виртуальный клуб Суть времени

  Николай Гусаков

   НЕМОДЕЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ, ИЛИ ИГРА В ДУРАКА
   Почему либеральная интеллигенция нас не слышит?
   

Как в общем виде выглядит классический процесс познания фрагмента реальности, будь то кусок булыжника или русско-японская война?

На первом этапе собираются экспериментальные данные об исследуемом объекте. Какими свойствами он обладает. Как взаимодействует с другими объектами. Как реагирует на те или иные воздействия. И так далее. Но даже простейшие объекты реального мира крайне сложны, что и говорить о таких хитроумных системах, как, например, государство. Собирать информацию для полного их описания можно вечно, а усвоить ее всю не способен ни один мозг и ни один компьютер.

На помощь приходят модельные представления о реальности, которыми большинство людей уверенно пользуются, совершенно не подозревая об этом.

Что такое модель? Модель – это упрощенное представление о реальности, сохраняющее лишь наиболее важные ее свойства. Иными словами, из всей информации выбирается лишь необходимая часть и обобщается. А дальнейшая работа ведется уже не с самим объектом, а с его моделью.

На первый взгляд, выглядит очень просто, но на практике возникают сомнения: достоверны ли данные, не отброшено ли что-то существенное, правильно ли удалось их обобщить, насколько адекватны приемы работы с моделью и т д. Модели сопоставляются с действительностью, проверяется корректность вытекающих из них выводов, затем модели уточняются и дополняются.

Таков классический подход к познанию, хотя осознается это далеко не всеми, в силу того, что моделирование – привычная и естественная часть процесса мышления.

К чему это длинное вступление? Да к тому, что в ходе дискуссий (и наблюдений за дискуссиями) с представителями отечественной либеральной интеллигенции удалось понять важное: гуманитариями становятся те, кто не имеет ни малейших способностей к какому-либо моделированию. Шутка, конечно. Но в этой шутке есть, увы, доля правды.

Дело в том, что гуманитарные науки возникают там, где нужно исследовать системы, состоящие из великого множества разнообразных элементов с гигантским количеством трудноформализуемых свойств. Кроме того, всегда существует острая нехватка информации об этих системах, таких, как человеческое общество или человеческая психика.

Модели таких систем получаются нечеткими, плохо формализованными, со слабой предсказательной способностью и с большими ограничениями по области применения. Это изрядно облегчает жизнь дураков и шарлатанов, которых в гуманитарных науках значительно больше, чем в точных. Люди, мало способные к моделированию и мышлению вообще, часто оказываются весьма успешными в истории или, скажем, политологии. По простой причине – там легче скрыть плохие способности и скомпенсировать неспособность к моделированию и системному анализу с помощью богатой фантазии, красноречия и хорошей памяти. Происходит это, повторюсь, в силу сложности предмета исследования и трудности проверки модели на соответствие реальности.

Вышенаписанное, конечно, не следует распространять на всех гуманитариев.

Наиболее выпукло описанные проблемы проявляются в ходе дискуссий с представителями так называемой либеральной интеллигенции, которые можно регулярно наблюдать в телевизоре и сети. Вместо составления адекватной модели события или явления, эти люди практиковались в простом запоминании контраргументов в ответ на наиболее распространенные аргументы, касающиеся этого явления. Учились преподносить их наиболее выгодным и эффектным способом, с апелляцией к эмоциям, к ярким образам. Все это напоминает принцип карточной игры в дурака: десятка бьет пятерку, дама бьет валета, а козыри – все остальные масти. Главное – запомнить, чем и от какого аргумента можно отбиться. Что характерно, во многих случаях, этот способ ведения дискуссии лишь отражает способ мышления, и не обязательно означает наличие злого умысла.

Например, есть такой популярный объект дискуссий – Советский Союз. Обсуждаются, положим, причины его крушения. Либерал выдвигает тезис: СССР развалился сам, в силу естественных причин и свойств плановой экономической системы. Ну, все ведь помнят пустые прилавки в 1991-м году.

Оставим даже в стороне тот момент, что между пустыми прилавками и расчленением страны на несколько частей путем подписания Беловежского соглашения, трудно усмотреть какую-то явную связь. Обратим внимание на другую сторону вопроса. Нам ведь предлагается казалось бы некое модельное представление о процессе разрушения страны. Вот – страна. У нее есть экономическая система. В нашем случае – советская плановая. Далее утверждается, что страна, обладающая такой экономической системой, просто обязана развалиться, причем самопроизвольно. Что характерно, не предпринимается ни малейших попыток проверки и критики такой гипотезы: достаточно ли рассмотрено фактов, чтобы делать такой однозначный вывод, нет ли каких-то фактов, опровергающих данную гипотезу. Но дело, опять же, даже не в этом.

Дело в том, что не выдерживает никакой критики уже сама модель. Разве «плановая экономическая система» – это стабильное и неизменное свойство советского государства? Нет, эта система претерпевала изменения, причем не сугубо самопроизвольно, а и в ходе целенаправленных реформ, проводимых политическим руководством. И в 70-е годы это была совсем не та же самая система, что в 91-м – после глубоких, фундаментальных экономических реформ, которые изменили ее до неузнаваемости. И пустые прилавки были уже в новой, реформированной системе, а не в старой, что была в 70-е годы. И разрушена эта система была в 91-м, а в 70-х – вполне себе успешно функционировала.

Совершенно очевидно, что требуется радикальный пересмотр предложенной модели крушения советского государства. Но попробуйте донести эту простую мысль до среднего либерального интеллигента, и окажется, что он не видит противоречия. Просто потому, что противоречия могут быть только в случае модельного подхода. В игре же в дурака противоречий быть не может. То, что было во время предыдущего хода, не имеет никакого отношения к ходу текущему.

И если вы возразите, что в 70-х годах не было опустошенных полок в магазинах и табачных бунтов, а значит, их нельзя считать фундаментальным свойством плановой системы, обрекающим ее на неизбежную гибель, то немедленно услышите, что зато в 70-х годах не было 300 сортов колбасы, автомобилей было меньше, чем в США, а телевизоры были хуже, чем в Японии, что свидетельствует о полной неконкурентоспособности советской системы, а значит – ее изначальной нежизнеспособности.

Какая связь между разрушением страны и недостаточно большим количеством автомобилей, понять опять-таки невозможно. Даже если допустить все же наличие такой связи между разрушением страны и тотально пустыми полками в магазинах в 91-м году. Но по правилам либеральной Игры в дурака это и не важно. Важно то, что речь зашла о 70-х годах, а тогда не было трехсот сортов колбасы, что, с точки зрения либерала, убедительно доказывает изначальную нежизнеспособность страны.

Как и ранее, это утверждение можно ошибочно принять за определенное модельное представление о советской экономической системе. И обнаружить противоречие между этой моделью и реальностью: «изначально нежизнеспособная», как утверждается, система, смогла восстать из пепла Гражданской войны и выдать сумасшедшие темпы роста, обеспечившие победу в войне, запуск человека в космос и стратегический паритет с капиталистическим миром. Все это – в условиях жесточайшего давления извне и при наличии ряда серьезных внутренних проблем, которые было необходимо решать.

Но то, что в случае модельного подхода можно квалифицировать как противоречие между моделью и реальностью, в случае Игры в дурака можно попросту игнорировать. И вместо обсуждения означенного противоречия можно обратить все внимание на слова про победу в войне. А мы же «знаем», какой ценой далась нам эта победа – такой ценой, что непонятно, можно ли считать это победой вообще. Да при чем тут экономическая система, это просто Сталин, фактически просто закидал немцев трупами миллионов наших соотечественников.

Напоминать о реальном соотношении боевых потерь (которое никак не натягивается больше, чем 1,3:1, и на закидывание трупами не тянет), про многочисленные приказы с требованиями беречь силы и не допускать напрасных потерь и про что угодно еще – бесполезно. Это при классическом подходе могут существовать объективные факторы, которые обуславливают высокие потери начала войны или в конкретных операциях. Нужно изучать эти факторы, оценивать их роль и соотношение с факторами субъективными и только после этого делать какие-то выводы. Это при классическом подходе обнаружится такая штука, как окружение, в которой высокие потери есть, а «закидывания трупами» – нет. Это при классическом подходе существует соотношение сил, расположение войск, их готовность, стратегическая и тактическая обстановка. Но это при классическом подходе, а при Игре в дурака есть лишь заградотряды и штрафбаты, есть репрессии, есть высокие потери начала войны и вообще, «как известно» большевики во главе с проклятым Сталиным целенаправленно уничтожали советский народ.

Можно предположить, что тут мы опять видим некое модельное представление. Теперь – о Сталине и большевиках. Которые злоумышляли извести побольше советских граждан для достижения своих гнусных целей. И в очередной раз может показаться, что налицо противоречие между предлагаемой моделью и реальностью, в которой большевики, во главе лично со Сталиным, зачем-то массово строили школы и больницы, поднимали уровень жизни, строили заводы, фабрики, колхозы.

Тут надо сделать небольшое отступление. Одна из проблем дискуссий, в особенности публичных, заключается в том, что их невозможно вести на языке «моделей», «гипотез», «теорий», строгих логических суждений и доказательств. Аргументация всегда заметно упрощена, а наличие всяких там моделей и гипотез, скажем так, подразумевается. Или же не подразумевается, как в случае Игры в дурака.

В описанной выше ситуации казалось бы ситуация складывается крайне удачно для того, чтобы перейти от простого перебрасывания аргументами в духе Игры в дурака к языку более строгому и научному. Например, ясно сформулировать подразумеваемую оппонентом модель и доказать ее несостоятельность. Выглядеть это может примерно так: «Вы утверждаете, что Сталин был кровожадным тираном, который стремился уничтожать русский народ. Но такое представление о нем не согласуется с реальной практикой сталинизма, в которой, помимо наличия репрессий в отношении определенных категорий граждан в отдельные периоды времени, прилагались гигантские усилия к созданию современных и общедоступных систем здравоохранения, образования, к улучшению питания, победе над частым до того голодом, к улучшению условий жизни и труда». К счастью, фактов, подтверждающих этот незамысловатый тезис, сейчас известно много.

Казалось бы в такой ситуации только и остается, что признать несостоятельность предложенной модели и придумать что-то получше. Но это только для того, кто пользуется модельным подходом. Для того же, кто всю жизнь практиковался в Игре в дурака, ситуация, когда его вытаскивают из привычных и контролируемых условий и вместо родных правил Игры навязывают чуждый и непонятный язык рациональной аргументации и модельного подхода, такая ситуация крайне неудобна. Некоторые даже слегка теряются от того, что туз, который всегда бил шестерку, вдруг ее почему-то бить перестает. От того, что обнаруживаются какие-то важные исторические обстоятельства, и такой надежный когда-то аргумент – не действует! Всегда действовал, а тут – р-р-раз, и перестал. Всегда слова о том, что Сталин уничтожал народ, встречали согласие, а теперь вдруг – возражают, да еще и аргументированно.

Туз прямо в руках превращается в двойку.

Для того чтобы превращение не завершилось, немедленно извлекается джокер. Он выглядит как агрессивная истерика с обвинениями в «оправдании преступлений сталинизма», «попрании праха невинных жертв» и чуть ли не сотрудничестве с дьяволом. Все эти безумные тирады непременно сопровождаются вариациями на тему слезинки младенца.

В результате дискуссия, вместо того чтобы повернуть в рациональное русло, окончательно превращается в чистые эмоции без капли смысла, а рациональные аргументы просто перестают действовать. Это можно регулярно наблюдать в известной передаче «Исторический процесс», где упомянутый джокер извлекается ежеминутно.

Конечно же описанный метод мышления и ведения дискуссии не является изобретением отечественной либеральной интеллигенции. Он существовал всегда, и будет существовать до тех пор, пока будут люди, плохо способные к абстрагированию, моделированию, к логическим умозаключениям. Однако именно юным демократическим движением в годы перестройки Игра в дурака была поднята на щит в качестве единственно возможного метода познания всего, чего угодно, начиная с экономики и заканчивая историей. А в качестве такового метода она активно использовалась для легитимации дальнейших безобразий, вытворяемых со страной, оттеснив в сторону научную методологию. Собственно, ровно для того же пытаются использовать ее сейчас сохранившиеся представители либеральной интеллигенции, практикуя методы Игры в дурака с поразительной настойчивостью, даже когда очевидна их полная бесполезность.

Потому и ассоциируются эти методы, в первую очередь, именно с ними, хотя людей, мыслящих и ведущих дискуссии в соответствии с этими нехитрыми правилами, хватает, увы, не только среди либералов.