виртуальный клуб Суть времени

В прошлую пятницу в Первомайском сквере прошел пикет родительской общественности, организованный при поддержке участников движения «Суть времени — Новосибирск».

Тогда же мы обещали, что этим мероприятием откроется серия акций в защиту детей, инициаторами которой выступают «Суть времени» и общественная организация «Родительское всероссийское сопротивление» (РВС). Учредительное собрание Новосибирского отделения РВС состоялось в субботу, 2 февраля.

9 февраля в Москве представители родительской общественности со всей страны соберутся на съезд в колонном зале Дома Союзов.

А сегодня, 3 февраля, только что образованная родительская организация совместно с «Сутью времени» провела очередной пикет на традиционном месте — в Первомайском сквере — численностью в 70 человек. Максимально разрешенное по закону для этого места количество участников было, как и ожидалось, превышено, но это не помешало провести акцию чётко и без происшествий.

Лозунги, стенды и транспаранты освещали позицию родителей-патриотов по самым острым темам, касающимся социального положения наших детей:

• против принятия «ювенальных» законов
• против новых стандартов Минобразования
• в поддержку «закона Димы Яковлева»
• за возрождение советской системы защиты детства.

Самый болезненный вопрос, нашедший свое отражение на транспарантах, — судьба российских детей, убитых и изувеченных после усыновления за океан. 7 плакатов было посвящено жертвам американского беззакония, оставившего ввезённых из-за рубежа детей без защиты.

Прохожие, глядя на транспаранты, с готовностью откликались на призыв принять участие в опросе, посвящённом закону Димы Яковлева, поставить подпись против внедрения в России ювенальных технологий, а также против разрушительных реформ в образовании.

И только одна женщина с озлобленным лицом осмелилась обвинить участников мероприятия в том, что они «на самом деле» защищают интересы власти, ущемлённой «актом Магнитского».

Специально для неё был заготовлен стенд, разъясняющий наше отношение к власти.

Ещё несколько прохожих, попавших под влияние либеральных мифов, пытались поспорить с нами «на статистике», доказывая, что «в среднем» в Америке нашим сиротам будет лучше, чем у нас. Непонятно, правда, как высчитывать это «среднее», если на одном из концов шкалы — ничем неизмеримая боль замученных детей... Но к доказательному аналитическому разговору участники пикета были готовы. На основе проведённого новосибирским отделением Сути времени исследования по вопросам международного усыновления был подготовлен информационный стенд, железно доказывающий, что ни по каким объективным критериям экспорт детей за рубеж для России не нужен.

На каверзные вопросы — а как вы собираетесь обеспечить счастливую судьбу тем сиротам, которые могли бы быть усыновлены иностранцами?, — мы отвечали чётко: необходимо возродить и развить советскую систему защиты детства.

Где взять деньги? Ответ — обескураживающе прост:

Столь же убедительным был стенд, с критикой «реформ» в сфере образования:

Чтобы представленная на пикете информация надолго осталась в памяти, прохожим раздавались буклеты и диски, разъясняющие позицию обеспокоенных родителей.

Мероприятие посетили два новосибирских телеканала, которые подробно засняли стенды с транспарантами и взяли интервью у организаторов акции.

Итогом двух дней пикетирования стали еще полтысячи подписей горожан против ювенальных законопроектов и 290 — против реформ образования. На предстоящей неделе серия пикетов в защиту наших детей будет продолжена.

1 февраля в Первомайском сквере прошёл пикет родительской общественности, организованный при поддержке участников движения “Суть времени-Новосибирск”. Он открыл серию мобилизационных мероприятий в защиту детей, против принятия «ювенальных» законов, против новых стандартов Минобразования и РАО, в поддержку «закона Димы Яковлева» и за возрождение советской системы защиты детства. Акции приурочены к московскому съезду «Родительского всероссийского сопротивления» (РВС) 9 февраля, куда со всей России поедут делегаты, представляющие родительскую общественность.

Родители приходили зачастую вместе с детьми.

Приносили также самодельные плакаты: “Нет разгрому образования под видом реформ!”, “Нет вывозу детей из России - мы не колония!” и другие.

Спешащие по своим делам люди останавливались около стендов, подготовленных “Сутью времени”. Подписывали обращения к президенту. Подписывая, говорили: «Ну наконец-то, хоть кто-то начал!», «Хорошо, что вы этим занимаетесь!», «Мы все о творимых безобразиях знаем. Готовы помочь!»

Вот как рассказывает о пикете одна из его организаторов: “Пикет получился очень динамичный, видимо, чаша родительского терпения лопнула! Готовность создавать родительское сопротивление была поддержана всеми, кто подходил ставить подписи. Многие рассказывали свои истории: несколько человек даже сказали, что уже пострадали от социальных служб. Сильно волнует людей и проблема образования: говорили, что школа превращается из храма знаний буквально в скотный двор”.

Всего на пикете было собрано 160 подписей под обращением граждан России против разрушительных тенденций в сфере образования и 288 подписей против введения в стране ювенальных законов.

Это мероприятие - только начало борьбы Родительского всероссийского сопротивления с губительными тенденциями в образовании и воспитании детей. РВС должно стать точкой опоры в войне против творящегося произвола.

Сделана последняя ставка. За нами дети! За нами страна! Только от нас зависит наше будущее!

Вопрос о зарубежном усыновлении был вовлечён в сферу политической борьбы по воле депутатов Государственной Думы РФ. Затем он стал предметом различных спекуляций с другой стороны политических баррикад. Вряд ли можно счесть достойными позиции обоих сторон, использующих в противостоянии «детский вопрос». Но коль скоро проблема вытащена на политическую арену, настоятельно требуется очистить её от мифов, клише и элементарной безграмотности. К тому же при ближайшем рассмотрении оказывается, что проблема защиты детства действительно связана с дискуссией о внутренней политике России и направлении её исторического развития.

«Детский вопрос», который внезапно взволновал российскую прессу, имеет несколько аспектов. Первый из них — это сама по себе проблема зарубежного усыновления. Она существует, исследуется, имеет свою статистику, историю, прецеденты и международные нормы. Некоторые факты могут помочь читателю составить о ней общее представление.

Соединённые Штаты Америки долгие годы, включая настоящее время, являются лидером международного усыновления (за ними следуют Испания и Италия). По данным правительственного сайта США Intercountry Adoption, за последние 10 лет американские граждане усыновили 180 тысяч детей из-за рубежа. Однако число иностранных детей, усыновлённых в США, неуклонно снижается с 2005 года, упав к настоящему времени почти в два раза:

Из каких стран граждане США усыновляют детей? Вопрос не праздный. Если из России в США за 10 лет отдали 32 тысячи детей, то из всех остальных стран Большой восьмёрки (без США) — только 400.

Действительно, страны «первого мира» отчего-то не спешат отсылать своих сирот за океан: Франция за десять лет позволила усыновить троих детей, а Германия — лишь тринадцать.

страна	количество детей, переданных в США за последние 10 лет
Великобритания	0
Германия	13
Италия	0
Канада	31
Франция	3
Япония	356
Россия	32153

Список топ-6 стран-доноров усыновления в США выглядит следующим образом: Китай, Россия, Гватемала, Южная Корея, Эфиопия, Украина.

Эти страны обеспечили 79% поступлений детей в США из-за рубежа за последние 10 лет. Видно, что экспорт детей из России в США не только на порядки превосходил коллег по G8, а вообще являлся крупнейшим после китайского. Количество усыновлений из страны-донора отнюдь не пропорционально численности её населения. Так, за последнее десятилетие из 14-миллионной Гватемалы американцы усыновили 26 тысяч детей. Россия с 140-миллионным населением передала США только в 1,3 раза больше детей. А Китай с населением, стократно превышающим гватемальское, позволил усыновить в США лишь в два раза больше своих детей (преимущественно — девочек).

Динамика усыновления в США по странам-донорам за последнее десятилетие позволяет получить более детальную картину.

На графиках хорошо видно, что число детей, переданных из России и Китая, падает в соответствии с падением усыновления в США в целом. Количество детей из Южной Кореи и Украины остаётся примерно на одном уровне. Сильно меняется динамика усыновления из двух стран: число детей из Гватемалы в 2008 году превзошло все другие страны, а в 2010 резко упало почти до нуля. Одновременно с этим стали расти цифры усыновления из Эфиопии. Что же случилось с Гватемалой и что происходит с Эфиопией?

Ответ на эти вопросы могут дать материалы института журналистских расследований Элейн и Геральда Шустеров в США, названного по имени известных американских журналистов. Институт Шустеров основан при Брандейском университете штата Массачусетс, который в 2012-м занял 31-е место в рейтинге университетов США журнала «U.S. News and World Report».

Опубликованная в результате журналистского расследования переписка посольства США в Гватемале (записи телеграфных сообщений) свидетельствует, что об эксцессах при передаче детей на усыновление в этой стране известно с конца восьмидесятых годов. Лишь недавно эти факты стали достоянием широкой общественности. Журналистка Эрин Сигал приводит цитаты из телеграфной переписки:

Сейчас мы можем недвусмысленно и с прискорбием утверждать, что в Гватемале наличествуют случаи похищения детей.

... тогда на следующий день обезумевшая мать в слезах пришла в приёмную посольства. Она сказала нам, что доверенные лица угрожали убить её, если она выдаст правду, и потому против её желания вовлекли в мошенничество на предыдущей неделе. Более двух месяцев назад, сразу после того, как процесс усыновления её пятилетнего сына через посольство был приостановлен, её трёхлетнего сына украли из дома.

... подозрительные матери явно беспокоились, документация была в беспорядке, если вообще не подделана, рассказ об обстоятельствах рождения противоречивый, поэтому мы попросили сделать анализ ДНК, только чтобы в результате услышать от доверенных лиц, что обе матери исчезли <...> вскоре после начала нашего расследования, обеих мнимых матерей постигла безвременная и жестокая гибель.

Ситуация в Гватемале, на которую официальные лица не могли повлиять на протяжении десятилетий, получила широкую общественную огласку начиная с 2011 года. До журналистов доходят вести и из других стран. В Сьерра-Леоне во время гражданской войны работники фонда усыновления отбирают детей из семей и отдают их на усыновление как жертв военных действий. В Мексике необразованным матерям приплачивают за то, чтобы они не прерывали беременность, а новорожденных увозят для усыновления. О скандалах во Вьетнаме известно уже помимо института Шустеров. Эфиопия также привлекает внимание американских журналистов:

По сведениям, которые хорошо информированные источники сообщили институту Шустеров, новые тенденции в международном усыновлении из Эфиопии недвусмысленно говорят о росте коррупции.

Так открывается неприглядная и трагическая сторона международного усыновления, связанная с деятельностью криминально-коррупционных структур. Ещё с эпохи экспорта рабов на американский континент подобные структуры имеют отчётливо межнациональный (теперь уже транснациональный) характер. В настоящее время легальная верхушка «детского бизнеса» неизбежно маскируется под различные общественные организации, зачастую финансируемые из-за рубежа.

Криминальная индустрия вокруг международного усыновления особенно быстро формируется в странах «третьего мира». И здесь стоит взглянуть на карту международного усыновления в целом. В настоящее время она отчётливо делится на блоки стран-акцепторов и стран-доноров.

В число стран-акцепторов входят США, Канада, Австралия и европейские страны. В число стран-доноров — все остальные, включая Японию, Россию, Индию и Китай. Согласно данным всё того же института Шустеров, от ряда стран-доноров регулярно поступают сигналы о серьёзных нарушениях процесса усыновления. В числе неблагополучных в данном отношении — Гватемала, Перу, Сьерра-Леоне, Камерун, Албания, Молдавия, Индия, Непал и Вьетнам. Из России и Китая такие сигналы также поступают, но в гораздо меньших масштабах.

Нетрудно догадаться, что с ростом технологий и по мере дегуманизации общественной жизни угроза и масштабы международного детского криминального бизнеса растут. Именно поэтому в мае 1993 года Бразилия, Коста-Рика, Мексика и Румыния инициировали подписание Гаагской конвенции о защите детей и сотрудничестве в отношении международного усыновления. Конвенция устанавливает гарантии интересов ребёнка и его прав, систему взаимодействия между государствами для предотвращения похищения, продажи или торговли детьми, а также обеспечивает в подписавших государствах признание усыновлений, проведённых в соответствии с Конвенцией.

Если ребёнка усыновляют в США из страны-участницы Конвенции, приёмные родители обязаны предоставить иные формы документов, чтобы подтвердить свою пригодность в качестве усыновителей. Для детей требуются документы, подтверждающие, что они действительно сироты. К усыновителям предъявляются более строгие требования в отношении обучения детей, оговаривается минимальное время (10 часов в неделю), которое родители обязаны уделять ребёнку в форме «домашнего обучения». Ведь дети, усыновлённые из-за рубежа, как правило, говорят на другом языке.

В число стран-членов конвенции сейчас входят 89 стран. В Германии, Италии, Канаде, Франции, Китае, США и в Гватемале конвенция действует, а в Великобритании, Японии, Южной Корее, Украине и Эфиопии — нет. Россия подписала Конвенцию 7 сентября 2000 года (примерно в одно время с Китаем), но пока не ратифицировала её.

США подписали Гаагскую конвенцию в 1994 году, однако в силу она вступила спустя почти 15 лет — 1 апреля 2008 года. Сейчас на правительственном сайте США в списке стран Гаагского соглашения выделены Камбоджа, Кабо-Верде, Фиджи, Гватемала, Черногория, Руанда, Сенегал и Вьетнам: США не принимает запросы на усыновление детей из этих стран. По существу, сенаторы США приняли по отношению к данным странам аналоги «закона Димы Яковлева», но со своей стороны. Очевидно, это — следствие вскрывшихся нарушений при усыновлении из стран-членов Конвенции.

Гаагская конвенция — не единственный документ международного права, регламентирующий усыновление за рубеж. Статья № 21 Конвенции ООН по правам ребёнка также посвящена этому вопросу. Напомним, что принять Конвенцию по правам ребёнка предложила Польша в 1978 году. Учитывая геополитическую ситуацию того времени, СССР наверняка имел отношение к этой инициативе. Конвенцию согласовывали в течение 10 лет и приняли только в 1989 году. СССР подписал и ратифицировал Конвенцию ООН по правам ребёнка в 1990 году, в сентябре того же года она вступила в силу. Российская Федерация, как правопреемник СССР, с 1992 года отправляет отчёты ООН по соблюдению Конвенции.

Сейчас в прессе часто ссылаются на то, что «закон Димы Яковлева» будто бы нарушает положения Конвенции ООН о правах ребёнка, однако это не так: пункт b) 21-й статьи говорит о возможности (но не обязательности!) передачи ребёнка на усыновление в другую страну. Пункт c) той же статьи обязывает подписавшую страну обеспечить при усыновлении своих детей за рубеж применение тех же гарантий и норм, что и внутри страны-донора. А согласно пункту e), для обеспечения этой цели могут использоваться двусторонние соглашения между странами. Россия следует именно этим путём, о чём мы расскажем ниже.

Что касается США, то они Конвенцию ООН по правам ребёнка подписали в феврале 1995 года, но до сих пор не ратифицировали её. На данный момент эта Конвенция действует во всех странах-членах ООН, за исключением трёх стран: США, Сомали и Южного Судана. Таким образом, США долгие годы являются ведущей страной-акцептором по международному усыновлению на планете, но до недавнего времени не принимали обязательств следовать международным нормам в этом вопросе. И лишь в 2008 году на территории штатов вступили в силу положения Гаагской конвенции.

Теперь, когда мы в общих чертах описали ситуацию с международным усыновлением в США, перейдём к России. Мы уже упоминали, что СССР принял Конвенцию ООН по правам ребёнка в 1990 году, почти за год до ГКЧП. Но в 1991 году СССР не стало. Какова история постсоветской политики в сфере международного усыновления?

Официально Российская Федерация попала на карту международного усыновления в роли донора в 1992 году. Этому предшествовал ряд событий. Во время Перестройки для советских граждан создавался образ СССР как отсталого государства в противовес «цивилизованным» странам. В результате такой пропаганды среди населения стало господствовать мнение, что усыновление за рубеж для детей — это благо. К тому же в ходе социально-экономических реформ произошло резкое обнищание и моральное падение советского народа, в результате которого число детей, оставшихся без попечения родителей, резко увеличилось. Одновременно расцвели коррупция и преступность.

Согласно неоднократным публикациям одной только «Российской газеты», на территории России начал быстро формироваться чёрный рынок международного усыновления. В результате 18 декабря 1992 года Верховный Совет России принял постановление «О неотложных мерах по упорядочению усыновления детей, являющимися гражданами Российской Федерации, гражданами других стран». Постановление горячо приветствовалось прессой того времени: либеральная общественность была возмущена «нецивилизованностью» России в данном вопросе.

Россия не имела опыта тех стран, где межгосударственное усыновление практикуется не один десяток лет, а российской законодательство оказалось слишком несовершенным для цивилизованного ведения дела [выделено ред.].

«Российская газета» от 12 декабря 1992 г.

С тех пор в отечественную статистику вошли данные о детях, усыновлённых за рубеж. Согласно им, из России отдан 95261 ребёнок, из которых 60369 (63%) усыновили граждане США.

Устройство детей-сирот в семьи у нас имеет свои особенности, как культурные, так и юридические. Обычно детей, лишившихся попечения родителей, забирают в свою семью родственники. При этом законом предусмотрено несколько способов помещения ребёнка в семью: усыновление как таковое, опекунство (попечительство) и договор о возмездной опеке (приёмной или патронатной семье). Поскольку в постсоветской России большинство граждан в той или иной степени материально нуждаются, то наиболее распространённой практикой сейчас является не усыновление ребёнка, а оформление опеки над ним. Это позволяет получить помощь от государства: на данный момент — в размере 8-9 тысяч рублей в месяц. По данным интернет-проекта минобрнауки РФ «Усыновление в России», в 2003 году 81% детей-сирот, а в 2011 году 60% — нашли семью через оформление опекунства.

С учётом практикуемых форм помещения детей в семьи, за последние 10 лет среди всех российских детей, оставшихся без попечения родителей и нашедших новую семью, лишь 6% были усыновлены иностранными гражданами.

Относительный максимум зарубежных усыновлений (10%) пришёлся на 2004 год. После принятия закона о запрете независимого усыновления в России и ужесточения политики аккредитации организаций-посредников (2005-2007 годы) число детей, переданных за рубеж, существенно снизилось. В 2011-м году иностранцы усыновили 5.3% детей от всего числа устроенных в семьи, из них 1.5% — в США. Что касается только детей-инвалидов, то в 2011-м году от всех, устроенных в семьи, за рубеж были усыновлены 14%, из них 7% — в США.

В итоге «закон Димы Яковлева» на 1,5% ослабит динамику снижения числа детей-сирот в России. Даже если бы Россия полностью запретила экспорт детей за рубеж, а не только в США, то это бы замедлило сокращение числа детей в детдомах всего на 5%, но не изменило бы тенденции в целом: количество детей без семьи в России с каждым годом уменьшается.

Однако Россия не отказывается полностью от передачи своих детей за рубеж. Какова наша политика в отношении международного усыновления? Как мы указывали выше, Россия не ратифицировала Гаагскую конвенцию и при этом является страной-донором. Значит ли это, что мы отказываемся следовать международным нормам по контролю за усыновлением своих детей? Нет. Россия занимает в этом вопросе особую позицию.

По мнению ряда экспертов, Гаагская конвенция рассчитана в первую очередь на регулирование усыновления между странами-акцепторами «первого мира» и странами-донорами «третьего мира». Но страной «третьего мира» Россия не является, поскольку, несмотря на постсоветские реформы, сохранила государственную социальную инфраструктуру, включая систему защиты детства. Эта система за последние двадцать лет претерпела серьёзные травмы и повреждения, но ещё функционирует. В свою очередь, в странах «третьего мира» подобной государственной инфраструктуры почти нет: её заменяет деятельность НКО, фондов и благотворительных организаций, в основном — иностранных.

Вот что говорит Антонио Меркадаль (Antonio Mercadal) из Испании, директор агентства по усыновлению «Детство и Будущее» (Infancia y Futuro), которое в течение 10 лет специализируется на работе с Россией: «Россия в наибольшей степени заботится о соблюдении прав детей, об их прозрачности и законности. В первую очередь они пытаются разместить детей у себя на родине и только потом, в случае необходимости, обращаются к иностранным государствам».

Почему же Россия пока не приняла Гаагскую конвенцию о международном усыновлении? По мнению Меркадаля, «это соглашение весьма противоречиво, поскольку исходит из недоверия принимающих стран по отношению к системе охраны детства в странах, из которых приезжают дети». Россия не является «принимающей страной», но её практика заключения двусторонних соглашений со странами, принимающими детей, говорит о том, что Россию заботит положение её детей за рубежом.

В качестве примера приведём историю наших взаимоотношений с США. Как известно, Дима Яковлев, не достигший двух лет, погиб в запертом автомобиле своего приёмного отца-американца в 2008 году. Ещё до этого общество волновали случаи гибели детей из России (Ильи Каргинцева, Алексея Гейко, Нины Хилд и многих других) по вине их приёмных родителей из США. Стоит заметить, что в США вообще очень высок уровень насилия над детьми. Со ссылкой на официальные данные специалисты фонда «Childhelp» утверждают: «В США наихудшая статистика среди индустриальных стран: страна ежедневно теряет по пять детей результате насилия и ненадлежащего обращения со смертельным исходом».

Наиболее резонансным стал инцидент, когда 8 апреля 2010 года приёмная мать-американка отправила усыновлённого Артёма Савельева в Россию с «отказной» запиской. В ответ на это Россия ввела мораторий на усыновление в США, и в течение последующих 15 месяцев вела интенсивную работу по заключению двустороннего соглашения.

Например, Россия настаивала на запрете отдавать детей в супружеские однополые пары (в некоторых штатах есть возможность заключать однополые браки, и при этом в законах прописано, что детей усыновляют супруги; по российским законам супруги — это муж и жена).

Когда началась работа над соглашением, выяснилось, что в США нет централизованного органа опеки и попечительства, наподобие российского. Поэтому для совершенствования системы контроля над семьями усыновителей было решено создать специальный орган при государственном департаменте.

Из справки РИА-Новости от 13 июля 2011 г.

В июле 2011 года двустороннее соглашение было подписано, а мораторий отменён. Однако в конце 2012 года «закон Димы Яковлева» вновь воспрепятствовал усыновлению российских детей в США и денонсировал соглашение. Следует отметить, что лишь малая часть этого явно политического законопроекта касается международного усыновления.

Описав нюансы поведения России при передаче детей за рубеж, мы подошли ко второму аспекту «детского вопроса» — нашей внутренней политике в сфере защиты детства. Как мы убедились, в отличие от 90-х годов, сейчас Россия отходит от политики стран «третьего мира» в международном усыновлении. И это не случайно. Число выявленных за год детей, оставшихся без попечения родителей, резко выросло в 90-х годах, продолжало увеличиваться в начале 2000-х, но в настоящее время достаточно быстро снижается до уровня начала 90-х.

По историческим причинам внутренняя ситуация в России далеко не тождественна положению в Эфиопии или в Гватемале. В то время, как постперестроечные процессы навязывали нам проблемы развивающихся стран, в чудовищных условиях и почти без всякой поддержки продолжала действовать государственная система помощи детям. Её работники выявляли и ставили на учёт детей-сирот, оказывали посильную помощь детям в трудных ситуациях. Так что в 2000-х годах российской власти всё ещё было куда выделять средства на снижение остроты детского неблагополучия.

В любом случае, России не пришлось «с нуля» создавать социальную инфраструктуру, а российские граждане до сих пор надеются на государственную помощь в решении социальных проблем. Но чтобы полноценно решать проблемы детства, нам потребуется сделать выбор между восстановлением советской (альтернативной) системы защиты детства и её дальнейшим развитием, и — глубокой реформой имеющейся системы по западному образцу.

Что выбирает нынешняя власть в лице Президента России, проследить не трудно. Помимо «закона Димы Яковлева» ФЗ № 186614-6, в «новогодние указы» Владимира Путина включены также рекомендации по доработке законов о социальном патронате и об общественном контроле (ФЗ № 3138-6 и ФЗ № 42197-6). Отказавшись от политики страны «третьего мира» в отношении усыновления, Россия продолжает навязывать себе западный путь, копируя ювенальные технологии. Так в «детском вопросе» проявляется политический выбор власти: намерение продолжить «путь на Запад» сохраняется, и мы лишь слегка меняем курс, отмежевавшись от США и пытаясь прильнуть к Европе.

^{фото с сайта НГС}

В Новосибирском метрополитене появился вагон, заполненный социальной рекламой усыновления. В рекламе призывают сделать доброе дело и взять себе одного из детей с фотографии. Крупные снимки детей-сирот один за другим наклеены на стены вагона вместо привычных кредитов и телефонных тарифов: под каждым фото ‒ имя ребёнка и телефон для усыновления. Граждане едут в метро молча, среди детских глаз, глядящих со стен вагона. Похоже, что пассажирам неловко или неуютно.

Мы уже несколько раз слышали от работников опеки о «кампании по усыновлению». Обычно детей, у которых возникли проблемы с родителями, забирают к себе бабушки и дедушки, тёти и дяди. Однако порой обрываются семейные связи, или же опускаются на социальное дно целые семьи, и дети остаются совсем без опеки родных. Так они попадают в государственные учреждения: часто говорят, — «из неблагополучных семей». Теперь примерно ясно, о какой «кампании по усыновлению» идёт речь: из неблагополучных семей дети должны попасть в новые благополучные семьи.

Интересно, что кампанию запустили именно сейчас, когда ситуация с детьми-сиротами существенно улучшилась. Вспомним ельцинское десятилетие после Перестройки, когда народ падал в социальную бездну просто «без тормозов». Тогда правозащитники и благотворительные фонды не спешили взывать к чувствам граждан, а со всех телеканалов звучал призыв «брать от жизни всё».

Итак, первый вопрос к социальному маркетингу в метро: почему именно сейчас?

Напомним, что в обществе сейчас разворачивается бурная дискуссия вокруг законопроектов, продвигающих в России ювенальную систему. Уже ни для кого не секрет, что основной источник этих инициатив находится за рубежом. Лоббисты ювенальных технологий ссылаются на международное (европейское) право, а также на социальный ад на территории России (устроенный при участии тех же зарубежных сил). Пока что большинство граждан против покушения на институт семьи. Как же лоббистам выиграть войну за общественное мнение, куда вложить средства?

Анализируя данные СМИ, можно уверенно констатировать: в обществе намеренно разогревают ювенальную тему. Мы уже писали о том, что только в новосибирской прессе число публикаций о насилии над детьми в семье увеличилось более чем в три раза. Одновременно стартует щемящая сердце рекламная кампания в метро.

Второй вопрос: почему рекламу усыновления размещают именно в вагонах метро?

Согласитесь, «благополучные» потенциальные усыновители передвигаются не на метро, а на личных автомобилях. Так какой реальный эффект принесёт реклама в метро в условиях нынешней медиа-войны на ювенальном фронте?

Предположим, как это может работать. Сначала пассажиры, которые не могут позволить себе усыновить ребёнка, отводят глаза от портретов детей в метро. Потом они с болящим сердцем приходят домой и видят на экране дискуссию, где говорят, что надо поддержать замечательные комиссии, которые позаботятся о брошенных детях. Это при том, что в прессе бушует истерия о насилии в семье (заметим — истерия явно надуманная: из 100 % случаев насилия над детьми на родителей приходится только 8% и ещё 2% — на иных членов семьи). В итоге граждане поддерживают ювенальных лоббистов, и на сердце у них — легчает.

Но принятие ювенальных законов может привести к прямо противоположному результату: детей не станут бросать реже, зато отнимать их у родителей станет проще и легче. Ожидания сострадательных людей легко обмануть. Ведь про то, как в Новосибирской области у бабушки отобрали внучек, и другие подобные истории никто пассажирам метро рассказывать не будет.

Третий вопрос к рекламе детей в метро: почему её организовали не государственные органы, а благотворительный фонд?

Специалисты повторяют один за другим: проблема брошенных детей — это лишь часть общего социального регресса в России (которая 20 лет «движется на Запад»). Увы, несмотря на очевидную стабилизацию неблагополучия по сравнению с 90-ми годами, торжество рынка, потребления и гламура на нашей территории сопровождается нисхождением: культурным, образовательным, индустриальным, нравственным, социальным и так далее.

Что такое аномия — болезнь отсутствия ценностей в обществе, описанная ещё в начале XX века Дюркгеймом, — сейчас хорошо известно. Типичный пример — столица Швеции, где урны с прахом покойных забирают из крематория лишь 45% родных и близких умерших. Постперестроечная, постсоветская аномия в России уже публично признаётся новосибирскими политологами, и едва ли не Президентом страны.

Подчеркнём, что всё это происходит не потому что «народ плох», а по совершенно другим причинам: тут и утрата коллективной исторической идентичности, и искусственно созданный социальный ад, и многое другое. В первых номерах газеты «Суть времени» в серии статей «Социоцид» подробно рассматривают эту проблему. Факты и анализ фактов, приведённые в этих статьях, помогают понять логику болезни общества: ведь очень важно сначала поставить верный диагноз.

В такой ситуации есть два альтернативных пути: или преодолевать регресс, или действовать, принимая регресс как данность. Если рассматривать общество как сверхсложную систему, то становится очевидно: преодолеть системный регресс в нынешней его стадии можно только мобилизацией общества. При этом главную роль тут, естественно, играет государство, а не россыпь «некоммерческих организаций». Пока что создаётся впечатление, что ювенальное лобби через НКО пытается обеспечить свои интересы, не пренебрегая даже манипуляциями с общественным сознанием.

Ключевые документы, определяющие стратегическое направление государственной политики в сфере защиты детства (как федеральные, так и региональные) говорят о том, что и системный регресс, и аномия принимаются как данность. Более того, — системная диагностика социального неблагополучия в сфере детства в этих документах просто отсутствует. При этом государство выражает намерение расширять полномочия НКО.

Вместо преодоления системного регресса ставится узкая задача: наладить систему ротации детей из уже неблагополучных семей в ещё благополучные. О том, что такая ротация грубо нарушает тонкие и сложные механизмы социализации детей в обществе, даже не говорят. Если ротация детей приравнена к услугам чиновников и некоммерческих организаций, то, по существу, речь идёт о «расширении рынка» усыновления.

Задача социального маркетинга — создать своеобразные «спрос» и «предложение». Если реклама в метро и истерия в прессе помогут принятию ювенальных законопроектов, то проблем с «предложением» не будет: изъятие детей из «неблагополучных» семей существенно облегчится. Но тогда для создания «спроса» в России обычного контингента подвижников-усыновителей недостаточно. То есть, требуется также увеличить число приёмных родителей.

Здесь стоит отметить, что наши сограждане не привыкли массово усыновлять детей. В СССР особой нужды в этом не было. Во время Перестройки всем разъяснили, что жить надо сугубо для себя, и усыновление детей-сирот в программу успешной жизни явно не входило. Так и привыкли мы жить без позитивного образа приёмного родителя в сознании, по инерции представляя, что живём в социальном государстве, где реклама с детьми на усыновление — немыслима, как немыслимыми были в СССР нищие, которые просят на улице подаяние (ведь сейчас к ним уже привыкли?).

Так как можно поднять «спрос» на детей внутри России? Конечно, не рекламой в метро — не та целевая аудитория. Но способ, разумеется, есть. Деторождение требуется связать в сознании граждан с благополучием, уготованным отнюдь не для всех. При этом «благополучные» должны принять установку, что практика усыновления делает их людьми высшего сорта — благородными, продвинутыми, гуманными и нравственными.

«Неблагополучные слои» в условиях регресса постоянно пополняются. Им, в свою очередь, надо внушить, что не заводить детей, прервать беременность для них — это нормально, разумно и целесообразно. А «случайно» появившихся детей всегда можно передать в хорошие руки. Вот какие, — мягко говоря, странные! — трансформации предстоит осуществить на уровне общественного сознания, чтобы обеспечить желанную ротацию детей. Какова вероятность, что именно такие планы не реализуются сейчас в региональных проектах социального маркетинга?

В любом случае, без полноценного диагноза общественных недугов, без мобилизации с опорой на государство и нашу культурную традицию, без отказа от иностранного влияния (через фонды, депутатов или чиновников) подобная «кампанейщина» может привести лишь к усугублению проблемы. Регресс общества — это длящаяся гибель, он всегда будет уродлив и ужасен. Неужели кто-то действительно считает, что можно придать ему приличный вид или комфортно обустроить с помощью социального маркетинга и НКО?

Репортаж штаба пикета
     Cм. так­же ре­пор­таж Пресс-цент­ра СВ-Нск и фо­то­ма­те­ри­а­лы.
     Осень в Сиби­ри жар­кая, толь­ко отвер­нёшь­ся – что-то про­пус­тишь.
     В те самые дни, ког­да мы раз­го­ва­ри­ва­ли с людь­ми о Ре­во­лю­ции, в Но­во­си­бирс­ком пе­да­го­ги­чес­ком уни­вер­си­те­те со­сто­я­лась меж­ду­на­род­ная сход­ка юве­наль­щи­ков. С 6 по 8 но­яб­ря про­шёл семи­нар, на ко­то­ром ра­бот­ни­ки со­ци­аль­ных служб из Ита­лии, Да­нии, США учи­ли на­ших пе­да­го­гов, сту­ден­тов и при­ём­ных ро­ди­те­лей сво­ему «пе­ред­ово­му опы­ту», вклю­ча­ю­ще­му и бо­лее про­стой отъём де­тей. С вос­тор­гом об этом го­во­ри­ла до­ктор пед.­наук про­фес­сор ка­фед­ры пси­хо­ло­гии и пе­да­го­ги­ки З. И. Лав­рен­ть­е­ва: «Это куль­тур­ный шок, ко­то­рый застав­ляет че­ло­ве­ка отка­зать­ся от тра­ди­ци­он­ных, пре­дыду­щих идей и най­ти но­вые».

Узнав из те­ле­ре­пор­та­жа об этой но­вой шо­ко­те­ра­пии для Рос­сии, мы ре­ши­ли сле­ду­ю­щий ан­ти­юве­наль­ный пи­кет про­вес­ти не в цент­ре го­ро­да, а у мес­та ра­бо­ты этих пе­да­го­гов-юве­наль­щи­ков – глав­но­го кор­пу­са НГПУ. Прав­да, пря­мая дис­кус­сия не со­сто­я­лась – до­ктор-шо­ко­те­ра­певт в этот день не ра­бо­тал. Но сло­ва про­фес­со­ра, вы­несен­ные на стенд, де­ла­ли своё де­ло, слу­жа хо­ро­шим пред­ло­гом на­чать раз­го­вор. «По­смот­ри­те, что го­во­рят пе­да­го­ги ва­ше­го ву­за!» – и про­хо­жий, ко­то­ро­го не тро­га­ли дру­гие при­гла­ше­ния, под­хо­дил, вклю­ча­ясь в раз­го­вор.      В этот раз мы не толь­ко раз­да­ва­ли лис­тов­ки, со­би­ра­ли под­пи­си и раз­го­ва­ри­ва­ли у стен­дов, но и бра­ли ин­тервью у про­хо­жих. Нам бы­ло ин­те­рес­но по­об­щать­ся со сту­ден­та­ми, и пре­по­да­ва­те­ля­ми ву­за, по­нять раз­ни­цу с пи­ке­ти­ро­ва­нием в дру­гих мес­тах. Впе­чат­ле­ния неодноз­нач­ные.

С одной сто­ро­ны, бы­ло не по­хо­же, что в пе­да­го­ги­чес­ком ву­зе в сред­нем боль­ше лю­дей знают о «юве­нал­ке».      С дру­гой сто­ро­ны, те, кто знает, охот­но де­ли­лись сво­ими мне­ни­я­ми, вы­ра­жая их гра­мот­но и раз­вёр­ну­то. Со всеми ого­вор­ка­ми, ес­те­с­т­вен­ны­ми для гра­мот­ных пе­да­го­гов, что луч­ше об­хо­дить­ся без фи­зи­чес­ких на­ка­за­ний, мо­ло­дые лю­ди (боль­ше де­вуш­ки) со­гла­ша­лись с тем, что всё же вос­пи­та­ние не де­ло чи­нов­ни­ков, и ста­ви­ли под­пи­си.      Тре­тье впе­чат­ле­ние – те, кто рань­ше не слы­шал о про­блеме, с лёг­костью при­ни­ма­ли на­ше из­ло­же­ние – до­ка­за­тель­ные до­ку­мен­ты с ра­зо­бран­ны­ми текс­та­ми за­ко­нопро­ек­тов до­ста­вать не при­хо­ди­лось. То ли мо­ло­дёжь во­об­ще очень лег­ко­вер­ная, то ли от влас­ти лю­ди го­то­вы уже ждать че­го угод­но – труд­но ска­зать.

     Бы­ли, впро­чем, и со­мне­ва­ю­щи­е­ся, ко­то­рым бы­ло недо­ста­точ­но дан­ных на стен­дах, что­бы при­нять ре­ше­ние. Кар­ти­на ста­но­ви­лась для них жиз­нен­ной по­сле рас­ска­за о кор­руп­ци­он­ной по­до­плё­ке юве­наль­ных за­ко­нопро­ек­тов, свя­зан­ных с кри­ми­наль­ным и некри­ми­наль­ным «рын­ком де­тей», на ко­то­ром чи­нов­ни­ки или осо­бые об­ще­с­т­вен­ные ор­га­ни­за­ции лег­ко мо­гут ра­бо­тать по­сред­ни­ком.
     В один мо­мент мы убе­ди­лись, что по­па­ли в точ­ку.
     – Я под­пи­шу, у ме­ня с ни­ми свои счё­ты. – Мы да­ли по­ста­вить под­пись и при­го­то­ви­лись слу­шать ещё одну ис­то­рию об отъё­ме де­тей. Но де­ло бы­ло в дру­гом. – Я хо­жу на ра­бо­ту как на вой­ну, и пре­крас­но ви­жу, что та­кое «ры­нок де­тей»... (О чём был этот рас­сказ, мы под­го­то­вим отдель­ную пуб­ли­ка­цию.)
     Та­кие встре­чи, ко­то­ры­ми при­рас­тает на­ша ор­га­ни­за­ция – самая боль­шая ра­дость пи­кет­ной ра­бо­ты. И на этом пи­ке­те мы об­ме­ня­лись те­ле­фо­на­ми с несколь­ки­ми ин­те­рес­ны­ми ак­тив­ны­ми людь­ми. Как пра­ви­ло, они ещё не слы­ша­ли о на­шем дви­же­нии, так что да­же над­пись «Суть време­ни» на на­ших крас­ных курт­ках не вос­при­ни­ма­ли как имя со­бствен­ное. Мы рас­ска­зы­ва­ли о Дви­же­нии, да­ва­ли спец­вы­пуск га­зе­ты, при­гла­ша­ли на на­ши со­бра­ния.

* * *

     За 3 ча­са ра­бо­ты на двух ал­ле­ях у вхо­да в Пе­ду­ни­вер­си­тет мы со­бра­ли 185 под­пи­сей. Ра­бо­та­ли, сме­няя друг дру­га. На заклю­чи­тель­ном фо­то – на­ша друж­ная ко­ман­да по­сле 3-х ча­со­во­го ма­ра­фо­на.

* * *

     На пи­ке­те мы про­во­ди­ли и эксп­ресс-исс­ле­до­ва­ние, о том, как отно­сят­ся на­ши граж­да­не к юве­наль­ной юс­ти­ции. Опрос про­дол­жил­ся всю сле­ду­ю­щую неде­лю, охва­тил г.Но­во­си­бирск, г.Бердск, пгт Ли­не­во. Опро­ше­но бы­ло 136 че­ло­век.
    На во­прос: «Вы зна­ете, что сей­час в Рос­сии идет борь­ба про­тив вве­де­ния юве­наль­ной юс­ти­ци­и?» 69.85% отве­ти­ли «да». Циф­ры в це­лом сви­де­тель­с­т­вуют о про­ры­ве ин­фор­ма­ци­он­но­го ва­ку­у­ма. Кос­вен­но это под­тверж­да­ет­ся и бе­се­да­ми с людь­ми на пи­ке­тах. Одна­ко, сре­ди сту­ден­тов кар­ти­на дру­гая: толь­ко 14,29% в кур­се.
     Мы ста­ра­ем­ся ин­фор­ми­ро­вать об­ще­с­т­во об ак­тив­ном пра­ве граж­дан и об усилиях на­ше­го дви­же­ния по про­ти­во­дей­ст­вию юве­наль­но­му злу. На сле­ду­ю­щий во­прос: «Дви­же­ние «Суть време­ни» и АРКС со­бра­ли бо­лее 141 ты­ся­чи под­пи­сей про­тив за­ко­нопро­ек­тов о Юве­наль­ной юс­ти­ции и пе­ред­али их Пре­зи­ден­ту Пу­ти­ну. Вы слы­ша­ли об этом?». – «Нет, не слы­ша­ли», – отве­ти­ли 73.5% (у сту­ден­тов ник­то не слы­шал).
     И на­ко­нец, на во­прос: «Вы за или про­тив вве­де­ния Юве­наль­ной юс­ти­ци­и?» отве­ты рас­пре­де­ли­лись так: «про­тив» – 94,12%, и сре­ди сту­ден­тов по­чти так же – 92,86%.

«Мягкую силу» продвижения ювенальной системы в России (пресловутое soft power) первым делом ощущают на себе юристы и педагоги. Именно из числа педагогических кадров планируют вербовать себе сторонников те, кто намерен совершить над народом юридическое, социальное и культурное насилие — принуждение к ювенальным стандартам.

Сейчас всё педагогическое сообщество, как и многих других бюджетников, держат на коротком и жёстком финансовом поводке. Хоть как-то развивать можно только то, на что выделены средства. А отчётность об «инновационном развитии» — требуют непрерывно. Так педагогическое сообщество помещают словно между молотом и наковальней, калеча профессиональное сознание, выворачивая его ценности и смыслы.

Каждый учитель в России знает, какие достижения за плечами у нашей педагогики в деле защиты и развития детей. Какие социальные подвиги совершили славные поколения учителей, воспитателей, социальных работников и психологов в нашей стране. За отечественной педагогикой и психологией — не просто глобальные достижения, но и пример служения народу, и профессиональная честь.

При всём при этом, конференции, на которые европейцы приезжают учить (а то и поучать!) наших педагогов, стали сейчас обычным делом. Так, с 6 по 8 ноября в Новосибирском Государственном Педагогическом Университете прошла Международная конференция «VI Сибирский педагогический семинар: Стратегия и ресурсы социального воспитания: вызовы XXI века»

Патронат по-европейски:

Из видео понятно: компетентные, «по сравнению с Россией», итальянские специалисты приехали учить российских педагогов не просто с высоты своих знаний, а с позиции своего «менталитета» и «культуры»: сами итальянцы «слишком любят детей». А значит — научат и нас.

Концепция социального патроната стала одной из основных тем конференции. Так что «Суть времени» не могла остаться в стороне: активисты движения провели пикет прямо у входа в Новосибирский государственный педагогический университет.

      

В пикете приняли участие около двух десятков человек. На стендах разместили информацию о ювенальной юстиции и прошедшей в Новосибирске проювенальной конференции, а также о том, какая работа была проведена «Сутью времени» по предотвращению этой угрозы. На подходах к подписным столикам члены движения раздавали листовки и нулевой выпуск газеты «Суть времени». Активисты общались с прохожими, брали интервью, раздавали анкеты и приглашали поставить свою подпись под обращением к Президенту.

      

Как отвечали нам сограждане, идущие в университет и обратно? Многие из них знали о ювенальной юстиции. Подписываться подходили и преподаватели, и студенты. Представители администрации университета пришли на пикет с проверкой, а ушли, подписав обращение. Несмотря на субботний день, на пикете собрали 160 подписей. Но гораздо приятнее то, что у многих студентов и преподавателей вуза наши доводы нашли понимание.

      

От души желаем российским педагогам оставаться верными своему профессиональному долгу и принципам служения народу. Мы и впредь будем препятствовать тому, чтобы российских специалистов противопоставляли всему остальному обществу, заставляя выступать против семьи, ломая и нивелируя высокие российские и советские традиции развития и воспитания детей.

   

  Елена Борисевич с внучками. (Фото с сайта kurer-sreda.ru, репортаж Анны Ноговицыной)

Как через суд возвратить детей домой? По известному делу семьи Борисевич даёт интервью юрист фонда «Дети России — будущее мира» Надежда Хохлова.

Российская семья как социальный институт переживает сейчас далеко не лучшие времена. По данным министерства социального развития, 80% воспитанников детских домов попадают туда при наличии родителей или родственников, отказавшихся от детей. И потому особое внимание привлекают случаи, когда сохранную и жизнеспособную семью разбивают насильно, как это произошло в селе Морозово Новосибирской области.

14 августа 2012 года сотрудники опеки забрали из семьи Борисевич 7-летнюю Фатиму и 4-летнюю Ульяну, поместив детей сначала в больницу, а затем — в детский приют. Девочек растила их бабушка Елена Викторовна Борисевич, которую они называют мамой. Родная мать Татьяна, дочь Елены Викторовны, умерла при родах в 2008 году, а отец (из тех, кто приезжает на заработки из Средней Азии) — покинул семью и область.

Бабушка Елена осталась с двумя малышками на руках. Проживая в деревне и не имея возможности найти работу, она обратилась в органы опеки и оформила опекунство над своими внучками. Это позволило получать пособие, около 15 000 рублей в месяц.

Казалось бы — чего лучше? Государство помогло бабушке сохранить семью и поднять детей на ноги: недоношенная Ульяна родилась весом в 960 грамм с рядом врождённых заболеваний, и чтобы выходить девочку, требовались поистине самоотверженные усилия, на которые способен родной человек.

Массажи, уколы, парафиновые обёртывания, разнообразное физиолечение и другие медицинские процедуры — для всего этого надо было ездить из деревни в ближайший город Бердск. И вот здоровье выправляется, врачи снимают диагнозы один за другим, сёстры ходят на танцы в сельский Дом культуры, а старшая готовится в школу. Однако спустя 4 года опека забирает Фатиму и Ульяну. И уже на третий день в больницу для знакомства с девочками приходят желающие их удочерить.

Итак, государство помогало бабушке растить девочек через институт опекунства. А теперь лишило бабушку опекунских прав и забрало детей из семьи. В актах районных органов опеки, на основании которых глава района постановил отнять обеих сестёр, указаны по существу три причины для лишения опекунских прав:

• задержка в предоставлении опекуном финансовых отчётов, а также ошибки при их составлении;
• ненадлежащие условия в доме (недостаточное количество продуктов, беспорядок и грязь);
• допущенная опекуном халатность по отношению к здоровью девочек.

Отнятие девочек вызвало шок у бабушки и односельчан. Известие о случившемся быстро распространилось по округе, а благодаря интернету о семье Борисевич узнали многие жители области. Формулировки актов возмутили людей, и тут же нашлись желающие помочь семье. Односельчане представили положительные характеристики на Елену Викторовну. Православная община на свои средства сделала в сельском доме ремонт, который Борисевичи не могли себе позволить. Общественники ходили на приём к главе района Олегу Лагоде с просьбой отметить постановление и вернуть детей родным. Общественно-политические организации Новосибирска провели пикет и митинг в центре города за восстановление семьи.

Однако ничего из этого не помогло: Фатима (односельчане зовут её Фаиной) и Ульяна четвёртый месяц живут в приюте «Юнона» города Бердска. Бабушка, приезжая из деревни, навещает их почти ежедневно. Каждый день сёстры просятся домой. Им говорят, что в приюте они временно, и девочки пока не знают о том, что, возможно, они не вернутся в родную семью уже никогда.

В конце сентября Елена Викторовна обратилась в суд, надеясь вернуть внучек. Средств на адвоката, разумеется, не было, но тут снова вызвались помочь неравнодушные люди. Вести дело взялась Надежда Валерьевна Хохлова, юрист благотворительного фонда «Дети России — будущее мира». Началась напряжённая тяжба, за ходом которой следят граждане и пресса. Представляем здесь интервью с Надеждой Валерьевной, которая разъяснит некоторые подробности происходящего.

— Надежда Валерьевна, каким образом Вы стали представителем семьи Борисевич в этом судебном процессе?

— Ко мне обратились представители организации «Народный собор», с которыми я просто хожу в одну церковь. Наш фонд занимаемся детьми-сиротами и выпускниками детских домов, но мы стараемся не отказывать тем, кто обращается за помощью по другим вопросам. Узнав о проблеме, мы съездили к Борисевичам, поговорили с бабушкой. Елена Викторовна остро переживает потерю девочек и, конечно же, вызывает огромное желание помочь.

— Что за судебный процесс сейчас идёт в Искитимском районном суде? Кто подал иск, на кого и с какой целью?

— Елена Викторовна Борисевич подала в Искитимский районный суд иск о признании незаконным постановления об изъятии детей и о восстановлении её в опекунских правах. Ответчиком выступает администрация района, в том числе органы опеки. Напомню, что глава района Олег Лагода является также главой районной опеки. Третьей стороной в деле выступают представители Министерства соцразвития области.

— Прошло уже четыре судебных заседания, последнее из них было 13 ноября. Каковы перспективы дела и когда состоится следующее слушание?

— Сейчас суд назначил психолого-педагогическую экспертизу Елены Викторовны на предмет соответствия её опекунским обязанностям. Вообще, по закону родственники опекаемых не обязаны проходить такое тестирование, но суд счёл нужным направить Елену Викторовну в соответствующий центр. Дата очередного слушания будет назначена после заключения психологов, а на подготовку к экспертизе уйдёт не менее 15 дней.

— Каковы юридические доводы за восстановление Елены Борисевич в опекунских правах?

— Если говорить о формальной, юридической стороне дела, то прежде всего стоит отметить, что органами опеки и попечительства не проведено должной профилактической работы с семьёй.

В 48-м Федеральном законе «Об опеке и попечительстве» говорится о необходимости профилактической работы с семьёй. Об этом же гласит 120-й Федеральный закон «О межведомственном взаимодействии». Полное толкование 48-го Федерального закона «Об опеке и попечительстве» дано в письме министерства образования РФ, и там также говорится об обязательности профилактической работы с семьёй.

К сожалению, в данном случае профилактическая работа проведена не была. Опека ограничилась надзорно-карательной функцией. Видите ли, помощь семье не сводится к составлению актов обследования и приглашению в отдел опеки. Профилактическая работа включает в себя содействие в составлении отчётности, если опекун не вполне владеет информацией или соответствующими навыками. Сюда же можно отнести помощь в прохождении медкомиссии, если семья проживает в селе, в отдалённой местности.

Ставить вопрос об изъятии стоит только тогда, когда профилактические меры будут исчерпаны, когда средства помощи опекуну в исполнении его обязанностей не дали результата. Скажем, опекун отказывается от предложенной помощи или не выполняет данные ему письменно конкретные рекомендации.

— Какие ещё претензии предъявлены органами опеки к Елене Викторовне, как к опекуну?

— Говорится о том, что дом находился в ненадлежащем состоянии. Имеется в виду отсутствие косметического ремонта. Однако и здесь можно было оказать семье профилактическую помощь. Ведь встаёт вопрос о средствах. Ежемесячное пособие — это около 15 000 рублей. Этого явно недостаточно для того, чтобы накопить на ремонт.

— Получается, что претензии опеки связаны с тем, что семья недостаточно обеспечена. Елена Викторовна не работает?

— В селе Морозово, как и в большинстве сёл, крайне трудно найти официальную работу. Елене Викторовне 53 года. Кроме того, чтобы пойти работать, нужно девочек устроить в детский сад, а его в Морозово нет. То есть фактически, чтобы пойти на работу, бабушка вынуждена была бы переехать, понимаете?

Нельзя при этом забывать, что младшая девочка, которую Елена Викторовна выхаживала буквально с рождения, родилась с серьёзными нарушениями здоровья. За ней надо было интенсивно ухаживать. Кстати, бабушка не жила полностью на опекунское пособие. Она подрабатывала в селе в среднем на 5000 рублей в месяц. Семье Борисевич также помогали односельчане: и лекарствами, и углём на зиму, и одеждой для девочек. Но и этого было недостаточно для проведения ремонта в доме.

— Но как же тогда сделать ремонт, который так требуется опекой?

Опека не может не понимать, что есть различные возможности помочь семье. Например, есть возможность установления возмездной опеки. Бабушка могла бы опекать внучек на возмездной основе, то есть получать от государства за это деньги. Тогда бы и претензий, связанных с материальными трудностями семьи, у опеки было бы намного меньше.

— Вопрос о финансовой отчётности опекуна. Елена Викторовна вообще не предоставляла отчёты или предоставила их не вовремя?

— Не вовремя. В 2010 году 30 января она предоставила отчёт, который был сделан с недочётами. К примеру, тогда Елена Викторовна не знала, что можно рассчитываться расписками, когда покупаешь продукты на рынке.

— А почему она не знала?

— Обучать опекунов правильно вести отчётность — обязанность опеки.

— Один из доводов в пользу отнятия опекунских прав — это санитарное состояние дома Борисевичей, отсутствие продуктов в доме?

— Это субъективная оценка. У опеки нет ни одного фотоматериала. Что касается оценки санитарно-гигиенических норм в доме — это прерогатива Роспотребнадзора, а не опеки.

Вот на суде говорилось о том, что в доме было мало хлеба. Извините. По прожиточному минимуму в год полагается 84 кг хлебо-булочных изделий на ребёнка. Сюда входит не только хлеб, но и другие мучные продукты, даже крупы. 84 кг — это менее 100 грамм в день. Сколько точно было хлеба в доме —- никто не говорит, и получается, что всё основано на субъективной оценке. Объективная оценка должна основываться на законе. В том числе на нормах прожиточного минимума, коль скоро они у нас есть.

— Свидетельствами каких специалистов воспользовались органы опеки для составления своих актов?

— Акты составляются самими специалистами отдела опеки и затем заверяются главой администрации. Так это и было в данном случае.

— И больше никто не причастен к этому? Получается, что они сами составили, а глава района подтвердил?

— Да. Причём опека акт пишет в отсутствие опекуна. Сначала приходят, смотрят, делают какие-то пометки, а потом у себя в администрации набирают на компьютере акт и подписывают у главы. На актах нет подписей каких-либо специалистов или присутствующих при составлении акта других лиц.

Но наша позиция в данном случае состоит в том, что документы составлены с нарушением действующего законодательства. Например, в акте обследования жилищно-бытовых условий по закону должны быть прописаны рекомендации, которые давались семье и сроки их исполнения. А ни в одном акте нет собственно рекомендаций по устранению недостатков, указанных органами опеки.

— Елену Викторовну Борисевич уведомляли о составлении актов?

— Пока что опека не предоставила никакого подтверждения, что они вручали акты обследования Елене Викторовне. Сама Елена Викторовна говорит, что никакие документы по отдельности ей не вручались. Всю кипу бумаг принесли ей, уже когда изымали детей в августе месяце.

— В чём состоят обвинения, связанные с состоянием здоровья девочек?

— По состоянию здоровья девочек картина следующая. В 2010 году дети прошли медицинское обследование в поликлинике, и там заключили, что девочки здоровы. В течение 2011 года девочек в селе Морозово посещал педиатр и не давал указаний на прохождение медобследования в стационаре. В 2012 году дети проходят обследование узкими специалистами в Бердске, в платном центре «Вега». И врачи везде пишут «здорова».

Для тех, кто не вполне понимает, что такое сейчас медицина на селе, поясню: в Морозово нет ни поликлиники, ни педиатра. Жители прикреплены к поликлинике в райцентре, до которого полтора часа езды в общественном транспорте. С другой стороны, в получасе езды — город Бердск с множеством коммерческих медцентров. Опека почему-то считает, что Елена Викторовна должна была провести обследование непосредственно в Искитимской детской поликлинике, хотя в соответствии с Конституцией человек может выбирать, где проводить обследование своих детей.

— То есть претензия органов опеки заключается не в том, что девочки не прошли обследование вовремя, а в том, что они прошли его не в том месте?

— Сейчас на суде получается, что именно так. Хотя в актах значатся обвинения в том, что вообще не прошли. Интересно вот что: 18 июня девочки проходят обследование, специалисты опеки знают, что медобследование пройдено, и всё же забирают детей в августе месяце. В июне — пройдено, в августе — забирают. Кстати, последнее обследование, проведённое после изъятия детей, также дало положительные результаты.

— Таким образом, получается, что причины, по которым отняли детей из семьи — не вполне состоятельны? То есть можно признать акты недействительными?

— Повторю: если формально-юридически подойти к анализу актов, составленных опекой, то — да, есть основания для признания их незаконными. Если же говорить менее формально, то органы опеки занимаются судьбами несовершеннолетних детей и, разумеется, должны учитывать психологическую сторону проблемы, привязанности ребёнка, его психику и тому подобные факторы, прежде чем принимать решение об изъятии ребёнка из дома.

— Тогда почему после 4 заседаний суда девочек ещё не вернули в семью? Насколько я поняла, иск подала Елена Борисевич, а ответчиком является районная опека. Но при этом экспертиза сейчас предстоит не опеке или её работе, а самой бабушке.

— Сейчас, отстаивая свою правоту, органы опеки подвергают сомнению моральный облик всей семьи Борисевич, состоятельность Елены Викторовны как воспитательницы детей, а также меру её ответственности за опекаемых. Скажем, опека представляет данные о судимости старшего сына Борисевичей и о том, что младший сын попал на учёт нарколога. Понятно, что речь идёт не о самой Елене Викторовне, а о взрослых мужчинах, отвечающих за свою жизнь. Старший сын вообще не проживает с матерью, младший с 2008 года также не проживал в семье постоянно: он приезжал временами и навещал сына (с Еленой Викторовной живёт ещё и внук, ходит в школу). Между прочим, сейчас младший Борисевич работает в охранной фирме и даже готовится забрать сына к себе.

— Поясните, пожалуйста: правильно ли я поняла, что на суде опекой предъявляются факты, не указанные в первоначальных актах по изъятию детей?

— Да, правильно. Опека приводит подобные факты с целью доказать несостоятельность Елены Викторовны как воспитателя несовершеннолетних. Были и другие попытки дискредитации истца. Помнится, на процессе представители опеки просили Елену Викторовну разъяснить назначение купленных ею лекарств. Возможно, подразумевалось невежество любящей бабушки в медицинской сфере. Отмечу, что выступавшие свидетелями односельчане высоко оценили заботу бабушки о внучках.

— То есть, по мнению специалистов опеки, дети должны воспитываться при полном отсутствии следов социального неблагополучия?

— Что тут можно сказать? Социальное неблагополучие села закономерно отражается на судьбе конкретной семьи. Особенно сильно безработица, преступность и социальные болезни ударяют именно по среднему поколению. В России сейчас масса случаев, когда бабушки и дедушки после печальной участи своих детей — растят внуков. Правомерно ли отнимать у них внуков? И в пользу какого будущего?

Потом, есть разные мнения о том, что считать социальным благополучием для детей. Возможно, что главным фактором благополучия для ребёнка является присутствие рядом любящего и заботливого родного человека, а также само наличие родной семьи.

— Четвёртый месяц Фатима и Ульяна находятся в детском приюте. Есть ли свидетельства независимых психологов об их состоянии?

— В «Юноне» девочки прошли обследование, есть заключение психологов. В нём говорится, что необходимо воспитывать девочек в семье, иначе их психика будет серьёзно травмирована. Они очень скучают по бабушке. То же самое на суде подтвердила директор приюта. Она считает, что детей следует вернуть в семью.

Замечу, что если передать сестёр в детский дом, то они будут жить отдельно друг от друга. Их направят в разные учебные заведения. Поясню: когда дети попадают в детдом, проводится Медико-педагогическая комиссия (МПК), она даёт заключение о выборе образовательного маршрута. В общем, по результатам МПК сёстры не попадут в один детский дом: у них разный образовательный маршрут.

— То есть они не просто лишатся бабушки, а ещё будут раздельно жить?

— Да, будут раздельно жить.

— Семью Борисевичей поддерживают общественники, которые даже провели ряд публичных акций в её поддержку. Как по-Вашему, чем вызван такой интерес общества к этому делу?

— Видимо, для окружающих очевидно, что семья Борисевич не является такой отрицательной, какой её хотят представить органы опеки. А общественный резонанс это дело получило, потому что люди готовы защищать детей. Мне кажется, что наши сограждане начинают понимать, что лучше для ребёнка воспитываться в родной семье.

— А по Вашему личному мнению, — не как юриста, а как человека, — является ли не вовремя сданная отчётность, следы социального неблагополучия и скромный достаток — основанием для отъёма детей, для лишения опекунских или родительских прав?

— Нет, я так не считаю ни как юрист, ни как человек. Да, могут быть формальные нарушения, или факторы трагедии в семье. Но мы говорим не о машине, мы говорим о живом человеке. Мы говорим о детях. Моё мнение как человека и как юриста: я считаю, что ни один ребёнок в нашей стране не должен воспитываться в учреждении. Любыми средствами нужно передавать детей в семью. Если нет родных, то к знакомым. То есть в любом случае у ребёнка должна быть семья, особенно в наше время. Потому что то, что происходит с детьми после государственного учреждения, — это отдельная и очень печальная тема для разговора.

С юристом беседовала Елена Васильева («Суть времени — Новосибирск»).