виртуальный клуб Суть времени

Цитата из сообщения Сутьинформбюро:

ЗА «ОСКАРОМ» ПОЕДЕТ «ЦИТАДЕЛЬ»
Только этот фильм «соответствует масштабу нашей страны»
Полное сообщение читайте здесь, в нашей Газете.

***
Удивительное создание — человек!

А ещё удивительнее — человек искусства!

Насколько же всё-таки не исследована ещё эта область нашей психологией (и прочими "логиями")! Область, где гуляют гении, ловя в метафизическом тумане своих муз... Ах, незадача! Опять тянет на пашквиль. Не иначе — зависть к "нашему всему" и к творческой интеллигенции вообще душит. А как иначе это тяготение объяснить?

Наблюдая за творчеством многих наших творцов, из которых Никита Сергеевич, можно сказать — первый среди равных, замечаешь раньше или позже одну и ту же занимательную вещь, один, я бы даже сказал, один феномен, который с определённого момента начинает прямо-таки бросаться в глаза: до 1985, ну, максимум, до 1987 года все эти творцы — уважаемые люди, любимые и превозносимые в своей стране, которая тогда называлась СССР — творили именно такие произведения искусства (киноискусства в данном случае, хотя, убеждён, феномен затрагивает художника вообще — как человека, активно пользующего один из способов познания, как в естественнонаучной, так и в религиозной картине восприятия мира¹), за которые они и заслужили уважение и любовь народа, а также льготы, награды и прочие материальные блага, которые им давал тот же народ, обеспечивая возможность беспроблемно и беззаботно создавать шедевры и просто хорошие, поучительные произведения. Не говоря уж о возможности бесплатного и, чего уж там стесняться, лучшего в мире образования — опять же: как в области театра и кино, так и в области музыки и других видов искусств.

При этом, деятели искусства всегда всем давали понять, что их хлеб ну ни в какое сравнение не идёт с хлебом шахтёра, хлебороба, рабочего, офицера! Их хлеб — действительно твёрд, тяжёл, жёсток и чёрств! Разве не правда? Разве это не так? Коллеги! Положа руку на сердце, как перед Богом, а?

Доля правды в этом есть. Хлеб наш тяжёл. Но и лёгок одновременно. Это — тема большого ненаписанного исследования. Одно только важно: не надо сравнивать труд творческой интеллигенции с его художественным поиском и муками творчества с трудом шахтёра. Вещи это — совершенно разные. Сравнивать их означает заниматься манипуляцией сознанием слушателя, читателя и почитателя, согласно и с умильной улыбкой кивающего головой.

Ну не принимает мысль художника образа в материальном мире, если нет для этого образа нужного материального субстрата: киноплёнки, холста, мрамора, рояля, наконец, и многого-многого другого! Так зачем же сравнивать труд нефтяника, добывшего нефть, с трудом художника, работающего зимой в отапливаемой мастерской? Как ни крути: оба нужны друг другу, даже если они в данный конкретно-исторический момент так и не думают. И главнейшая, экзистенциальная задача художника (отчасти — задача родителей, власти, образования) — убедить народ, его содержащий, в том, что он народу нужен. На манипуляции сознанием далеко не уедешь: право на творчество нужно доказывать и обосновывать: образовательная, воспитательная его составляющая, привитие людям чувства прекрасного и высокого, а не безобразного и низменного, последовательное и честное исследование добра и зла, духовное руководство людьми на узком, извилистом и трудном пути к добру и благу, а не на широкой мощёной дороге к погибели — вот некоторые из главных основ и доказательств правомерности и легитимности человека в его деятельности художника. (И не надо говорить, что добро и зло — одно и то же, две стороны одной медали, что путь вверх и путь вниз равны и пр. Сыты релятивизмом и агностицизмом² по горло. Довольно постмодернистской мути!)

На что же любили и любят жаловаться те деятели искусства, кто пережил перестройку-1, потворил в свободные ельцинские, а некоторые из них — и в нынешнее время и был оценён быть достойным микрофона, телекамеры, журналистского диктофона?

Ну, о том, чтоб тем или иным способом пнуть Сталина и большую, сильную и заботливую Мать по имени Родина, давшую им всё, что они имеют, взрастившую их, любившую их, оберегавшую, помогавшую, выведшую из грязи в князи — я уж и не говорю. Это у подавляющего большинства нашей творческой интеллигенции в последние 25 лет (а может быть, на самом деле уже и со времён хрущёвского прерывания связи времён — так называемой «оттепели» — только тогда ещё тайком, на кухнях) — вместо поздороваться.

Жалуются практически сразу и практически все (те, кто не жалуется — либо не попадают в СМИ, либо количество таковых стремится к нулю) — на то, как же им было плохо, как же их зажимали, как же они задыхались и не могли свободно творить в тёмные и мрачные советские времена!..

А если рассказывают о тех, кто уже не живёт, но был знаменит и любим — либо всенародно, либо в узких кругах элиты нашей интеллигенции, отличающейся особенной глубиной восприятия окружающей действительности (прошу никого не обижаться — я это не без уважения написал: были и есть, хочется верить, люди гениальные не только в творчестве, но и в восприятии такового), любящей, например, всего Тарковского — даже и там, где слабовато и, может быть, не нужно³ — то обязательно будут много и нудно говорить не о поисках, не о художественном методе того артиста, о котором речь, но о том, как же ему (ей) было плохо, как же его (её) зажимали, как же он (она) задыхался (-лась) — и ну невозможно было свободно творить в тёмные и мрачные советские времена!..

В связи с Тарковским, кстати, никто не заостряет внимание, например, на том, как бережно отнёсся к нему Vater Staat⁴, при съёмках фильма «Сталкер», который я бы безо всяких «но» занёс в раздел «кино не для всех» — т. е., фильма заведомо не кассового, не «бэстсэллера» и т. д. Стоит напомнить детали.

Итак, «Сталкер» — фантастический фильм, снятый на киностудии «Мосфильм» в СССР в 1979 году по мотивам повести «Пикник на обочине» Аркадия и Бориса Стругацких. Одно из наиболее значительных произведений в творчестве Андрея Тарковского, который говорил, что в нём он легально коснулся трансцендентного. Производство фильма сопровождалось множеством проблем и заняло около трёх лет. При проявке плёнки практически полностью погиб первый вариант, и картину переснимали трижды, с тремя разными операторами и художниками-постановщиками. Фильм получил Приз международного жюри на XXXIII МКФ в Каннах в 1980 году. Это мы читаем в «Википедии»⁵.

Говоря о Тарковском и «Сталкере», рассказывают, конечно, что режиссёр постоянно переписывал сценарий прямо по ходу съёмок, что его всё время не устраивали результаты, что над сценами, длящимися всего несколько секунд, работали по нескольку дней. «В сентябре—октябре 1977 года съёмки продолжили, с новым оператором (Леонидом Калашниковым) и художником постановщиком (Шавкатом Абдусаламовым, который сменил Александра Бойма). Однако весь этот материал Тарковский забраковал. Началась зима, а такая натура никак не укладывалась в сценарный ход событий картины... В октябре 1977 года сценарий, который по-прежнему не устраивал Тарковского, в очередной, уже в восьмой или девятый, раз переписан. Метод проб и ошибок, когда режиссёр никак не мог объяснить авторам сценария, чего же он хочет, в конце концов, дал результат... В конце концов с третьего захода фильм был полностью переснят с июня по декабрь 1978 года⁶.»

Рассказывая, обычно восхищаются тем, как Тарковский творил «Сталкера», насколько он был требователен к себе и людям, как он искал в процессе съёмок, как тщательно и внимательно относился к творческому процессу! И это всё — так! Это — здорово! Таким и должно быть творчество! Я тут совершенно не ёрничаю. Я сам тоскую по возможности так работать над любимым предметом — по своей главной, прямой специальности. Это — в идеале — нормальный и единственно правильный процесс работы художника-перфекциониста (а может ли называться художником не перфекционист?!) Только вот, такая работа возможна лишь в идеале. В обществе, которое, наверное, можно было бы назвать «раем на земле». В обществе победившего коммунизма? Не знаю. Это — фантазии. Реальность в том, что тоталитарное общество СССР 70-х годов, общество так называемого развитого социализма давало возможность художникам типа Тарковского, Сокурова⁷, Параджанова⁸ творить так, таким образом, как это описано в случае со «Сталкером», как это невозможно себе представить в обществе свободы и демократии, царящих в так называемом Западном мире, в том обществе, на столбовую дорогу и магистральный путь которого так жаждут выйти сегодня наши власть предержащие.

Разве мог бы Тарковский, живи он сейчас (у нас ли, в Штатах ли, в Италии ли — всё равно) позволить себе так работать? (Я уж не говорю о том, нужен ли был бы он, был бы он востребован вообще такой и с таким творчеством сегодня — опустим это для ясности.) Разве разрешил бы ему продюсер угробить столько дорогой плёнки «Кодак» сегодня? Угробить столько времени?

Следует добавить, что фильм при таком методе работы вышел за рамки бюджета на гигантскую сумму более 300000 рублей (1978 год!) и что бюджет его составил более одного миллиона (!) рублей (молодым сразу хочу сказать, что буханка-«кирпич» чёрного хлеба стоила в гастрономе в Ялте, где я рос, 16 копеек, если я правильно помню).

Обо всём этом рассказчики, восхищённые творчеством и личностью Тарковского, обычно не говорят. Наоборот, в таких разговорах до и после экзальтированных словоизлияний на тему «Сталкера» непременно пинается Советское государство, постоянно мешавшее художнику.

Часто у нас возмущаются тем, что сейчас, мол, у нас кино продюсерское (попросту говоря: кто ужинает девушку, тот её и танцует), а раньше было режиссёрское... На самом деле, раньше тоже был продюсер (кстати, под обтекаемым словом «раньше» скрывается словосочетание «в советское время», а «продюсер» в кинематографическом смысле — это «директор картины», если я не ошибаюсь). Продюсер генеральный — продюсер не только в кино, но и продюсер всех театров, всех издававшихся книг, всех концертов, да и вообще всего. Звали его Слава Капээсэс. Именно при нём было возможно то самое режиссёрское и, отчасти, я бы сказал, даже актёрское (несмотря на весь авторитаризм, который свойственен режиссёрам профессионально и неизбежно) кино, которое мы все до сих пор так любим. Потому что он, продюсер этот, был как отец. Ему не нужно было «девушку танцевать», «поужинав» её предварительно, поскольку она для него была в роли дочери, а не бляди⁹. Он мог дать денег дочери просто так. Потому что она — член семьи. Потому что она — талантлива и ей нужен новый рояль или новая творческая группа для пересъёмок «Сталкера», потому что братья её и сёстры навкалывали столько, что появилась возможность взять у них ещё немного больше и дать ей для того, чтобы она создала для них что-нибудь прекрасное... Ну а «девушка» (работники искусства), понятное дело, не всегда была довольна, когда её осаживал папа. Конечно, быть отцом — дело очень ответственное и непростое. И конечно, в большинстве случаев, отец воспринимается как нечто суровое, строгое и даже несправедливое, особенно если отлупит за то, что взрослый 2,5-летний уже человек упорно и последовательно пытается покакать в штаны, вместо того, чтобы сесть на стоящий рядом горшок...

Ну, бывает так, что отец и лишний раз отдерёт за уши. Не без этого.

Не пора ли привыкнуть к тому, что в свободном и демократическом обществе успех художника в подавляющем большинстве случаев так или иначе прямо пропорционален наличию и количеству у него тех или иных качеств чисто проститутского характера? Не отношения ли сутенёра и проститутки описывает вежливое словосочетание «продюсерское кино» в применении к сегодняшнему кинематографу?

Налицо острая некогерентность¹⁰ мышления и высказываний взрослых, хорошо образованных и уважаемых людей, говорящих о себе и своих значительных достижениях или о других и их колоссальных достижениях в советское время и тут же заявляющих, что их давили, душили, гнобили и т. д. в то же советское время. Сейчас никто не гнобит и не душит. Где успехи? Где «Сталкер-2011»? А на хрена он нужен?!

Особенно забавно (и горько), когда люди знаменитейшие, великие мастера своего дела, достигшие высот своего творчества именно в Советском Союзе и благодаря всему тому, что было в Советском Союзе и тому, чем он был, начинают почём свет ругать то прошлое, в котором их любила и боготворила вся страна, весь советский народ.

Немало рассказов подобного рода я слышал в программе, которая, кажется, называлась «Линия жизни» по РТР-Планете, и где «звезды и светила, герои рубежа XX - XXI веков, которые боролись за право выразить себя, бросали вызов привычным представлениям об искусстве, шли против течения, следуя своей линии жизни — © http://www.tvkultura.ru», рассказывали, сидя на сцене, очень часто и главным образом о большой любви к себе в искусстве¹¹, следуя, видимо, девизу «сам себя не похвалишь — никто тебя не похвалит».

Однажды — в такой ли передаче, или в другой — Майя Михайловна Плисецкая¹² выдала такое, что я чуть было тарелку с ужином на пол не уронил. Она сказала, что она никогда не забудет того, что 5 лет была невыездной — с 1953 года и по 1958, когда, будучи уже 33-летней народной артисткой РСФСР, она впервые, кажется, поехала с театром на гастроли в США. А что же было у нас вообще в области балета в 1953 году? Цитирую: «На «главной сцене страны» в то время царили Семенова, Лепешинская, Мессерер, Головкина... в 1953 г. Плисецкая стала «невыездной»: ставка в Большом была сделана на Уланову»¹³. Что ни имя — легенда, глыба и гений. Было кому представлять наш великий балет за границей? Было! Далее источник сообщает: «Да, зал взрывался аплодисментами, когда Майя выходила на сцену. Но у нее был репрессированный отец, бывшая ссыльная мать, родственники за границей и «пятый пункт» в паспорте». (Можно подумать — oh, mein Gott! — что у великого советского пианиста Эмиля Гилельса¹⁴ или у балерины Суламифи Мессерер¹⁵ «пятый пункт» в паспорте был шестым!) Поэтому её и не выпускали. Целых пять лет. Какой ужас и кошмар, однако!

Что же всё-таки Родина дала ей взамен? Как Родина попыталась искупить свою вину перед примой за те самые долгие-предолгие пять невыездных лет?

Надо сказать, что я никогда особенно не интересовался танцем вообще и балетом в частности (я, разумеется, не музыку имею в виду), поэтому, кроме того, что Плисецкая — Народная артистка СССР (1959!), Герой Социалистического Труда (1985), потрясающе содержательно играет в танце, является женой очень хорошего советского композитора Родиона Щедрина и обладает очень притягательной, красивой фигуркой, ничего особенного о ней я больше не знал. Но теперь я знаю, что она:

• трижды кавалер ордена Ленина (1967, 1976, 1985),
• заслуженная артистка РСФСР (1951)
• народная артистка РСФСР (1956)
• народная артистка СССР (1959)
• лауреат Ленинской премии (1964)
• кавалер орден Почётного легиона (Франция) (1986)
• кавалер ордена искусств и литературы (Франция) (1984)
• Герой Социалистического Труда (1985).

Ещё одна вечно недовольная особа (может, у неё просто выражение такое на лице?) — Галина Павловна Вишневская. Практически, каждый раз, появляясь на экране или где ещё, она считает, видимо, своим долгом сообщить, что её мужа — великого (без сомнения) виолончелиста Ростроповича — всячески зажимали и не давали ему хода в СССР. Оставим без внимания умный тактический ход знаменитой певицы и её мужа, позволивший им свалить уехать за границу в 1974 году и извлечь огромные дивиденды не только с помощью своего музыкального мастерства, но и благодаря оппозиционистскому ореолу борцов за свободу творчества и взглядов в тоталитарном советском обществе¹⁶.

Читаем, как великого советского виолончелиста Мстислава Леопольдовича Ростроповича «зажимали» в Советском Союзе, и трепещем:

• Сталинская премия второй степени (1951)
• Ленинская премия (1964) — за концертно-исполнительскую деятельность (1961—1963)
• Заслуженный артист РСФСР (1955)
• Народный артист РСФСР (1964)
• Народный артист СССР (1966)
• Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «За освоение целинных земель»
• Золотая медаль на первом в СССР конкурсе молодых музыкантов (1945).
• 1-я премия на Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Праге (1947).
• 1-я премия на Международном фестивале молодёжи и студентов в Будапеште (1949).
• 1-я премия на Международном конкурсе имени Гануша Вигана в Праге (1950).
• Музыкальная премия Grammy (1970)
• Человек года — Франция: 1970
• 26 лет Мстислав Ростропович преподавал в Московской консерватории, семь лет был педагогом Ленинградской консерватории...

Добавим от себя, дрожа и оглядываясь, что маэстро подавил собой и своим авторитетом всех в СССР, в частности, задушил кафедру своего учителя Семёна Матвеевича Козолупова. Иными словами, добился, практически, следующего (перефразируя): «Мы говорим — Ростропович, подразумеваем — виолончель, мы говорим — виолончель, подразумеваем — Ростропович». Интересно, а чего мог бы добиться маэстро, если бы его не «зажимали»?

Какой же контраст этому всему — самовыпячивающемуся и самопиарящемуся, этой неудовлетворённой гордыне — Святослав Теофилович Рихтер¹⁷— величайший пианист всех времён и народов! Бруно Монсенжон¹⁸ как типично западный человек, конечно же, уже даже самим названием «Несгибаемый» («L´Insoumis») не мог не пнуть мёртвого льва (СССР) в своём замечательном почти трёхчасовом фильме-интервью с Рихтером. Имелось в виду, наверное, то, что Рихтера, мол, всё время гнули и сгибали, а он не гнулся и не сгибался. Но фильм получился не об этом.

Пианист, который вообще, практически, никогда ранее не давал интервью, а если его всё ж удавалось о чём-то спросить, то говорил что-то вроде: «Давайте, я вам лучше сыграю», и вдруг в течение последних пары лет жизни рассказавший Монсенжону перед камерой обо всей своей жизни, упомянул лишь как-то вскользь и нехотя о расстрелянном отце, внимания на этом не заострил (прошу при этом заметить, что фильм снимался в 1995-1997 годах, когда на таких вещах все, кому не лень заостряли всё, что ни попадя). Рассказал ещё о паре анекдотических случаев слежки за собой и ещё о чём-то, прибавляя всё время: «Ну, это всё меня никогда не интересовало».

Знаменитый Сол Юрок¹⁹ и иже с ним уговаривали Рихтера остаться в Америке во время триумфального американского турне в 1960 году, а он не захотел. Хотя его, надо полагать, «зажимали» при советском строе не меньше, чем Ростроповича — только он об этом почему-то не говорил. А вот по всему Советскому Союзу два раза ездил — по Сибири и Дальнему Востоку, на автомашине, играл в школах, домах культуры, нередко, на разбитых, расстроенных пианино, бесплатно, для детей, для трудового люда и провинциальной интеллигенции.

Пропасти, миры, вселенные лежат между требованиями требовательнейшей публики к артисту и требованиями настоящего артиста и человека к себе самому! «Я себе не нравлюсь... это — так», — говорит величайший музыкант XX века в самом конце этого наполненного трагизмом постоянного неудовлетворения своим творчеством и самим собой фильма, этого интервью-исповеди.

Какой контраст с великими и большими, всенародно уважаемыми и любимыми, награждёнными-перенаграждёнными в советские времена и в нынешние РФ-ские тоже, алчными и гордыми — с теми, которые ещё живы сейчас, и то и дело, используя любую медийную возможность, пытаются нам — тем, кто их любит и уважает — доказать, что они-то, оказывается, всё же — карлики.

И вот, после всего вышеизложенного, одна мысль, одна мысль не оставляет меня: так называемая цензура отнюдь не угнетала человека творчества в советское время, а напротив, организовывала его, помогала ему делать лучшее, а не просто хорошее, выкристаллизовывала из насыщенного раствора чистые и лучистые многогранники, отводя всякую бурду в сторону. Смею предположить, что в большинстве случаев это было именно так. И это — тема ещё одного большого ненаписанного психологического исследования. Докторской? «Благотворное влияние цензуры на творческие способности человека». Хороша тема?

Патерналистское по сути государство²⁰, каковым являлся Советский Союз, давало Никите Сергеевичу Михалкову и его коллегам по цеху, равно как и писателям и художникам тем или иным способом, в том числе и с помощью так называемой цензуры, понять, что именно требуется для того, чтобы произведение искусства делало человека, для которого оно создано, человека, переживающего его, лучше, умней, добрей...

Как-то попытались мы с другом — замечательным музыкантом, интеллигентом из архитекторской и художнической московской семьи (т. е., человеком, если можно так выразиться, знающим об искусстве не понаслышке) — пофантазировать, куря на балконе, на тему: каким термином было бы правильнее назвать такое проявление современного искусства, как если художник, например, снимет штаны (скажем, в Пушкинском музее — а что? — «площадка», что надо: там теперь, кажется, сильно уважают современное искусство, если я не ошибаюсь) и прилюдно покакает? Будет ли это «перформанс»²¹, «акция»²² (может, всё-таки, «хэппенинг»²³?) или просто «инсталляция»²⁴?

К единому мнению пришли не сразу. В конце концов, решили, что пока какает — это «акт» (вот пишу сейчас, и зудит в голове мыслишка, что ошиблись: всё-таки это — «хэппенинг»!), когда уже накакал — это «инсталляция», ну а всё в целом — конечно же, «перформанс». Особенно, если много накакал.

И вот, настали суровые времена: государство-отец ушло в небытие. Перестало следить за «перформансом» неусыпное отчее око²⁵. Чадо, оглядевшись вокруг и облегчённо вздохнув, немедленно начало совершать «акт», следствием которого оказалась та самая, вот уже более 20 лет лежащая на историко-культурном пути многонационального русского народа и всё увеличивающаяся, к сожалению, «инсталляция», одним из довольно крупных катяхов которой и стали «Утомлённые солнцем — 2» по кличке «Цитадель».

Думаю, при том вкладе в консциентальную²⁶ войну, ведущуюся широкими кругами мировой элиты против России и русского народа, который привносит Никита Сергеевич Михалков в целом, а данным «шедевром» кинематографического искусства в частности, есть шансы на «Оскар» под крышей Американской академии кинематографических искусств и наук²⁷. А там — и на Нобелевскую премию мира можно потянуть... Ась? Режиссёрам не дают? Так всё ж течёт, всё изменяется! Американская крыша прикажет — дадут.

При всём этом, насколько я в курсе, мастер всячески манифестирует себя человеком верующим, православным. Как было бы нужно напомнить ему как брату, предупредить: «Сказал также Иисус ученикам: невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят; лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих» (Евангелие от Луки, 17, 1-2)! Да вот только услышит ли?..

Хочется верить, что молодых художников — тех немногих, кто учится думать и любить искусство в себе, а не себя в искусстве — сегодня уже достал весь этот декаданс²⁸. Что они уже хотят по-другому. Но пока, может быть, ещё не могут, не умеют, ещё учатся, работают над собой и своим сознанием, учатся сложности и красоте мироздания, человека и мышления... Хочется верить, что каша в голове мало-помалу перестаёт быть любимым блюдом,

что крыша у них уже не едет.

А.Сиденко.
Оригинал заметки см. здесь:
http://rugraz.net/index.php/grotesk/790-za-oskarom...

Примечания:
_______________________________