виртуальный клуб Суть времени

   Лев Соколов

   ПОДРЫВ МОЗГА
   рецензия на фильм«Саперы», реж.: Б.Щербаков, В.Щербаков,
   пр-во: Одесская киностудия и компания «Синебридж-кино», 2007 г.

Давеча посмотрел относительно свежий, 2007 года выпуска, фильм «Саперы».

Начало картины предваряет надпись, что «фильм снят при финансовой поддержке Федерального агентства по культуре и кинематографии». Это, конечно, сразу породило нехорошие предчувствия. Данная надпись по каким-то причинам практически всегда является гарантией, что фильм окажется либо образцом убогого дурновкусия, либо же околобогемной нудятиной, которую будет интересно смотреть только самим членам съемочной группы и их ближайшим родственникам. Надпись про поддержку федерального агентства по культуре – это, практически, знак антикачества. Почему так получается – непонятно. То ли само агентство отбирает только такие проекты, то ли уже приличным творцам стыдно обращаться за поддержкой в место с такой репутацией? Или же агентство, на самом деле, «по антикультуре», но по каким-то причинам несколько букв случайно отпали, как у знаменитой яхты (По)беда?* Как бы то ни было, у зрителя уже выработался рефлекс: если Федеральное агентство по культуре приложило к фильму руку – значит, культуры в нем точно не жди.

Но, поскольку в любом правиле есть исключения, я постарался отбросить предвзятость и стал внимать фильму.

1. Про сюжет и бюджет

Сюжетная фабула фильма такова. На оккупированной советской территории немцы восстановили несколько цехов (эвакуированного при отступлении) ремонтного завода. Теперь здесь наши пленные вынуждены ремонтировать для немцев автомобильную технику. Но не всё немцам масленица! Внутри завода, затерявшись среди немецких холуев, на высоком посту легализовался советский агент, который ни много, ни мало – а главный прораб по производству ремонта. Этот агент сперва руководит ремонтом техники и налаживает её в эшелон для отправки. А сам в это же время выдает информацию группе наших саперов, которая тайно проживает и харчуется у него же в доме – (siс! конспирация на высоте) – в городке рядом с заводом. В нужный момент саперы-диверсанты в лице темпераментного капитана Ашота и двух восторженных молокососов выбираются из убежища, взрывают эшелон, и возвращается в уютное лежбище, где обсуждают такие темы, как, например, зачем Ромео лазил к Джульетте на балкон, сообразуя его действия с законами тактики... Немцы же, естественно, булькают соплями в бессильной ярости.

На самом заводе, кроме того, что донимают советские саперы, тоже сложилась непростая психологическая обстановка. Вот как выглядит его администрация.

Рядовая Эльза, которая на самом деле русская Лиза. Лиза была до войны учительницей, потом переводчицей в советской армии, а, попав в плен, согласилась стать опять же переводчицей (но теперь уже немецкой) и заодно секретаршей (но без того, о чем вы подумали). Эльза тоскует от своего нынешнего положения и сохнет по другой судьбе. Судьба уже близко.

Майор Курт. Начальник завода в чине майора, который воевал на Восточном фронте, был ранен и теперь, охромевши, отправлен на тыловой завод, где и ходит с тросточкой. Это у него Эльза работает секретаршей, и майор сохнет по Эльзе, но ничего кроме как пожмакать ручкой ей по плечику себе не позволяет. То ли по причине внутреннего благородства, то ли потому что на Восточном фронте русский снаряд уязвил майора прямо в мужской причиндал... Об этом персонажи говорят на уровне слухов, но наверняка не уточняется. Горюя о негероичности своего ранения и также о том, что родной Дойчланд проигрывает войну, майор постоянно квасит. Но культурно, рядом с пианиной, из красивого бокалу, с видом меланхолии на лице.

Начальник режима завода – гауптман (иногда называют капитан) Вольф. Он происходит из поволжских немцев, и коммунисты за что-то расстреляли его отца, который, надо понимать, был зажиточным малым. Теперь Вольф ненавидит русских аж тремя ненавистями. Первой – личной – за то, что расстреляли его отца. Второй – классовой – за то, что отняли все, что у отца было. И третьей – расовой – потому что великий фюрер Гитлер поведал всем немцам то, о чем Вольф и сам уже догадывался: русские свиньи не достойны жить на свете. За неснятую перед ним шапку Вольф бьет пленного в торец, а за дерзкую фразу сразу отгружает в лоб пулю из «вальтера». С начальником-майором Вольф ведет себе нахально-панибратски. Это можно объяснить только тем, что Вольф из Поволжья, потому что кадрового немецкого офицера даже от мысли обратиться к начальству так, как это делает Вольф, хватила бы кондрашка. Почему сам майор не покажет зарвавшемуся подчиненному, что есть прусская военная школа, – непонятно. Эльзу Вольф иногда пощупывает, но так, для порядка. Во-первых – потому что все же есть майор. А во-вторых, Вольфу Эльза не нравится – Вольфу нравится компостировать советских пленных.

Производственник Егоров (замаскированный советский агент). По обмолвкам немцев мы узнаем, что производственник работал на заводе при советской власти до немецкой оккупации аж десять лет. Но, глядя как в конце фильма производственник будет скакать, бросая немцев через плечо и метая в них ножи на расстояния, недоступные даже великому индейскому герою Гойко Митичу,** – мы позволим себе усомниться в том, что производственник простой работяга, а не человек из органов, удачно внедрившийся с надежной легендой. Кроме того, производственник обладает секретной методикой НКВД, как понимающе моргать глазами и вовремя кивать. За это умение он в полном доверии и у майора, и у начальника режима. На пленных советских рабочих же производственник, наоборот, рычит, как бультерьер, отчего они считают его конченным немецким холуем и мечтают устроить несчастный случай на производстве.

Кроме того, на заводе обретается массовка пленных, которые вроде как время от времени должны говорить и делать что-то, тянущее на роли второго плана. Получается не очень, и из солдатской массовки, можно выделить разве что солдата Трофимова, и то – только за знакомое лицо актера Бориса Щербакова (он же, кстати, и режиссер-постановщик фильма). С новой партией пленных на завод попадет очкарик Синицын, который оказывается, приходится Трофимову зятем. Малодушного Синицына очень быстро вербует Вольф – для подстука в бараках. И Синицын стучит при полном благодушии заключенных, пока однажды сам от избытка нервной энергии не вякает, что пойдет да и сдаст работягу-саботажника. Пока Трофимов выражает громогласное возмущение планами родственника, другие рабочие зафиндилили очкарику по голове крановым крюком, и у Трофимова дочка снова превратилась в девицу на выданье.

Последние герои, которых стоит упомянуть, – это, собственно, сами саперы, по которым и поименован фильм. Главный у них – капитан Ашот, а с ним два его напарника, во цвету юности, румяные, как херувимы. Херувимы пару раз пробуют посягнуть на непререкаемость авторитета решений Ашота. Но матерый Ашот осаживает сеголетков таинственными намеками про Ромео и Джульетту применительно к тактике: проникновение в стан враждебного семейства с фланговым заходом к цели по балкону – и те восхищенно умолкают. Такие познания по литературе у Ашота потому, что до войны он был учителем.

Сюжет пребывает в некоторой стагнации, пока Ашот и его подручные удачно взрывают поезда. Но потом, вследствие самонадеянной дурости Ашота удача отворачивается от него. Херувимов одного за другим подстреливают, а самого Ашота берут в плен – на уже знакомый нам завод. Завод немцы хотят перепрофилировать на выпуск мин, поэтому Ашота как сапера делают там инструктором. Там, в плену, Ашот видит Эльзу-Лизу (бландынка!), а Эльза видит Ашота (темпераментный Кавказ!). Это любовь. Кроме того, у них много общего – ведь оба до войны работали учителями. Поэтому когда Эльза и Ашот раздевают друг друга в порыве страсти, они прерывающимися от волнения голосами рассказывают друг другу о учениках, да... Пока же развивается любовная история, советские войска, отвоевывающие родную землю, подходят все ближе к заводу. Когда войска будут совсем близко, агент-производственник, Ашот и пленные солдаты устроят массовый побег. Выживут далеко не все. Но те, кто выживут, получат свободу.

Вот таков тут, вкратце, сюжет.

Как все это снято? Первое, что обращает на себя внимание, – малобюджетность декораций и массовки. Декораций для такого фильма много и не нужно. Несколько легковых и грузовых машин, заводской цех (помещение с несколькими сварочными аппаратами, в котором рабочие лупят молотками по кривым арматурам) и одна вышка охранника, которую показывают с разных ракурсов. Массовка... На заводе, который отгружает технику на фронт эшелонами (!) работают аж человек четырнадцать пленных рабочих. (Столько я насчитал в кадре «общего построения» при публичном наказании провинившегося капитаном Вольфом). В «цеху» их показывали двенадцать. Четырнадцать немецких солдат и один офицер учувствуют в «операции» по поимке саперов-диверсантов. И, наконец, «массовое» появление частей Красной армии, на которое выскакивают удачно совершившие побег, – чуть меньше сорока человек.

Конечно, любители эпических сражений со спецэффектами вроде «Спасения рядового Райана» будут разочарованы. Однако в нашей стране отсутствие денег в кино не порок. При хорошей игре актеров и сильном сюжете фильму можно простить и скромный бюджет. В малом количестве массовки появляется даже некая камерность повествования, а в скромных декорациях – театральная стилистическая условность...

Но в случае «Саперов» сюжет губит фильм даже сильнее, чем бюджет.

2. Невыразимо прекрасные сцены

Даже в тезисном описании сюжета, которое я дал выше, внимательный взгляд может найти весьма странные решения и повороты. Для того чтобы объяснить, как это действительно выглядит, я приведу несколько более подробных примеров.

Вот самая первая сцена фильма. Поле и идущая через него дорога. На самой дороге пара мелких воронок, на поле воронок больше, часть из них еще дымится. Также на поле застыла чадящая военная техника: джип-кюбельваген, грузовик, пушка... Перед разбитой техникой поставлено несколько немецких табличек «ахтунг минен». Выглядит картина несколько странно. Понятно, что здесь русские заминировали и дорогу, и поле. Но если здесь шла колонна и головная машина подорвалась на дороге, какого черта остальные машины понесло в поле? Хотели объехать? Без проверки? Ну ладно, может, у них приступ идиотизма – поперлись через поле. Но там-то после первого же (а вернее, уже второго) подрыва должны были немцы сообразить, что нужно ждать саперов. Но в фильме не сообразили, судя по представленной картине, так и катались по полю, пока все не переподрывались.

И вот, к этой отрадной для русского глаза картине подъезжает джип с двумя офицерами.
– Херр гауптман, – говорит один, – мы ждем саперов.
– Саперы щас будут, – обещает гауптман и закуривает.

Через минуту подъезжает машина, из которой немцы сгружают русских детей. Становится понятно, что готовится злодейство.
– Дети, – вон к тем машинам! – показывает гауптман и стреляет в воздух для острастки. Дети с визгом бегут к машинам в поле, подрываясь на минах. Гауптман доволен.

То, что немцы, пришедшие по нашу землю в ту войну, творили и такие омерзительные вещи, мы знаем. Но вот в чем смысл этой киношной сцены, я сказать затрудняюсь. Вроде как гауптман хотел расчистить дорогу. Но тогда непонятно, зачем он послал детей в сторону от дороги – в поле, к подорванным машинам? Всех детей подорвал, дорогу не расчистил, а теперь снова ждет саперов? Ну, впрочем, дорога каким-то таинственным образом все-таки от мин самоочистилась, и в следующей сцене мы увидим гауптмана доехавшим до места назначения.

Другая сцена. Вот трио героических саперов, подползая к объекту минирования, как и положено, соблюдает крайнюю осторожность: то есть в полный голос разглагольствуют о том, кто кем был до войны, кто где работал, отпускают шуточки и громко ржут. Видимо, у саперов имеется секретная информация из центра, что здешний участок дороги охраняет немецкая охранная команда, набранная из инвалидов по слуху. Примерно так же они будут возвращаться на «лежбище» в доме агента с завода. Лежим в кустах, ожидая пока по улице пройдут немецкие машины, и громко гутарим за жизнь – про Ромео с Джульеттой.

Ну ладно, пронесло, никто не услышал наших говорливых ниндзя. Итак, состав взорван. Гауптман Вольф ярится и грозит, что с партизанами будет покончено. Это на заводе слышит наш агент и передает, вернувшись к себе домой Ашоту: завтра облава, надо бы вам дома отсидеться... Ашот не принимает совет близко к сердцу: ох, – говорит, – дорогой, сколько мы у тебя сидим, а еще только один состав взорвали! Не могу я завтрашний пропустить. Не могу! И на следующий день группа Ашота идет на дело. Однако ни к какому составу они не идут, а почему-то устраиваются в лесу на пригорке, рядом с автомобильной дорогой, и готовят там ложную огневую точку дистанционного управления (пистолет-пулемет с привязанной к спуску тесемочкой). А заодно расставляют по лесу противопехотные мины-ловушки в виде ничем не замаскированных гранат и растяжек ПОМЗ. Что они делают? Кого они тут ждут? А вот кого! По дороге едет немецкая машина, и из неё вываливается четырнадцать солдат и офицер – это облава. Но как, Холмс?! Как немцы узнали, что саперы сидят в лесу именно на этом пригорке, чтобы так адресно, хирургически точно прислать туда машину? Спутник с орбиты? Так их еще не было… Наконец, приходит понимание: это знаменитое «паучье чутье» гауптмана Вольфа подсказало ему, где искать советских диверсантов. Но и у наших саперов есть чутье, ха! Потому что они почуяли, что Вольф почуял, где он их найдет, прибыли туда заблаговременно и заминировали местность для засады. Стало быть, наше чутье и лучше, и сильнее! (Преисполняемся гордости).

Итак, немцы бегают по лесу за саперами, которые мастерски заводят их на мины-ловушки в виде ничем не замаскированных гранат с прилепленными к ним взрывателями обратно-нажимного действия и растяжкам ПОМЗ... Сама перестрелка в лесу выглядит одой кретинизму. Я даже не знаю, как это описывать. Режиссеру, конечно, надо было взять консультанта – ну, скажем, мальчика, который играл с друзьями в войнушку. Консультант-мальчик сильно поднял бы уровень реализма в картине, объяснив элементарные вещи. Мальчик, который играл в войнушку, объяснил бы дяде-режиссеру, что саперу не надо прятаться от пуль за тонким деревом, которое даже полностью не закрывает силуэт. Мальчик бы объяснил, что трое гитлеровцев не должны стоять в полный рост, скучившись плечом к плечу, стреляя из пистолетов-пулеметов от пояса: так ни в кого не попадешь – так в вас самих попадут.

Ну ладно, это мелкие придирки. Немецкая команда гибнет, у нас же только один из херувимов получил ранение в руку. Это прекрасно. Но в чем вообще был смысл этой вылазки? Вот есть удачно осевшая группа, которая получает великолепное информационное обеспечение для своих операций через внедренного агента, и через это пускает под откос целые железнодорожные составы с техникой, нанося противнику неизмеримый урон. И тут вдруг она отправляется в лес поохотиться на группу немецких солдат? Просто потому, что у её командира заиграло в одном месте? Мда...

Не осилив группу диверсантов с помощью паучьего чутья, гауптман Вольф тем временем измысливает иной злодейский план. На очередной эшелон он загружает в качестве заложников женщин и детей. Агент сообщает об этом нашим саперам. Ашот в яростной панике: он с херувимами уже установил под полотно нажимные мины. Но собираются, бегут и снимают мины буквально из под колес поезда. Капитан и один херувим успевают убежать, а вот второй мальчишечка, Рощин, замешкавшись с миной, не успевает. Веселящиеся немцы со смехом стреляют в него из винтовок и пулеметов и убивают бегущего в спину (замедленные кадры с трагической музыкой, бег, прерванный ударом пули, пиджак развивается крыльями, etc.).

В этой сцене прекрасно все. Главное – решительно непонятно, а чего так веселятся немецкие солдаты на поезде? Вот представь, читатель, что ты – солдат в охране эшелона. Ты сидишь на платформе и не знаешь, а не пофиг ли вообще местным фанатичным партизанам на заложников из мирных жителей? А не взорвут ли таки партизаны эшелон вместе с ними и тобой, любимым? И тут у полотна ты видишь человека, который ковырялся в рельсах (это мы знаем, что он убирал мину, но откуда это знать немцам с поезда)? То есть, что логично сделать в такой ситуации? Правильно – застрелить диверсанта, но при этом еще остановить эшелон для проверки полотна, вызвать противопартизанскую ягд-команду, ответственную за участок, а солдатам с эшелона обеспечить во время проверки охрану периметра и тихо потеть от страха, надеясь, что в ближайшем лесу не засел партизанский отряд с пулеметами и минометами. Но нет, в фильме немцы ржут и, не сбавляя хода, весело едут дальше. Ай, ладушки!

Глядя на такие шедевры, понимаешь, что при нашей демократической власти в стране за двадцать лет развалили все – то есть буквально все, в любой области, в том числе и в тех местах, где готовят сценаристов. Добросовестный сценарист для съемок подобного эпизода постарался бы хоть примерно разузнать тактику противопартизанских действий немецкой армии времен Второй мировой для охраны путей и составов.

Халтурящий, но толковый сценарист, ничего не стал бы искать, но за счет элементарной логики сообразил бы то, что мы описали выше – то есть как стал бы действовать в заданной ситуации любой здравомыслящий человек, кому поручили охрану эшелона, и от этого уже плясал бы дальнейшее развитие. Логика и здравомыслие часто бывают способны хотя бы частично заменить знание. То, что показывают нам в «Саперах», – это даже уже не халтура. Это некая возведенная в абсолют умственная безалаберность.

А вот еще момент. Гауптман Вольф вызывает очкарика Синицына, и по слабости характера, сразу вербует его доносить на других пленных. Синицын охотно сдает своего тестя – что тот, мол, коммунист с 33 года. Вольф же за труды дает Синицыну пачку немецких сигарет и обещает, что если Синицын будет исправно стучать, то каждый день будет получать по пачке; (причем не по факту удачного стука, а просто этакой вот трудовой нормой). Слово свое Вольф, видимо, сдержит, потому что мы в ходе фильма еще увидим Синицына с заветными пачками. Ну, а пока Вольф дает иуде первую пачку. Синицын возвращается к пленным. Тесть Трофимов спрашивает Синицына:

– Чего мол тебя гауптман вызывал?
– Да... По чертежам советовался. – Отбрехивается Синицын (он окончил ремесленное училище).
– А, мозги немцы уважают, – успокаивается Трофимов.
– Угощайтесь, – сует Синицын обретенные сигареты Трофимову.
– О-о-о! – Заходится в радостном удивлении Трофимов. – Это откуда же такое богатство?
– Настоящий табак! – Хвастается Синицын. – Капитан дал. За мозги. Хе-хе-хе...
– Гуляем, братцы! Зятек-то у меня какой головастый, а? – Впадает в восторг Трофимов, и пускает пачку по столу.
– Гуляем! – радуются сидящие вокруг пленные, разбирая сигареты. – Они тоже в восторге.
Недоволен один Синицын: пачка опустела. Но Трофимов успокаивает его:
– Ничего, сегодня ты помог – завтра тебе помогут... Голова у тебя светлая. Гауптман еще табачку подкинет.

И ни у кого из сидевших за столом пленных не возникло вопроса: а по каким таким, собственно, «чертежам» мог советоваться с Синицыным гауптман Вольф, к ремонту техники никакого отношения не имеющий, зато выполняющий в лагере функции особиста? Это, как говорится, – крепкая пятерка! Впрочем, конечно, у пленных не могло возникнуть такого вопроса. Ведь за всех них думает своей светлой головой сценарист.

После таких перлов сценарного искусства даже неловко как-то рассуждать о менее очевидном. Например, не жирно ли в военное время давать стукачу по пачке сигарет в день? Как пленный объяснит появление такого богатства своим соседям? (Не тем дебилам, которых изобразил сценарист, а нормальным думающим людям)? И через сколько дней внезапно несусветно разбогатевшего на курево счастливца признали бы стукачом? (Даже если бы он не сдал себя с потрохами сам, как в описанной выше сцене). Но нет, по фильму Синицын будет рассекать посреди пленных до тех пор, пока уже прямым текстом в припадке страха не крикнет, что собирается сдать одного саботажника. Тут-то люди внезапно прозреют и угостят его крюком по голове.

Дабы ни у кого не возникло ощущения, что я утрирую накал идиотизма в фильме, приведу пожалуй, еще сцену. Итак, наш бравый сапер пойман немцами, и они планируют его расстрелять. Но в дело вмешивается агент-производственник и наводит немецкого начальника на мысль: раз уж завод собираются перепрофилировать на выпуск мин и обучение солдат их использованию, то почему бы не приспособить к этому русского сапера? Немецкий начальник соглашается, и «производственник» забирает сапера буквально из-под ствола гауптмана Вольфа. Дальше следует диалог, для понимания которого важна еще одна деталь: сапер по фильму имеет привычку в подкрепление веса своих слов или действий приводить цитаты из книг и вообще читать. Итак:

Сапер: А куда мы идем?
Агент: Покажу тебе класс, где будешь учить немцев саперному делу.
Сапер (пуча глаза и взяв агента за грудки): А меня об этом спросили?! Чтоб они потом наших взрывали?!
Агент: Тихо. В могиле гнить хочешь?
Сапер: Да плевать! Лучше умереть, чем на этих гнид работать!
Агент (беря сапера под локоток): Пойдем... Ты же любишь книжки? Так вот приведу тебе слова одного знаменитого писателя: «Умереть дело легкое, жить гораздо тяжелее».
Сапер (заинтересовавшись): Слушай, а красиво, кстати, сказал, умный человек. А как фамилия писателя?
Агент: Дай слово, что будешь обучать.
Сапер: Слово мужчины! Кто это? Ну?
Агент (довольно): Если честно, не помню. Но слово ты дал.
Сапер (в крайней досаде, как его провели, теперь ему все-таки придется учить немцев): Ух и б..!

Оценили? Вот так вот, в представлении сценариста, взрослый волевой мужик, прошедший какую-никакую специальную подготовку, решает вопрос, пойти ли ему на сотрудничество с врагом... Сапера-диверсанта купили за цитатку. Скажи мне автора понравившийся фразы, а я за это буду работать на немцев – даю слово мужчины. Что это, простите, за детский сад-ясельки? Сколько вообще лет сценаристу? Не биологических – он, может, уже и бородищу отрастил – сколько же ему лет по умственному развитию? Десять? Еще меньше?

Стоит появиться этой мысли – про возраст сценариста – и она вдруг все чудесно проясняет. И странную сцену разминирования поля вместо дороги, и сцену владеющих особым чутьем немцев, которые точно знали, где искать саперов в лесу, и многие другие невыразимые в глупости своей сцены фильма «Саперы». Вообще, становится понятен уровень принятия решений героями, по сравнению с которым даже наивный старый фильм «Подвиг разведчика» с его топорными сюжетными поворотами выглядит, как борджианское коварство, византийская придворная интрига и козни всех братьев-иезуитов, вместе взятые.

3. Подбивая сальдо

Подводя итоги: фильм «Саперы» туп. Туп беспросветно и ужасающе. И это страшнее самого скромного бюджета. Это даже не халтура. Это определенный уровень мышления, воплощенный на экране. И вот на этот уровень мышления, когда любая картинка и текст должны восприниматься без мало-мальского критического анализа, и пытаются опустить нас как зрителей. Этим фильм страшен и сам по себе, и тем, что таких фильмов снято уже очень много.

И последнее. Объективности ради – в «Саперах» почти нет «демократических» военных мифов. Может, потому, что в сюжет о немецком лагере никак нельзя было впихнуть упырей-гебняков и стволы штрафбатовских пулеметов, подпирающие в спины советских солдат. А может, потому – хотелось бы думать так – что режиссер-постановщик Борис Щербаков, которого я помню по множеству замечательных ролей в советских фильмах, просто еще не настолько либерально-демократичен в своем мировоззрении. Сценарий фильма ужасен. Но мифов нет. Почти нет. Ну, разве что в самом-самом конце. Ведь в наше время каждый создатель фильма о Великой Отечественной должен исполнить показательный плевок в лицо воевавших предков: изобразить, что хоть одного из главных героев после всех подвигов советская власть отправила в тюрягу или наказала штрафбатом. Мол, воевали не за свободу, а за небо в клеточку. Если по сценарию советская власть не посадит воевавшего за Родину, то, скорее всего, и денег на фильм создатель не получит. По крайней мере, от Федерального агентства по культуре – точно.

Создатели «Саперов» совершили то, чего от них ждали распорядители средств из агентства культуры – скорбный голос в конце фильма дает справку, как сложились судьбы героев: все погибли, кроме сапера Ашота, который по ложному доносу загремел в штрафбат. Сим обрядовым действием создатели фильма подтвердили принадлежность к клубу демократических творцов, которым можно доверить и в следующий раз процесс освоение кусочка государственных денег. Ну, а если вспомнить, что государство выделяет на кино деньги, полученные от нас, налогоплательщиков, то выходит, что это мы с вами из своего кармана и финансируем оплевывание наших же собственных предков.

И это уже до горла достало, сограждане.

P.S. В фильме все же есть одно светлое пятно. Не могу не отметить прекрасную, органичную, экспрессивную и очень убедительную игру молодой актрисы Занди Вандер Зам. Этой немецкой овчарке великолепно удалось воплотить образ караульной собаки охраны лагеря.

Примечания:

* «Беда» – яхта из замечательного произведения Андрея Некрасова «Приключения капитана Врунгеля». По сюжету, изначально яхта была названа громким именем «Победа», но в силу обстоятельств две первые латунные буквы с кормы яхты отвалились, и Победа превратилась в Беду.

** Гойко Митич – актер сербского происхождения. В 60-е – 70-е годы фильмы про индейцев с участием Гойко Митича были необычайно популярны в СССР среди подростков и женщин в широком возрастном диапазоне. Подростки балдели, потому что про индейцев. А женщины – еще и потому, что Митич бегал с обнаженным торсом. И каким торсом!