виртуальный клуб Суть времени

Есть такой всемирно известный датский производитель конструкторов – корпорация «Лего». Я не раскрою никакой коммерческой тайны, если скажу, что «Лего» – неправильный конструктор (его делают неправильные люди). В настоящем конструкторе из моего детства вам давали огромную коробку разнообразных деталей и несколько картинок (часто одну) того, что вы сможете из этих деталей собрать, иногда бывало и так, что деталей было больше (или меньше), чем требовалось для сборки предполагаемого изделия.

Такое положение дел рождало в моем детском мозгу потребность придумать, что бы еще такого собрать и как применить для сборки этого «что бы еще» имеющиеся детали. Говоря современным языком, те настоящие конструкторы развивали «креативность» (сиречь творчество).

«Лего» не таков, там деталей всегда ровно столько, сколько нужно, есть подробнейшая инструкция, как из этих деталей собрать единственно возможный объект (в «Лего» для детей побольше, объектов может быть несколько). Играя в это, вы не развиваете ничего, кроме умения понимать инструкции, которое вам очень пригодится в будущем, если вы купите у шведской фирмы «ИКЕА» их знаменитый шкаф или диван. (Видимо, это всемирный заговор скандинавских стран.) Впрочем, «Википедия» с присущей ей «нейтральностью» сообщает интересующимся, что «Лего» «прививает [детям] навыки сборки, ремонта и обслуживания техники», то есть готовит к светлому будущему в роли автослесаря, а не конструктора ракет, например.

4-серийный телефильм «Последний бронепоезд» (далее «Бронепаровоз»), как мне показалось после тщательного изучения, собран из фрагментов, как из кирпичиков «Лего», только вот инструкцию по сборке на этот раз положить забыли, и получилось не очень хорошо. Следов какого-либо творчества, впрочем, как и следов присутствия разума, в фильме не заметно, но об этом поговорим попозже. Пока я постараюсь описать вам, уважаемые читатели, некоторые из этих кирпичиков.

Целых три человека работали над сценарием этой «картины», им могли бы помочь два приглашенных военных консультанта, они могли бы воспользоваться помощью белорусского Музея военного быта, за которую долго и поименно благодарят в титрах, или подсказками начальника (или, на крайний случай, рядового) той военной части, которую тоже благодарят. Нет, доблестные сценаристы не стали опускаться до уровня своих советских (да в общем-то иногда и американских) коллег. Их путь лучше. Они берут стандартные блоки и стыкуют их случайным образом. У меня есть подозрения, что на инструкцию по сборке просто не хватило денег – они все ушли на оплату работы продюсеров, которых в этом фильме целых восемь (для сравнения: Кэмерону для того, чтобы снять свой «Титаник», хватило семи).

Из этого замечательного лего-набора должно было получиться все, из чего обычно состоит современный фильм о войне:

1. Очень замученные режимом герои: в фильме вообще есть только два значимых советских персонажа, не являющихся в той или иной степени мучениками – и то есть подозрение, что один просто не успел рассказать свою историю мучений, а второй не успел помучиться в силу молодости. (6 шт.)

2. Высоко профессиональные, хорошо организованные немцы. (Супернемец – 1 шт. и 6 сцен профессионализма.)

3. Ужасно подготовленные и постоянно дезертирующие бойцы и офицеры РККА. (4 сцены.)

4. Цветовая гамма «под старину», в данном случае – противно желтая. (208 минут)

5. Ужасный страх не только перед Сталиным лично, но и перед его именем. (3 сцены.)

6. Груди главных героинь. (по 2 шт. на 2-х героинь).

7. Большая, чистая любовь, выраженная через постель на второй день после знакомства (2 шт.)

8. Групповое изнасилование с комментариями (0,5 штуки, там герой подоспел и спас).

9. Неподготовленность русских к войне (3 шт.)

10. Склонность русских к предательству в силу того, что вместе их держал только страх (4 сцены.)

11. Немцы, жестко наводящие новые порядки на оккупированной территории (1 шт.)

12. Русская разруха (2 шт.)

13. Немцы, борющиеся с русской разрухой (1 шт.)

14. Выпадающие из раненного бойца внутренности (1 шт.)

15. Главный герой, дерущийся как бог и периодически отпускающий многозначные «забавные» фразы (1 шт.)

Можно продолжать еще долго, мы с вами видели уже много кино и телефильмов, собранных разными (иногда очень известными авторами) из этого лего-набора. Про некоторые из них мы уже писали в «Хрониках», про какие-то еще напишем. Уникальность «Бронепаровоза» для меня состоит в том, что авторам не удалось собрать хоть что-то приличное хотя бы в художественном или содержательном смысле. Отсутствие разумной идеологической позиции или исторической правды уже стало нормой в нашем искусстве.

При написании рецензии принято придерживаться некоторых канонов, но я, с вашего позволения, не буду в подробностях описывать идиотически-либерастический сюжет или говорить обо всех персонажах, я приведу некоторые избранные примеры, а остальное подскажет вам воображение.

Итак, общая канва такова: идет третья неделя войны, стрелковый корпус РККА, благодаря бездарности сценаристов, окружен очень коварными, но в тоже время очень глупыми немцами. Для прорыва из окружения и дабы соответствовать названию фильма командир корпуса вспоминает о том, что у него в лесах припрятан бронепаровоз, о котором «немцы не знают» (необходимо отметить, что это не единственный пример применения телепатии персонажами фильма). В то же самое время, по уже захваченному немецким десантом мосту, в окружение проходит эшелон с новобранцами, и в том числе с главным героем, именуемым в титрах Лесорубом, – это осужденный за причастность к дворянской национальности бывший комбриг. Благодаря вероломности немцев, предательству и страшному имени Сталина, бронепаровоз сначала оказывается захвачен немцами, но тут же угнан у них Лесорубом, который, видимо, читал сценарий и знает, где надо прятаться, чтобы не нашли. Далее случается упоминавшаяся большая любовь, несколько неудачных попыток со стороны все таких же тупых немцев отбить бронепаровоз и финальная битва (разумеется, врукопашную) между Лесорубом и Главным Врагом – хитрым и ужасно велоромным немецким диверсантом Херманном. В результате всех этих перипетий корпус, несмотря на попытку его командира положить весь рядовой состав в лобовой атаке на укрепленные немецкие позиции, все же выходит из окружения.

Кретинизм и невежество авторов проявляются уже с первых кадров и удерживают рекордно высокие показатели все четыре серии. В первой же сцене нам показывают, как немцы в маскировочных халатах и с ветками на шлемах выходят абсолютно незамеченными в тыл советской, расположенной в лесу батарее, прикрывающей железнодорожную станцию. Но не просто выходят, а располагаются в этом тылу метрах в ста от орудий и наблюдают, как с другой стороны к батарее по узкому мостику подходит толпа дезертиров. Командир батареи отдает своим бойцам приказ занять оборону, на что его бойцы послушно встают в полный рост и выставляют перед собой винтовки так, будто это и не винтовки вовсе, а короткие копья. Перебранка между дезертирами (они сообщают командиру, размахивая странной бумажкой, что Сталин сбежал, и война уже проиграна) и бойцами (командир от таких новостей, да еще и полученных из столь надежного источника сильно удивляется: «Это как это?») заканчивается дракой и перестрелкой, которую прерывают немцы – видимо, им надоело сидеть в засаде.

Уже эта сцена показательна – хочется спросить: где охрана батареи? почему немцы, учитывая, что они не должны знать, кто идет к батарее с моста, спокойно ждут? Кроме того, чтобы не вводить вас в опасные заблуждения (вдруг вам покажется, что смотреть на бои интересно), отмечу, что на весь фильм есть только один бой, где атакованная сторона не проигрывает автоматически. Нормальный бой в «Бронепаровозе» проходит так: сторона А атакует (беспорядочно бежит и стреляет, ведет огонь с батареи, едет на бронепоезде, бежит в атаку с топорами), сторона Б проигрывает (погибает, разбегается в панике, или, тоже не прицельно отстреливаясь, провожает взглядами удаляющиеся вагоны).

Сцена захвата железнодорожного моста немцами тоже интересна. Во-первых, мост, ведущий из окружаемой территории, охраняют приблизительно 20–30 бойцов. Во-вторых, когда к командиру охраны приходит злой диверсант, переодетый нашим лейтенантом, и просится через мост по срочному делу, выясняется, что местный особист куда-то отошел (по грибы, видимо), но есть приказ никого через мост не пускать. Немного «подумав» командир пускает лжелейтенанта на другой берег – видимо, он решил, что приказ не такой уж и важный.

И это только семечки. Тут есть и примеры телепатии: одна из героинь рассказывает о последних мыслях погибщего отца. И замечательная сцена захвата штабного работника (будущего предателя) попутчиком-диверсантом под прикрытием, который убивает водителя и допрашивает захваченного: «Куда мы ехали?» – конечно, немецкий офицер никогда не ждет и не умеет читать русские бумаги. Нормой для этого сценария стали пропущенные эпизоды, к примеру, уже в следующей сцене после захвата работника диверсант знает, куда они ехали, и пугает работника пытками, чтобы тот пошел на дальнейшее предательство, а в следующей сцене последний уже всех предал. Вот еще примерчик: Лесоруб приказывает машинисту и экипажу своего дредноута «Снизить скорость и не стрелять без приказа», а в следующей сцене бронештука несется на всех парах и палит во все, что движется, из всех орудий. Кстати, способности палить из всех «Максимов» и орудий Бронепаровоз не теряет и после потери существенной части экипажа. Такие нестыковки и глупости настолько типичны, что сцены, хоть немного напоминающие реальность или нормальные вызывают удивление.

Рекордной может быть признана сцена уничтожения целой батареи одним удачным выстрелом зажигательным (sic!) патроном по ящику со снарядами. На этот раз уже Лесоруб с товарищами подбираются с тылу все к той же, но уже захваченной немцами батарее (немцы тоже не знают ничего про охрану), и находят на земле бесхозную винтовку с двумя патронами.

Из дальнейшей сцены мы узнаем, что Лесоруб (бывший красный командир), стреляет заведомо хуже мальчишки из Осоавиахима, и тут бы и не было ничего удивительного, если бы означенный Лесоруб не дрался, как бог. А так получается, что драться его "научили", а вот стрелять – нет. Но всему есть свое объяснение: нельзя, чтобы один персонаж обладал сразу двумя сверхспособностями (снайперская стрельба – это, конечно, что-то сверхъестественное). А наш герой, как выяснится в дальнейшем, – технопат, – в сцене захвата бронепаровоза, глубокомысленно смотря на рацию, он изрекает: «Рация, связи нет».

Вообще, стоит остановиться на образе главного героя. Этот образ на экране воплощает (что тоже показательно) заслуженный артист России Андрей Панин. Лесоруб в его исполнении напоминает некоторую смесь Стивена Сигала с известного плаката и Терминатора в его самые печальные моменты. В принципе оно и понятно – у человечков из наборов «Лего» строго зафиксированное выражение лица. Хоть какой-то признак человечности – первую улыбку – мы можем наблюдать только в третьей серии. Кроме того, Лесоруб страдает реминисценциями на тему своего ареста, заточения и счастливого прошлого. Этим удивительно оригинальным приемом авторы пытаются раскрыть перед нами внутренний мир героя. Вообще-то сценаристам известно, что персонажи должны как-то преображаться по ходу пьесы, что-то в них должно меняться, но вот как написать и снять такую метаморфозу, у них нет ни малейшего понятия.

Самое странное в Лесорубе (впрочем, как и во всех других персонажах мужеского полу) – это абсолютно неясные мотивы его поступков и решений. Как только зрителю начинает казаться, что он (зритель) начал понимать кого-то из персонажей, знает, чего персонаж хочет и к чему стремится, как сценарий тут же преподносит сюрприз. Вроде неожиданного предательства диверсанта Хермана, или решения Лесоруба помочь старому другу (командиру пресловутого корпуса) вырваться из окружения.

Отношение к женщине в современном кино заслуживает отдельного большого исследования, и «Бронепаровоз» должен занять в нем важное место. В фильме всего две женщины: Тома, дочь погибшего в начале войны командира, и Соня – главный женский персонаж и та самая большая любовь Лесоруба (кроме того, она еще и главный носитель антисоветчины, но об этом будет сказано немного ниже). Женщина для авторов фильма – это не более чем склонный к истерикам по поводу и без, падкий до шмоток, невероятно тупой сексуальный объект, которому еще и нравится быть таковым, то есть женщины тут похотливы, как кошки в марте. Все! Нет и не может быть в женщине никакой глубины или возвышенности. Вы говорите, Анна Каренина? Скарлетт О`Хара? Беатриче? Куда уж там, вранье, литературная выдумка, идеализация…

Неискушенному читателю может показаться, что я просто придираюсь, не принимая законов жанра «боевик» – в конце концов, не принято же удивляться, когда в американских боевиках машина взрывается, падая с обрыва, или герой одной силой воли не дает упасть огромному грузовику. А женщины во многих боевиках вообще представлены слабо. Но тут – немного другой случай: если в нормальном боевике все сюжетные или логические недочеты служат одной цели – увеличению зрелищности (например, за счет демонстрации невероятной крути героя), то здесь этого нет – в «Бронепаровозе» нет никакой зрелищности. В этом фильме нереальность происходящего – это не законы жанра, это тотальный непрофессионализм авторского коллектива.

Думаю вам, уважаемые читатели, уже ясно, что при такой высокой, заслуживающей отдельной награды некомпетентности авторов в их собственном деле, не стоит ждать от них хоть сколько-нибудь достоверной в историческом или идеологическом плане картины. Но и тут авторы могут удивить. Первое время кажется, что все исторические оплошности – просто следствие незаконченного среднего образования авторов и их непонимания элементарных вещей (типа календаря). Ан нет!

Начнем с простого: ни в одном кадре у командиров любого уровня нет комиссаров – их просто нет в реальности фильма. Нет и нет, не жалко, но тут нет коммунистов вообще, то есть они, вероятно, есть но все где-то в другом месте. В одной сцене, правда, упоминаются некие коммунисты, задумавшие побег из немецкого плена, но после авторы о них забывают.

А как же известные на весь мир палачи-особисты? Их тоже почти нет, но тут все сложнее. Один, как уже упоминалось, отошел по грибы, другой появляется в одном кадре, чтобы сказать что он «не такой, как другие», и еще один в одной из реминисценций бьет Лесоруба по лицу, добиваясь от него какого-то признания. Но, по сути, их в фильме нет, зато есть многочисленные упоминания «я вас сдам в особый отдел» или «из особого отдела подтвердили» – так что создается ощущение, что особые отделы – это такой советский вариант небес: никто их не видел, оттуда не возвращаются, но все знают, как туда попасть.

Зато в фильме очень много Сталина: его портрет висит в каждом самом задрипанном кабинетике, в каждой землянке, буквально в каждой избе, а также над воротами колхоза. Его именем пугают солдат и офицеров, от его имени голосом Левитана распространяют ложь из радио. Надо сказать, надоедает жутко, совершенно непонятно, как в таких условиях мог сформироваться культ личности.

Если сделать над собой усилие и попытаться воспринимать фильм серьезно, то мы узнаем, что советская армия не имела карт (а немецкая имела), что советский штабной сейф можно было открыть при помощи заколки, что внутри этого сейфа хранятся не личные дела, приказы или карты, а коллекция средневековой брони, принадлежащая сумасшедшему кавалеристу (командиру поезда). Эта броня, между прочим, пуленепробиваема, так что не совсем ясно, почему её перестали носить. Советская армия уже в начале войны имела на вооружении рации в больших количествах, но регулярно забывала их использовать, а если кто-то о них вспоминал, то сообщения передавали открытым текстом, нимало не заботясь о возможном перехвате. Кроме того, не было в советской армии никого, главнее командира стрелкового корпуса – на нем лежит вся полнота власти: ни разу за всё время экранное время он не связывался с начальством, впрочем как и оно с ним (ну, оно и понятно – знаете, сколько у них было корпусов, все и не упомнишь). А у немцев – майора (начальника десанта) и диверсанта – есть какое-то начальство, во всяком случае, они о нем упоминают.

Самым интересным, с точки зрения «достоверности», я лично считаю историю «бетонного завода». Не стоит и говорить о том, что завод стоит где-то в лесу (самое место для бетонного завода!) и, судя по состоянию построек и растущим на территории молодым елочкам, он давно заброшен. С точки зрения авторов, бетонный завод – настолько не важный объект, что он не захвачен ни одной из воюющих сторон и не подорван нашими при отступлении… Конечно, кому он нужен, этот бетон на войне – им довольно сложно кого-то убить. Так и стоит в лесу пустой и заброшенный завод, пока к нему не приезжает бронепаровоз, чтобы «спрятаться».

С другой стороны, очень интересно авторское видение личного состава РККА – дело в том, что в упоминавшемся выше эшелоне едет пополнение. Пополнение это состоит напополам из призывников (судя по дальнейшим событиям, вообще не проходивших какое-либо обучение) и откровенных уголовников, призванных в армию добровольно-принудительным порядком заместо отсидки. Отличить одних от других можно по одежде: уголовники в робах и без винтовок. Нам поясняют, что обмундирование ждет их где-то впереди – еще одно гениальное решение советского руководства: сначала пустить в окруженный район эшелон с винтовками и формой, а уж потом привезти туда людей.

В дальнейшем, наблюдая поведения типичных советских воинов, зритель может убедиться, что такой способ комплектации личного состава отнюдь не уникален. Среди освобожденных Лесорубом пленных пропорция уголовников к призывникам – 50/50 – сохраняется, правда, и те и другие тут старше призывного возраста – видимо, их состарила неволя. Моральные качества этих бойцов, ясное дело, специфические: при первом же обстреле уголовники драпают в лес (позже другие уголовники переходят на сторону Диверсанта, как только узнают, что он «немецкий офицер»; ничего не скажешь – сильный аргумент.) Предательство и дезертирство настолько нормальны для сценаристов фильма, что некоторые персонажи даже не осознают предательства, когда его совершают.

Всю глубину либералистического заражения авторов «картины» цивилизованный зритель начинает осознавать где-то с середины третьей серии, где уже упоминавшаяся Соня – ведущий женский образ – начинает излагать свои взгляды на жизнь. Значимость Сони для авторов подчеркнута экспрессией (той, что многие принимают за актерскую игру), с которой исполнена эта роль Екатериной Редниковой: никто более в фильме не проявляет таких страстей.

Зритель знакомится с Соней, когда она, очень прилично одетая девушка, заходит в вагон к немецкому офицеру под предлогом обмена книгами. (Тут мы все дружно вспоминаем эпизод из «Покровских Ворот»: «Я вся такая несуразная, вся угловатая такая... Такая противоречивая вся!»). Только вот режиссер «Бронепаровоза» отнюдь не Казаков, и у зрителя остаются некоторые сомнения в цели визита (может, они, и правда, Шиллера читали?). Позже нам пояснят: нет, не читали. Девушка дает развернутое пояснение, почему она сошлась с оккупантом. Дело в том, что она работала учительницей в деревне, и он был первый «интеллигентный» человек, которого она встретила за четыре года. Тут и ежу все ясно: как встретишь интеллигента – так сразу в его койку. Но дело не в её моральном облике, а в описании, которое она дает своему деревенскому окружению: «Вокруг одни рожи, рожи… Пьянь самогонная!». Что-то в таком взгляде на народ есть очень современное, не находите? Как будто говоришь со студенткой первого курса современного МГИМО, покидающей пределы Садового кольца только для поездок на модные клубные курорты.

Дальше – больше. Соня искренне возмущена тем, что при освобождении пленных немецкий офицер и солдаты оказались убиты: «Они ведь только рельсы чинили», – и вот мифический непредубежденный зритель начинает понимать, что немцы-то к нам в гости заехали не просто так, а починить все, что мы тут при Сталине понаразрушали. Кроме того, выясняется, что она сама немка, но родителей её зарубили в 17 году – опять же, видимо, за то, что они были немцы. Интересная деталь – по мнению авторов картины, знание языка передается генетически: Соня преподает немецкий, потому что немка, Диверсант знает русский, потому что его бабка вроде бы русская. Ну, а Лесоруб – он дворянин, а всем известно, что дворяне у нас почти все иностранные были: сами-то мы академиев не кончали, где уж нам страной управлять.

Сильнейший антисоветский посыл изрекает Соня после спасения из лап насильников. Сцена изнасилования – вообще важнейшая в этом контексте: дело в том, что в изнасиловании, так или иначе, принимает участие практически весь экипаж Бронепаровоза – одни насилуют, другие смотрят, а третьи слушают вопли и не вмешиваются. Приведу полный разбор диалога:

Лесоруб: Как вы? [Её только что чуть не изнасиловали, ничего поумнее спросить не мог?]

Соня: Сильнейшее окончательное оскотиневание нации… [в состоянии аффекта именно такой слог бывает, да-да] как бы сказал мой дядя, за что и поплатился в 37-м. [Так всегда и случается – людей сажают за невысказанные комментарии к событиям, произошедшим через четыре года после посадки]. Хотите знать, как я… на этом фоне – более чем мерзко [т.е. мерзко ей не потому, что чуть ли не весь поезд пытался её изнасиловать, а потому что она вся такая возвышенная, а вокруг скоты.]

Лесоруб: Вы из дворян? [Вопрос как бы говорит нам, что только эти самые дворяне способны на возвышенность].

Соня: Я даже не из дворян. [И тут непруха у барышни. Трагедия личная: вокруг народ – рожи сплошные, а в дворяне не берут]. Я вас теперь благодарить должна и, кажется, есть за что. Но у меня сейчас не получится. [Зато получится к ночи: она совсем не обед ему предлагает приготовить. Ну да, вы все правильно поняли, он её вообще спасал не из благородства или рыцарства какого глупого, а чтобы она его «отблагодарила»]. Как вы считаете, среди всего этого можно жить? [И объяснять не нужно, что считают авторы.]

Лесоруб: Я считаю… до десяти и обратно. [Приятный, в целом, собеседник].

В общем, если «Бронепаровоз» воспринимать некритично, то вопрос: «Как советским оккупантам удалось изнасиловать в захваченном Берлине женщин больше, чем там было?» – отпадает. Но мне кажется, что не это хотели сказать авторы (они, вероятно, с трудом найдут Берлин на карте).

Мне очень хочется верить, что авторы хотели, чтобы мы с вами увидели в «Последнем бронепоезде» некую метафору. Я не знаю, какую… может быть, они имели в виду, что вся Россия из-за революции, как и этот пресловутый поезд, оказалась в распоряжении быдла и уголовников, с трудом сдерживаемых редкими благородными людьми, затесавшимися в ряды советского руководства. Или они имели в виду, что всю войну выиграли уголовники и быдло, неспособные ни на что без мудрого руководства все тех же благородных героев. А может быть, поезд символизирует непобедимость России, дарованную нам богом, и неважно, кто этим поездом управляет.

Но, по-видимому, тут нет никакой умной мысли. Очень похоже, что фильм этот – просто способ «отмывки» денег по известному рецепту доктора Уве Болла. Иначе никак нельзя объяснить, зачем авторы указывают в титрах целых двух военных консультантов, услугами которых не пользуются, зачем нужно целых два «консультанта по немецкому языку» в фильме, где от силы 3–4 диалога идут на немецком, где есть сцена, в которой простое немецкое слово schnell переведено командой «Быстро, построится!». Именно на выполнение важнейшей задачи чьего-то личного обогащения за счет банального воровства и призваны восемь продюсеров со своими кубиками из конструктора.

Кстати, о кубиках. Кроме прочего, у корпорации «Лего» есть привычка скупать известные визуальные образы и воплощать их в своих конструкторах. За сравнительно небольшую плату вы можете собрать себе что-то, отдаленно напоминающее «Тысячелетний Сокол», вот только он, естественно, никуда не полетит. Но вам все равно – вы владеете пусть символическим, но все же кусочком мечты, теперь уже вы сами символически превращаетесь в Хана Соло. А все, что от вас требуется, – это заплатить несколько тысяч рублей. Кто же откажется? Вот и с нашим фильмом – похожая история: авторы используют тот же набор, что их «выдающиеся» коллеги. Конечно, с художественной точки зрения, «Бронепаровоз» и в подметки не годится «Утомленным солнцем», но это не беда, авторы чувствуют себя отчасти Михалковыми, они сопричастны «великому».

Простим им их слабости, поговорим еще немного об их творении. Фильм настолько неубедителен, что я не уверен, способен ли он хоть до кого-то донести всю свою антисоветскую заразу. Можно было бы вообще ничего не писать, вычеркнуть из жизни четыре часа и забыть. Если бы не одно но. Кое-что показалось мне в этом фильме очень важным, и, как это ни удивительно, это – искренность.

Я убежден: у авторов не было некоего специального антисоветского заказа. Весь ужас ситуации в том, что они правда верят в то, что снимают, они никому не «продались», за ними не стоят страшные враждебные силы. Эти люди сами по себе без какой-либо подсказки на голубом глазу снимают антисоветское кино просто потому, что их картина мира именно антисоветская. Особенно страшно становится, когда понимаешь, как глупы создатели фильма: ведь дурак, в чем-то убежденный (да еще и активный в придачу), во много раз опаснее просто дурака. Убежденный дурак практически не поддается переубеждению извне, для него не существует разумных аргументов, у него просто нет такой функции «восприятие аргументов». Авторы фильма для меня – модель, образ нашего одурманенного либерастией и антисоветским враньем народа, индикатор состояния общества. И общество, похоже, больно, больно смертельной болезнью, больно капитализмом.

Когда рухнул Советский Союз я, как и все мое поколение, потерял родину. Эту родину предали – в том числе и мои родители, – возможно, они не понимали, что делают, но разве это кого-то оправдывает? На нас, тогда еще младших и средних школьников, обрушился самый мощный в истории человечества вал пропаганды. Она была умной и глупой, научной и эмоциональной, она была в телевизоре и комиксах, в школе и дома, даже «Мурзилка» тогда пропагандировал капитализм. Кроме сказок о личной свободе нам рассказали, что при капитализме все становится лучше, потому что в условиях свободного рынка невыгодно делать что-то плохо. Поэтому до сих пор, когда я вижу что-то некачественное, но созданное капиталистами, что-то внутри меня удивляется.

Конечно, я знаю, что нам «забыли» рассказать про телевизоры и машины, которые начинают ломаться, как по волшебству, стоит закончиться гарантийному сроку, про лекарства, которые что-то лечат, но чтобы справиться с их «побочными эффектами» нужны другие лекарства, тоже со своими последствиями. Я слышал про рестораны быстрого питания, составляющие рецепты так, чтобы люди практически подсаживались на гамбургеры, как на наркотик. В конце концов, я видел уже сотни «произведений искусства», годных только на разведение костра. Но я все еще удивляюсь.

А вот авторы фильма «Последний бронепоезд» ничему не удивляются – они просто ничего такого не замечают. Они искренне верят всему, что наговорили нам тогда, в начале 90-х, для них нет никакой проблемы, у них все в порядке, и фильм свой они снимают не чтобы что-то кому-то пропагандировать, а просто потому, что его можно продать, а еще – нажиться на воровстве по ходу производства. Они снимают антисоветский бред просто от того, что им кажется, что у их зрителей точно такая же позиция. Дуракам всегда кажется, что их точка зрения не просто верная, а единственная. Пока это не так, пока еще существуют люди, способные трезво смотреть на вещи. Но ведь и у этих людей растут дети, и они будут расти в культуре, преимущественно созданной вот такими вот «творцами».

Наши «Хроники» призваны раскрывать все приемы и штампы, которыми пичкает нас современная постмодернистская антикультура, но, может быть, мы уже опоздали? Маховик уже запущен, и машина пошла в разнос. Антикультура может воспроизводить сама себя, она живет, в полном смысле этого слова, уже без идеологической подпитки извне, и «Бронепаровоз» – это одна из первых ласточек такого самовоспроизведения.