виртуальный клуб Суть времени

     Оглавление

Движение «Суть времени» с самого начала было заинтересовано в разрешении ряда противоречий, связанных с деятельностью АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"». Первое из них звучит следующим образом. Как совмещается «антисоветская деятельность» музея (о которой открыто заявляет его директор В. Шмыров) на средства иностранных фондов (список которых представлен в открытом доступе) с его просветительской и образовательной, а уж тем более патриотически-воспитательной деятельностью в условиях замалчивания альтернатив?

Мало кто знает, что АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» финансируется краевым бюджетом согласно Постановлению Правительства Пермского края от 31 октября 2011 г. N 822-п «Об утверждении Порядка определения объема и предоставления субсидии из бюджета Пермского края Автономной некоммерческой организации «Мемориальный центр истории политических репрессий "Пермь-36"», деятельность которой направлена на гражданское просвещение населения и патриотическое воспитание молодежи» [выделено автором]. 26 сентября 2012 г. в это постановление были внесены изменения, согласно которым обещанное некоммерческой, заметьте, организации финансирование составляет «в 2012 году - в сумме 14021,8 тыс. рублей, в 2013 году - в сумме 23877,1 тыс. рублей; в 2014 году - в сумме 18006,3 тыс. рублей; 2015 году - в сумме 19096,7 тыс. рублей с учетом индексации в последующие годы».Более того, недавно в Москве проходила рабочая встреча (с участием губернатора Пермского края В. Басаргина, уполномоченного по правам человека в Пермском крае Т. Марголиной и директора АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» В. Шмырова), на которой обсуждались претензии музея на статус федерального. По словам директора «Перми-36»: «Руководитель данной рабочей группы Михаил Федотов поставил вопрос об увеличении финансирования за счет федерального бюджета. Предполагается, что федеральных средств будет выделено порядка 70% от общей суммы, остальные 30% - из краевых средств... Михаил Федотов внес предложение об увеличении финансирования до 70 млн.»

И вроде бы хорошо, что деньги пойдут на благие цели. Но благие ли? Казалось бы, если вы выбрали конкретную позицию («антисоветизм»), то у вас нет прав претендовать на монополию в области «исторического образования».  В противном случае это называется не «образованием» и «просвещением», а централизованной пропагандой. Более того, разве не вызывает подозрений, что подобная деятельность активно поддерживается финансовыми вливаниями из-за рубежа?

Тем не менее, в музей автобусами свозятся школьники. Учителя проходят интенсивную «историческую» стажировку, изучая именно «антисоветскую» версию истории, а затем излагают сей материал подрастающему поколению. При этом, например, альтернативный музей «Общественный музей ИК-35», организованный председателем совета ветеранов колонии ВС 389/35 Владимиром Кирилловичем Кургузовым, часто не удостаивается даже упоминания. «Широкая образовательная и исследовательская работа не может быть проведена на базе того, что можно определить "предприятием одного человека"» - заносчиво изрекают коллеги и работники «Мемориала», маскируя свое нежелание публично освещать предоставляемые Владимиром Кирилловичем документальные доказательства и свидетельства как очевидца. Более того, как показывают результаты нашей скромной деятельности по интервьюированию работников ВС 389/36, данный вид исторических свидетельств не просто игнорируется, уходит «в стол», но порою и активно оспаривается сотрудниками АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"». Стоит признать, что ни о какой научной объективности в данном контексте речи идти не может.

О. Хлебников, шеф-редактор отдела современной истории «Новой газеты» и автор чрезвычайно интересной статьи «Возвращение в Пермский период» возмущается по поводу того, что якобы «Суть времени» приравнивает понятия «антисоветский» и «вражеский».

Здесь мы хотели бы заострить внимание на том, что проблема «Перми-36» оказалась весьма чувствительным нервом, раз получила такую огласку даже на федеральном уровне, коему соответствует «Новая газета». Невозможно не отметить, что статья очевидным образом смонтирована из пресс-релизов и пост-релизов (а также нескольких отзывов о круглом столе «Пермь-36. Правда и ложь»), только разбавлена ядовитыми комментариями и застаревшими «штампами». Иными словами, уровень публикации оказался на удивление низким, гораздо ниже того, что можно было бы ожидать от «Новой газеты» и, в частности, от О. Хлебникова. Что же касается упомянутой выше претензии автора статьи, для тех, кто не понял, мы готовы повторить ещё раз: «антисоветизм» вполне допускается и принимается нами, если это частное мнение. Но если это централизованная, поддержанная властью программа образования детей и учителей, то такому «антисоветизму» мы будем настойчиво противодействовать. Там, где речь идет об «объективности», по умолчанию не может быть никакого «антисоветизма». И тем абсурднее звучит определение О. Хлебникова: «слово «антисоветский» не означает «вражеский», а просто, скажем, не принимающий лицемерную советскую идеологию?» Тем «историкам», которые забыли один простой факт, мы напомним, что никакого юридического процесса, подобного Нюрнбергскому, над Советским Союзом не было. СССР – по-прежнему победитель во Второй мировой войне и освободитель Европы, а Россия, как его преемница, по-прежнему является членом Совета безопасности ООН. Поэтому все заверения в «преступности» СССР отличаются нескрываемой пристрастностью, т.е. относятся к идеологической борьбе, а не к исторической науке. И любые моральные оценки в «исследованиях» или «учебных материалах» претендующих на истину «ученых», любые обороты типа «лицемерная идеология», «кровавый режим», «узники совести» – все эти манипулятивные изыски являются в высшей степени субъективными, и потому не имеют отношения к науке как таковой. Цифры – пожалуйста! Факты – прекрасно! Но оценочные суждения недопустимы в публикациях, претендующих на научность и достоверность.

Однако, что касается победы в Великой отечественной войне, у молодых историков общества "Мемориал" имеется собственное мнение, которое весьма подробно было изложено в брошюре «ГУЛАГ в нашей памяти»: «Опасность мифов о победе кроется в сущности самой победы как крайне противоречивого и многозначного явления».

            То есть, смотрите, как изящно формируются и проникают в сознание новые комбинации. Оказывается, победа – это мифическое противоречивое явление, очень мешающее «исследователям» «Мемориала». Давайте послушаем, чему же именно оно мешает: «Смена парадигмы в немецкой идеологии, а именно переход от категорий «победитель» и «побежденный» к категориям «преступник» и «жертва»… не могла бы произойти в сегодняшней России. Здесь в отношении памяти о войне доминирует позиция страны-победителя, народа-победителя».
Разве это не показательно? Необходимо внедрить русским людям в сознание парадигму «преступник – жертва» (сильно отдающую пассивностью отношения к реальности), а для этого обязательно нужно убрать обладающую потрясающим мобилизующим и объединяющим потенциалом парадигму «победитель». Нет никакой победы. Нет постоянного преодоления. Нет великих свершений – есть только насилие (абсолютное зло) над жертвами (по умолчанию добрыми). Этим занимается АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» и его учредитель общество «Мемориал» в том числе за счет краевого бюджета в рамках, повторюсь, «гражданского просвещения населения и патриотического воспитания молодежи». Полностью обесценивается самопожертвование во имя великих целей. Полностью сбиваются приоритеты: якобы победа не стоила всех этих жертв «политических репрессий». Интересно, помнят ли работники «Мемориала», что численность мирного населения Советского Союза (не военных преступников и политических заключенных!), преднамеренно истребленных на оккупированных нацистской армией территориях, а также погибших на принудительных работах в Германии, составила 9,6 млн. (это без учета потерь гражданского населения от голода, инфекций и пр.)? Могут ли они представить себе, какими были бы жертвы в случае, если бы победа не состоялась? Однако продолжим разговор об участии музея в «гражданском просвещении и патриотическом воспитании». Что еще мы можем сказать про его учредителя – общество «Мемориал»? Оказывается, общество «Мемориал» «и сейчас, через двадцать лет, является старейшим и активным институтом, противопоставляющим себя национально-патриотическому течению государственной политики в области истории». На это указывает М. Путц (историк, магистрант Губмольдтского Университета в Берлине) в своей статье, опубликованной в брошюре  «ГУЛАГ в нашей памяти» и не вызвавшей возражений у редактора Р. Латыпова (напомним, председателя Молодежного «Мемориала» и сопредседателя Пермского краевого отделения общества «Мемориал»). Доверять патриотическое воспитание детей организации, ставящей своей целью противодействие национально-патриотическому курсу – это, безусловно, достойно внимания. То же самое, что доверять строительство зданий подрывникам. При этом мы не отрицаем саму важность профессии подрывника, но ситуация, когда работа «строителей» явным образом саботирована, а «подрывникам» дается карт-бланш, очевидным образом противоречит здравому смыслу. А именно такая комбинация была реализована в конце восьмидесятых – начале девяностых годов под лозунгом «перестройки». Централизованные, принадлежавшие КПСС ресурсы СМИ единодушно провозглашали «разоблачения сталинизма» и не пропускали в эфир патриотическую и просоветскую точку зрения. Подобный идеологический удар очень пагубно отразился на ментальном и психологическом состоянии русского народа. Однако не смотря на то, что СССР уже 22 года, как не существует, накал «антисоветизма» не спадает. Напротив, с 2011 г. он только набирает обороты.

В целом, работники музея на это могли бы возразить, что характеристика общества «Мемориал» как учредителя музея никаким образом не обуславливает характеристик АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"», но возможность судить об этом мы предоставим читателю.

Часть II. «Музей совести» vs каратели в составе заключенных

Второе противоречие заключается в том, что музей претендует на роль «места памяти» и «музея совести», при этом замалчивается тот факт, что существенная часть заключенных колонии ВС 389/36 включала карателей, пособников нацистов, и других военных преступников. Более того, сотрудники музея откровенно фальсифицируют некоторые исторические факты. При этом, будучи уличенными во лжи, они часто прибегают к подмене предмета разговора либо иной трактовке своих целей.

Поясним на конкретных примерах. Говоря о численности репрессированных, экскурсоводы музея называют сильно завышенные цифры от 20 до 40 миллионов. Однако уважающим себя историкам в XXI веке уже несовременно пользоваться цифрами Р. Медведева, при этом манипулируя ими так, как душа ляжет. Например, если посетители выражают сомнения по поводу цифр в 20 – 40 миллионов, экскурсовод считает нужным дополнить, что эта сумма складывается из арестованных, высланных и депортированных (хотя даже в такой интерпретации она изрядно завышена). Если же неискушенный слушатель, например школьник, будет воспринимать информацию данной экскурсии, в отсутствие уточнений он уедет с твердым представлением о том, что все 20–40 миллионов сидели в ГУЛАГе.

Что интересно, там же в музее скромно висит плакат, где число заключенных в СССР с 1929 по 1941 г. соответствует реальности и составляет 2,4 млн.

            Правда и в этом случае остается простор для манипуляций. Например, при взгляде на плакат тут же возникает вопрос, почему же не указано число репрессированых или заключенных вообще, с 21 г. до конца существования ГУЛАГа? Для чего оставлены временные зазоры? Чтобы предоставить работу фантазии? Далее, в одной из потолочных листовок указана цифра, вполне соответствующая числу приговоров к высшей мере наказания с 21 по 53 г. – 800 тыс., однако в сопровождающем тексте указано, что это число расстрелянных «с весны 1937 года по осень 1938 года».

          Тем не менее, показательно, что ни один из экскурсоводов к этим плакатам не обращается. Создается впечатление, что подобные реверансы в сторону адекватных цифр, по-видимому, служат не более чем ширмой, за которой можно спрятаться каждый раз, когда тот или иной гид будет пойман «за руку». На аналогичные соображения нас натолкнула статья директора АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"», внезапно опубликованная после скандала, разразившегося вокруг интервью с В.К. Кургузовым в «Аргументах и Фактах». В статье «К составу заключенных пермских политлагерей» Виктор Александрович сообщает, что «политических» за все годы существования ВС 389/36 в ней было 39,2%. Остальные — разнообразные предатели Родины (57,3%) и «другие».
            
            Эти данные вполне соответствуют тому, что указывают опрошенные нами бывшие работники колоний. Многие из них работали в первые годы работы колонии ВС 389/36, когда контингент карателей и пособников нацистов был превалирующим. Однако в статье Виктора Александровича отметим, во-первых, попытку разбить категорию «военных преступников» на карателей, пособников, националистов и даже на разные возрастные группы, после чего торжественно объявить, де, самой-то крупной группой были «антисоветчики», а карателей было мало – всего-ничего – 23,3%! Второе, что бросается в глаза – настойчивость, с которой В. Шмыров совершенно некорректно именует колонии «лагерями».

Список явных или неявных фальсификаций можно было бы продолжить, но эта тема достаточно подробно раскрыта в уже опубликованных материалах рубрики «Пермь-36. Правда и ложь». В настоящей же статье хотелось бы уделить внимание выявившейся в реакциях на наши материалы страсти к подмене предмета разговора.

Например, на наши претензии по поводу того, что в музее представлены «колымские» и другие экспонаты, совершенно не относящиеся к быту колонии ВС-389/36, защитники и организаторы начинают утверждать, что «Пермь-36» - это «музей ГУЛАГа вообще».

            Допустим, но тогда как можно было сделать ВС 389/36 музеем ГУЛАГа, если по политическим статьям здесь сидели только с 72 г., в то время как ГУЛАГа не стало уже в 1960 г.? До 72 г. в колонии, позже названной ВС 389/36, сидели т.н. «бытовики» (46 – 53 г.) и сотрудники внутренних органов (после 53 г.). Либо убирайте из названия «политические репрессии», либо прекращайте разговоры о «лагерях» и о ГУЛАГе в стенах данного музея. Работники и защитники музея тогда возражают, что это музей, посвященный политическим репрессиям вообще. Например, правозащитник И. Аверкиев пишет:
           
           «Другое дело, что экспозиции Музея «Пермь-36» посвящены не только конкретной ВС 389/36, но и политическим репрессиям в СССР как таковым: и сталинскому ГУЛАГу, и брежневско-андроповским политзонам, и соответствующей деятельности советских судов и НКВД/ГПУ/КГБ, причём не только в Пермской области, но и во всей стране. Музей так и называется «мемориальный музей политических репрессий», его экспозиции рассказывают о подавлении советским руководством инакомыслия в стране с конца 20-х до конца 80-х годов ХХ века». Прекрасно, но тогда возникает вопрос: почему же организаторы музея выбрали именно ВС 389/36, существенная часть осужденных которой представляли собой не подлежащих реабилитации преступников: карателей и пособников фашистов, националистов и террористов, руки которых «по локоть в крови». В крови наших, советских, граждан. Что за цинизм? Что за издевки над памятью русского народа под благовидной маской «места памяти»? И эти издевки тем тоньше и циничнее, чем меньше людей знают о том, кто именно сидел в злосчастных колониях, упорно именуемых «лагерями».

Особую пикантность ситуации придает, и то, что значительная финансовая и теоретико-методологическая поддержка музею обеспечивается Германией в рамках проекта Aktion Sühnezeichen Friedensdienste («Акция искупления — служба делу мира»). Проект входит в программу «Мастерская История Европы» фонда «Память, ответственность и будущее». Программа, в свою очередь, посвящена «памяти жертв национал-социализма». Цель программы — «побудить молодых европейцев к диалогу о чертах сходства и различия в памяти о трагических событиях двадцатого века». То есть, успешный опыт денацификации сегодня пытаются привить нам в отношении «жертв политических репрессий». Как вам этот «тонкий» юмор? Вдумайтесь: денацификаторы против «кровавого режима», содержавшего в том числе и карателей, по счастливой случайности избежавших расстрела? Грубо говоря, получается, что антифашисты, якобы защищая «антисоветчиков», в то же время заступаются за «обиженных» пособников фашистов.  Контуры этой простой формулы выпячиваются тем сильнее, чем настойчивее осуществляются попытки реабилитации осужденных колонии ВС 389/36 в музее «Пермь-36». Разве не изящная комбинация?

Однако каким именно образом работники музея реагируют на претензии по поводу замалчивания того факта, что в ВС 389/36 содержались каратели, националисты и террористы? На круглом столе «Пермь-36. Правда и ложь» Э. Павлова, начальник Информационного отдела аппарата Уполномоченного по правам человека в Пермском крае не нашла ничего лучше, чем вызывающим тоном процитировать преамбулу закона о реабилитации жертв политических репрессий: «За годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства... Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа... Верховный Совет Российской Федерации выражает глубокое сочувствие жертвамнеобоснованных репрессий, их родным и близким…». Прекрасно. Закон так закон. Но давайте зачитаем дальше: «Не подлежат реабилитации лица… в делах которых имеются достаточные доказательства по обвинению в совершении следующих преступлений:

а) измена Родине в форме шпионажа, выдачи военной или государственной тайны, перехода на сторону врага; шпионаж, террористический акт, диверсия;

б) совершение насильственных действий в отношении гражданского населения и военнопленных, а такжепособничество изменникам Родины и фашистским оккупантам в совершении таких действий во время Великой Отечественной войны;

в) организация бандформирований, совершавших убийства, грабежи и другие насильственные действия, а также принимавших личное участие в совершении этих деяний в составе бандформирований;

г) военные преступления, преступления против мира, против человечности и против правосудия».
Если вспомнить уже процитированную статью В. Шмырова, мы убедимся, что большая часть осужденных колонии ВС 389/36 попадают именно в эту категорию нереабилитируемых граждан.

Пафос в отношении цитируемого закона вполне понятен. Можно было бы свести всю многословную реплику Элины Сергеевны к одной простой фразе: «Все равно вы ничего не сделаете, а поддержку власти и деньги из краевого бюджета мы получим!» - Однако попытки уйти от обсуждения содержания карателей, националистов и других «предателей Родины» в бывшей колонии ВС 389/36 вполне понятны. Но есть и другие, порою весьма провокационные реплики. Предоставим словописательнице Н. Горлановой:
            
            «Рома спросил, как мы относимся к спорам вокруг музея «Пермь-36». Я:

- Музей должен быть.

- Но там ведь сидели не только Щаранский и Ковалев…

- Вот Рудик там сидел… за диссиденство - после политического процесса.

- 70% контингента были бандеровцы, «лесные братья» и подобные им, у которых руки были по локоть в крови, в том числе еврейской.

Слава:

- А вспомним, что Спаситель был распят между двумя разбойниками».

Подобные образы – это откровенный перебор. Попытка приравнять антисоветчиков к Спасителю столь же пошла, сколько необоснованна.

Интересный вариант объяснения ситуации озвучил на брифинге, посвященном итогам заседания рабочей группы по разработке проекта федеральной целевой программы по увековечению памяти жертв политических репрессий В. Шмыров: «38 из них направили в Пермь-36. 12 в Пермь-35. Для чего? Ну понятно для чего. Прессовать политзаключённых. Они сотрудничали, они были стукачами. Я вам приведу пример. Когда в лагерь Пермь-37 попал создатель Московской Хельсинской группы Юрий Фёдорович Орлов, для него создали особую зону жилую. Там был один маленький барак. И там был один Ю.Ф. Орлов диссидент, а остальные военные преступники, которые били его. Вот для этого там была создана малая зона. Для того, чтобы прессовать, страшно прессовать Ю.Ф. Орлова». Все-таки хотелось бы, чтобы работники музея и бывшие заключенные колонии ВС 389/36 определились, кто же кого «прессовал»: надзиратели - заключенных... заключенные - заключенных. Или же заключенные - надзирателей своими постоянными жалобами и петициями? Ведь если верить словам директора музе «Пермь-36»В. Шмырова «правозащитник... когда видит нарушения режима, немедленно об этом строчит жалобу, поэтому, попробуй, нарушь правила поведения с заключенными». Опрошенные нами работники колонии утверждают, что никаких серьезных конфликтов между двумя группами осужденных («антисоветчиков» «изменников Родины») не было. Если сотрудникам музея известно об этих «разборках», то почему до настоящего момента ни слова не звучало о таком вопиющем аспекте «тяжелой жизни» политзаключенных. Тем не менее ясно, что скоро мы услышим новую версию из уст экскурсоводов. Теперь на вопросы о содержавшихся в колонии карателях и националистах мы будем получать ответ «они там были специально для того, чтобы издеваться над "антисоветчиками!"» Каково?

Часть III. Научная организация vs ненаучные методы спора

           Третье противоречие заключается в том, что сотрудники АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» и защитники музея позиционируют себя либералами и профессиональными историками и журналистами. Тем не менее, сталкиваясь с оппонирующим мнением, они нередко апеллируют к моральным оценкам и оскорблениям. Подобное поведение никак не допустимо, если речь идет об организации, занимающейся историей как наукой, а не как пропагандой.

Очень распространенный тип отзывов о людях, возмущенных деятельностью АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» апеллирует к их недостаточной образованности. Часто подобные выпады включают претензии типа «У вас нет фактов!», «У вас одни эмоции!» и «подчитайте ещё!» Подобные обвинения и «рекомендации» очень удивляют. Последний тип реплик очевидным образом указывает на то, что «подчитать» надо «правильные» книги и статьи, а все остальные источники на параметр «начитанности» никак не влияют. Интересно, кто определяет, какие именно источники дают бОльшую «образованность» и «начитанность»? Иногда претензии приобретают откровенно хамский характер. Так, например,когда депутат Александр Телепнев заявил о том, что бюджетное финансирование АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» необходимо сократить в виду обилия претензий к организации (по поводу исторических фальсификаций, зарубежного финансирования, антисоветской и антироссийской деятельности), исполнительный директор мемориального центра «Пермь-36» Татьяна Курсина удачно продемонстрировала свою «воспитанность». «Депутат Телепнев заявил, что учителя его просят спасти их и детей от влияния музея «Пермь-36», в котором проповедуется фашизм. Что на это скажешь – разруха в голове, надо с этим что-то делать, может, депутату почитать еще что-то, кроме краткого курса ВКПб,» - заявила она.
           
           Отметим сразу же, что вместо ответа по существу мы видим только переход на личности. Необоснованное оскорбление и потрясающую надменность в одном флаконе. Очевидно, что руководство музея – исключительно либеральные и вежливые люди! Однако почему же только руководство? Дадим слово, например, общественному деятелю Ирине Воздвиженской, исполнительному директору Пермской краевой общественной организации «Ассоциация женщин Прикамья». Её цитата – какпесня, из которой слов не выкинешь (орфография и пунктуация сохранены):
          
          "Зависть, перемешивание исторических фактов, передергивание доказательст, не понимание сути дискуссии, подтасовка исторической агрументация и сильнейшая субъективная неприязнь - это диагноз. Мне, кажется, чтобы у мальчиков не было каши в голове, им НЕОБХОДИМО получить хорошее образование. Может стоит скинуться и опалтить их обучение. А это жалко, убогих". Активисты «Сути времени» не считают нужным что-либо оспаривать в данной тираде, однако просто предлагают интересующимся перечитать, например, любой из материалов, которые они опубликовали относительно «Перми-36», а лучше – пересмотреть ход нашего круглого стола «Пермь-36. Правда и ложь» от 12 декабря 2012 г. Это поможет прочувствовать всю силу «зависти», «перемешивания фактов», «непонимания сути дискуссии» и «сильнейшей субъективной неприязни». Что же касается «оплатить их обучение» – огромное спасибо! К сожалению, наши активисты уже получили высшее образование, а некоторые из них в настоящее время являются кандидатами наук. Но мы поддерживаем стремление повышать образовательный уровень населения. Кроме того, один из «мальчиков» готов преподать Ирине курс практической грамматики. Не к лицу общественному деятелю и активной оппозиционерке комментарии с пятью откровенными грамматическими и лексическими ошибками (не считая великого множества опечаток).

Также, например, совершенно не ясно, почему защитники музея упорно не хотят обращать внимания на факты, приводимые в исторических свидетельствах (напомню, свидетельствах очевидцев) бывших работников колоний. В сущности, мы начали именно с этого: постарались предоставить слово не только бывшим политзаключенным, которым и так сегодня обеспечен зеленый свет в нашей либеральной прессе, но и бывшим работникам столь широко и горячо обсуждаемой колонии ВС 389/36. И очевидцы рассказывают о том, как содержались заключенные. Удивительно, но все их свидетельства не только тесно коррелируют между собой, но и соответствуют инструкциям по содержанию осужденных в колониях. Вероятно, работники музея, «историки», считают, что бывшие контролеры все между собой договорились и пытаются нас подло обмануть. Например, сотрудник аппарата уполномоченного по правам человека Пермского края и журналист Елена Веселкова в комментарии к статье «Пермь-36. Правда и ложь. Часть 2» утверждает:
           
           «Коллеги, я прочитала эти тексты. Ни одного факта, который бы был железобетонным. Сплошные подтасовки. Очень тенденциозно». Опытная журналистка тоже не поняла, что статья – это интервью, историческое свидетельство очевидца. Суть проекта «Пермь-36. Правда и ложь» состояла именно в этом. Интересно, какой именно «железобетонности» фактов требует Елена? Вероятно, этот параметр зависит от автора высказывания. Если бы это был В. Шмыров или, например, один из экскурсоводов музея – вот тогда, мы уверены, «железнобетонность» была бы на высоте.

Интересно, что претензии «у вас нет фактов!» звучат даже тогда, когда мы приводим цитаты из публикаций самих же работников музея или их апологетов. Вероятно, привычка. Иногда обвинение расширено до более внятного состояния как то: «вы выдергиваете фразы из контекста!» Что ж, возможно. Вероятно, что повествования экскурсоводов музея о численности репрессированных, о нарах, холоде и голоде… фразы В. Шмырова по поводу целей деятельности «Перми-36», а также по поводу намерений организовывать при музее «школу для депутатов»…впечатления посетителей музея… высказывания самих сидевших правозащитников о том, как жестоко их содержали в колониях – всё это выдернуто из контекста и в другом контексте приобрело бы совершенно иное значение и получило бы иную интерпретацию. А не ту «неправильную» и «аморальную» трактовку, которую дает «Суть времени».

Иной вариант протеста на предоставляемый в наших статьях материал прозвучал во фразе В. Шмырова, произнесенной набрифинге, посвященном итогам встречи рабочей группы по выработке программы об увековечивании памяти жертв политических репрессий. Произнеся тираду, состоящую из довольно спорных фактов, форма подачи и содержание которых требуют существенной корректировки (мы разберем их в отдельном материале), Виктор Александрович подытожил: «Я ручаюсь за свои слова. И вы пользуйтесь неверной информацией! – но потом не смог сдержаться на грани приличия и таки выпалил, - вы лжёте!»

Потрясла нас своими высказываниями и Т. Марголина, уполномоченный по правам человека в Пермском крае: 
            
«Я бы всех кто участвовал в круглом столе в среду, тем кто давно на пенсии я бы предложила, Виктор Александрович, пригласите их пожалуйста на экскурсию в музей и познакомьте их с историей этой колонии». Да, разумеется, очевидцы не имеют никакого представления об истории колонии. Т. Марголина и В. Шмыров имеют, а ветераны, которые не один год там служили – нет. «Потому что то что видела, что прошло по средствам массой информации, даже я, не говоря уже о научных консультантах музея, и Шмыров В.А., все мы видим серьёзные искажения истории колонии». Вынося такие суждения, необходимо прибегать к конкретике, иначе это не более, чем голословные обвинения. «Но я очень бы хотела, чтобы эти люди в спокойном дискуссионном варианте увидели бы как развивалась колония после того как они не стали работать в ней, что было до этого». Вероятно, подразумевается, что после того, как ветераны перестали работать в ВС 389/36, там резко испортились условия содержания? Так надо понимать Татьяну Ивановну? «Считаю, что этих людей обязательно нужно пригласить в колонию и рассказать им то, что сегодня экскурсоводы говорят людям». Вопрос о том, что именно рассказывают экскурсоводы, нами тоже изучен. Более того, мы сами участвовали в ряде таких экскурсий. Интересно, в чем нас хотят убедить?

Обвинения в «избыточности эмоций» в отношении свидетельств ветеранов, работавших в ВС 389/35, 36 и 37, удивляют в не меньшей степени. Особенно «порадовали» подобные реплики в исключительно длинной статье правозащитника И. Аверкиева «В Перми попробовали реабилитировать политические репрессии. Вопрос зачем?», написанной в ответ на относительно короткую июльскую заметку «Хватит врать!». В коротком интервью В.К. Кургузова простого человека, честно трудившегося на благо своей Родины и возмущенного несправедливостью и откровенной ложью, он увидел и тенденциозность, и преувеличения и даже «стародавние комплексами по поводу чиновничьего соревнования двух советских репрессивных ведомств за то, кто главный над политзэками». Интересно было бы посмотреть на сегодняшних защитников «политзаключенных» (и на И. Аверкиева, в частности), когда бы про них более десяти лет рассказывали то, что они мучили людей, избивали их ни за что и морили голодом, а вся остальная страна этому бы верила и проклинала бы злодеев. На это у Игоря Валерьевича тоже своё мнение: «Ну и обидно, конечно, бывшим сотрудникам «Пермь-36» и «Пермь-35». Они ведь тоже по-своему герои тех событий. Это ведь и их зона, а теперь в ней хозяйничают те, кто был тогда никем. На их зоне бурлит какая-то жизнь, приезжают в их глухие места какие-то люди со всего мира, проводят какие-то фестивали, но они,  бывшие сотрудники, её давние хозяева - теперь чужие на этом празднике жизни. Они сегодня никому не нужны на своей обочине». Подобное «приписывание мотивов» мало того, что не имеет отношения к реальности, но и граничит с откровенным оскорблением. Дальше правозащитник продолжает: «По поводу действительно сносного, по тюремным меркам того времени, бытового содержания заключённых в брежневско-андроповских политических лагерях (каковой и была «Пермь-36») никому ничего доказывать не надо. Всё очевидно и известно».  Если всё очевидно и известно, то почему же посетители музея выносят из его стен не совместимые с реальностью впечатления, анализ которых был подробно проведен активистами движения «Суть времени»? Почему экскурсоводы с упоением рассказывают о «любимых издевательствах» надзирателей: «только они намылились – выключали воду вообще, распахивали двери, и мороз охватывал обнаженные тела… ну и команда на выход, потому что они переводили часы!» Игорь Валерьевич не в курсе относительно подобных легенд? Или не считает необходимым о них упоминать?

«Ольга Волгина и её «свидетели правды» сначала выдумали «обман» – типа правозащитники настаивают, что заключённых в «Перми-36» держали в голоде и холоде, и это главная их претензия к советскому режиму – и потом с лёгкостью этот обман «разоблачают». Заодно создав у читателя иллюзию, что также легко «разоблачается» и всё прочее, что говорится в Музее «Пермь-36» о политических репрессиях,» - выносит вердикт гражданин Аверкиев. Мы же просто предлагаем интересующимся сходить в музей «Пермь-36» и послушать экскурсоводов самим. Они не говорят о том, что именно было главной претензией заключенных к содержанию. Они говорят о холодных камерах ШИЗО, голодном содержании, издевательствах надзирателей и показывают картинки заключенных «а-ля Освенцим». При этом, разумеется, мало кто из них старается прояснить картину, пояснить, что все ужасающие рассказы (в частности, в колымском зале) не имеют никакого отношения к ВС 389/36. Некоторые из них даже к реальности отношения не имеют. Если же работники колонии начинают излагать факты по поводу действительных условий содержания осужденных в ВС 389/36, защитники музея начинают исполнять другую партию, название которой «субъективность восприятия»: «Главный ужас диссидентов, отсидевших в советских тюрьмах и колониях в 70-е–80-е годы прошлого века – это ужас несвободы: безжалостный слом всей жизни, ежесекундная многолетняя невозможность следовать собственным желаниям и потребностям… И всё это на фоне вопиющей, лишающей жизненных сил, несправедливости происходящего… мучиться 6 лет НИ ЗА ЧТО, и мухи не обидев, за распространение «Хроники текущих событий» и тому подобное». Опять подмена предмета, которую мы обсуждали выше. Оказывается, главный ужас в том, что люди, которые сегодня гордятся своими достижениями в области разрушения Советского Союза, без вины виноватые. Прекрасно, но опять же, причем тогда здесь ГУЛАГ, Колыма и «политические репрессии вообще», которые в залах музея «Пермь-36» выставлены на первый план? Однако сторонники И. Аверкиева очень любят с победоносным видом приводить в пример его развернутую статью в качестве «доказательства, доверху укомплектованного фактами». «Факты» в статье многоуважаемого Игоря Валерьевича, во-первых, немногочисленны и, во-вторых, как ни странно, далеко не все проходят контроль качества. Некоторые из них не имеют отношения к реальности, другие же вообще сложно назвать фактами в строгом смысле слова: «Да, кормили и одевали в ВС 389/36 как положено (когда не воровали), но тюремная баланда и есть тюремная баланда (в тюремном рационе ни яиц, ни масла, ни молока, только изредка попадающиеся волокна тушёнки в похлёбке), а роба и есть роба. Но даже «как положено» было разным. Многие политзаключённые в «Пермь-36» значительную, а иногда и большую часть срока проводили в лагерном карцере (ШИЗО). Сидели в нём подряд неделями, месяцами, некоторые - год и больше, без верхней одежды, при температуре 12-16 градусов днём и ночью, каждый второй день - только на хлебе и воде (хлеба - 450 граммов в день)». Про воровство – дезинформация (вспомним про особые требования к «соцзаконности», не один раз озвученные ветеранами), про «тюремную баланду» - дезинформация (вспомним свидетельства Наиля Саматовича Салахова на круглом столе «Пермь-36. Правда и ложь»), про срок содержания в ШИЗО – дезинформация (более 15 суток не держали), про температуру – дезинформация (температура жилых помещений, к которым относился и ШИЗО, в холодное время года составляла 18-20ºС), про состав рациона в ШИЗО – неполная информация («каждый второй день», но не сказано, что «каждый первый день» давали горячую пищу, кроме того, не указано, что впоследствии «дни без горячего питания» были отменены). Однако же «доверху укомплектованная фактами» статья.

Тем не менее, вернемся к обвинениям в излишней эмоциональности. Наши исторические свидетели – это живые люди со своими собственными переживаниями. И в том, что в их речах проскальзывает боль, вызванная беспрецедентными и необоснованными нападками на честь и достоинство, нет ничего плохого. Более того, эта боль – тоже историческое свидетельство, иным образом выраженный факт, заслуживающий собственного анализа и документации. Вот историки – те должны говорить сухо. Но «историки» АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"», а также некоторые симпатизирующие им журналисты и политики об этом с готовностью забывают. В их «научных» и «аналитических» статьях мы можем увидеть и «нравственные принципы», и «несправедливые обвинения», и «бесчеловечный режим», но, что касается интервью с очевидцами, здесь они требуют сухости и исключительной точности. «Какое же извращённое мышление надо иметь, чтобы на полном серьёзе выносить на белый свет весь этот бред?» - пишет Е. Сапиро в своей «невероятно корректно» названной статье «Человеконенавистники», комментируя некоторые яркие фразеологизмы, примененные В.К. Кургузовым в интервью в «Аргументах и Фактах». Аналогичным образом И. Аверкиев в своем материале просто искрит оскорбительными высказываниями в адрес бывших работников колоний, причитая при этом по поводу некорректной стилистики и эмоциональности выражений Владимира Кирилловича. Такая несуразная асимметрия требований хорошо выражена в пословице о соринке в глазу.

Ещё одна излюбленная группа «аргументов», приводимых работниками и защитниками интересов АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» - это моральные оценки. Например, всё тот же Р. Латыпов, которого мы уже неоднократно цитировали, пишет в своей статье в оправдание своего неучастия в Круглом столе, посвященном деятельности АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"»: «Обсуждать тему политических репрессий в СССР, тему массового насилия и террора государства над собственными гражданами можно с теми оппонентами, кто хотя бы на ценностном уровне разделяет с вами тревогу и желание разобраться с проблемой. Кто понимает и принимает такие общечеловеческие понятия, как уважение к человеческому достоинству, свободам человека, его элементарным правам». Мы согласны с Робертом Рамилевичем в том, что свободы человека и человеческое достоинство – это безусловные ценности. Однако наши претензии к АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» заключались, прежде всего, в наличии фальсификаций и отсутствии четкости позиций организации относительно изучаемого и презентуемого в музее предмета. Почему бы сотрудникам музея или общества «Мемориал» сухо, без рассуждений на тему о морали, не ответить на эти претензии в ряде публикаций или в беседе на круглом столе? Почему необходимо выдумывать оправдания и обвинения в травле? «Эта встреча ничего, кроме очередной злобы и агрессии друг к другу, живущим в этом городе, крае, стране не рождает и не может родить. Плодить очередное зло? ... Когда сотрудники и волонтёры «Мемориала» на протяжении многих лет бесплатно ремонтируют квартиры ветеранам…  всё это и для меня, и для многих других пермяков является конкретным воплощением нашего желания ПОМНИТЬ... От  них [от «Сути времени» - прим. авт.] я вижу и слышу только упрёки и очередные ярлыки. Какой же может быть здесь диалог?» Это слова историка или проповедника? Мы прекрасно относимся к благотворительной деятельности, но в данной беседе речь идет о пропаганде и манипулятивных воздействиях, осуществляемых в музее «Пермь-36». Зачем в очередной раз менять предмет разговора? «Суть времени» скромно ожидает фактов и объяснений, а не аргументов типа: «мы хорошие – вы плохие, поэтому мы правы». Пожалуй, наиболее корректно и адекватно в этом отношении на сегодняшний день вел себя историк А.Зиновьев, активно и корректно комментировавший наши материалы. Без оскорблений и надуманных обвинений. За это, разумеется, ему особая благодарность и уважение.

Часть IV. «Гражданское просвещение и патриотическое воспитание» vs бескультурная «культурная» программа

           Наконец, четвертая наша претензия к АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"». Необходимо разрешить противоречие между претензиями на «гражданское просвещение населения и патриотическое воспитание молодежи» и тем откровенным бескультурием, которое ежегодно творится в рамках либеральных форумов «Пилорама», организуемых на базе музея «Пермь-36», с участием его работников и волонтеров общества «Мемориал». Присутствуя на форуме два года подряд, активисты движения «Суть времени» отсняли материал в виде выступлений на главной сцене и на рок-сцене «Пилорамы». Содержание концертов носило явно не патриотический характер: изобиловало ненормативной лексикой, экстремистскими призывами к насилию и противоправным действиям, а также откровенно омерзительными «перформансами». О том, что ненормативная лексика лилась и с театральных помостов «Пилорамы», нам сообщили гости форума.

Подготовив в качестве документального свидетельства видеоролик с наиболее показательными выступлениями 2010, 2011 и 2012 гг., активисты движения «Суть времени» попросили сотрудников АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"», организаторов форума «Пилорама», прокомментировать подобный выбор программы.
            Что же мы получили в ответ?

Когда видеосюжет был презентован на круглом столе «Пермь-36. Правда и ложь», на претензию по поводу специфической «культуры» «Пилорамы» ответа не прозвучало. Но мы не стали настаивать, поскольку кроме Э. Павловой никого из защитников АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» не было. Сама же Элина Сергеевна, будучи начальником Информационного отдела аппарата Уполномоченного по правам человека в Пермском крае, никаких решений относительно музея и форума «Пилорама» не принимает, а потому спрашивать с нее не имело смысла.

Что же касается бывших работников ВС 389/36, представителей власти и других гостей на Круглом столе «Пермь-36. Правда и ложь», их реакция была крайне отрицательной. Многие не скрывали своего возмущения и требовали ответа от АНО «Мемориальный музей политических репрессий "Пермь-36"» «Мы свидетели преступления против общества. Самого настоящего, циничного, злобного преступления. Потому что такое организовывать для того, чтобы воздействовать на молодые неокрепшие души - это хуже убийства, это во много раз хуже убийства, потому что здесь готовят молодых людей к самым низменным деяниям!» - отозвался на увиденное Владислав Максимович Ковалёв (полковник внутренней службы в отставке, заслуженный врач России), и мы не могли с ним не согласиться.
            
            Масса потрясенных отзывов прозвучала в интернете после публикации видеосюжета. Немногочисленные защитники музея при этом утверждали, что это видео не имеет отношения к форуму «Пилорама» (всем сомневающимся в достоверности наших материалов мы можем предоставить ряд полноценных многочасовых видеосюжетов).

Когда прямой вопрос о допустимости подобной «культурной» программы был задан на выше упомянутом брифинге, Т. Марголина попыталась уйти от ответа, сняв с АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» ответственность за содержание форума: «Я думаю, что у нас на «Пилораме» за эту линию отвечают специалисты такого жанра как рок. Это особая субкультура молодёжи... стоит вот такую профессиональную встречу с теми кто эту площадку организовывал встречаться. Вы наверное обратили внимание, что она была не в музее». Напомним, что, в частности, В. Обломов и другие барды, позволявшие себе ругательства и оскорбительные русофобские высказывания, выступали на главной сцене «Пилорамы», находившейся на территории музея. На возражение нашего активиста Т. Марголина с нажимом повторила: «Она была не в музее!» - и продолжила свою линию «просвещения»: «Есть такое понятие молодёжной субкультуры и поэтому там несколько всё по-иному чем в классической или во взрослой культуре… Но вопрос, тот репертуар и те коллективы, которые туда приезжают… точно не со мной об этом говорить, а со специалистами этого жанра. Но если это начинает эмоционально не приниматься кем-то – это повод для того, чтобы это обсуждать: что на следующей "Пилораме" может или не может быть...»

Обозреватель культуры радио «Эхо Перми», а также программный директор «Пилорамы» (т.е. человек, ответственный за содержании «культурной» части форума) Н. Соловей несколько сменила жанр и стала отвечать в духе «не нравится – не смотри». Интересная позиция. Активисты движения «Суть времени» возмущены совсем не тем, что им всего лишь «не нравится» содержание «культурной» программы, а тем, что явно низкокачественный и пропагандистский материал транслируется для широкой общественности, включающей в том числе и семьи с детьми. Песни с «рок-сцены» прекрасно слышны в палаточном лагере, т.е. возможности «не смотреть, если не нравится», нет. Или организаторы форума будут делать вид, что не знали об этом? Другая сторона нашего протеста против подобных провокаций состоит в том, что и сам форум «Пилорама», и его организатор АНО «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"», получают финансовую поддержку от краевого бюджета. Наше мнение состоит в том, что общественность должна быть в курсе, на что уходят средства края, выделенные на «гражданское просвещение и патриотическое воспитание молодежи». И что краевой власти следует отреагировать на происходящее, приняв соответствующие меры.

              Итак, активисты движения «Суть времени» будут рады получить развернутые объяснения и комментарии по поводу выдвинутых претензий, избавленные от перечисленных выше недочетов, бестактности и некорректности. На наш взгляд, предъявленных обвинений достаточно для того, чтобы поставить вопрос о целесообразности поддержки некоммерческой организации «Мемориальный музей истории политических репрессий "Пермь-36"» краевой и федеральной властью при сохранении всех указанных тенденций. И в особенности провокационным в описанном выше контексте окажется обсуждаемое сегодня включение музея в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Активисты движения «Суть времени» вели и продолжают целенаправленное противодействие подобному развитию событий.

Магданова Лариса, пермское отделение движения "Суть времени"
eotperm.su
http://vk.com/eot_perm
eot_perm.livejournal.com
e-mail: eotperm@gmail.com