виртуальный клуб Суть времени

Фильм Алексея Пивоварова «Брест. Крепостные герои» вышел на широкий экран в 2010 году и стал третьим фильмом данного автора о Великой Отечественной войне. Эта трилогия вызвала разнообразные эмоции у людей – от восторга до негодования. Чем же отличаются фильмы г-на Пивоварова от других документальных фильмов последнего времени о Великой войне?

На первый взгляд, большинство значимых фактов, приводимых в фильмах, являются достоверными, за исключением, пожалуй, небольших деталей и версий некоторых новоявленных «историков», никак не подтверждаемых документально. Но, повторюсь, их немного, они упоминаются вскользь и служат в основном для формирования нужного «эмоционального» фона повествования.

Во-вторых, автор постоянно подчеркивает героизм народа, который совершил, казалось, невозможное, разгромив отлично вооруженную и дисциплинированную немецкую военную машину. Более того, автор даже считает, что люди, находящиеся зачастую в безвыходном положении, не сдавались и шли на верную смерть не только из-за страха быть расстрелянными в плену, но и по некоему общему душевному порыву. Что за порыв такой, автор стеснительно умалчивает. Неужели любовь к «этой стране»?

Технические средства, используемые в фильмах, выглядят весьма достойно – это и стоп-кадры, и интерактивные сцены, и использование известных актеров, озвучивающих воспоминания фронтовиков, и, конечно же, знаменитая парфеновская манера повествования.

Именно эти моменты, на мой взгляд, приковывают внимание неискушенного зрителя к творчеству г-на Пивоварова. А что же служит поводом для отторжения? Почему появляются комментарии, типа: «Сколько можно показывать эти лживые измышления? Уважайте ветеранов!»?

Подробный разбор фильма «Ржев. Неизвестная битва Георгия Жукова» сделал Алексей Исаев, я же позволю себе попытку рассмотреть более подробно фильм «Брест. Крепостные герои».

Основные тезисы фильма можно разбить на три условных блока: героические военные действия, проблема взаимоотношений с местными жителями и судьба пленных.

Итак, военные действия «от г-на Пивоварова».

Несмотря на то, что практически все население Бреста знало о приближающемся немецком вторжении, «в Белоруссии летом 1941 готовились к чему угодно, но не к войне» (то есть призыв почти 800 тысяч резервистов в апреле–мае, скрытая переброска с 13 мая второго стратегического эшелона в западные округа, вывод дивизий первого эшелона армий прикрытия в укрепрайоны, приказы НКО о рассредоточении и маскировке самолетов и т.д. и т.п. – это так, баловства ради? – С.М.).

В 4:15 утра начинается мощная артподготовка, вызвавшая большие жертвы и неразбериху среди личного состава гарнизона крепости. Каждые 4 минуты огонь переносится вглубь крепости на 100 метров, и уже в 4:20 границу переходят штурмовые батальоны 45-ой пехотной дивизии Вермахта. Значительная часть офицеров РККА проживала со своими семьями на Северном острове и, соответственно, оказалась отрезанной от своих бойцов.

Встретив неожиданно упорное сопротивление, немцы, привыкшие к «технологичной моторизованной войне», отходят из Цитадели, оставляя отряды в клубе и столовой 33-его полка. «Вермахт, в отличие от Красной Армии, не воюет числом. Сколько раз это проявится еще в войне».

Оборону держат не только солдаты и командиры, но и женщины, и даже дети. Большой процент потерь среди германского офицерского и фельдфебельского состава – это русские снайперы ведут огонь отовсюду, порой из самых неожиданных мест.

После первого дня боев в дело подключается немецкая агитмашина, которая приводит к успеху – сдается порядка 1900 солдат, преимущественно так называемые западники – жители Западной Белоруссии, «освобожденной» в 1939 году (о них более подробно далее – С.М.).

Многочисленные попытки прорваться к советским войскам не приводят к успеху – практически все прорывающиеся гибнут либо попадают в плен. Постепенно непрерывные атаки пехоты, артобстрел, голод и дикая жажда делают свое дело, и к началу июля сопротивление носит очаговый характер, а к концу июля немцы полностью контролируют крепость.

Описание военных действий не открыло ничего из ранее неизвестного и, в принципе, за исключением некоторых оценочных нюансов, укладывается в официальную историческую точку зрения. А вот в других тезисных блоках уже начинает проскальзывать «интересное».

Неожиданно большая часть фильма посвящена проблеме «западников» – местных жителей территорий, присоединенных к Советскому Союзу в 1939 году.

Оказывается, по мнению г-на Пивоварова, Гейнц Гудериан передал тогда своим союзникам – советским войскам – еще не сдавшуюся крепость, которую те продолжили штурмовать и делали это без особого успеха еще два дня. Затем поляки под предводительством капитана Радзишевского выскользнули из крепости, но позже были арестованы, этапированы в Катынь и расстреляны.

Начнем с того, что СССР никогда не был союзником Германии. Никаких международных документов о союзе этих двух государств не существует. Далее, официальная версия недвусмысленно говорит: «утром 17 сентября подразделения 76-го пехотного полка германской армии захватили Брестскую крепость», а советские войска под командованием подошли к Бресту только 22 сентября 1939 года. Версию с советским штурмом мне удалось найти только в двух местах: в книге В. Бешанова «Брестская крепость» и в высказываниях некоего И.Н. Кузнецова. Первый выступает как главный исторический консультант фильма, второй – доцент кафедры дипломатической и консульской службы факультета международных отношений БГУ и автор «свыше 330 статей по проблемам политических репрессий и реабилитации граждан, пострадавших в годы сталинского террора». К сожалению, ни в одном из этих источников каких-либо ссылок на документальные подтверждения данной версии я не обнаружил.

В жизни белорусов начались значительные перемены: «эшелоны с врагами народа уходят на восток без остановки», «за два предвоенных года в Белоруссии и Западной Украине репрессировано 10% населения. Остальные привыкали к очередям, дефицитам и прочим радостям советского быта». Отсюда, делает вывод г-н Пивоваров, солдатам, офицерам и комиссарам РККА при обороне крепости нужно было опасаться не только немецких пуль и снарядов, но и «выстрелов в затылок». И именно поэтому «Фомин отдает Матевосяну комиссарскую гимнастерку, сам одевает солдатскую и стрижется коротко «под красноармейца»… А вот это уже ни в какие ворота не лезет!

Во-первых, по признанию того же г-на Кузнецова, «В октябре 1939 г. состоялись выборы в верховные собрания Западной Белоруссии и Западной Украины. На белорусских землях они прошли с высоким уровнем активности, в голосовании приняло участие 2 миллиона 672 тысячи человек. Более 90 процентов проголосовали за предложенных депутатов. Разумеется, и здесь имели место подтасовки, но остается фактом и то, что в целом белорусское население положительно восприняло установление здесь Советской власти». Подозревать г-на Кузнецова в симпатиях к советской власти как-то разум не соглашается, следовательно, повальное недовольство Советами в Белоруссии – не более чем миф.

Во-вторых, из «местных» в Брестской крепости в ночь на 22.06.1941 находилась лишь «часть военнообязанных сборов приписного состава». Они были расположены в палаточном городке Северного острова и использовались в основном для строительства укрепрайона, оружие им не выдавалось. Именно там, на Северном острове, было зафиксировано большое число сдавшихся в плен после проведения фашистской агитации. Из боевого донесения командира 45-й дивизии генерал-лейтенанта Шлипера: «… вечером одна агитмашина была послана в 139-й ап (Южный остров), чтобы и здесь призывать к сдаче в плен. Однако пропаганда здесь успеха не имела».

Итак, приписные «западники» были на Северном острове. Но ведь комиссар Фомин с заместителем политрука Самвелом Матевосяном вели бои в Цитадели. Ожидать выстрелов в спину с другого острова – это верх паранойи.

В-третьих, если комиссар Фомин отдал свою форму своему боевому товарищу Матевосяну – он его под пули, получается, подставил? А какую форму носил до этого Матевосян, будучи заместителем политрука? Не со звездочками ли на рукавах? Какой-то мерзостью попахивает от подобных «объяснений».

Так зачем же комиссар Фомин поменял форму на красноармейскую и подстригся? Напомню, что в первый день штурма здания клуба и столовой 33-его полка, находящиеся непосредственно на территории Цитадели, заняли немецкие штурмовые отряды. Они, скорее всего, и вели отстрел командного состава обороняющихся. Что, кстати, делали и советские бойцы, уничтожая снайперским огнем офицеров противника. С.Смирнов в книге «Брестская крепость» об этом пишет так: «Уже вскоре ему пришлось надеть гимнастерку простого бойца: гитлеровские снайперы и диверсанты охотились прежде всего за нашими командирами, и всему командному составу было приказано переодеться… Все документы советских командиров были давно уничтожены по приказу Фомина».

Кстати, в процессе анализа материала по обороне крепости, я наткнулся на возмущенные реплики на белорусских форумах – де, г-н Пивоваров, утверждая подобные вещи, формирует коллективный образ белорусов, массово стрелявших в затылки доблестно оборонявшимся бойцам Красной Армии. Еще одна трещинка в монолит общей памяти двух народов.

Еще один значительный блок – судьба пленных, начиная непосредственно с пленения и заканчивая трудностями их послевоенной жизни.

Процесс пленения проходил без зверств: раненых в госпитале убивать не стали, «немцы действовали методично и технологично». В отличие от советских солдат, которые закалывали пленных вилами, пребывая в праведном гневе. Советские солдаты содержались в нечеловеческих условиях, женщин и детей немцы отпустили, за исключением еврейских семей – те будут расстреляны в 42-м. Большинство их тех, кто прошел немецкий плен, были вознаграждены за это Родиной лагерями ГУЛАГа – это и Петр Клыпа, получивший 25 лет за недоносительство на друга, и доктор Маслов, осужденный за пребывание в плену, и Александр Филь, по наивности подписавший пустой протокол и осужденный как власовец. И даже Гаврилов, которого почему-то не посадили, зато при увольнении дали маленькую пенсию. Советские люди боялись советского государства, так как, по мнению Сталина, у нас не было пленных, а были изменники Родины.

Начнем по порядку. Г-н Пивоваров почему-то забыл упомянуть, что пленных раненых немцы не стали гранатами закидывать потому, что собирались их использовать в качестве живого щита при прорыве в Цитадель. И ведь использовали. Прасковья Ткачева: «Во время наступления на Цитадель враги прикрывались женщинами и детьми. Женщины кричали нашим бойцам, чтобы они стреляли, не считаясь с тем, что их гнали впереди вражеской цепи...». Еще в копилку гуманности – красноармеец Григорий Макаров вспоминает атаку «немецких химических войск» 27 июня, использовавших слезоточивый газ. По словам Макарова, у защитников было достаточно противогазов: «Они были велики для детей. Но мы натягивали их им на голову, а снизу подвязывали чем-нибудь, и газ не проникал под маску. Только у одной женщины был мальчик, ему было полтора года. Тут уж мы ничего не могли сделать, он так и задохнулся». Георгий Карбук вспоминает: «Немцы применяли против нас огнеметы. Сунут, бывало, наконечник в подвальное окошко и полыхнут как следует. Сами-то они подвалов избегали. Кирпич, и тот таял, как воск. Или забрасывали гранатами подвалы, где семьи прятались».

Действительно, часть женщин и детей были отпущены после пленения. Но только часть. И расстреляны в 42-м не только еврейские семьи. А как же семья лейтенанта погранвойск НКВД Андрея Митрофановича Кижеватова? Семья капитана Касаткина Константина Федоровича, который воевал с Гавриловым в Восточном форте Северного острова? Они тоже были евреями? Вот здесь есть список семей комначсостава Брестского гарнизона, расстрелянных на территории Брестской области – 177 человек разных возрастов, начиная с двухмесячного ребенка. Русские, украинцы, белорусы, грузины, евреи… Расстреляны немцами в 42-м.

Да, к людям, побывавшим в немецком плену, в СССР было весьма настороженное отношение, что, в принципе, отчасти объяснимо. Однако остановимся на примерах, приведенных в фильме.

Доктор Маслов. Опустим причины, побудившие доктора не оказывать сопротивления врагу в то время, как раненые и другие сотрудники госпиталя сражались с оружием в руках («Но не успел комиссар госпиталя Богатеев выбраться из здания, как навстречу ему выскочило несколько немцев. Завязался рукопашный бой. Богатеев погиб в неравной схватке. <…>Помню, Вера Хорецкая как раз перевязывала в это время раненого Кукушкина. Гитлеровцы безжалостно пристрелили их обоих. Логинов, Русаков и другие мужчины, имевшие трофейное оружие, встретили врагов огнем. Немцы отступили. Минут через 20 они снова подошли, уже большим отрядом. Снова бой. Погибла Ровнягина», – из воспоминаний старшей медсестры Прасковьи Ткачевой. Какова судьба доктора Маслова после плена? С февраля 1944 года, после соединения партизанского отряда с частями Красной Армии, Маслов находится на фронте, возглавляя полевой госпиталь 1-го Украинского фронта. Войну он заканчивает в действующей армии, после войны живет и работает в г.Станислав (ныне Ивано-Франковск) начальником военного госпиталя. Летом 1948 года демобилизован из армии по болезни. И лишь осенью 48-го года он был осужден по обвинению в «измене Родине и проведении антисоветской агитации, проявившихся в резких высказываниях против Советской власти, восхвалении польской и немецко-фашистской армий, в антисемитизме». То есть доктора, побывавшего в плену, назначили главой госпиталя фронта? Интересно, куда смотрел СМЕРШ все эти годы?.. Так за плен ли осудили доктора Маслова?

Петр Клыпа. Из показаний П.С.Клыпы на допросе 5 апреля 1949 года: «...На железнодорожном перегоне Льгов–Комаричи мы убили неизвестного, забрали у него три тысячи денег, часы и сбросили с крыши вагона. Из награбленного Стотик дал мне 400 рублей и часы. Летом 1947 года на железнодорожном перегоне Нарышкино–Орел мы ограбили неизвестного, причем Стотик нанес ему два огнестрельных ранения из револьвера, который имел при себе... Летом 1946 года на станции Почеп мною была украдена корзина с вещами и продуктами питания...». Никакое это не «недоносительство на друга», а банальное соучастие в разбойных нападениях с применением огнестрельного оружия. И здесь мимо.

Александр Филь. С ним тоже есть пара неясных моментов. По его воспоминаниям, он попал в плен на самых последних этапах обороны крепости – в июле 1941. Однако, «согласно немецкой карте пленения, Филиппов Александр Митрофанович (он так представился немцам), 27 сентября 1918 г.р., пленен ...23 июня 1941 года (шталаг 302, лагерный номер 28703). То есть из всего написанного Филем действительности могут соответствовать лишь события, связанные с боями в районе Холмских ворот, в первые два дня обороны. И про создание штаба обороны, и про капитана Зубачева (командира из другого полка) Филь попросту знать не мог». И еще: из письма Алексея Николаевича Пономаренко писателю С.С.Смирнову в сентябре 1975 года: «Уважаемый С.С.Смирнов! Прочитал я Вашу книгу «Брестская крепость». Прочувствовал на себе волнения, скитания, всевозможные лишения и пришел к выводу написать Вам письмо, а именно что меня натолкнуло на это. Увидел портрет Филя, и я его опознал, так как я вместе с ним сидел в одном фашистском лагере. И он с полковником Никифоровым возглавлял какую-то организацию вроде вербовки во власовскую армию…»

Люди были разными. И попадали в плен по-разному. И судьба после войны у них сложилась разная.

Почему г-н Пивоваров выбрал в качестве примера именно этих людей? Почему не лейтенанта Виноградова, попавшего в плен, но награжденного за участие в обороне орденом Красного знамени? Лейтенанта Санина, награжденного орденом Отечественной войны I степени? Одни вопросы к г-ну Пивоварову, одни вопросы.

Время подводить итоги, господа присяжные заседатели. А итоги таковы: целью создания данного фильма является не столько красочный рассказ о достаточно широко известных этапах обороны Брестской крепости, сколь умелое подведение зрителя к мысли «советские люди самоотверженно защищали свою Родину, а советское государство их потом за это наказывало. СССР сажало героев в лагеря, СССР преступно по своей сути как тоталитарное государство». Бинго.

Красочная подача материала, приемы эмоционального подключения зрителя к сюжету, многочисленное актерское цитирование героев обороны – все это добавляет достоверности, чем и привлекает массового зрителя. Но если разбираться глубже, мы видим, что материал содержит закладки весьма сомнительного качества. Документалистика г-на Пивоварова является в определенном смысле «троянским конем», чем и опасна.

Ну, и напоследок – о названии. После выхода фильма г-н Пивоваров в своем интервью сказал буквально следующее: «Это совершенно осознанное название. Оно пришло, когда мы глубоко погрузились в историю обороны и поняли, что на самом деле эти люди были дважды крепостными. В буквальном смысле, потому что обороняли крепость. А еще они оказались между жерновами двух бесчеловечных машин – государственной и военной, – абсолютно безразличных к частным судьбам. Они были крепостными. И, рассказывая про героев, перед которыми мы все должны преклонить колени, я не хочу делать никаких реверансов в сторону той государственной машины, которая поставила этих людей в такие чудовищные условия, когда единственный выбор – это умереть героем».

А ведь г-н Пивоваров так ничего и не понял про советских людей и их «тоталитарное» государство.