100 тысяч, ну никто не скажет 12 миллионов. Сумасшедшие могут говорить.

Верить ли сталинским цифрам или другим? Ну никаких цифр кроме того, что 11 миллионов военные потери, 4,5 — гражданские, нет. Это предел. Что, мало? Балаган зачем устраивать?! И там же видно, как его устраивают. Горбачев уже говорит о 27, Брежнев о 20, Хрущёв где-то пикнул в Швеции — 2 десятка миллионов. А до 65 года цифра 7 официальная. И что они там хотели с этими цифрами — это вопрос абсолютно отдельный. Но это же надо разбирать.

Теперь, «Ленин — террорист». Ну, террорист. Он всюду осуществлял террор. Уже ушло поколение, которое знает, что Ленин сказал: «Мы пойдем другим путем. Не таким путем надо идти». И что он пришел к Плеханову именно с тем, что это был антитеррор. Они не поддерживали «Народную волю» и ее терроризм. У него брат был террорист, который был повешен, и он [Ленин] сказал: «Мы пойдем другим путем».

«Но суть дела именно в том, что террор выдвигается в настоящее время отнюдь не как одна из операций действующей армии, тесно связанная и сообразованная со всей системой борьбы, а как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единичного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным. Вот поэтому-то мы решительно объявляем такое средство борьбы при данных обстоятельствах несвоевременным, нецелесообразным, отвлекающим наиболее активных борцов от их настоящей, наиболее важной в интересах всего движения задачи, дезорганизующим не правительственные, а революционные силы».

— В.И. Ленин. С чего начать?

«Что делать?»

«У „экономистов“ и современных террористов есть один общий корень: это именно то преклонение пред стихийностью, о котором мы говорили в предыдущей главе, как о явлении общем. ...Террористы преклоняются... перед стихийностью самого горячего возмущения интеллигентов, не умеющих или не имеющих возможности связать революционную работу в одно целое с рабочим движением. Кто изверился или никогда не верил в эту возможность, тому действительно трудно найти иной выход своему возмущенному чувству и своей революционной энергии, кроме террора».

— В.И. Ленин. Что делать?

«Мы решительно выступаем против», — он все время говорил.

Теперь, насколько он любит насилие. Горький мог при Сталине что-нибудь не то... Но о Ленине он всё писал. Он его знал, чувствовал внутренне. Он говорит:

«Нередко меня очень удивляла готовность Ленина помочь людям, которых он считал своими врагами, и не только готовность, а и забота о будущем их. Так, например, одному генералу, ученому, химику, угрожала смерть.
— Гм-гм, — сказал Ленин, внимательно выслушав мой рассказ. — Так, по-вашему, он не знал, что сыновья спрятали оружие в его лаборатории? Тут есть какая-то романтика. Но — надо, чтоб это разобрал Дзержинский, у него тонкое чутьё на правду.
Через несколько дней он говорил мне по телефону в Петроград:
— А генерала вашего — выпустим, — кажется, уже и выпустили. Он что хочет делать?
— Гомоэмульсию...
— Да, да — карболку какую-то! Ну вот, пусть варит карболку. Вы скажите мне, чего ему надо...
И для того, чтоб скрыть стыдливую радость спасения человека, Ленин прикрывал радость иронией.
Через несколько дней он снова спрашивал:
— А как — генерал? Устроился?»

— М. Горький. Очерк В.И. Ленин

Горький пишет:

Я знаю, что клевета и ложь — узаконенный метод политики мещан, обычный прием борьбы против врага. Среди великих людей мира сего едва ли найдётся хоть один, которого не пытались бы измазать грязью. Это — всем известно.

— М. Горький. Очерк В.И. Ленин

И дальше он приводит слова Ленина: «Мы, в идеале, против всякого насилия над людьми».

«...всеобщая трудовая повинность являются в руках пролетарского государства, в руках полновластных Советов, самым могучим средством учета и контроля...
Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и его гильотины. Гильотина только запугивала, только сламывала активное сопротивление. Нам этого мало...
Недостаточно „убрать вон“ капиталистов, надо (убрав вон негодных, безнадежных „сопротивленцев“) поставить их на новую государственную службу. Это относится и к капиталистам, и к известному верхнему слою буржуазной интеллигенции, служащих».

— В.И. Ленин. Удержат ли большевики государственную власть?

«Глупо воображать, что одним насилием можно решить вопрос организации новой науки и техники в деле строительства коммунистического общества...
Использовать весь аппарат буржуазного, капиталистического общества — такая задача требует не только победоносного насилия, она требует, сверх того, организации, дисциплины, товарищеской дисциплины среди масс, организации пролетарского воздействия на все остальное население, создания новой массовой обстановки, при которой буржуазный специалист видит, что ему нет выхода, что к старому обществу вернуться нельзя, а что он свое дело может делать только с коммунистами, которые стоят рядом, руководят массами, пользуются абсолютным доверием масс и идут к тому, чтобы плоды буржуазной науки, техники, плоды тысячелетнего развития цивилизации не доставались кучке людей, пользующихся этим для того, чтобы выделяться и обогащаться, а доставались поголовно всем трудящимся».

— В.И. Ленин. Успехи и трудности советской власти.

Военспецы. Деникин говорит, что Красная Армия строилась исключительно опытом старых генералов. Ну, просто какие-то примеры. Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич ― это наша разведка и всё остальное. Александр Александрович Таубе — это один из первых военачальников, который арестован белогвардейцами в Сибири, и которые предлагают ему отказаться от большевиков — он говорит: «Не буду», — и гибнет. Александр Васильевич Нёмитц. В августе 17-го назначен командующим черноморским флотом, в 19-м году вступил в РККА, в августе — начальник штаба южной группы войск, участвовал в разгроме войск Врангеля в Крыму и создании рабоче-крестьянского флота на Азовском море. Евгений Андреевич Беренс — фигура по морской величине еще больше. Василий Михайлович Альфатер. Ну, Игнатьев Алексей Алексеевич, так сказать, «50 лет в строю».

Дальше начинается. [Жириновский:] «Весь ЦК большевиков был против Октябрьской революции, хотели трое: Ленин, Троцкий и Свердлов». Все протоколы ЦК, голосующего за революцию, собрания президиумов ЦК отдельно на квартирах идет день за день. Там всегда большинство.

«16(29) октября состоялось расширенное заседание в здании Лесновско-Удельнинской районной управы... председателем управы района был М. И. Калинин... Ленин отметил, что политическое положение в России и в Европе диктует необходимость самой решительной политики, которая может быть только вооруженным восстанием. Большинством голосов (за — 19, против — 2, воздержалось — 4) поддержана резолюция ЦК от 10(23) октября».

— Октябрьские заседания ЦК РСДРП 1917

А военно-революционный комитет уже после выступления Зиновьева и Каменева — они же входят. Они — члены военно-революционного комитета, который осуществляет это восстание.

«Деньги на революцию давал брат Свердлова». Брат Свердлова разорился. Вообще-то он имел кличку «Суслик» и был в революционном подполье. Его арестовали, он находился на каторге, сбежал в Америку. Сколько-то времени крутился и разорился там. Потом приехал к Свердлову, руководил тут и на транспорте чем-то и бог знает чем еще. То есть я не буду отвлекать ваше внимание...

Ну это «он — Ленин — создал концлагеря». Но это вы все знаете, что первые концлагеря на Кубе примерно за 20-30 лет до того, потом это были лагеря в Намибии. Потом были лагеря Талергоф и Терезин, в которых держали русских.

Я все время хочу вот как-то понять для себя по-человечески: а что делать с общественным сознанием, которое в этом торчит. Но мне кажется, что есть еще несколько вещей, которые еще опаснее с этой точки зрения. Поэтому я это все воспринимаю как национальную повестку дня, а не как вот эту болтовню с тыкающимися точками [показывает на рисунок с «методом» Жириновского].

Самое принципиальное вот в этом заключается в том, что совершенно нельзя понять, что в итоге хочет строить Жириновский и все остальные. Они хотят строить национальное государство или империю? Потому что через слово он говорит про империю. Но тогда надо понять, что империи, кроме Британской колониальной — это наднациональные идеократические государства. И больше ничего. Сидит наднациональная идеология, на которой висят эти нации — и вот это есть империя.

Австро-Венгерская, Османская... В чем разница между Османской империей и государством Кемаля Ататюрка, национальным государством, национальной Турцией, построенной с помощью резни? В том, что для Османской империи арабы — это вот еще эта штука [показывает на кружок в составе империи на рисунке]. Вот есть тюрки, они конечно главные, но рядом висят арабы, рядом висят все остальные. И высшая формула империи — «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь». Потому что это формула, согласно которой существует некое солнце в этой планетарной системе в виде русского народа, а дальше на разных орбитах вращаются другие народы. Здесь этот, здесь этот, здесь этот.

Да? Здесь этот... Да, это — народ-держатель («сплотила навеки великая Русь»). А кто что считает? А кто держать-то будет Евразию? Лезгины, армяне — кто? Там либо русские, либо тюрки. Выбор очень маленький. Вот тюрки — это и есть Евразия, да? Когда они держатели. А это держат русские. Но они же держат этот планетарный мир, в котором всё это есть. И это называется империя. Австро-Венгрия — католическая империя. Когда возникла империя-то в России? После побед в Северной войне, к концу своей жизни, Петр стал императором. Не было же императора, но был царь, было Московское царство. А поскольку царь — это кесарь, цезарь (что такое царь — это цезарь), то началось все, конечно, с Ивана IV и с Московского царства. Но смысл Московского Царства заключался в том, что Московское Царство копировало Византию. А с момента, когда Петр заявил, что он есть император, встал вопрос не о Византии, а о Риме, то есть об основном Западе. Но как бы там ни было, и что он там не совершенствовал, это был переход к вот такому вот делу. Кто опорная база, о какой опорной базе идет речь? Если никто не избирается, то в чем легитимность? — В том, что помажет Патриарх? А для мусульман? Все будут мазать подряд? А для светского населения? Значит, сила! ― то есть это солдатские императоры. Что, неизвестно, что делали солдатские императоры? Они заходили, садились, потом входили эти же преторианцы, меч в брюхо — следующий! Меч в брюхо — следующий! На этом всё и слетело.

Поэтому главный-то вопрос заключается в том, есть ли идеология? Вот есть ли вот это гравитационное поле, позволяющее всему этому существовать как единой структуре? В противном случае это всё надо убирать. А как это убирать? Это же не губерниями убирается, это убирается так, как говорит Белковский. Вопрос же не в том, чтобы Кавказ сделать губернаторством. Вопрос заключается в том, чтобы его отрезать как некомплементарный. И еще отрезать, и еще — это называется уменьшительный национализм. Теперь вместо уменьшительного говорится о расширительном. А как это будет делаться? Там много говорится отчасти правильного, отчасти неправильного про Рамзана Кадырова. И про каждого там. Но там что произошло? Оказались поставлены вот эти люди. Там же Ахмат Кадыров был поставлен, как вы понимаете. Тем самым все суфии, и в основном «кадирия» в Чечне, оказались уже взяты во власть. Они борются с исламизмом. А народные массы, которые существуют, имеют в конечном итоге претензии к ним. А здесь [показывает на схеме место над суфиями] сидят русские.

Теперь вместо этого сюда [показывает на схеме на место суфиев] сажается русский генерал. Суфии немедленно уходят к исламистам, и начинается кровь. Большая. Она чем закончится — полным уничтожением населения? Мы живем в 21-м веке, мы все подряд население будем уничтожать?

Кто-то возомнил себя Кемалем или, не знаю еще кем, Чингиз-ханом? Это 21-й век! А кто уничтожитель? Где этот герой? Где хоть один этот русский? Меньше всего на тех, кто готов это делать, похож Жириновский. Кто хоть один этот русский, который готов вырезать, не знаю, всё население с определенной территории. Я не говорю о том, что раньше, чем это начнется, замкнется полный круг этих самых, враждебных государств мира. Тут все консолидируются — от Китая до Соединенных Штатов — это будет такое кольцо. Но где внутри-то герой? Вот сколько я видел этих фашистских партий, это «писи сиротки Хаси». Какие фашисты? Кто это, Баркашов? Кто?! Это ничто, никто там этого делать не будет. И неизвестно кто кого вырежет — 10 миллионов сплоченного исламского населения или 50 миллионов разрозненного населения русского, которое еще надо под это собрать. Это невозможно убрать, оно уже состоялось.

Всё, что можно сделать, это все время усиливать базу, переводить это всё на других. Так строятся окраины. Генерал-губернатор должен быть сверху, к нему никаких претензий не должно быть, не он должен отвечать за ситуацию. За ситуацию должен отвечать местный кадр. Местный кадр, естественно, принадлежит к этим группировкам. Сразу возникает война между группировками. Всё. Как только суфии встали на нашу сторону — мы стоим на Кавказе, всё! Кадирия, накшбандия — не важно кто — мы там стоим. Как только мы их увели в союзники к исламистам (а суфии в случае прихода русского генерала сразу уйдут к исламистам, суфии в любой войне такой вот национально-освободительной участвуют на стороне народа ― всё, это железно) ― всё, вы получаете удесятерение этой базы [показывает на исламистов на рисунке] и резню. Всё. В одной точке ― удержите, а в двадцати? А в тот момент, когда вы эти двадцать точек будете усмирять, что будет происходить на Украине? Или в каком-нибудь другом месте? А что будет происходить с экономикой? А главное, зачем? Выгода-то в чем?

Ровно такие же ситуации сейчас обсуждаются по поводу Донбасса. Всё, что говорим: «Да делайте что хотите — чем больше, тем лучше ― только руками этих донбассцев, под их фасадом. Это они ― свободомыслящий народ, свободолюбивый, который не смирился с тем, что Конституция была растоптана и так далее, получил право на восстание. Это он делает всё, что вы хотите. Он должен победить». Он в итоге должен победить, и не так, что он начал яростное наступление на Киев, а так что бьются они об него, бьются, наконец рухнули, и тут он зашел и сказал «ну что, мужики?» И вот пусть он разбирается с бандеровцами и с кем хочет еще.

А дальше вы должны решать — нужен вам Львов снова или не нужен. Где реально проходит граница? Какую империю строим? Потому что правда заключается в том, что большевики строили империю, и не они одни, по принципу: если вы ко мне не комплементарны... Это известный принцип. Сидит какой-то дядька и орет: «Путин — нехороший, такой нехороший, такой». За ним кто-то думает: «Ну что, шлепнуть вроде рано». Говорит: «Дядька, что тебе надо, чтобы ты не орал?» Говорит: «Мне надо столько». Ну возьми. А кто говорит: «Путин — хороший», — говорят: «И так...» Да? Всё нормально. Понимаете, да? Это известный принцип, что все дивиденды получают некомплементарные группы. Понимаете, да? Не те, кто хорошо относится, а другие. А комплементарные так пусть сидят. Если самый комплементарный ― русский народ, так вот пусть он сидит без теплых туалетов еще 20 лет или 100, и терпит. А у нас там есть эстонцы, они сейчас могут возбухнуть. Это нежелательно. Давайте им построим коттеджи каждому. Почему нет?

Вот этот порочный принцип построения империи должен быть снят. Потому что задача заключается в том, что вот кто комплементарный — тот и входит в эти оболочки. Не надо ничего остального. Не можем мы это сейчас всё себе позволить, и это нам не нужно. Просто естественно так получилось, не потому, что хотели, а так отработала армия, что, так сказать, Тбилиси лежал у ног. И что там надо было делать? Игоря Гиоргадзе туда сажать? Чтобы через 5 месяцев что было? Абхазия была нужна, Осетия и всё остальное. А это уже следующие шаги.

Значит, вся задача, которая сейчас стоит на Украине, простая. Этот Донбасс должен стать максимально суверенным и эффективным. Надо заставить их выполнить Минские соглашения. В каком смысле единственном? ― чтобы они в итоге подписали конфедерацию. Когда они подписывают конфедерацию, Донбасс получает больше, чем Крым. А когда он получает больше, чем Крым, то любые референдумы и любые вещи ― они легитимны. Если они этого не делают, то это они ― преступники, не выполняющие...

Но им же надо что-то сделать, они же не могут просто держать. Они рано или поздно попрут. Всё, что они сейчас производят — это разведка боем. Это не война. Не надо мне, человеку с очень средним уровнем военной компетенции, тем не менее, рассказывать, что когда на этом участке три взвода при четырех БТР-ах... Ну понятно, да? Идет большая артиллерийская игра. Но этого нет пока. Но если они попрут этими восемьюстами танками, то свободолюбивое общество должно им устроить еще один котел тысяч на 30-40, и чтобы в этот момент они подписали всё. А когда они это подписывают — они подписывают ситуацию. И мы братски дарим эту ситуацию не любящему нас Львову. Мы говорим: «На, возьми. Это твоя свобода. За нашу и вашу свободу. Держи свободу, возьми ее. Ты — гордая Галиция, часть Австро-Венгрии. Можешь куда хочешь входить. Суверенное государство». Одесса не захочет то же самое? Она захочет. Дальше возникает нереальный стратегический выигрыш. Хотим мы эти... Понимаете да? Ну нету, понимаете, нету в политике простых ходов.

Самое страшное и самое главное заключается в том, что ни один самолет не взлетел, и ни один танк не двинулся. У нас было танков больше, чем у всего мирового сообщества вместе взятого. Нужно их было столько или нет, обсуждать не буду. Но дело в том, что ни один не двинулся. Потому что взяли, скажем, идеологическую иголку, взяли так, укололи — и всё. И начали раздевать — пиджачок снимаем, брючки снимаем, здесь отрезаем, там добавляем. Понимаете? Вот что произошло с Советским Союзом. И это, казалось бы, на всю жизнь урок сложности. Сложное побеждает простое. Раз — и всё, и квас. И возможностей подавлять было гораздо больше. Почему национально-освободительные движения никто не подавляет? Потому что национально-освободительные движения — это самый неприятный объект подавления. Как только вы задействовали вот этот национальный дух, он очень сильно возбуждает. Его потом много надо, совсем, нужно довести это до грани геноцида, чтобы это остановить всё, это очень трудно.

Зачем? Зачем? В чем смысл? Пусть эти разбираются. Нужно дать им меньше преференций? Это вопрос тактики. Надо дать меньше. Зачем схему ломать?

Мне кажется, и я это всё изложил сейчас не потому, что я там занимался чем-то там... дискуссиями с Жириновским. А потому что всё это — это не Жириновский. Это вот разлапистая...

Александр Андреевич Проханов сделал исторически великое дело. Он выстоял в 90-е годы, и, в сущности, эта газета повернула общественное мнение. А кто его поворачивал? Он сделал первые шаги. Но я никогда не забуду встречи с читателями газеты «Завтра». Понимаете? Это тяжелое впечатление. Это не военизировано-четкая, хваткая молодежь. Не мне говорить, что это плохо. Эти тусовки спасли последнюю честь России и, в конечном итоге, повернули идеологию. Но я же не могу не видеть, что это такое. Это вот такое... большая разлапистая амеба. Ну, где-то внутри ее, там были какие-нибудь и генералы, и бог знает кто. Но в целом это вот такая разлапистая большая амеба, против которой сейчас стоит сжатая либеральная группа, чувствующая. И вот это всё в очередной раз начинает повторять, так сказать, что «два притопа, три прихлопа — и мы победили». Мы с этим залетим по полной.

Нам не нужен в Киеве или где-нибудь еще танк под флагом Российской Федерации. Нам нужен в Киеве или где-нибудь ещё танк под флагом ДНР. Мы получили этот флаг. Мы мучительно на него работали. Его капитализация, ну не знаю, там, 100 миллиардов долларов в сложившемся контексте. Теперь его надо снять и поставить наконец тут, и сказать: «О! Замечательно!»

Я говорю... потому что я чувствую вторую гадость. И мне кажется, что эта вторая гадость начнется в марте. В этом году. И она будет носить опять такой угарно-патриотический, неправильный, без вот этого холода расчета... Мы проиграли холодную войну. Мы еле-еле с огромным ущербом выползли из нее и стали залечивать эту матушку, которую, так сказать, изваляли там в грязи как могли, оторвали от нее части и всё, что угодно. Ну дайте ей хоть как-то опомниться. Огрызайтесь, нет вопросов. Ставьте перед собой четкие задачи. Даже если хотеть национальное государство — рядом же должны быть пояса сателлитные такие, лимитрофов. Нужно что-то выдвинуть. Что, сдерживание не будем вести, да?

Я не знаю, много ли здесь физиков, но я хотел бы спросить: что случилось бы с Солнцем, если бы все планеты Солнечной системы улетели к чертовой матери? Как, Солнце осталось бы в том виде, в каком есть? Мне кажется, что нет, как физику, кандидату физ-мат. наук. Так это же и будет с русским народом. Как только теряются все эти оболочки — начинается диссоциация ядра.

В Краснодаре хотят получить 2 с лишним миллиона казаков. Их нет, но их хотят получить. Когда очень хочется, но нельзя, то можно. Ну ради бога, ну пусть будут казаки. Я не против. Военная какая-то хоть дисциплина, хоть какая-то часть мужского воспитания. Но они же хотят казаков, которые за республику Казакия. Они же не казаков, которые за Российскую империю, хотят, а за республику Казакия. Мы что, не видим, мы слепые?

Этого одного достаточно, чтобы замутить юг. Там очень много диалогов с украинцами. Вся эта кубанщина и всё прочее ― это всё сильно начинено. Сибирь, говорил много раз, в каком-то 90-м году выходит депутат Съезда народных депутатов СССР и читает стихотворение:

Не упрекай сибиряка,
Что держит он в кармане нож.
Ведь он на русского похож,
Как барс похож на барсука.

Я говорю: «Его сейчас арестуют?» Это на съезде, это не где-то там в подвале. Говорят: «У него иммунитет». Я говорю: «Снимите. Снимите иммунитет».

Поморы. Поволжье. Кавказ. Что, мало точек? Во Владивостоке сепаратисты, «ТИГР» там был такой. Говорит: «Включите нас в Декларацию о порабощенных народах». Говорят: «А вы какой народ? Мы включим. Какой народ?» Он говорит: «Мы специальный дальневосточный народ». Всё смешно, если бы не было грустно. Всё это очень смешно, если бы не было грустно.

Значит, ровно в этой ситуации вместо уже наметившейся победы... Нужно еще прижать экономическую... «Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет в тяжелых, нежных наших лапах?» ― имеется в виду экономических лапах. Если Украине долго не платить за газ, вот ее не кормить — там будет плохо. Жалко братьев, но что поделаешь. Это их судьба, их выбор. Там будет плохо. Так вот, это плохо и есть главный фактор. Если они сунутся всерьез 800, 500 танками и всем остальным, тогда всё это зависит от наших настроений. Нужно сделать так, чтобы следующий котел был больше, чем дебальцевский и другие. Он должен быть больше.

Теперь, вот три эти кривые, которые нарисовал Юрий Вульфович — это есть три пузыря.

Юрий Бялый: Это не я, это Блумберг.

Сергей Кургинян: Блумберг, да. С которыми нас ознакомил Юрий Вульфович. Это есть три пузыря. Это вот первый в районе 2000-го, потом второй, знаменитый этот 2008-го. И Юрий Вульфович нам говорит — вот он, 2018-2017, да? Где сделать? Ну вы примерно... Это первый фактор.

Вы помните, что было, когда лопнул второй пузырь? Может вы, так сказать, на зарплатах или вы были маленькие, кто-то из вас, не очень, но всё-таки. Да, 25 лет — было 15. Как только там лопнет этот пузырь — плохо станет везде. Во-первых, там, и это будет иметь последствия здесь. Во-вторых, здесь, и это будет иметь последствия там. Это не шутка, это очень серьезная вещь. Вон они стоят, и Юрий Вульфович нам всем говорит, что это Блумберг. Тут же что-то нарисовано. Тут же что-то нарисовано. Они же его не сдуют ничем. Значит, это есть первый фактор из тех, о которых говорит Юрий Вульфович.

Теперь второй фактор. Он заключается в том, какой национальный долг, то есть, что сделал этот замечательный афроамериканец или как его, афрогаваец.

Значит, у них этот долг по этим обязательствам, всему — 80 триллионов долларов. А был вдвое меньше.

Юрий Бялый: Афроамериканец до 20 госдолг догнал. Был 10, стал 20.

Сергей Кургинян: А, госдолг 20. Хорошо. Он взял с 10 его поднял до 20. Триллионов, зайчики, триллионов! Он за время своего президентства, изменник родины американской, взял и увеличил вдвое долг. Если 10 триллионов еще можно было обслуживать, то 20 как обслужить? Не как отдать, а как обслужить? Значит, он просто для того, чтобы заявить, что он спас мир от взрыва пузыря, раздал 10 триллионов долларов. Своя же машинка, сколько хочу — столько печатаю. Он их напечатал и раздал. Ну ему с этим-то что-то надо делать. С этой 10-20, он же должен что-то делать теперь этот Трамп-то. Это же очевидно. Он же не может еще так напечатать — сливки съел афроамериканец, а белому англо-саксонскому консерватору ... Он не может ничего сделать, он снова печатать не может. Значит ему — а ты сдувай! Что делают консерваторы? Они подбирают дерьмо за демократами. Понимаете? Те нагадят, а эти моют, как эти, уборщицы. Это раз.

Третий фактор, который уже не Юрий Вульфович, а я говорю. Все понимают как минимум одно. Как минимум! Что приход Трампа резко обострил конфликт внутри Соединенных Штатов — это все видят. Правильно? Что конфликт вот этот вот между этой консервативной и либеральной условно частями, он стал острее.

Какой-то консерватор приходит, срывает хиджаб, бъет ногами женщину — это невозможные вещи при Обаме. «Наш президент»... То есть такой взрыв. Но консерваторы на протяжении долгих лет, извините, это была совсем такая грязь у ног демократов. Грязь! Не надо считать Буша, Буш — не консерватор, это истеблишмент. Грязь у ног демократов. Теперь эта грязь у ног получила свой шанс, она получила своего президента!

Значит, четвертый фактор заключается в том, что эта грязь у ног, получив своего президента, начинает вырастать. А когда она вырастет при Трампе и при всем что есть, то ее уже не свернешь. Она не демократии в США хочет, она, когда хорошо вырастет, она хочет авторитарного режима. И либералы это понимают. Что по внутренним своим запросам «зъисть-то он зъист», дальше знаете. Значит трамп хочет «зъисть» авторитаризм, можно сказать, что «хто ему дасть». Это другой вопрос, но это мы посмотрим. Значит эти понимают только одно: что консервативная консолидация растет как на дрожжах. Появилась точка активизации под названием президент. Наш президент. Это наш час, и больше такого часа не будет. Никогда. Сегодня или никогда! Значит, в результате всего этого дела, либералы должны не просто атаковать — они должны структурироваться и атаковать быстрее. Значит вот этот конфликт, всё ― он уже запущен. Он запущен на фоне «10-20» и на фоне пузыря.

Теперь Жириновский говорит о том, что надо дружить с исламом. Во-первых, с исламом всегда надо дружить, как с буддизмом, как со всем ― мы дружим со всеми мировыми религиями. Во-вторых, возникает вопрос: как дружить с халифатистом? Как дружить с нормальным представителем исламской конфессии — понятно, как. Еще братство авраамических религий и все, что угодно — масса способов. А как дружить с халифатистом? Который говорит, что халифат должен существовать всюду, где есть люди, исповедующие веру, и всюду, где эта вера была. Значит, совершенно ясно, что в этой ситуации всё Поволжье принадлежит халифату. Как раз в момент, когда одни силы скажут, что оно принадлежит русскому губернатору, другие скажут, что оно принадлежит халифату. Вот как, нам рассказывают, с этим-то дружить? Да я десять раз, может, «за», если бы этот халифат находился бы в Ираке — кушайте себе на здоровье. Но этим же не ограничивается. Сказка про то, что талибы никуда не хотели и хотели только Пуштунистан ― ну кому это говорят, ну я этим занимался, ну что? У нас про это книги написаны. Талибы хотят Империю Великих Моголов и считают своим кумиром Тимура. По всей Средней Азии воздвигаются памятники Тимуру. Объект наступления ― вовсе не Пуштунистан, а Средняя Азия. А куда это пойдет дальше, никто не знает. Лучшие воины, думаю, что на Земле, — это пуштуны. Вот такими малыми группами. Русский народ надо раскачать, обозлить, структурировать, посадить сверху Сталина, и тогда он там будет всё сметать. А пуштун это делает органически, потому что он вообще ничего другого делать не умеет, он умеет только это — у него моноспециализация, это монокультура. Смерти он не боится, построен он соответствующим способом: кто придет — тех мочим. И уже всех мочили, кого — и наших, и англичан, и кого только не мочили. Значит, всё это... Понимаете, во что первая часть вот с этими, на эту картинку как она будет накладываться?

И наконец, последнее. Что они будут делать с Донбассом? Что они могут делать? Там стоит 40 тысяч с тяжелой техникой. Это не много и не буду говорить, что слишком организовано, но это местные люди. Местные. Это два корпуса — Донецкий и Луганский. Они есть, они тяжело дались, но они есть. Как-то их натренировали, они уже вовремя ложатся спать, вовремя встают, они в форме там ходят, какие-то уже там учебные тренировки — ну что-то есть. Этого достаточно чтобы, для того чтобы это смести надо было положить тысяч 20–30 в оборонительной войне. Но как только это начнется — будет котел, поэтому бессмысленно переть. Можно обстрелять кварталы в такой бессильной злобе, но перануться туда бессмысленно по-крупному. Что они должны делать? Они должны организовывать мятеж там внутри. Я просто хочу сказать, что, как мне кажется, ситуация достаточно остра, и вот в этой острой ситуации вот эта какая-то фантасмагоричная мозаичность вот этого патриотического движения и вот этой огромной амебы, которая должна там чему-то более или менее внятному противостоять. «Эх, тудыть-растудыть, очень просто — нехристю засветить прямо в нос-то». Понятно? «А мы академиев не кончали...» — вот эта вся штука, она чревата внутренне, что в число этих простых решений по принципу домино может затесаться решение, которое кончится большой бедой для России. И чем-нибудь еще для мира.

Ключевым при этом будут концентрация капиталов, которое происходит в мире, формирование глобального государства, пузырь, долг и обострение противоречий в Соединенных Штатах. А всё остальное, включая мозаичное мышление наших политиков, сформирует второй слой. На этом я всё завершаю и передаю слово Юрию Вульфовичу.

(Аплодисменты)

Юрий Бялый: Сегодня я хочу обсудить достаточно коротко, по главным ключевым пунктам, основные тенденции и проблемы российской экономики. И те проблемы, которые накопились в результате обрушения мировых цен на нефть, и проблемы, связанные с санкциями. И те [проблемы] отчасти, чуть-чуть затрону, которые связаны со спецификой той экономической политики, которую наша власть у нас в стране проводит.

Начну с нефти. Я уже говорил в этом зале, кризисное обрушение цен на нефть и политика импортозамещения несколько снизили зависимость нашего экономического базиса — российского — от экспорта энергоносителей (нефти и газа).

Так вот, эта зависимость достаточно заметно падает. Вот, видите: 14-й год — 51%, 15-й — 43%, 16-й — 36%. Сократилась на 15% — это очень немало. Но она еще очень и очень глубокая. По сути, это признают экономисты самых разных школ, сегодня, если кардинально не менять экономическую политику, то цена на нефть в очень высокой степени определяет по-прежнему условия и возможности исполнения нашего российского бюджета.

Видите, здесь по горизонтальной оси цена на нефть, а здесь ― насколько мы получим дефицит бюджета. При 30 долларах за баррель мы получим около 5, даже больше 5% бюджетного дефицита. При 60 — всего-навсего 1% или даже меньше. Это вот такие влияния. Ну и то, что сейчас цена на нефть поднялась, и скажем так, ей пока не удается пробить пол ниже $55 за баррель, для нас это в таком вот смысле и только в этом, оно, конечно, благо.

Понятно, почему такая зависимость. Но люди, которые в экономике не, скажем так, не купаются, они, может быть, не понимают. При низких ценах на энергосырье сокращаются валютные доходы от нашего экспорта, и одновременно растут расходы валюты на дорожающий в рублях импорт. И в результате такие балансовые показатели нашей внешней торговли, как счет внешнеторговых текущих операций и общий внешнеторговый баланс, заметно меняются.

Вот видите, у нас в 2015 году, когда с ценой на нефть было получше, профицит счета был $69 млрд, т.е. избыток поступлений над тратами, а в 2016 — $22,2 млрд. Т.е. мы, естественно, упали более чем втрое. И это очень много. Но соответственно рос у нас и бюджетный дефицит.

Вот видите. Это вот только в этом году. Вот такая динамика. Ситуация (здесь не попал самый конец года) начала чуть-чуть исправляться в конце года. Подчеркну, после того как соглашение ОПЕК было заключено (о котором, наверное, слышали) о снижении уровня добычи, и цены на нефть начали подниматься. Так что от нефти у нас по-прежнему зависит очень многое: и то, как государство может исполнять свои социально-инвестиционные обязательства, и, в конце концов, то, у нас будет или не будет подушка безопасности. Т.е. придется ли нам быстро-быстро тратить на покрытие дефицита бюджета наши Резервный фонд и Фонд национального благосостояния или они будут все-таки снижаться достаточно медленно, и мы сможем это растянуть надолго. Потому что, повторю, бюджетный дефицит в условиях, когда наши государственные расходы (в том числе и прежде всего на безопасность и оборону) резко выросли, бюджетный дефицит, пока что с ним справляться трудно. Иначе нужно резать и дальше и так резаную медицину, социалку и так далее, и так далее, и так далее.

Ну конечно, наша экономика зависит не только от нефти или, шире, не только от сырьевого экспорта. Падение цен на нефть само по себе, во-первых, увеличило долю других отраслей в валовом внутреннем продукте. Меньше доходы, значит, соответственно, и меньше доля. Наложенные на Россию санкции заодно вынудили, там где это возможно, форсировать развитие других отраслей и для замещения импорта, и для увеличения экспорта. Конечно, это получается далеко не везде и не сразу. И на самом деле люди, которые этим занимаются, частью не знают, как этим заниматься, частью не могут в нынешних экономических условиях, а частью просто, наверное, не хотят заниматься, им до сих пор кажется, что вот-вот как-то всё образуется, с Западом договоримся, и всё будет как прежде. Это есть. Но, тем не менее, вот сельское хозяйство, в которое вкачали хорошие дотации, которому повезло с хорошими урожаями и в котором, как я уже говорил, наши фермеры, в том числе новые латифундисты, очень жестко и эффективно организовали работу, ― так вот, оно довольно сильно поднялось вверх. Заметно увеличило и производство, и экспорт, особенно по зерновым. Мы сегодня мировой гигант, лидер мировой по экспорту пшеницы. Но и кроме того мы полностью покрыли потребности нашего рынка в пшенице разных сортов, зерновых. И дефицит наших овощей, на нашем рынке, который был (я имею в виду внутреннего производства), мы покрывали примерно 70%, не более, сейчас мы уже покрываем внутренним производством 90% потребления. Это уже вполне приличные цифры. Грубо говоря, в критических ситуациях мы голодными не останемся. Более того, мы очень сильно нарастили производство свинины и мяса птицы, то есть мы без белковой пищи сами не останемся и своих детей не оставим. Это довольно крупное достижение.

Но важно то, что в последние месяцы, причем, хочу заметить, еще до повышения цен на нефть, похоже, произошел перелом и в развитии нашего промышленного сектора, промышленного комплекса.

Мы видим, что вот это плато, затем кризисный спад и вот сейчас — уже довольно долго — идет рост. Этот рост идет уже с конца лета 2016 года и продолжился в нынешнем году. Причем, что очень важно, здесь я не дал рисунок, но есть такой: обрабатывающие, то есть несырьевые производственные отрасли растут быстрее, чем уровень производства в целом. То есть главное растет быстрее.

Теперь о том, что касается производства потребительских товаров. Здесь наиболее явный и устойчивый рост в пищевой промышленности. Вот видите — он такой неуклонный, упорный, ползет вверх. И, как я уже сказал, результаты есть.

Неплохой рост идет в текстильном и швейном производстве, был спад, а сейчас довольно заметно пошел [рост] опять-таки с середины, с осени 15 года. Полтора года уже идет.

В других отраслях производства потребительских товаров, в частности в обуви и кожаных изделиях, в бытовой технике ситуация с ростом где-то неопределенная, а где-то не слишком хорошая, надо признать.

Теперь об отраслях, производящих продукцию инвестиционного спроса. То есть, грубо говоря, то, что раньше называлось производство средств производства.

Ситуация с ростом тоже очень неравномерная. Плохо с производством стройматериалов — давно падает, падает неуклонно. В конце прошлого года, похоже, наметился некий перелом к росту, но он пока и сомнительный, и неуверенный, о нем говорить рано. А это проблема серьезная, потому что основные фонды начинаются со строительства, и, если нет спроса на рынке строительства, значит, падает спрос и на рынке стройматериалов. То есть это цепочка неразрывная. И это, скажем так, тревожит.

Получше обстоят дела в производстве машин и оборудования: вот здесь вот все-таки вышло на некоторый подъем. Вот этот маленький спад, на самом деле подъем продолжается в машинах и оборудовании. Говорить об устойчивом росте опять-таки нельзя, но тем не менее, во всяком случае, с уверенного спада, который был до сих пор, мы к чему-то перешли, похоже, менее опасному и тревожному.

Наиболее явно выраженные тенденции роста у нас в производстве электро- и оптического оборудования. Вот и здесь был рост в предыдущее время, и здесь идет быстрый рост. Основной, конечно, вклад вносят заказы оборонно-промышленного комплекса: вкачали большие деньги, обновили оборудование — потом это будет видно на другом слайде — и получили результаты. Причем наше электронно-оптическое оборудование, оно, то которое не секретно, то, которое для мирового рынка, на мировом рынке с большим интересом ждут и хотят купить. Но тем не менее вот здесь рост продолжается, но все это очень скромно. Сказать, что картинка благостная, сказать, что мы поперли вверх, так и вовсе нет. То есть активный рост востребован, приняты программы импортозамещения, программы, казалось бы, должны касаться в первую очередь именно быстрого роста производства машин и оборудования — вот того, то нам нужно для обновления всего производственного парка, но результаты пока очень скромные.

Почему они скромные, в какой-то мере объясняет следующий слайд:

Как вы видите, здесь указаны рентабельности производства для разных отраслей по годам. Но динамику по годам можете посмотреть сами, она здесь не самое важное, а важное — уровни рентабельности. Во-первых, большинство отраслей нашей экономики производит продукцию с рентабельностью не просто крохотной, а той, которая ниже российских ставок по кредиту. То есть предприятие, которое должно работать, хочет работать — оно должно как-то кредитовать свое производство, тем более, если оно хочет расширяться, оно должно кредитовать в обновление оборудования, в модернизацию, в новые фонды и так далее. Оно берет кредиты в банке. Если банк получает кредиты от Центрального Банка по 10% годовых, он принципиально не будет никому давать кредиты ниже чем 12–15%. Значит, кто у нас на уровне 12–15% рентабельности, где мы его видим? Вот, сырье обрабатывающие производства и добыча полезных ископаемых, электроэнергетика.

Здесь вся потребительская сфера ниже рентабельности. А самое печальное, самое главное — машиностроение в очень низком уровне рентабельности, абсолютно неприспособленном для работы при таких кредитных ставках, при такой макроэкономической ситуации, при таких планах. Почему эта рентабельность мизерная? То есть можно говорить о том, что она принципиально не может быть другой, можно говорить о том, что там плохо работают, не умеют управлять: эффективные менеджеры еще не пришли и как следует не взялись, а вот будет другой руководящий персонал и лес и горы запляшут. В огромной степени, конечно, мизерная рентабельность, потому что упал в кризисе платежеспособный спрос на продукцию: если говорить о потреблении, то у большинства населения, а если говорить о машиностроении, то у большинства производственных отраслей. Компании, в принципе, пытались в этих условиях поднимать цены на свою продукцию, чтобы повысить рентабельность, но оказывается, что рынка нет — никто дорогую продукцию покупать не хочет, не по карману. В результате они сидят на сверхнизкой рентабельности. Что значит сверхнизкая рентабельность? Это значит неспособность обновлять производственные фонды. А неспособность обновлять фонды — это низкая эффективность устаревшего и изношенного оборудования и, значит, невозможность соответствовать современным требованиям рынка или, скажем так, государственных заказчиков и так далее.

Вот мы видим, что в большинстве отраслей, вот просто по перечислению, возраст установленного оборудования превышает 10 лет. А кое-где 15–17 лет. В мире сейчас, в большинстве отраслей, за редкими исключениями, норма обновления оборудования, то есть срок жизни — не более 5–7 лет. А у нас вот такая картинка. То есть, грубо говоря, если есть новый станок с очень высокой точностью и производительностью какой-нибудь бельгийский и российский, который произведен 20 лет назад, — российский просто не может с такой точностью и в таком качестве эту продукцию сделать. Не может физически, он для этого не приспособлен. А новый станок сделать или купить по описанным причинам невозможно. В результате у нас в России очень большая доля промышленных предприятий работает на грани убыточности или даже в убыток. Почему? Для того чтобы не останавливать свое производство и не отправлять в безработицу свой персонал.

Вот, как мы видим, доля убыточных предприятий в России хотя и снижается, было, так сказать, еще хуже, но тем не менее снижается оно не слишком быстро, и уровень сейчас очень высокий. Как живут такие предприятия? В основном или в значительной степени за счет тех кредитов, которые просто не могут погасить. Почему не могут?

Во многих отраслях доля просрочки кредитной превышает 10%. И опять-таки во многих отраслях мы видим — доля просрочки не снизилась, а повысилась. Ситуация далеко не благостная, потому что этот тренд ― он тупиковый. Тем не менее даже в таких условиях наша промышленность в основном все-таки, надо признать, не просто выживает, а еще и активно борется с описанными кризисными тенденциями. Это во многом, в большой степени заслуга государства, которое в кризисе все-таки наладило инвестиции и контроль за их расходами в оборонно-промышленном комплексе и в ряде критических инфраструктурных проектов, и за этими заказами потянула и другие отрасли промышленности. Грубо говоря, если строят Керченский мост, на него нужен бетон, металл, высокопрочные армированные кабели и так далее. В результате предложение товаров инвестиционного назначения, вот этих самых для производства средств производства тоже переломило эту печальную тенденцию падения и начало расти:

<

Сказать, что оно выросло очень сильно нельзя, сказать, что оно стагнирует, тоже уже нельзя — тренд какой-то на перелом есть. Растет за счет чего вот это самое предложение товаров инвестиционного назначения на рынке? Оно же ведь упало более чем на 20% ― огромное падение. Сейчас растет более года. И растет устойчиво. За счет чего? Как за счет роста внутрироссийского производства, так и за счет импорта. Импортозамещение в огромной степени у нас оказалось импортозаменой. Вот картинка по динамике импорта:

Почти обвальное падение импорта в 2014 году. В 2015 году, в основном, остановилось, а по ряду позиций даже обнаруживает тенденции к росту. Обращаю внимание на то, что уже в 2015 году были периоды достаточно существенного наращивания импортоинвестиционных товаров, несмотря, подчеркну, на то, что для России западные, то есть европейские и американские, рынки таких товаров были фактически полностью закрыты санкциями. То есть часть производств, которая понимает, что необходимо обновлять свои производственные мощности, сумела найти альтернативных поставщиков оборудования — китайских, тайваньских, корейских, малайзийских и т.д. Не всегда эта продукция по качеству равна, скажем так, германской продукции точной техники, но, в основном, уступает немного и вполне приемлема и по цене, и по качеству. То есть за счет этого, хотя бы частично, обновляется производственный аппарат, но, повторю, удается это совсем не всем. На днях наш Центробанк принял решение оставить свою ключевую кредитную ставку на тех же 10%. Очевидно, что предприятия с рентабельностью производства ниже 13–15% что делают? Они либо просто кредиты на развитие не берут, либо берут, но оказываются среди злостных неплательщиков со всеми сопутствующими неприятностями.

Вот видите, у нас проблемные и безнадежные кредиты все-таки довольно заметно падали, но вот примерно в 2014 году снова начала кредитная просрочка расти и выросла до почти 9% совокупного массива кредитов. С лета, опять-таки к осени, когда начала, замечу, повышаться цена на нефть, все-таки кредитная просрочка снова начала падать, т.е. опять нефть, опять нефть. Куда ни поглядишь, цены на энергоносители по-прежнему влияют на нашу экономику очень и очень сильно. Но это забота банков (и не только банков), что делать с этими невозвратными кредитами. Но в самой банковской системе ситуация тоже далеко не вполне благополучная, а иногда и совсем неблагополучная. Во-первых, много банков, которые ранее кредитовались на западе в валюте, оказались в больших долгах и встали перед сложностями их выплаты в связи с девальвацией рубля и санкциями, то есть брали-то они (платили за доллар) по 32 рубля, а отдавать-то они должны (платить за доллар) 60 рублей. Это очень болезненно. Вот. Во-вторых, многие банки пытались из кризисной ситуации (из этой долговой ловушки) выбраться за счет различных финансовых махинаций, самых разных: вплоть до пирамид, вплоть до увода [денег] в фиктивные фирмы. Ну, скандальных всяких историй по этому поводу в прессе хватает, наверняка всем попадались. В общем, махинаторов очень много. А вот надзорные службы Центрального Банка эти махинации до недавних пор вообще практически не отслеживали или отслеживали не слишком внимательно. В последнее время начали отслеживать более серьезно. Что в результате? В результате отзыв лицензий у наших вот этих банков (сомнительных, проблемных, махинаторских) следовал только после того, как обнаруживались гигантские махинации: вывод основных здоровых активов и огромнейшие дыры в балансах. После смены главы ЦБ (С. Игнатьева на Э. Набиуллину) надзор, похоже, стал более жестким, и результаты вот, пожалуйста:

Вот при С. Игнатьеве частота отзывов банковских лицензий, а вот при Э. Набиуллиной. При этом она столкнулась со следующей проблемой, связанной с тем, что банки гораздо менее охотно, когда их прижимают, начинают подчиняться требованиям строгого банковского надзора, т.е. раскрывают в деталях свои балансовые отчетности. Это серьезная проблема.

В результате на сегодняшний день из более чем тысячи банков, которые совсем недавно работали в России, сейчас осталось чуть более 600. Это гигантское сокращение банковской системы. Иногда говорят, что в регионах, особенно в каких-то небольших городах и поселках, это создало проблему: в банк нужно добираться по распутице и так далее. Но оборотная сторона: махинаторских банков, похоже (это специалисты говорят, с которыми я разговаривал), стало резко меньше. То есть банковская система довольно заметно расчищена. Но, еще обращу внимание: это удовольствие невнимательного или сознательно невнимательного, скажем так, осторожно, надзора за банковской системой со стороны ЦБ и соответствующих служб, которые были этот надзор вести обязаны.

Вот что получилось: накопленные дыры, то есть, грубо говоря, украденные или растраченные деньги в банковской системе, всего за последние три года (уже сейчас даже больше) приблизились к 1 трлн 800 млрд рублей — гигантская цифра. О таких же цифрах сейчас отчаянно спорят, будет бюджет отсюда или отсюда, тратить резервный фонд — не тратить, а вот такие деньги просто были растрачены и украдены в результате плохого надзора за банками.

Теперь о том, что у нас происходит в социальной сфере, на следующем слайде ― динамика доходов наших граждан с разным уровнем:

Вот здесь есть, как мы видим существенные различия. Наиболее бедные граждане, с доходами до 10 тыс. рублей в месяц, они неуклонно в это время беднели. У чуть более обеспеченных доходы были такими: постоянными или снизились незначительно. А у еще более обеспеченных, у кого было больше 27 тыс. рублей подушевого дохода в месяц, у них доходы росли, и только в последнее время, только вот в этом кризисном периоде последнем, незначительно упали. Но я подчеркну, что эти данные, они в значительной мере расчетные, исчисленные, и есть сомнения у некоторых экспертов в этих расчетах. Более ясно измеряемый показатель — это динамика реальной заработной платы:

Поясню, что такое «реальная заработная плата», в отличие от номинальной, наверное, не все знают. Это зарплата, которая определяется по размеру корзины товаров и услуг, которые можно на нее приобрести. То есть, она, в основном, учитывает изменение цен за счет инфляции и соответствующую поправку в номинальную зарплату позволяет вносить. Мы видим, что в годы дорогой нефти реальная зарплата очень существенно у нас выросла, а с началом так называемого украинского кризиса в 2014 году, начала очень быстро падать. Перелом прошел, видимо, осенью 2015 года, когда зарплаты снова начали расти реальные, хотя отметим, что до пиковых предкризисных значений сегодня этим зарплатам очень и очень далеко. То есть опять-таки наши граждане в среднем обеднели очень существенно. Кстати, хочу отметить здесь и то, что уже в годы благополучные, с точки зрения нефти, самые высокие зарплаты были в машиностроении. То есть уже тогда, понятно, что и политическое руководство, и менеджеры госпредприятий и, подчеркну, многие хозяева бизнеса уже понимали, что постсоветский провал в российском машиностроении — это тот базовый тормоз экономики, с которым придется разбираться. И если с ним не разобраться, то дальше никакого движения и никакой глобальной конкурентоспособности, о которой все они, естественно, мечтали, добиться не удастся, об этом и мечтать нечего. Тем не менее, возвращаясь к нашим гражданам, в 2016 году наше население существенно обеднело. По данным Росстата, говорят, что чуть приглаженным (реально ситуация хуже), реально располагаемые доходы наших граждан за год снизились почти на шесть процентов, на 5,9%. А поскольку они снижаются уже, скажем так, почти три года, этот тренд малоприятный, и понятно, что люди не имеют основания быть довольными. Но они не имеют основания быть довольными не только зарплатами. Что у нас с численностью работников и безработицей?

Уже в 2011 году мы видим в ключевых сегментах экономики, включая машиностроение, переработку сырья, производство потребительских товаров, началась так называемая кадровая оптимизация, то есть, грубо говоря, увольнение персонала. Исключение — это добыча полезных ископаемых, где численность персонала даже несколько выросла, ну и там, где обязаловка, а это производство, распределение энергии, газа и воды, где без этого персонала обойтись просто нельзя.

Но вот интересно, вот мы видим вот эту картинку, но по данным Росстата безработица в России все это время практически не росла и даже отчасти падала. Почему?

На днях я с изумлением прочел результаты свежего исследования занятости. И обнаружил, что около трети нынешних хозяев и работников малого бизнеса — это ребята, или женщины, мужчины, так сказать, «нового», недавнего призыва. И что занялись они — это опрос — этим малым бизнесом не по призванию, не по собственной воле, а просто потому, что потеряли постоянную работу и вынуждены были просто — никуда не денешься — искать в создаваемых малых предприятиях пропитание для семей. Эти предприятия разоряются, создаются снова, но именно туда выдавили огромную часть тех, кто ушел в безработицу со старых привычных работ в ключевых отраслях экономики.

Но и это не всё.

Есть еще так называемый «теневой рынок труда», где не регистрируются, налоги не платят, а деньги получают за работу в руки «наличкой» по договоренности с работодателем. По понятным причинам точных данных по этому рынку нету — никакие его участники ни в какие статистические таблицы, отчеты попадать не хотят: они налоги не платят, зачем им это нужно, они, грубо говоря, прячутся, тень. Есть некоторые сравнительно убедительные экспертные оценки. Вот одна из этих оценок.

Так вот, по этой оценке, во-первых, теневой рынок труда в России в последние годы заметно подрос. И во-вторых, он на сегодняшний день составляет более 40% трудоспособного населения — вдумайтесь! Это же гигантская цифра.

Такая доля труда в тени — это недополученные налоги, налоговые доходы бюджета; отсутствие у этих работников каких-нибудь хотя бы минимальных социальных гарантий: лечения, образования и так далее, и так далее; и это, конечно, благодатная среда не только для теневой и криминальной экономики, но и для чистого откровенного криминала.

Тем не менее, разумных механизмов борьбы с теневой занятостью пока никто во власти не предлагает. Предлагается — в последнее время даже навязывается, ну вслед за Западом, — один, на мой взгляд неразумный, механизм, а именно: свести к минимуму или вообще запретить, совсем, наличные расчеты, и все или почти все расчетные операции граждан, всех (не банков, не фирм, а граждан — любых — там, пенсионеров, рабочих и так далее), проводить только через банковские карты. Тема неразумности этого механизма — это отдельная тема, я ее сегодня затрагивать не буду. Но я хочу отметить, что власти наши эту тему так... напрягли, но дальше от нее «отъехали», подумавши, и, наверное, понятно почему. Они, видимо, понимают, что вот эти 40% — это сила, и низовые протестные политические издержки в попытке эту силу впрячь в налоговую телегу — они наверняка, несомненно превысят те приобретения, которые могут дать повышение налоговой базы и т.д.

Еще одна достаточно болезненная проблема сегодняшнего состояния социально-экономической сферы в России — это очень высокая для нашей страны (не вообще в мире, а для нашей страны, которая не привыкла жить в кредит: ее заставляют привыкнуть, но она все еще не привыкает) — это очень высокая долговая нагрузка очень большой части граждан.

Вот, пожалуйста.

Как мы видим, долги населения у нас очень большие. В начальном пике «украинского кризиса» 2014 года средний наш гражданин тратил на выплату своего долга почти 22% своих доходов. То есть, грубо говоря, он 1000 рублей получил, 220 рублей отдай не греши в виде выплаты за кредит. В 2015 году средний уровень кредитных выплат снизился до 18,7%, а в нынешнем году (в конце нынешнего [2016] года) даже начал чуть-чуть падать. Дальше — это прогноз, не обращайте внимания — там другие иные прогнозы.

Судя по нынешним тенденциям сокращения объемов кредитования и по потребительским кредитам, по автокредитам, в какой-то мере и по ипотеке, через год средняя долговая нагрузка на российскую семью может упасть до примерно 13%.

Некоторые экономические аналитики говорят, что «вот и хорошо», это, скорее, благо, поскольку запредельная ситуация с кредитами вынуждает тех же заимодавцев принимать всё более жесткие меры к кредитуемым. Начинаются отборы автомашин, отборы квартиры и т.д., а это крайне болезненно и социально-политически опасно — не только экономически — именно социально-политически.

Но с другой стороны, ведь понятно, что такая тенденция говорит не только о повышении кредитной осторожности населения и его неспособности кредитоваться, то есть о снижении доходов, но говорит еще, об этом многие говорят, о страхе перед неопределенностью будущего, которая буквально разлита в нашей стране на всех уровнях населения, во всех социальных группах. Чуть позже я об этом еще раз скажу, но это — одна их главных причин, тревожных причин, потому что никакая экономическая активность, особенно в нашей стране, не исключает из рассмотрения, не исключает из влияния вот этот фактор оптимизма некоего, взгляда в будущее: «Мне трудно, детям будет получше, через 3–5 лет что-то наладится. Вот появились ростки нового, становится лучше». Вот у нас, в России, ― вот это очень важно вообще для любой деятельности, для жизни. А вот этого нету, и это один из самых неприятных и важнейших факторов экономики в том числе.

Теперь посмотрим, что у нас происходит с базовыми некоторыми другими показателями, ВВП в частности.

Вот мы видим, что тоже все-таки перелом несомненный. С кризисной самой глубокой ямы 2015 года, второго квартала — напомню, опять-таки на фоне цен на нефть, которые провалились до 30–32 долл/барр, — так вот, из этой кризисной ямы ВВП России начал постепенно выбираться. По свежим данным статистики, сюда они не попали, в последнем квартале 2016 года и в начале нынешнего года ВВП показывает пусть маленький, но рост. А в целом на год прогнозируют оптимисты рост до 0,8%, пессимисты — 0,2–0,3%. Но тем не менее, о том, что будет опять обвал при нынешних тенденциях экономического развития, никто из тех, кто занимается всерьез экономикой, не пишет, не говорит.

Но сейчас наше правительство, судя по активности обсуждений в прессе, даже не рост ВВП больше беспокоит, хотя это главный, пусть и формальный, показатель какого-то развития страны, а тот самый дефицит бюджета, о котором я говорил, и связанная с этим дефицитом необходимость тратить резервные фонды.

Если говорить вообще о резервах ― не только резервных фондах, у нас есть валютные резервы, или ЗВР («золотовалютные» их иногда называют), которыми управляет Центробанк ― так вот, они уже много месяцев практически не меняются и находятся, в зависимости от переоценки курса валют (ну, плавающие валюты: соответственно, чуть меняется), на уровне 385–395 млрд долл. То есть это тот уровень, с которым мы вышли из предыдущего кризиса (пузыри которого показывал здесь Сергей Ервандович недавно), и с тех пор эти резервы более-менее твердо стоят. Чуть-чуть поднялись и твердо стоят на этом уровне (то есть вот эта подушка безопасности у нас неприкосновенна).

Важное изменение, которое там произошло, состоит в том, что в резервах в наших довольно быстро сокращаются доли ценных бумаг США и других стран, прежде всего Великобритании (но и не только), и одновременно столь же быстро растет доля монетарного золота, то есть золота в слитках. Если перед глобальным кризисом в начале 2007 года объем золота в наших золотовалютных резервах составлял около 400 тонн, то на сегодняшний день золота у нас в резервах вчетверо больше — 1600 тонн.

Причем, только в прошлом 2016 году Центробанк купил в золотовалютные резервы около 110 тонн золота (то есть рост явный и мощный). Но причина, видимо, в том, что нарастающая кризисная лихорадка на мировых валютных рынках, а также, конечно, глобальные политические потрясения последнего времени (включая Brexit — о нем я говорил в предыдущем докладе), вынудили наш ЦБ сократить валютную составляющую резервов (особенно фунта) в пользу золота как более устойчивой по цене, т. е. как бы «вечной ценности». Но вот объем Резервного фонда и Фонда национального благосостояния [ФНБ], который находится в управлении правительства, нужно рассмотреть отдельно. Если ФНБ практически не тратили, то из Резервного фонда за последние кризисные годы истрачено очень много: в частности, только в 2016 году Резервный фонд сократился почти в 4 раза — с 3,64 трлн рублей до 972 млрд рублей.

Здесь на картинке показаны цифры прогноза более раннего, а я привожу последние цифры. Но вот хочу заметить, что осенью Минфин прогнозировал то, что в 2017 году Резервный фонд полностью исчерпается, а Фонд национального благосостояния заметно сократится — примерно на 700 млрд рублей.

Сейчас уже оценки другие: Минфин оптимистично заявляет, что при сохранении нынешних нефтяных цен на уровне примерно 55 долларов за баррель, немалая доля Резервного фонда у нас останется (ну здесь споры — сколько потратят, но тем не менее, он явно еще сохранится в нынешнем году и останется на 2018-й), а ФНБ вообще тратить не придется.

Далее. Сейчас наши экономические ведомства и Центробанк заявляют в качестве своего главного достижения то, что принятые ими меры позволили радикально подавить в стране инфляцию.

Ну действительно, у нас за постсоветские годы еще никогда инфляция ниже шести процентов годовых не падала. Сейчас, по итогам года — 5,4%. И это, в принципе, конечно, хорошо, потому что низкая инфляция — это важнейший фактор, который позволяет бюджету, госпредприятиям, бизнесу, людям как-то прогнозировать свое экономическое будущее. Это важно, бесспорно.

Но вот цена, которая заплачена за такое снижение инфляции, вызывает много вопросов. Почему? Потому что основные механизмы снижения инфляции, которые использовал Центральный Банк — это те же самые застарелые, заскорузлые механизмы, которые нам советовал Международный Валютный Фонд и эксперты Гарвардского института в 1991, 92, 93-м году. 25–20 лет назад. Это — держи, зажимай денежную массу, не пускай деньги в массы и на рынок, и тогда при нехватке денег не будет инфляции. Вот этот механизм в основном и использовался. То есть высокие кредитные ставки и минимизация уровня денег в обороте экономики.

Но это по сути (и то, и другое) — это механизмы торможения развития. Во всем мире это так. Бесспорно, это уже давно в экономической теории. Более того, рекомендации так называемого Вашингтонского консенсуса, которые когда-то звучали как единственно верное учение либеральной или неолиберальной экономики, давно оспорены и отвергнуты. Наши партнеры, как говорит президент, а на самом деле — геополитические противники, в кризисе — и Соединенные Штаты, и Евросоюз (страны Европы), и Япония, — поступили в кризисе с точностью до наоборот. Они, как я уже говорил в предыдущем докладе, очень глубоко опустили ставки кредитования, в том числе ключевые ставки Центральных банков, и заодно заливали экономику деньгами — что в Европе, что в Японии, что тем более в Соединенных Штатах.

Нам же рекомендовали делать наоборот, и наши монетарные власти — что при Кудрине, что при Силуанове — делают это неуклонно, скажем так, не скажу тупо, но упёрто. Упёрто. Можно ли было в кризисе действовать иначе — это отдельная непростая тема, она дискуссионная, здесь ее трогать не буду.

Теперь о еще одной заботе Правительства и ЦБ, о которой сейчас заговорили. Это российский внешний долг. Государственная часть этого долга очень умеренная, это около 50 млрд долл., а вот частно-корпоративная — большая, и довольно быстро растет. Совокупный наш долг внешний — государственный и частно-корпоративный — вырос на 7% за прошлый год, и вот сейчас, на начало января, составил почти 520 млрд долл. Это 42% годового ВВП нашей страны в пересчете нашего ВВП на доллары.

Подчеркну, что в большинстве стран мира отношение совокупного долга к ВВП гораздо выше — иногда, как у ряда стран ЕС, оно превышает 100%. Но наш ЦБ пишет, что «безопасный» уровень долга для России не должен быть выше 25%, и с этим соглашается Счетная палата. И то же самое, нам посылает тот же сигнал МВФ. Ну, это не самые важные инстанции и, конечно, наши денежные власти дают такие оценки и просят согласия с ними прежде всего для того, чтобы решать свою привычную задачу «оптимизации» расходов — т.е. «деньги не трать, деньги не трать, деньги не трать» — в первую очередь деньги государственные.

Но в этом их беспокойстве есть и своя правда. России в III квартале прошедшего года, по данным Минфина, пришлось направлять только на обслуживание (не на выплату — только на обслуживание, то есть на проценты по долгу!) 40% валютных поступлений. Тут есть некая «химия» в этом высказывании нашего Минфина, потому что в III квартале были большие объемы процентных и непроцентных выплат долгов — особенно большие, календарные, по плану. Так что эта цифра относительно среднего существенно завышена. Но тем не менее, рост внешнего долга и расходов на его обслуживание — это тенденция достаточно тревожная, потому что если у нас кардинальным образом не улучшится внешний торговый баланс, мы почти всю или значительную долю валюты, которую мы получаем, будем вынуждены тратить на то, чтобы погашать долги. А это уже совсем тупиковая ситуация.

Теперь — о том, где мы сейчас оказались в сравнении с другими странами, которые принято причислять к развивающимся.

На следующем слайде — сопоставление основных макроэкономических показателей стран БРИКС.

Вот наше объединение, которое как бы было создано формальным перечислением, а потом превратилось в нечто живущее, ведущее переговоры, обсуждающее совместные проекты и т.д.

Так вот, мы видим, что хуже, чем в России, экономическое положение только у Бразилии, которая, заметим, с одной стороны вроде бы не под санкциями, но с другой стороны, в нефтяном кризисе, как и мы, а с другой стороны, раздирается острейшим и длительным экономическим и политическим кризисом.

У Индии, у Китая по сравнению с нами, великолепно, скажем так, а у ЮАР — плохо, но гораздо лучше, чем у нас. И такая тенденция, понятно, не может длиться долго.

Я почему эту табличку показываю — потому что наши стратегические партнерства, на которые мы нацелены, в т. ч. с Китаем и с Индией, — они могут быть эффективны и успешны только в том случае, если эти партнерства равноправные. Причем не равноправные по ядерному оружию и ракетам, а экономически равноправные. Так вот, БРИКС может существовать только тогда и до тех пор что-то делать, если есть равноправное партнерство, и только тогда и до тех пор, когда другие партнеры неравноправного, неинтересного экономически партнера просто вежливо выпихнут за порог.

И еще один вопрос. Немаловажный интерес представляет то, какие проблемы считают важнейшими для своего бизнеса люди, которые реально, вот на деле, этот бизнес ведут давно именно в России. Это менеджеры корпораций, хозяева корпораций. Вот, на следующем слайде, данные одного из социологических опросов на эту тему. Он не единственный, но он достаточно показательный.

Что здесь мы видим? Более всего беспокоят наш бизнес такие проблемы, как недостаточный спрос на внутреннем рынке, высокие налоги, далее дорогой кредит и недостаток денег для ведения бизнеса. Но хочу обратить внимание на еще один показатель, который очень высокий, и который особенно быстро растет в последние годы — неопределенность экономической ситуации в стране, то есть невозможность долгосрочного планирования своих действий. В том числе действий экономических. То, о чем я говорил в отношении населения, в отношении предпринимателей значимо еще несравненно больше. Он, грубо говоря, вкладывает деньги, зная, что через пять лет или через три года он должен их вернуть. Это бизнес. Он должен «отбить» затраты. А если неопределенность, то он не знает, отобьет — не отобьет и, значит, не вкладывает. И значит, развития нет.

То есть, конечно, мы начали из кризиса, вот по тем картинкам, которые я привел, выбираться, но чуть-чуть пока только выбираться. Выберемся ли окончательно, когда выберемся и как выберемся — пока, увы, далеко не ясно. Это, к сожалению, вопрос открытый.

Сегодня я на самом главном остановился, как мне кажется, в тенденциях в российской экономике. Много вопросов я за скобками оставил важных, в том числе и негативных, и позитивных тенденций, тактических и стратегических событий, включая такие, как борьба за вектор экономической политики, ее разворот или неразворот, формат бюджета, налоговая система и так далее.

Эти очень важные вещи, которые составляют конкретную «плоть и кровь» экономического развития, но это я обещаю обсудить позже, в одном из следующих докладов. Спасибо за внимание.

[аплодисменты]

Сергей Кургинян: Ну вот, вы знаете, что я могу сказать? Мне на протяжении какого-то количества времени казалось, что всё происходящее — это такая довольно мерная трясина, затянувшаяся чуть-чуть после Болотной и всего остального и чуть-чуть всколыхнувшаяся в связи с Донбассом и Крымом и снова затянувшееся какой-то ряской. А вообще события на Донбассе я не рассматриваю как один из самостоятельных факторов в том, трясина это или не трясина. Вот то, на что я обратил внимание и на что еще я сейчас обращу внимание как на несколько международных факторов, мне говорит, что это не трясина.

Я никогда не говорил о том, что Соединенные Штаты грохнутся, в отличии от... очень много было любителей — Хазин в основном и компания — они каждый год ждали, что Соединенные Штаты обрушатся.

Вот наличие таких факторов как пузырь, долг, Трамп (ПДТ — Пузырь, Долг, Трамп) ― оно вместе означает и неслучайным образом, что ситуация вышла из коридора такого гниющего равновесия. Она не может в нем остаться. Он решительный мужик, с большими планами на жизнь. «Тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет», ― он явно идет по жизни с песней и абсолютно заведенный. Он этим ставит на уши Америку, а значит, и мир, гораздо больше, чем чему угодно еще. Понимаете, когда дом очень сильно колышется, а ты в нем очень громко кричишь и ногами топаешь, и по стенкам бьешь, то обрушение дома становится гораздо более вероятным. Сам он в эту сторону ведет. Никаких особых иллюзий по поводу того, что при нем там — «На Трампа надейся, а сам не плошай» — что при Трампе все станет как-то так для России идеально, я не испытываю. А вот наоборот, что он эту ситуацию взорвет у себя дома, и из дома пойдет волна на мир, я очень даже предполагаю эту возможность. И когда это докатится сюда, эта ситуация, то это будет иметь несколько последствий. Во-первых, будет вопрос о том, а как жить вообще, потому что это уровень неблагополучия может быть вполне себе неслабым. В каких формах должна осуществляться жизнь, если это неблагополучие нарастет, а оно нарастет повторяю, если он там что-нибудь такое схлопнет, и оно пойдет вот так кругами. А он же должен дернуться, значит он не дергается — всё, он должен расписаться, что он так сказать... А он не хочет — в нем есть ретивое, он такой живой и такой вполне хищный, с любовью к этой жизни, власти и ко всему прочему — только-только вкусивший такой человек. Вот роль личности в истории значит очень много. Он прост, энергичен, не до конца выхолощен, как все остальные эти политики. И эти факторы, в сущности позитивные, могут превратить его во что угодно, включая мощный фактор деструкции.

Во-вторых, он не существует сам по себе. Это очень важно, что собой сейчас представляет консервативная Америка. Консервативная Америка штука непростая. Это депрессия и надежды, это абсолютная травмированность — «всё, никогда, будут сидеть на шее вечно, негры будут вытирать об нас ноги, мы уже ничто, Америка погублена и нет надежды. А! Мы можем!» — Ку-клукс-клан в действии. Вот эта надежда — «Наш президент» — в ощущениях, что он не опущенный такой. Они говорят: «Слабо тебе!» А он говорит: «А мне не слабо». Товарищи, это фактор, по отношению к которому любые математические долгие выкладки того, что происходит с точки зрения всего остального, ничего не значат.

В-третьих, у него вот эти все принципы вот этого доминирования, брутальности и всего, очень совпадают с путинскими. В этом смысле он ему нравится — Путин то есть — правильный мужик. Но два правильных мужика, находящихся в разных группах, они вполне могут...

Юрий Бялый: С безумными амбициями...

Сергей Кургинян: С безумными амбициями, неважно там... Этот уже больше накушался, а этот только начинает, и все это «кто из нас круче» — это очень серьезный фактор в жизни. Поэтому совершенно не факт, что они договорятся, обнимутся и будут что-нибудь рационально решать. Никаких паразитивных проблем у Трампа нет — утром деньги, вечером стулья. Утром он станет властью, вечером он будет осуществлять программы. Он пока что совершенно не понимает, как он будет осуществлять какие-то программы, он хочет получить власть. То есть удушить вот эти группы. Ничего больше он не хочет, он только этого хочет. Он думает только о власти, по известному принципу у Бабеля: «Что, если ваш отец — Мендель Крик. Об чем думает Мендель Крик? Он думает об выпить рюмку водки, об дать кому-нибудь по морде и об своих конях. А больше он ни об чем не думает». Трамп думает о власти. Вот как все эти группы, которые его оскорбляют, вот как их придушить? Вот так или как-то по-другому. Причем же Америка — страна с такими традициями закона, поэтому взять просто так и объявить на следующий день, что ты стал диктатором, а демократия — псу под хвост, он не может. Но очень хочет, очень! Как ни один президент США за всю историю.

Он хочет послать это всё на три буквы. И внутренне это чувствует Жириновский, когда говорит «две диктатуры» там, понимаете? И всё остальное. Значит, соответственно, это ― слон в посудной лавке, а лавка гнилая, и посуда начинена порохом. А слон будет шевелиться, он будет эту лавку крутить — никуда не денешься. А крутить он ее будет в ситуации этого огромного долга, этого пузыря. Он крутит, крутит, пузырь еще как-то стоял, думал взрываться-не взрываться, а он еще раз крутанул — ба-бах! И всё это покатилось к нам. Оно покатилось к нам, не будь идиоты все эти глобалисты и все прочее, они начнут выводить народ на улицы, и на всё остальное. Правильно, да? Значит, тогда тут дернется уже другое. И вот оно пошло гулять по миру, вплоть до каких-нибудь войн, конфликтов и все чего угодно. Ведь никакого рационального объяснения того, что они устраивают сейчас на Донбассе, нет. Понимаете? Его нет. Это уже «а они хотят там оказаться на радаре, а они хотят кого-то с кем-то развести». Они нервничают. А когда человек нервничает, он либо стакан примет, либо в морду кому-нибудь даст. Вот они начинают шевелиться, потому что у них нервная система в это расходится. Понервничали — выпустили 15 тысяч снарядов, в следующий раз понервничают — еще что-нибудь фуганут. Это природа такая, это же люди не вполне адекватные. А дальше как это будет схлопываться на всю систему непонятно, как пройдут выборы в Европе непонятно, и достаточно этому пузырю лопнуть, или чему-нибудь еще такого типа произойти, чтобы все константы мировой жизни, существовавшие в последние 70 лет, ушли. Все! Это будет абсолютно другая жизнь!

Я не говорю, что это случится сейчас, может, он еще пять лет так просуществует. Но тогда оно так шандарахнет через пять лет, что всё, что сейчас происходит, уйдет в никуда. Но даже если оно шандарахнет в этом году, оно все равно шандарахнет круче, чем в 2008, круче. При более крутом и не уходящем президенте США. И при более неустойчивой ситуации в самих США, разболтанных вот этой борьбой групп. И никогда не забывайте, что любой сильный толчок в США — это мировой толчок. Всё. Это не так, что там вот чего-нибудь случится такое, а мы будем сидеть и радоваться. Нет, тут сразу по цепи всех стран, от А до Б, всюду всё начнет меняться. В этом смысле нужно приглядеться к этой картинке. Я не утверждаю, что это произойдет в ближайшие месяцы, я думаю, что там сидящие у Трампа Goldman Sachs и JP Morgan вполне тоже думают о том, как бы это все не навернулось совсем круто. И пока он там разберется с конфликтом между ними и с генералами — это еще какое-то время пройдет. Но в принципе, я бы мягко, спокойно стал готовиться к тому, что вот это какая-то почти идиллически тошнотворная ситуация, наступившая после Болотной, — этот день мы приближали как могли — вот она, эта ситуация, может качественно изменится. Она внутри себя уже начинает содержать какое-то свое отрицание. И это отрицание накапливается, как по причинам рациональным, которые изложил, там по и по какой-то иррациональной причине — вот так они дергаются, потому что ну тошно еще длить вот это. Там еще наступает исчерпание каких-то способов жить, способов терпеть, способов гулять, способов там развлекаться — всё, всё вот это как бы выгорает. Наступает такое исчерпание всех оснований и попытка что-нибудь новое ухватить.

Вот что мне кажется, что происходит сейчас в мире. Оно безмятежностью не кончится, никаких светлых перспектив оно в себе не несет. Но некоторые вот эти изменения, если о них подумать самим спокойно на досуге. Самим что-то почитав, всмотревшись, поразмышляв, пообсуждав это на группах и так далее, то гораздо легче будет принять эту ситуацию, когда она возникнет. Естественно, что делать это будем вместе. Спасибо!