виртуальный клуб Суть времени

Фото: AFP
Политический союз, налоговый союз: Европа, какой её себе, видимо, представляет президент Европейского центрального банка (ЕЦБ) Марио Драги, выглядит для других сценарием фильма ужасов. 
 

Он является символом мотовства налоговых сборов: мост, одиноко стоящий где-то на местности, потому что к нему так и не построили ни просёлочной дороги, ни автострады. Влетевший в копеечку, возведённый с самыми благими намерениями, но в итоге оказавшийся ошибкой. Возможно, именно такой мост построил Марио Драги год назад, 26 июля 2012 года.
 
Мост, который временно удержал на себе платёжную единицу евро, уберёг её от девальвации и потому принёс некоторый успех президенту ЕЦБ. Мост, грозящий, тем не менее, закончиться выбросом на ветер многомиллиардных дотаций.
 
Драги строит свои мосты из слов, а не из бетона. И эти слова продемонстрировали наибольшую решительность, когда в июле прошлого года финансовые рынки паниковали больше, чем обычно, потому что казалось, что у Испании и даже Италии заканчиваются деньги.
 
Именно тогда Драги счёл, что пришло время для его знаменитейшей речи. ЕЦБ «сделает всё, чтобы спасти евро», – заверил он инвесторов на встрече в Лондоне, и добавил ещё одно предложение: «И поверьте мне, этого окажется достаточно».
 
С того времени инвесторы всего мира исходят из того, что фактически ни одно государство еврозоны не может стать банкротом, потому что в случае необходимости ЕЦБ окажет поддержку всем. С тех пор на просторах Европы Марио Драги воспринимается как герой, спасший платёжную валюту объединённого континента.
 
ЕЦБ может смягчить проблемы Европы, но не решить их
 
Итальянец в течение прошедших месяцев в полной мере насладился этой похвалой, но и не забыл разъяснить свою роль. Центральный банк не может решить принципиальные экономические проблемы Европы, не может ни сделать привлекательными для экспорта греческие товары, ни повернуть вспять историю сбившегося с правильного пути строительного бума в Испании. Он может лишь предоставить правительствам стран еврозоны время, то есть как раз построить мост. И делает он это, несомненно, со значительным успехом.
 
Главный вопрос, однако, звучит следующим образом: и куда же должен вести этот мост? Как могло бы выглядеть стабильное, устойчивое состояние Европы? Собственно говоря, этими вопросами нельзя было бы даже и задаваться. В конце концов, уже есть Маастрихтский договор, определяющий, как должны функционировать Европа и её валютный союз.
 
Это содружество, объединённое чувством ответственности, где каждое государство должно отвечать за свои собственные финансы. С этим принципом согласились правительства и парламенты всех государств-членов Евросоюза. И многие экономисты, главным образом, в Германии, убеждены в том, что правильным путём к спасению Европы может быть лишь возвращение к прописанному в этом договоре. Что меры поддержки странам-участницам должны ограничиваться лишь исключительными случаями. А чтобы Европа могла вернуться к этому состоянию, в настоящее время нельзя становится слишком зависимой от промежуточных решений.
 
Но это необязательно та картина Европы, что представляет себе Марио Драги. И уж точно не тот образ, что господствует в прочих европейских инстанциях. Там видят путь Евросоюза после всех этих кризисных лет совсем иначе. И этот путь ведёт в политический союз и, в первую очередь, в налоговый союз.
 
Налоговые сборы и государственные долги в одном котле
 
В соответствии с этими взглядами существенные части налоговых сборов и государственных обязательств будут стекаться в один котёл. Не зря Комиссия Евросоюза разыгрывает всё новые штабные игры с еврооблигациями, как бы решительно не выступало немецкое правительство против этой окончательной стадии социализации долгов.
 
Представление о конечной цели для многих брюссельских генераторов идей сводится в итоге к единому европейскому государству. И это представление очень хорошо сопрягается с возведением мостов Европейского центрального банка. Мост должен продержаться до тех пор, пока не появится еврогосударство, в котором сама собой отпадёт тематика бюджетных проблем отдельных стран. Если двигаться в этом направлении, то промежуточные решения могут принимать любые масштабы. Тогда для спасения евро можно будет делать действительно всё возможное.
 
В этом всём есть, однако, один недочёт: большинство людей не желает подобной Европы. Европейское государство в любом случае является сценарием фильма ужасов не только для Германии, но и для ряда других стран тоже.
 
Какое же государство по своей воле отречётся от суверенитета?
 
Некоторые из «бедных родственников» может быть и заинтересованы в европейском источнике денег, но практически никто из них не готов поступиться для этого значительной частью своего суверенитета, что являлось бы необходимым условием для создания политического союза. Поэтому немыслимо, чтобы такое видение воплотилось в жизнь на одном из бесчисленных саммитов Евросоюза, которые будут проходить и в будущем.
 
Но какое это имеет значение применительно к политике ЕЦБ? Мост стоит, но дорога, к которой он должен быть привязан, похоже так никогда и не будет построена. Значит и ведёт этот мост в никуда.
 
Возможно, Центральный банк скупит в ближайшие годы государственных облигаций на сумму в несколько сотен миллиардов евро, либо всё более щедро будет поддерживать банки кризисных стран, как он с готовностью делал в прошедшие годы. Тем самым спасая евро от краха.
 
Спорить, пока евро не рухнет
 
Однако после этого продолжения уже не будет. В худшем случае Европа разойдётся во мнениях относительно будущего курса союза, что уничтожит евро как общую валюту, а с ней и всю идею европейской интеграции.
 
Согласимся, что это не самый вероятный сценарий. Однако альтернатива ему едва ли более утешительна. А именно, стоит опасаться того, что временная мера (и здесь аналогии с дорожным строительством заканчиваются) станет хронической.
 
Что страны Европы создадут такой валютный союз, Центральный банк которого будет готов выступать универсальным спасателем банковских балансов и государственных бюджетов. В финансовом смысле это состояние едва ли отличалось бы от единого европейского государства, поскольку на деле все государственные деньги были бы объединены в гигантском выравнивающем котле под названием «Европейский центральный банк». Чего здесь не достаёт, так это соответствующего политического контроля. Союз, основанный на общей поруке, всё равно был бы окончательно введён, пусть и окольным путем, без демократических легитимирующих процедур.
 
Возможно, что этот путь уже намечен. Поскольку страны еврозоны после речи Драги попали в столь глубокую зависимость от общего денежного котла, что любое изменение курса должно закончиться банкротством ряда государств. На этот риск не пойдёт и федеральное правительство. Перед выборами оно охотнее пользуется тактикой маскировки. Оно действует так, словно Европа, гарантированная Маастрихтским договором, всё ещё исправно функционирует.
 
Фактически же уже давно строится новая Европа. Но без должного разрешения граждан на это строительство. 

Пожар межконфессиональной войны в Сирии перекинулся на Ливан.

Когда сирийский солдат открыл изрешеченные пулями ворота усыпальницы Сайида Зейнаб на юге Дамаска, взору предстала почти опустошённая улица, на которой мешки с песком и бетонные блоки отделяли дорожки от зоны боевых действий.
На протяжении последних двух лет главная улица этого когда-то многоконфессионального района является пограничной чертой, разделяющей мирный, контролируемый правительством район, в котором проживает шиитское большинство, находящийся с одной стороны от мавзолея, от мятежных суннитских окраин с другой.
«Как-то пошли слухи, и вдруг все стали бежать отсюда, – вспоминает Акрам, аптекарь и один из немногих оставшихся местных лавочников, о тех днях прошлого лета, когда к нему в дом пришла война. – Они говорили суннитам: “Убегайте, а то придут шииты и убьют вас”, а шиитам говорили: ”Сунниты придут и убьют вас”».

То, как происходила геттоизация живущего вокруг знаменитого захоронения одной из внучек Пророка Мухаммеда населения, является лишь частью большого процесса, который по мнению многих без сомнения уже перерос в межконфессиональную войну.
Пока война между режимом, который поддерживают шиитские иностранные государства, и движением мятежников, в котором доминирующим является суннитское большинство, становится более кровопролитной, экстремисты, как внутри страны, так и за её пределами, прикладывают всё больше усилий, чтобы сделать из данного конфликта центр экзистенциальной борьбы между ветвями ислама. Конфликт, на который откликнулись бойцы всех типов, от суннитов-джихадистов до членов ливанской шиитской военной группировки «Хизбалла», также стал причиной горячих споров о том, станет ли Сирия искрой в религиозном пожаре, который будет распространяться далее по всему Ближнему Востоку.
Проповедники из контролируемых суннитами государств Персидского залива использовали Сирию для оправдания ожесточённой риторики против шиитов, в которых некоторые суннитские экстремисты видят отступников, потому что у них иная точка зрения на то, кто был полноправным преемником Пророка Мухаммеда.
Юсуф Карадави, популярный священнослужитель, ведущий свою деятельность в Катаре, призвал к священной войне в поддержку мятежников, борющихся с президентом Сирии Башаром Асадом. Шафи аль-Аджми, кувейтский проповедник, восхвалил якобы имевшее место в июне истребление десятков «плохих» шиитов сирийскими мятежниками в деревне Хатла на востоке страны. На видео запечатлено как сирийский мятежник, участвовавший в резне, призвал суннитов истреблять своих сограждан-шиитов в Кувейте. Очень страшно слышать, когда такие призывы адресуются Персидскому заливу, где шииты являются большинством в Бахрейне, а также составляют крупную миноритарную группу в других государствах, в том числе, в Кувейте и самом крупном государстве региона – Саудовской Аравии.
В статье, опубликованной в прошлом месяце в журнале Foreign Affairs после того, как число жертв конфликта превысило 90000 человек, Томас Хеггхаммер и Аарон Зелин утверждали, что в Сирии «джинн межконфессиональной войны выпущен из бутылки». Как предупреждают авторы статьи, «ещё немного и гражданская война в Сирии может превратиться во всеобщий межрелигиозный конфликт, затрагивающий целый регион».
Тем не менее, некоторые наблюдатели говорят, что такой вывод слишком мрачен, что соответствует классическому западному взгляду на Ближний Восток как на регион, находящийся во власти непреложных исторических предрассудков. Робин Яссин-Кассаб, писатель, живущий в Великобритании, говорит, что напряжённость в общинах, наблюдаемая в Сирии, – хоть это и тревожный фактор – является в первую очередь средством, которое использует режим с целью посеять хаос, конструктом, который может отмереть вместе с гегемоном Асада.
«Чем дольше держится режим, тем больше у него времени сдержать обещание, что данный конфликт разрастётся до регионального уровня^*, – написал Яссин-Кассаб в статье, опубликованной в газете «The National», издаваемой в ОАЭ. – Однако революция продолжается, что даёт повод надеяться».
История с Сайида Зейнаб – пример в миниатюре, как межконфессиональные чувства проступают по всей Сирии после двух с половиной лет вызванной восстанием войны. Взрывы мин, выпущенных правительством, на протяжении месяцев раздавались в данном районе, хотя верные президенту силы и утверждают, что именно мятежники вели обстрел по святыне и убили одного из настоятелей в ходе нападения 19 июля. Храм с золотым куполом – особо почитаемый шиитами – давно превратился в место притяжения не только для паломников-туристов, но и для поселенцев-шиитов из разных уголков Сирии и соседних стран, таких как Ирак. Они жили по большей части довольно мирно по соседству с суннитами возле самой Сайида Зейнаб и в окрестностях.
Всё изменилось, когда год назад бои вспыхнули вокруг южного Дамаска, – в ту судьбоносную неделю в июле мятежники убили четверых представителей власти и на некоторое время проникли в сердце столицы. Как говорят жители той части Сайида Зейнаб, которую контролируют силы правительства, множество людей обеих конфессий бежали из этой местности, а шииты из окрестностей, населённых в основном суннитами, толпами стекались в поисках убежища. Это была не этническая чистка, а настоящий процесс разделения, вызванный не столько ненавистью, сколько страхом.
Теперь одна сторона Сайида Зейнаб находится под неусыпным контролем режима и его зарубежных сторонников. Когда караульного на одном из множества КПП спросили, не из Ливана ли он, – то есть скорее всего боец группировки «Хизбалла» – он коротко ответил: «Да, из Бейрута. А теперь проходите».
На главном посту у въезда в город на огромном баннере на стене изображены вооружённый боец в маске, возвышающийся на фоне мечети, и несколько стихотворных строчек. Надпись завершается словами: «Когда «Хизбалла» вступает в битву, она выигрывает её».
Как заметил местный врач, сторонник правительства, эта часть Сайида Зейнаб стала приютом для шиитов в эти дни; он также добавил, что теперь его клиника принимает 200 пациентов в день, а до мятежа принимала по 50. По его мнению, придание сирийскому конфликту религиозной окраски – лишь часть войны, ведущейся против режима Асада, и не в последнюю очередь через спутниковые телеканалы, которые вещают на территорию страны, и продвигается точка зрения государств-противников Асада из района Персидского залива и ведётся «работа против шиитов».
«Это политическая война, – говорит он в интервью, прерванном настойчивым стуком в дверь следующего пациента. – Но оружие в ней религиозное».
Судя по тому, как пролегли линии сирийского фронта, мы можем сделать вывод, что правы и те, кто утверждает, что конфликт разгорелся на конфессиональной почве, и те, кто говорит, что идёт борьба за власть и отрицает религиозную подоплёку.
С одной стороны, очагами мятежа стали почти все суннитские районы, в то время как большая часть власти при режиме Асада – от должности президента и ниже – принадлежит алавитам, приверженцам шиитской ветви ислама. По мнению людей, знакомых с ситуацией, чертой данного конфликта на протяжении долгого времени были убийства на религиозной почве, в том числе, истребление суннитов проправительственным ополчением шабиха и ответные военные действия между общинами суннитов и алавитов в центральной Сирии. Уже некоторое время от мятежников слышны обвинения в сторону приверженцев режима в попытке «зачистки» суннитов в центральной провинции Хомс.
Также нужно признать, что некоторые представители религиозных меньшинств, в том числе, христиане и алавиты, противостоят режиму. Напротив, в течение четырёх десятилетий диктатуру семьи Асадов поддерживали влиятельные сунниты, особенно представители бизнеса.
Несомненно, межконфессиональная вражда в Сирии расцвела пышным цветом, когда усилилось вмешательство в войну извне. Конфликт долгое время был опосредованной войной между Россией и Ираном со стороны режима и Западом и странами Персидского залива, поддерживающими мятежников. Поскольку это по большей части политическая и идеологическая битва, соперничество между странами Персидского залива и Тегераном, управляемым шиитами, также приобретает сильную религиозную составляющую.
В самой же Сирии, по проведённым подсчётам, тысячи иностранцев, включая большое число суннитов-джихадистов, присоединились к массе революционеров, защитников общин, дезертиров и оппортунистов, восставших против правительства Асада. Со стороны режима «Хизбалла» теперь в открытую воюет вместе с правительственными силами, сыграв в июне ключевую роль в освобождении от мятежников города Эль-Кусейр, находящегося у ливанской границы. Движение, ранее восхищавшее большое число как суннитов, так и шиитов противостоянием Израилю, претерпело в июне историческое – и спорное – изменение позиции, когда Хасан Насралла, лидер «Хизбаллы», публично высказался в защиту режима Асада.
Внутри мечети Сайида Зейнаб стоявший в карауле офицер сирийской армии в отставке настаивал, что вмешательство «Хизбаллы» в происходящее в регионе не имело религиозной подоплёки со стороны приверженцев Асада. В своём кабинете, где зарешеченное окно было заложено мешками с песком, а на подоконнике остались следы миномётного обстрела, он сидел под портретами Насраллы из «Хизбаллы» и аятоллы Али Хаменеи, верховного лидера Ирана.
Как сказал офицер, отказавшийся назвать себя, экстремистской является другая сторона, не его. Он вспомнил о том, как в 1982 году участвовал в правительственной операции против суннитских исламистов, восставших в центральной части города Хама, в кампании, которая унесла около 20000 жизней.
«Я пережил день за днём и минуту за минутой историю Братьев-мусульман в Хаме, – говорит он, напоминая, что история межконфессиональной вражды в Сирии богаче, чем готовы признать некоторые её граждане. – Я помню, что тогда от их рук погибло много солдат и много шиитов».
В самой же мечети под сводом блестящих арабесок и зеркальных поверхностей женщины в чёрных абайях**, изгнанные из своих домов, столпились вокруг, осуждая джихад мятежников. Одна женщина из округа аль-Захра в центре Хомса рассказывает, что мятежники-оппозиционеры убивали местное население по причинам, которые оказались так же непонятны, как и дальнейшие утверждения о сектантстве.
«Я не знаю, почему они убивают и похищают людей, – говорит она. – Иногда они говорят, потому что они шииты, иногда – потому что сторонники режима».
Среди некоторых сирийцев бытует мнение, граничащее временами с отчаянием, что страна никогда не дойдёт до полномасштабной межконфессиональной войны. Более чем тысячелетняя история Сирии как обители множества этнических и религиозных групп остаётся источником оправданной гордости. Но горькая правда состоит в том, что во всё более жестоком конфликте почти 1400-летний раскол в исламе уже служит потенциальной точкой сбора сил.
Является ли конфессиональная риторика в конечном итоге симптомом или причиной конфликта, уже не так важно, если она всё больше определяет рамки, в которые вписывается война.
Сирийцы постоянно повторяют ужасный слоган, который, по их заявлению, используют экстремисты: «Христиане в Бейрут, алавиты в могилу».
Вернувшись в Сайида Зейнаб, торговец Акрам наблюдает из окна пустынную дорогу.
Он ощущает чувство потери, которое испытывают многие сирийцы в эти дни, поскольку их представление о себе, как о разнородном, но сплочённом обществе, разрушено. «Эта улица была полна народу с утра и до вечера всю неделю, – говорит он. – Но теперь те, кто раньше жил вместе, боятся друг друга».

* Имеется в виду предостережение Башара Асада о том, что в случае удара по Сирии конфликт выйдет за пределы страны и станет проблемой всего региона.

** Абайя – длинное традиционное арабское женское платье с рукавами.
 

Исследователь мира молодёжи Бернхард Хайнцльмайер высказывает своё сожаление о прогрессирующем оглуплении подрастающего поколения. Вина за это лежит на системе образования, в которой преподавание ведётся исходя только из экономических аспектов. 

Фото: dpa

Нравится ли молодым всё яркое, но бессодержательное? Посетители традиционного для Индии фестиваля весны (фестиваля красок) бросают на дорожки ипподрома в Мюнхене порошковые краски.

Уже заголовок выдержан в провокационном духе: «Пустышки, стиляги, эгоисты. О молодёжи, которую взрослые отучили от идеалов». Такое название дал своей книге Бернхард Хайнцльмайер. В ней он критикует систематическое отупение молодых людей, которые выталкиваются с «ограниченным кругозором и пустым сердцем» в бесчеловечное общество достижений. 53-летний учёный является соучредителем Института по изучению молодёжной культуры в Вене.
 
«Die Welt»: Господин Хайнцльмайер, до какой же степени дошло оглупление нашей молодёжи?
 
Бернхард Хайнцльмайер: Она движется прямой дорогой к абсолютному отупению. Если наша система воспитания и образования должна функционировать только лишь по лекалам Организации экономического сотрудничества и развития (OECD) и Международной программы по оценке образовательных достижений учащихся (PISA), у молодёжи немного шансов на спасение.
 
«Die Welt»: Вы пишете, что нынешние образовательные стандарты диктуются экономикой. Как это понимать?
 
Хайнцльмайер: При разработке программ обучения используется исключительно логика экономических интересов. Для уроков выбирается то, что впоследствии точно окажется полезным на рынке труда. В течении уже многих лет в школах происходит смещение в пользу естественнонаучных и экономических дисциплин. Часы преподавания музыки, литературы и изобразительного искусства сокращаются, потому что эти предметы не дают никаких нужных знаний с точки зрения экономики.
 
«Die Welt»: А что Вы думаете об альтернативных формах школьного обучения, к примеру, вальдорфских школах?
 
Хайнцльмайер: Это всего лишь бегство хорошо образованных средних слоёв, всё ещё ценящих разностороннее, в том числе и культурное, образование. Да, они представляют собою альтернативу государственной системе образования. Но эту альтернативу не может позволить себе семья из четырёх человек, проживающая в берлинском районе Марцан (восточный район Берлина с большой численностью социально неблагополучных или бедных семей – прим. ред.), это помогает лишь богачам. Я не мечтатель, предающийся иллюзиям. Технические и ориентированные на рынок труда знания обязательно должны преподаваться в школе, но не только они одни. Отказ от культурного образования рано или поздно ударит по самим основам нашего демократического общества, поскольку подрастающему поколению будет недоставать способности к принятию политических решений.
 
«Die Welt»: Всё же гуманитарные факультеты, вроде германистики, уже в течение многих лет сильно переполнены.
 
Хайнцльмайер: Многие молодые люди испытывают тягу к гуманитарному образованию. Поэтому интерес к таким специальностям всё ещё высок. Однако не является тайной и то, что экономика оказывает всё большее влияние на университетскую программу обучения и темы научных исследований.
 
«Die Welt»: Исследователи говорят, что молодёжь чувствует себя неуверенно под грузом ожидаемых от неё достижений. Вы, вместе с тем, констатируете, что молодёжь желает более ясных предписаний. Как это совместить?
 
Хайнцльмайер: Большинство сегодняшней молодёжи – это прагматики. Они точно знают, как им достичь восхождения по социальной лестнице. Чтобы быть успешными, они должны соответствовать нормам и правилам неолиберализма. В то же время из-за большого количества альтернатив они постоянно находятся под гнётом принятия решений. Многие из них говорят: «Мир слишком сложен, мы бы хотели, чтоб он снова стал немного проще».
 
«Die Welt»: За что молодёжь выступает сегодня?
 
Хайнцльмайер: За свои собственные интересы. Если тем что-то угрожает, то молодые люди выходят на улицы. Рассмотрим демонстрации по всему миру: протесты, например, в Испании имеют в своей основе преимущественно материальные причины. Этих людей заботят их рабочие места, достаточно ли благоприятны условия для того, чтобы создать семью, каков их социальный статус. Но их причиной не являются далеко идущие идеалы.
 
«Die Welt»: Что может быть плохого в том, чтобы определять своё будущее подобным образом?
 
Хайнцльмайер: Это плохо тем, что теперь речь идёт о защите интересов отдельных личностей, а не общества в целом. Там, где раньше была дававшая надёжность приверженность традициям, сегодня господствуют неразборчивость и близорукость. А место социальной или профессиональной компетенции во многом заняла самореклама. Продуктом, который в первую очередь продаёт молодёжь, является она сама.
 
«Die Welt»: Чувствует ли себя старшее поколение задетым этим напускным оптимизмом молодёжи, поскольку боролось за предположительно более высокие идеалы?
 
Хайнцльмайер: Да, действительно. Эта экономизация образования является пощечиной поколению студенческих волнений 68-го года. Оно ещё мыслило более крупными категориями, спорило о третьем мире, реформе высшего образования, социальных законах и демократических процедурах участия в принятии решений. В 90-е годы медленно, но неуклонно произошёл перелом в пользу эгоистичного общества. Коррупции поддались и многие шестидесятивосьмидесятники. Поэтому всё движение «красного мая» потеряло авторитет в глазах нового поколения. Сейчас суть происходящего выражается следующими словами: «Мы хотим чего-то достичь в жизни, и быть за это материально вознаграждёнными».
 
«Die Welt»: Авторы последнего исследования Sinus-института (Институт рыночных исследований и исследований потребительского выбора – прим. пер.) также установили, что молодёжь в Германии желает создать собственную семью, но находит сложным подбор правильного времени для претворения этих планов в жизнь.
 
Хайнцльмайер: Семья представляет собою последний опорный рубеж в нашем обществе, закрытую от воздействия извне систему, в которой человек может чувствовать себя в безопасности. Чем суровее мир снаружи, тем важнее становятся эти маленькие миры. В этом отношении поиск защищённости становится почти разновидностью рефлекса на растущую неуверенность в нашем обществе.
 
«Die Welt»: Тогда как из молодых людей возникают «эгоисты» и «пустышки»?
 
Хайнцльмайер: В конце концов, речь идёт об успехе, имидже и потреблении. Важнее того, как я себя чувствую, становится то, как видят меня другие. Как я выгляжу? Какими вещами, подчеркивающими мой социальный статус, я обладаю? Этому поведению дети и подростки учатся очень рано, и они также учатся тому, как лучше себя «продать». Современные СМИ только усиливают потребность в создании положительного образа и саморекламе. Однако люди вовсе не обязательно становятся счастливыми, ежедневно играя роль, которая в малой степени или совсем не соответствует их собственному «Я».
 
«Die Welt»: Что же нужно было бы изменить?
 
Хайнцльмайер: С одной стороны, мы должны начать воспринимать проблемы молодых серьёзно. Я достаточно часто слышу: «Ну чем они-то недовольны? Они же по-настоящему хорошо живут по сравнению с предыдущими поколениями». С другой стороны, мы должны расстаться с образом жизни, в котором существуют лишь материальные ценности, и с политикой образования, служащей лишь интересам экономики. Нам нужны новые импульсы, исходящие от общества, если нам важно, чтобы гуманистические ценности снова играли важную роль в нашей системе образования. Если этого не случится, то будущее молодёжи представляется мне в мрачных тонах.

 
Bernhard Heinzlmaier: "Performer, Styler, Egoisten. Über eine Jugend, der die Alten die Ideale abgewöhnt haben", Berlin, 2013 (Hardcover, 196 Seiten, 18,50 Euro)
Бернхард Хайнцльмайер: «Пустышки, стиляги, эгоисты. О молодежи, которую взрослые отучили от идеалов», Берлин, 2013 (твердая обложка, 196 страниц, 18,5 евро)

Источник: http://www.welt.de/debatte/kommentare/article119844810/Mehr-Europa-Die-Polen-haben-jetzt-schon-genug.html

Выражаем свою благодарность: скауту Елене Видергольд, переводчику svonb, редактору Алие Пашкеевой.

Эксперты говорят о «величайшем геополитическом риске со времен войны в Ираке»: цена на нефть – основное стратегическое сырьё – достигла за два последних года своего наивысшего значения. Финансовые рынки реагируют на это с нервозностью. Сирийский конфликт может поставить под угрозу снабжение западных индустриальных государств.

Фото: Reuters
Сотрудники сил безопасности Ирака охраняют трубопровод в феврале 2004 года: растёт страх перед новым нефтяным кризисом. 

Сирийский конфликт и намечающаяся военная операция против режима Асада толкают цены на нефть вверх. Цена американской нефти из Техаса сорта WTI достигла в среду наивысшего значения за последние два года – 112,24 доллара. Аналогичная картина и у наиболее важной для европейских потребителей цены на добываемую в Северном море нефть марки Brent. Котировка её временно поднялась до значения 117,34 доллара за баррель (159 литров), затем в течение дня несколько понизилась.
 
Неделю спустя после предполагаемого применения химического оружия в Сирии военное вмешательство Запада против режима в Дамаске очевидно является делом самого ближайшего будущего. Рик Спунер, главный аналитик рынков в брокерской фирме CMC Markets, прогнозирует в этом случае рост цен на Brent до 126 долларов. Цена на техасскую нефть вероятно поднимется до 115 долларов.
 
Хотя Сирия играет весьма незначительную роль среди нефтедобывающих стран, связанный с нею политический кризис втягивает туда и рынки. «Растут опасения, что дело идёт к наиболее неблагоприятному сценарию, и конфликт распространится на весь окружающий регион», – полагает Билл Стоун, аналитик из финансовой компании PNC Asset Management. «Это величайший геополитический риск со времён войны в Ираке 2003 года», – считает Майк О'Рурк из американской инвестиционной фирмы Jones Trading.

Кризисы и войны бьют по рынкам подобно ударной волне
 
Египет, переживающий самые серьёзные беспорядки за последние 60 лет, всё ещё сильно беспокоит инвесторов. Страна на Ниле также не является важным нефтедобытчиком. Но вкладчики всё же опасаются, что беспорядки могут распространиться и на другие страны, например, Саудовскую Аравию. К тому же Суэцкий канал является важным транспортным путём для доставки сырой нефти и прочих товаров.
 
За прошедшие годы неизменно срабатывает один и тот же пугающий сценарий: реакция на кризисы и войны в стратегически важных для мирового нефтеснабжения регионах Ближнего и Среднего Востока взрывной волной распространяется по рынкам. Одна только неуверенность и страх перед возможной эскалацией уже влияют на рост цен на нефть. На этот регион приходится 35% мировой нефтедобычи.
 
Аналитики полагают, что в ходе сирийского кризиса нефтепроводы подвергаются непосредственной угрозе террористических нападений. Но, в первую очередь, многое зависит от политической позиции Ирана, союзника режима Асада. Тегеран ранее уже неоднократно выступал с угрозами заблокировать Ормузский пролив. Этот водный путь шириной в 30 километров является одной из важнейших транспортных артерий для танкеров на пути с Ближнего и Среднего Востока. Его блокада военными средствами приведёт к дефициту нефти и, следовательно, резкому взлёту цен на неё. Дальнейшее же влияние этого роста на неустойчивую конъюнктуру многих индустриальных стран не поддается расчёту.
 
Тем самым весь регион может стать пороховой бочкой. Ведь и знаменитому нефтяному кризису 1973 года тоже послужил причиной военный конфликт – война «Судного дня» между Израилем с одной стороны и Египтом и Сирией с другой. Организация стран-экспортёров нефти (ОПЕК) отреагировала на тогдашние события бойкотом на поставку нефти странам Запада. Правда, ныне ОПЕК под решающим воздействием могущественного члена – Саудовской Аравии – проводит прагматичную политику. Саудовцы всячески дают понять, что в случае необходимости возместят прекращение добычи нефти кем-либо из прочих членов организации.
 
Не входящая в ОПЕК Сирия выглядит карликом на фоне настоящих гигантов-добытчиков этого важного сырья. На неё приходится лишь 0,4% мировой добычи. Это намного ниже того же Египта с его 0,9%. Если перед началом кризиса сирийская нефтедобыча составляла 380 тысяч баррелей в день, то по сегодняшним оценкам она колеблется в районе 20 тысяч баррелей. Режим Асада зависит от импорта энергии, стоимость которого по расчётам должна составлять около 500 миллионов долларов ежемесячно.

Инвесторы ищут убежище в золоте и серебре
 
Сирия держит в напряжении и глобальные финансовые рынки. Перед лицом грозящей эскалации вкладчики усиленно ищут «надёжные гавани». Особенно лихорадит фондовые рынки. Важнейший фондовый индекс Германии Dax упал в среду на 8131 пункт, потеряв тем самым 1,4%.  И это после того, как во вторник он уже стал «легче» на 2,3%. Бирже сирийского соседа Турции пришлось занести в свои гроссбухи минус 2,4%, после того как накануне её индекс упал ещё почти на 5%, достигнув низшего уровня за год.
 
Убежище инвесторы ищут в золоте и серебре. Золото подорожало на 1,2%, достигнув 1433,31 доллара за тройскую унцию (31,103 грамма – прим. пер.), так высоко оно не котировалось с середины мая. Серебро последовало за ценами на золото, ростом на 2,5% достигнув высшего уровня за четыре месяца, а именно 25,08 доллара.
 
«В первую очередь остается неизвестным, как отреагируют на нападение Россия и прочий исламский мир, а это заставляет волноваться», – считают биржевики. Сирийский конфликт и сворачивание глобальными эмиссионными банками программ стимулирования экономической активности могут обрушить в хаос финансовые рынки, предостерегает инвестор «звёздной величины» Джим Роджерс в интервью Reuters Insider. «Кто знает, что ещё за непредвиденные последствия нам угрожают». Всякий раз, когда в прошлом разражалась война, цены на продовольствие, энергию и медь начинали расти, говорит Роджерс.
 

Источник: http://www.sueddeutsche.de/wirtschaft/konflikte-im-nahen-osten-angst-vor-neuer-oelkrise-waechst-1.1757320

Выражаем свою благодарность: скауту Елене Видергольд, переводчику svonb, редактору Tatjana Z.

The Real News
Мексиканские рабочие преуспели, управляя своим заводом
Автор: Оскар Леон.
Дата публикации: 8-05-2013

Краткое содержание ролика: выкупив успешное мексиканское предприятие по производству шин, транснациональная корпорация (ТНК) Континенталь попыталась тут же его закрыть, выкинув рабочих на улицу. Но не тут-то было. Объединённые в профсоюз рабочие не только отстояли своё предприятие, но и добились права на управление им, приведя завод к успеху.