виртуальный клуб Суть времени

  Сергей Азарнов

   «МЫ – СИЛА»
   Несколько слов к статье С. Е. Кургиняна
   «Шок будущего»

Явственно представляю себе те сомнения и переживания, кои терзают Сергея Ервандовича, добровольно возложившего на плечи свои «бремена тяжкие, неудобоносимые». (Оговорюсь, что выбранный мною несколько высокопарный слог ничуть не способ как-то уязвить автора, а попытка найти правильный тон в обсуждении упомянутого им феномена). Если говорить о грозе, прошедшей над нашей державой, как о буйстве криминальной антисистемы (взгляд, для удобства, весьма упрощенный), то волей-неволей приходится снять шапку – так высоко придётся задирать голову перед чудовищной величиной этого явления. И вот мы видим, как порождение революции – советскую систему – пожрало её же отражение, её тень на стене – советская антисистема! Как случилось, что эта шварцевская «тень» разрослась до такой величины, что смогла сожрать своего хозяина?

Положим, Кургинян совсем не случайно упомянул «антисистему» Гумилёва…. И, безусловно, не в том только смысле, чтобы её не путали с той советской криминальной, о которой он говорит. (Или мне только так кажется?) Вот тут я бы остановился.

Беды, постигшие нашу страну в начале прошлого века, были таковы, что выжгли лучшую и наиболее дееспособную часть народа. Это не моральные, не экзистенциальные, не метафизические, а совершенно конкретные «физические» потери и притом потери тектонических размеров. Оставшаяся часть населения была не только «менее качественна», но и деморализована в цивилизационном смысле, поскольку потеряла системные связи привычного уклада. Это не проходит бесследно, не заживает, поскольку сам образ заживления ран тут неприменим. Всякое общество следует рассматривать в его движении! И не просто в движении, а в векторном движении по своеобразному минному полю, да вдобавок ещё и обстреливаемому гаубицами. Есть такие счастливцы, которых лишь задевает осколками. Некоторых недалеко отбросит взрывом, а некоторые обречены натыкаться на всякую мину на своём пути. Их швыряет с одного края поля на другой, они теряют ориентацию, сворачивают в сторону и могут вовсе погибнуть. И каждый раз, приходя в сознание, они вынуждены осмысливать то место «на карте сущего» (с), в котором оказались на этот раз. А без этого не определить вектор дальнейшего движения. А главное, кто именно будет осмысливать и определять?...

Ох уж эти «определители»; как тяжело с ними! Сколько собственных «комплексов», тайных «стыдных» страстишек, бредовых фантазий и личной неприязни оформляется в их «определениях»! И если признать, что все прогнозы футурологов есть лишь отражение их собственных предпочтений, то какая же грязь может воплотиться в реальное законоуложение, дорвись наши «определители» до власти!

Нас выжгли дотла. А на выжженном поле есть, где разгуляться! Никто не мешает, ни в чём нога не запутается. Полная свобода для подонков всех мастей, пожелавших выразить доступным им способом свою самость. А стране приходилось «выбирать» над бездной. И кто ж виноват, что не хватило ума, таланта, осмотрительности?.. Что были упущены счастливые возможности, что обычное человеческое скотство не было уравновешено разумностью и благожеланием?

Криминальная антисистема вызрела не вдруг. Она таилась до поры на всех этажах общественного бытования, от властных коридоров, до коридоров тюремных. Но ведь была же некоторая высшая справедливость и в безусловно крайне несовершенной советской системе! Я сейчас с тоской и удивлением вспоминаю своё пионерское детство. По крайней мере, человек от младенческих яслей до скучных ПТУ и университетский лавок находился на государственном иждивении. Почему государство заботилось о детях и их полноценном развитии (пусть и в определённой идеологической парадигме)? Потому, что оно было злодейским, людоедским и криминальным?! Ну ведь нет же…

В чём же тогда сила криминальной антисистемы? Как сумела она набрать такую мощь?! Тут я поставлю большой вопросительный знак, но не на слове «в чём», а на слове «сила».

Ну, хорошо… А в чём сила криминального мира? А в том, что он пуповиной связан с древними, никак не изживаемыми механизмами человеческого обустройства. Воровское «общество» неформально (или формально лишь в крайне незначительной степени). Их «правда» неформальна, их понятия о справедливости неформальны, а, значит, по-своему искренни. В поисках собственной правоты криминал ставит на одну доску все проявления человеческой морали (или аморальности), не делая разницы между «низким» и «высоким». Так ведь и «природа» делает то же самое! Это как в том анекдоте, где пахан пеняет сокамернику за то, что тот убил крысу, стащившую у него пайку: «Я вор. Ты вор. Она тоже вор… За что ты ей вышак назначил?».

Когда рванула мина, заложенная ещё большевиками с их национально-территориальным размежеванием, взрыв был слишком силён. Этот последний удар расколол страну. И оказалось, что всё здоровое, всё способное к сопротивлению ещё даже не проклюнулось. Прежнее, перенесшее на своём горбу все лихолетья, в условиях раскола оказалось неопытно, по-стариковски наивно, оно готово было верить всему. А антисистема, родившаяся ещё в Гражданскую войну, пересидевшая все режимы и чистки, понаторевшая во лжи и для приличия рядящаяся в самые красивые одежды, вышла из своих углов, чтобы жрать. Она всегда хотела только жрать. Она больше ничего не умеет, ни для чего другого не приспособлена. И она слишком примитивна, чтобы иметь совесть или хотя бы планы на будущее.

Когда плесень разрастается на смертельно больном, но живом ещё организме, она кажется непобедимой. И так или иначе она дожрёт своё.

Но есть одно обстоятельство. Последняя взорвавшаяся мина не выжгла людей. Время не положило их под топор, и они смогли завершить цикл. В том, этническом смысле, который разбирал в своё время Лев Николаевич Гумилёв. Они оставили семя и это семя, повинуясь законам природы, проросло.

Появившуюся на обломках Советского Союза антисистему, о которой говорит Кургинян, я бы даже не назвал криминальной. Криминал (ну так, как я его понимаю, в смысле воровского сообщества) имеет своеобразную здоровую структуру. А антисистема ничего здравого в себе не несёт – это только плесень, неспособная существовать самостоятельно. А ведь самый надёжный способ борьбы с плесенью – просто проветрить и высушить помещение. При всей своей необоримой мощи антисистема слаба, потому, что она не от мира сего. Она противоречит не только кантовскому «нравственному закону», но даже тем, заложенным в человеке рефлексам, которые заставляют его тянуться к себе подобным. «Человеку нужен человек»(с). Только этот принцип действительно необорим (вот почему я смеялся, дочитав до конца «1984» Оруэлла).

Так же и шок, испытанный Сергеем Ервандовичем, кажется мне странным (не лукавым, ни боже мой, но странным), и прежде всего потому, что именно этого (того, что он увидел) и следовало ожидать. Это не «дети цветов» (в Ленинграде в самом начале «перестройки» появилось что-то подобное, но к осени засохло, как экзотическая пальма), это не протестный «электорат» и не лимоновские извращенцы (в переносном смысле)… Это та, неминуемо здоровая поросль, которой просто не может не быть в отсутствии раскидываемого везде напалма и которая способна заглушить самые буйные сорняки одним только фактом своего существования.

Но, разумеется, под лежачий камень вода не течёт. «Факт существования» хорош для эволюционных процессов. Их могут позволить себе волки или слизни. Для человека это слишком большая роскошь. По этой причине подобные «школы» следует развивать и… как бы… укрупнять. Пусть на следующий год съедутся не триста, а три тысячи человек.

Давайте вспомним мусульман города Москвы! Они ведь не поехали на Поклонную гору. Они уселись прямо на мостовой у мечети, запрудив улицы. Это не намаз. Это акция!!! Это море спин, согнувшихся в сторону Мекки, ясно и недвусмысленно говорит: «Мы – сила!»