виртуальный клуб Суть времени

Алексей Иванов в книге «Искусство пения» охарактеризовал фальцет следующим образом: «Само название говорит уже за себя: ложный звук…».

Фильм «Риорита» поставлен известным советским, а теперь российским режиссером Петром Тодоровским по собственному сценарию. Петр Тодоровский написал и музыку к фильму, а продюсировала съемку фильма Мира Тодоровская, надо понимать – не однофамилица. Первый показ фильма на «Первом канале» был приурочен к празднованию Дня Победы 9 Мая 2009 года.

Вот как фильм анонсирован на одном из сайтов, посвященном российскому кино (http://kino-teatr.ru/kino/movie/ros/11941/annot/): «Лента посвящена «людям, которые пережили оккупацию и затем с Советской армией шли на фронт». Герои картины – отец и трое его сыновей – становятся жертвами не пули, а профессионального провокатора, «сочетающего личную корысть с партийной бдительностью».

Зрители знакомятся с главными действующими лицами повествования в первых же кадрах картины: в начале 1945 года на фронт прибывает пополнение, в составе прибывших отец и три сына Пичуговы и ефрейтор Бархатов – тот самый «профессиональный провокатор», а в миру – бывший солдат конвойных войск, работавший до войны в охране одного из лагерей ГУЛАГа. О том, кто такой Бархатов, мы узнаем чуть позже в деталях – он сам расскажет о себе массу интересного. В начале фильма мы видим лишь, как он, выпучив глаза, стремится поразить своей активностью и осведомленностью начальство.

Пичуговых же Тодоровский решил представить зрителям сразу и по всей форме. Вопросы задавал удивленный наличием в пополнении семейного квартета усталый небритый майор.

Деревенские.

Отец – Александр Гаврилович

Старший сын Арсентий – молчаливый, даже угрюмый, явно себе на уме человек сильно послепризывного возраста.

Средний – Сергей – молодой человек в очках с простым открытым лицом, ничего определенного о нем с первых кадров сказать нельзя, но, судя по тому, что младшему 19 лет, Сергей тоже уже не школьного возраста.

Младший – Павел, год рождения 1926. Если старших братьев представлял отец, то Павел назвал свое имя сам и не скрывал своей радости, что так удачно ответил на первый вопрос. С таким же радостным выражением лица он ответил и на второй вопрос майора:

– Где шинель?
– Потерял. (Как выяснится позднее, он ее попросту продал).

Три года были в оккупации. Немцы приходили в деревню, когда они были на сенокосе, а после этого их никто и не тревожил. Работали, как и прежде, вот только урожай сдавали не бригадиру, а назначенному немцами старосте.

Завершающие штрихи к портрету братьев – их ответ на вопрос майора, почему же они не ушли к партизанам.

Арсентий: А где их взять-то?
Отец, улыбаясь, довольный, что умный сын нашел хороший ответ: У нас их что-то не слышно было.
И вдруг Павел: Помнишь, приходил как-то ночью еще в сорок третьем, ну, этот.
Арсентий, бросив досадливый взгляд на простодырого брата: Ну да, ну дали мы ему мешок картошки, еще что-то там, сала.
Павел не унимается: А дальше? Потом что было?
Арсентий со злостью: Ну, что было?
Сергей младшему брату, укоряюще: Паш…
Павел – Арсентию: Мы с Серегой хотели уйти с дядей Федей, так? А ты что?
И Павел получает ощутимый, незаметный майору, удар руки отца.
Арсентий уже с неприкрытой злостью: Что?
Павел с обидой: Ничего. Догнал и вернул нас.
Арсентий: Потому, что сопля еще был.
Майор с интересом наблюдает за беседой братьев.
И Арсентий, забыв о том, что он в строю, направляется к брату с явным желанием наказать строптивца и после краткой реплики отвешивает ему оплеуху со словами: Мало ты матери крови попортил.

Знакомство зрителей с Бархатовым Тодоровский растягивает почти на весь фильм. Постепенно мы узнаем, что Бархатов обладает неплохими способностями психолога, и к тому же является страстным коллекционером – коллекционирует часы. Он собрал уже неплохую коллекцию карманных часов, Сергею он продемонстрировал с десяток экземпляров. Жемчужина коллекции Бархатова – несколько музыкальных карманных часов.

Бархатов из кожи вон лезет, старательно пуча глаза и гримасничая, демонстрирует свою гнилую сущность. Будь рядом Чезаре Ломброзо, он бы точно за один внешний вид отправил Бархатова на гильотину. В дальнейшем, в откровенных разговорах с Сергеем, Бархатов раскрывается подробнее. Оказывается, он к тому же еще и бизнесмен: в прежней своей довоенной жизни он приторговывал тем, что имел, а имел он возможность организовывать свидания с заключенными. И организовывал по доброте души, а люди – жены заключенных, прежде всего, отдаривали его тем, что они имели. Вот откуда у Бархатова те музыкальные часы. Но брал Бархатов и другой валютой, например секс-услугами.

Рассказывал об этом Бархатов спокойно: что скрывать, дело-то житейское, все так делают, это была нормальная практика, все лагерное начальство всех лагерей так поступало. Как говаривал Жванецкий: «Что охраняешь, то имеешь». Рассказ Бархатова вызывал у слушателей лишь интерес, никакого отторжения или возмущения. Рассказал Бархатов и о своих бывших подопечных – сплошь шпионы, выдававшие врагам секретные формулы и планы секретных заводов оптом и в розницу.

Непростые отношения коллекционера Бархатова и семьи Пичуговых и составляют основную сюжетную линию фильма.

Чем-то понравилась тертому Бархатову дружная семья Пичуговых и стал он помогать им своими советами. Старший Пичугов, Арсентий, уж очень скучал по своей жене. Жил он с ней меньше года, детей им бог не дал, а как Красная Армия пришла, так и призвали его на службу и даже попрощаться с молодой женой не дали. Очень хотелось ему хоть одним глазком взглянуть на ненаглядную, а тут война эта, будь она неладна. И посоветовал Арсентию Бархатов, что если ранят того в ногу или руку не очень сильно, то, может быть, на излечение и отправят домой. После первого же боя Арсентий обратился в медсанчать с раной руки и попал в руки ласковой медсестрички. И все бы сложилось замечательно, отдохнул бы Арсентий в госпитале, а там, может быть, и на побывку домой попал, да неопытность подвела парня. Стоило медсестре разбинтовать его неумело забинтованную руку, как поняла она сразу – самострел. Приехали особисты, расстреляли парня.

Сцена расстрела Арсентия заслуживает отдельного рассказа.

Солдат выстраивают на поляне, не объяснив причин построения, офицеры под неодобрительные переглядывания солдат сгрудились в центре поляны и рассказывают друг другу анекдоты, сопровождая их неестественно громким и противным смехом, которому больше подходит определение «ржание».

Солдаты сошлись во мнении, что, вернее всего, будут награждения, но вместо этого в закрытой машине привозят растерянного и запуганного Арсентия.

Лейтенант вдруг спохватывается, что не стоило бы демонстрировать казнь сына и брата оставшимся Пичуговым, но полковник решает: «Пусть смотрят, чтобы неповадно было».

Приезжает майор-особист. Полковник, приветствуя его, пытается улыбнуться, но в состоянии лишь выдавить кривую испуганную гримасу. Особист неестественно казенным громким голосом произносит наполненную штампами речь (непременно упомянув «гениального Сталина») и объявляет приговор.

Ночью к валяющемуся трупу собираются украдкой оставшиеся в живых Пичуговы и хоронят Арсентия.

Вообще, к трупам у Тодоровского – особое отношение: их показано немного, но показаны они так, что понятно, что русские солдаты никому не интересны не только живые, но и мертвые. Для того, чтобы одеть продавшего свою шинель Павла, раздевают убитого. Убитый этот лежит уже не первый день в воронке, все знают, где он, но никому и в голову не приходит мысль похоронить солдата. Сергей забирает часы тоже у трупа, висящего на дереве, и тоже уже полуразложившегося. Картинка, показывающая приход русских войск в Берлин: ноги идущих один за другим солдат, небрежно переступающие валяющийся труп; этот, впрочем, мог быть и немецким. Труп Арсентия, оставленный валяться прямо на месте расстрела.

Следующий, кому помог Бархатов, оказался отец семейства. Растолковал ему ефрейтор, что будут у старшего Пичугова проблемы после окончания войны. Ну, посудите сами, три года тихой сапой просидели в оккупации, в партизаны не пошли, а тут еще и сын-дезертир. Вот если бы орден на груди – тогда другое дело. Вздохнул тяжко Александр Гаврилович и отправился на нейтральную полосу за языком. И чуть было сам в плен не попал. Слава богу, немцы, на которых он наткнулся на нейтралке, оказалиь такими же непутевыми вояками и смогли только подстрелить старика. Да и самим немцам не поздоровилось. Младший сын, Павел, хватился отца вовремя, сообразил, куда он мог пойти и без всякого GPS вышел точно в ту точку, куда перед тем, как быть подстреленным, пришел и его отец. Павел был не один, с ним был Сергей и еще один боец увязался, так что немцев они завалили, а одного так даже в плен взяли. Смыл Павел с отца уже высказанные Бархатовым майору подозрения в намерении старика перебежать к немцам, а сам не только не был наказан за самовольный поход в нейтральную зону, но и был представлен к награде.

Среднему Пичугову судьба улыбнулась и подбросила ему замечательные карманные часы с музыкой. Жаль только, что как раз этих часов и не хватало Бархатову для полноты коллекции. Уж как только ни упрашивал Бархатов Сергея отдать ему эти часы, предлагал в обмен три пары наручных часов и замечательные кожаные перчатки из личных запасов, но уперся парень и ни в какую. Уж война заканчивается, бои идут в Берлине, а Сергей и сам живой, и часы не отдает. Пришлось парня пристрелить.

Не каждый день приходится стрелять в своего, да еще сонного, и Бархатов в порядке психологической подготовки вначале выпивает изрядно чего-то горячительного, а потом насилует привлекательную молодую немку. Подстрелил парня (ну сам же виноват, ведь сколько раз просил – отдай часы), часы забрал и все бы и закончилось благополучно, но принесла нелегкая Павла с очередной группой задержанных немцев, и обнаружил тот мертвого брата.

К тому же и про изнасилованную немку забыл Бархатов, а она, хоть и немка, но все видела. А тут и майор появился вовремя, уличили майор с Павлом при помощи немки Бархатова и забили его до смерти головой об стену. Немка при виде такого торжества чисто русской справедливости грохнулась в обморок – больно уж они, европейцы эти, чувствительны.

Заканчивается фильм видом бескрайнего русского то ли поля, то ли луга, по которому с косой в руках идет Павел. Взмах косы – и перед нами два Павла, еще взмах, а их уже четыре, и так они стремительно клонируются и все как один – младшие сыновья.

Вот такой рассказ рассказал нам режиссер Петр Тодоровский по сценарию сценариста Петра Тодоровского, под музыку композитора Петра Тодоровского в сотрудничестве с продюсером Мирой Тодоровской.

Это – вкратце, в фильме много весьма любопытных сцен и эпизодов. И первый вопрос, который возникает при просмотре фильма – а могло ли такое произойти на самом деле?

В той страшной войне, которая длилась четыре года и в которой погибло более пятидесяти миллионов людей, могло случиться всякое.

Вот семья Пичуговых, провели тихо-мирно три года в оккупации, ни немцы их не тронули, ни партизаны. Три здоровенных парня живут себе, хлеб жуют, и никому нет до этого дела. А в это время немцам не хватает рабочих на европейских заводах, партизанам постоянно не хватает бойцов.

Могло произойти такое? Возможно, но очень уж маловероятно.

Пичуговы – крестьянская семья из глухой белорусской деревни. Деревенька, вернее всего, располагалась в Западной Белоруссии. Младший Пичугов достиг призывного возраста к 1945, но старшие-то точно были бы призваны в Красную Армию, если бы не затерянность деревеньки и если бы она была на той части Белоруссии, что входила в состав СССР до 1940 года. Это не их война, им одинаково безразличны и немцы, и советская власть.

Пичуговы то ли необразованны, то ли получали образование не в советских школах, а говорят на хорошем литературном русском языке.

Могло ли такое быть? А вот это уже вряд ли. Если бы все белорусы в глухих деревнях, так же, как и украинцы, говорили на языке Пушкина, нелепо было бы вообще поднимать разговор о существовании белорусского и украинского языков. Небрежность авторов фильма? Автор фильма – Тодоровский, в его багаже около двух десятков фильмов и в небрежности он до сих пор замечен не был.

В фильме о желании отомстить немцам, о ненависти к ним, и вообще какие-либо слова о значимости войны, говорят только Бархатов и особист, выносящий приговор Арсентию, – не самые симпатичные персонажи.

Могло ли такое быть? Очень маловероятно, но допустим, что такое уж подразделение досталось Пичуговым волей судьбы.

Майор назначает Бархатова старшим над новобранцами, а в дальнейшем прибегает к его советам. Или майор непроходимо туп и абсолютно не разбирается в людях или именно такой нижний начальствующий состав и нужен в Красной Армии. Был надзирателем над заключенными в лагере – теперь надзиратель над такими же заключенными, но в военной форме.

Офицеры рядом с солдатами практически не появляются. Политработники отсутствуют. Сержантов тоже нет. Майор командует только издалека, лейтенант появляется в кадре вообще только четыре раза: в сцене расстрела Арсентия, один раз поднимает бойцов в атаку, один раз, прячась за спины солдат, ведет их на немецкие пулеметы, да еще раз получает распоряжение от майора в Берлине. Майор сам перед этим получает приказ от полковника, отданный в абсолютно стандартной для Советской Армии форме: «Не выполнишь – расстреляю». Майор этих слов лейтенанту не транслирует: нет необходимости, по-видимому, и так понятно – кто ж будет выполнять приказы, если не угроза расстрела?

Могли ли такое быть? Очень сомнительно, но если автор настаивает, что ему все эти допущения нужны для выражения своей авторской позиции….

Уличенного в самостреле Арсентия расстреливают перед строем.

Могло ли быть такое в 1945 году? Могло, но очень маловероятно. С тех пор, как были сформированы штрафные батальоны и штрафные роты, именно направление в них и стало основным видом наказания. Случись такое в реальности, почти наверняка путь Арсентию – в штрафную роту, но Тодоровский решил его расстрелять. Дезертиры в триумфально побеждающей Красной Армии в 1945 году если и были, то в исчезающе малых количествах. Воспитательный эффект расстрела был равен нулю, если не отрицателен, а потому такой расстрел был бессмыслен. Объяснить его можно только патологической склонностью сталинского режима к насилию. А вот бизнесмен Бархатов, изнасиловавший немку и убивший своего товарища – прямой клиент расстрельной команды, и майор не мог этого не знать. Но Тодоровский решил угостить зрителей изысканным зрелищем безобразного самосуда, совершенного к тому же с участием старшего офицера Советской Армии. Зачем?

Так, может быть, семья Пичуговых из неизвестной белорусской деревеньки, военная судьба которых была такой невероятной, существовала на самом деле? Может быть, Тодоровский, пораженный тем, какие фортели может выкинуть жизнь, провел гигантскую работу, скрупулезно собрал по крупицам воспоминания сослуживцев Пичуговых, изучил тысячи архивных документов и воспроизвел на экране реальную жизнь реальных людей с максимально возможной точностью?

Вряд ли. Тодоровский их выдумал, вся история жизни и гибели Пичуговых – это притча. Само собой, выдумал Тодоровский и все обстоятельства жизни и гибели своих героев. И в рассказе этом нет ничего случайного, как в мозаике каждый камешек не случаен.

Посмотришь на камешек в отдельности – камешек как камешек, синенький, зелененький, название какое-то есть. Всякие камушки бывают, некоторые очень редкие, но можно допустить, что и такие могут быть. А сложишь все камешки вместе, согласно замыслу творца – и получается картина, каждый камешек в ней на своем месте.

И картина, сложенная Тодоровским из придуманных им событий и эпизодов, лжет. Она говорит зрителю, что война эта – чужая для всего русского народа, и Пичуговы отличаются от остальных только тем, что в меньшей степени испытали на себе коммунистический гнет.

Либероиды уже сделали вывод, что Сталин к Великой Победе непричастен, народ победил вопреки кровавому диктатору. Тодоровский делает следующий шаг: народ здесь тоже ни при чем. Даром не нужна была та война народу. Это все кровавая бесжалостная гебня с холодными глазами при помощи страшно далеких от рядовых равнодушных офицеров и непосредственно контролирующих солдат надзирателей завалила трупами русских парней немецкие пулеметы. Попали в эту мясорубку простые деревенские ребята, которые просто хотели жить, которым совершенно неинтересны были эти тоталитарные разборки, и перемолола их безжалостная машина, уцелел лишь младший – и то потому, что младший, как и положено, дурак. Уцелел и стал плодить себе подобных.

Земной поклон Тодоровскому, теперь хоть понятно, почему у нас никак не налаживается нормальная капиталистическая жизнь, ну как в той же Германии, к примеру.

Народ у нас такой – дураки-с.